глупый автобус сказка

il miglior fabbro

                николай бизин



                ГЛУПЫЙ АВТОБУС


    не хотелось начинать сказку «сразу» с p. s.; не хотелось сказку вообще НАЧИНАТЬ, ибо - вестимо! - она сделает меня своим сказочником; не хотелось опять (но если не начнешь с p. s., то сам им станешь) и опять ХОТЕТЬ, ибо МОЧЬ никогда не станет тебе равновеликим.
    стань волоском бороды старика хоттибыча - когда не твои исполняют желания, но их исполняют ТОБОЙ - тогда ты стал сказочник и стал мне интересен, но - ТОГДА И ТОЛЬКО ТОГДА закончатся для тебя страшные сказки: тогда ты уснешь!
спи, маленький, и я опять так пораню твою душу, что тебе не будет больно.

    Апрель жестокий месяц. Когда ты - в городе, кажется, что город пуст. Как раз в таком месяце апреле мимо Медного Всадника проезжал пустой автобус и дивился гладкости камня под его копытами: Было как раз то самое утро, которое тоже кажется гладким и от Синода к Сенату (как четыре строки), и от Исаакая к тебе самому.
    Автобус был не то чтобы глуп, но - он был пуст и не понимал, насколько ЭТО прекрасно! Поэтому он ни к чему это ПРЕКРАСНО не прикладывал и ехал себе к Неве (причем вовсе не потому, что именно туда указывал Всадник); причем сам по себе он был автобусом маленьким и даже сельским, а вовсе не городским - как такой вот простоватый автобус оказался в Петербурге и ехал сейчас к Неве, мне и самому невдомек.
    Апрель не настолько жесток, как (предположим) март: Коты, вышедшие в марте на свой «ВОПЛЕПОЙ» любви, со мной тотчас согласятся! В марте надежды зарождаются и начинают сами себя обещать - причем заранее зная, что они сбудутся; причем - заранее зная, что они ТАК сбудутся, что лучше бы их не было вовсе: Поэтому я и выбрал для моего автобуса не просто жестокий месяц, но - уже немного сбывшийся... Автобус, который ехал сейчас к Неве, сам по себе казался маленьким и почти жестяным, и всей своей жестью нежно поскрипывал.
    Мой маленький слушатель! Кроме того, что я рассказываю сказку тебе, я рассказываю ее и о тебе.
    Почему я выбрал месяц апрель? Потому что (кроме своей пустоты) он наполнен подснежниками. Потому что автобус (который доехал-таки к Неве и по набережной повернул направо) был не только автобусом сельским (а как бы мы еще заговорили о живых подснежниках?), но - еще и автобусом школьным, то есть детским: Его можно было бы звать АВТОБЫШКОМ, но я не буду - ведь он еще пуст и (кроме водителя в кабине) относится к себе всерьез.
    Сам облик апреля так же был нежен и (если бы не жестяные поскрипывания автобуса) полон сам собой; автобус был пуст и (кроме водителя, занятого тем, чтобы ПРОВЕСТИ пустоту автобуса мимо объектов, с которыми ни в коем случае нельзя столкнуться) совершенно искренен - он был готов заискрить о каждый ПРЕКРАСНЫЙ вид, что перед ним открывался!
    При всем при том он оставался пуст и НИЧЕГО с собой не забирал.
    Но вот он поехал по Дворцовому мосту; вот он пересек Неву и покатил по Стрелке Васильевского острова, и - заискрив своими еще ПУСТЫМИ (ведь детей в нем пока нет) мыслями о прекрасное, которое ему открылось - он опять повернул на мост и даже не оглянулся на Петропавловскую крепость (не до того было - здесь уже  появились первые прохожие, и следовало ПОСМАТРИВАТЬ не только по сторонам, но и под колеса - так что не до того было!) и покатил в глубь Петроградской стороны...
    Мой маленький слушатель! На Петроградской стороне легко заплутать: Ее улицы переплетены как клубок бабушкиной шерсти (действительно - не только вправо и влево, но как бы вверх и вниз и не всегда в СТОРОНУ тебя) - но мой маленький школьный автобус знал свой путь! Повернув, повернув, еще и еще повернув, он подъехал-таки к той школе неподалеку от Каменноостровского проспекта, к которому с самого своего начала и СОБИРАЛСЯ подъехать.
    Но скажи, мой маленький слушатель, зачем пустому школьному автобусу подъезжать к не менее пустой школе - вспомним, сейчас раннее апрельское утро! Или ничего не говори мне, но - догадайся сам: Предположим, ты СОБИРАЕШЬСЯ в школу (или еще куда) и (кроме необходимых школьных - которые изучать еще и изучать - вещей) КОГО (а не ЧТО) ты с собою возьмешь из тех, с кем не только хорошо знаком, но - кто полагает, что еще лучше чем ты, знает самого ТЕБЯ? Это вопрос так вопрос, всем вопросам вопрос!
    Скажи, маленький слушатель, СОБИРАЕШЬСЯ ли ты ответить?
    Я выбрал месяц апрель (или он - как это и было на самом деле - выбрал меня) потому, что именно в апреле мысленно бродил (медленно с мысли на мысль переступая) вдоль стрелки МОЕГО Петербурга и не менее неторопливо собирался решить: Идти ли мне туда, куда она указывает? Впрочем, зачем было что-то решать, ведь я уже шел, и оставалось только собраться.
    Так и автобус (предположим на миг, что в его кабине - а ведь это совсем уже невероятно - даже нет водителя) выбрал месяц апрель именно за то, что не только подснежники расцветают в нем, но и ветви деревьев вот-вот подернутся зеленой дымкой - и все же еще не подернулись! Поэтому действительно представим на миг, что пустой автобус совершенно самостоятельно приехал к пустой школе (точно так же, как в апреле все более ощутительно и самостоятельно начинает СОБИРАТЬСЯ весна) и остановился подле нее.
    Тем более, что водитель сразу из автобуса вышел и куда-то ушел, и его самого по себе нам оставил.
    Тем более, что именно автобус (а вовсе не школьники - сумевшие уже кое-что собрать и в автобус загрузившиеся - и даже не водитель автобуса) будет героем дальнейшей сказки, в которой посильное (ах, если б вы знали, сколько в них сил!) участие примут прекрасные виды Петербурга и собирающаяся и все более себя собравшая апрельская весна.
    Тем более, что водитель сразу из автобуса вышел, и уже совершенно свободный автобус заискрил (как он раньше искрил о прекрасные виды) о нас с тобой, маленький слушатель - представь, как по всем нам пробежала эта прекрасная искра! Представь, что чуть раньше эта же искра бежала по стрелке Васильевского острова и вместе со стрелкой изгибалась - и что отсюда следует? Что взгляд может путешествовать: предположим, взгляд может останавливаться на ком-либо - а потом может и повернуть! То есть может посмотреть и вправо, и влево, но - может посмотреть и назад, и вперед.
    Я еще и потому выбрал месяц апрель, что оттуда взглядом легко (и при всем при том оставаясь в ВЕСНЕ) обернуться в март или шагнуть вперед в май; сейчас, пока с моим ГЛУПЫМ автобышком не произошло никаких встреч (то есть никто еще в него не зашел, и взгляд его стекол отражает только его свободу) я могу признаться: Я люблю мою свободу именно за то, что ее сколь угодно можно терять - и никак нельзя потерять окончательно!
    Всегда придет тот миг, когда ты остаешься один, и твой взгляд может заискрить о прекрасное сам по себе, а вовсе не потому, что кто-либо (пусть даже этот «кто-либо» - еще совершенный ребенок, чей взгляд не заискрит ни о что постороннее) КУДА-ЛИБО тебя повел и твоими стеклами окон посмотрел на то, что вполне могло бы прокатиться мимо (когда ты едешь, кажется, что сам ты неподвижен - и это мир разворачивается перед тобой): Вот видите, мир уже сам по себе покатился мимо нас!
    Еще ничего сказочного ни с самим по себе автобусом, ни с самими по себе нами (чтобы стать его пассажирами, нам придется признать, что и мы еще дети, но - не всегда сами по себе), но - мы столько всего сказочного уже (или - все еще, если мы взрослые дети) можем предчувствовать, и оно с нами обязательно произойдет.
    И тогда началось, наконец, ДЕЙСТВИЕ! Ибо не только мир сам по себе покатился мимо нас, но и время позволило себе перескочить через самое себя: Мы сразу же перенесемся на несколько часов вперед! Итак, школа (перед которой стоит наш глупый - почему он глупый, узнаем гораздо дальше - автобус) наполнилась школьниками, потом в автобус вернулся его водитель, потом из школы (себя от нее отделяя) вышла группка детей...
    Здесь я как сказочник прямо-таки должен уточнить: Это были детские дети, а вовсе не взрослые дети! И, даже если представить водителя автобуса как взрослого (ведь он все-таки водит школьный автобус) школьника, то эти дети были несомненными детьми и собирались на экскурсию в Эрмитаж; разумеется, их сопровождал преподаватель - но разве мы будем сейчас их отвлекать от самих себя каким-либо преподаванием? Разумеется, нет, пусть они искрят о прекрасное сами по себе - а ведь в Эрмитаже есть обо что поискрить!
    Впрочем, до Эрмитаже еще нужно доехать. И сделать это должен был наш автобус.
    Чтобы что-нибудь сделать, надо не только собраться сделать это «что-нибудь» - надо еще и собрать это «что - но - уже - не-нибудь» в своем воображении; потом собрать в своем зрении (это еще - чтобы как бы приснилось), и лишь потом следует ПРИСТУПАТЬ - то есть начинать переставлять предметы с места на место... Ну что, маленький слушатель, ты уже испугался?  Разумеется, я никогда ничего подобного не присоветую.
    Мой глупый автобус потому и называл сам себя глупым, что никогда ничего не собирал по уму - то есть шаг за шагом переступая предметами, переставляя их с места на место и - никуда не приходя! Поскольку тогда (то есть шаг за шагом переступая) он бы всегда запаздывал за искрой взгляда и никогда не мог бы ПО ПРЯМОЙ изогнуться вдоль стрелки Васильевского острова и обязательно пройти туда, куда эта стрелка указывает...
    Мой глупый автобус потому и называл себя глупым, что поступал не по уму, а СРАЗУ.
    Итак, это для моего автобышка из «пустой» школы» (причем все это - посреди «пустого» апреля) вышла группка детей (причем это были детские дети); причем эта группка из школы не просто вышла, но - себя от нее отделила и стала сама по себе... Но вот эта группка подошла к автобусу и вошла в него, и тотчас распалась - каждый школьник оказался подле СВОЕГО окна, из которого можно было смотреть СВОИМИ глазами, но - СРАЗУ из глупого автобуса!
    И тогда мой автобус сделал окружившему его городу глазки.
    - Поехали? - сказал моему сельскому автобышку окруживший его Санкт-Петербург. Школьники, сидевшие (каждый на своем месте и у своего окна) в автобусе, услышали вопрос города и удивленно моргнули, причем - сделали это окнами автобуса... Казалось бы, ничего особенного не произошло, но город счел это положительным ответом на свой простой вопрос и ПОЕХАЛ каждой стороной улицы мимо глаз автобуса!
    Водитель автобуса, совершенно ничего не сделавший, чтобы город стал вот так автобусу себя показывать (скажу по секрету: Петербургу приятно, когда по нему искрят взглядом), МОГ БЫ удивиться - и он действительно попытался это сделать! Но он не успел собраться и лишь схватился за руль, собираясь автобус (как он это привык делать) повести за своим взглядом и увести к своей цели, и объезжать то, во что взгляд его упирался.
    - Ой! - попытался (кроме всего вышеперечисленного и, как мы убедились, очень НЕМНОГОГО) сказать водитель; он действительно попытался это сделать и даже пошевелил губами, но - звук этого «ой» не поплыл с разных сторон его голоса! То есть САМА его мысль не облеклась в свои одежды и не отделила себя ими от окружающего, и осталась несобранной.
    Поэтому это его «ой» услышали только мы с тобой, мой маленький слушатель!
    А что с автобусом? Ведь в эту минуту с ним как раз что-то приключилось, а именно: Он стал смотреть МНОГИМИ глазами и стал увиденное МНОГОЖДЫ (причем совершенно - то есть не одним самим собой, а по разному) воспринимать! Представь себе, что с одной стороны ты любишь футбол (более того,  ты его БОЛЬШЕ чем любишь - ты в него играешь!), а с другой любишь танцевать балет и учишься ЭТОМУ - эти РАЗНЫЕ взгляды могут с собой и поговорить, более того, они могут стать одним - но с очень многих сторон - взглядом.
    Теперь я сам, сказочник этой сказки, представил себе это ВСЕ, и мне самому впору было сказать удивленное «ой», поскольку я перестал быть водителем этой многовзглядной сказки и сам по себе покатился туда - а она много куда могла бы - куда вела меня во все стороны по детски глядящая сказка...
    Но все же! Что происходит с моим автобусом?
    А все то же самое: Он катится к Эрмитажу и невидимо искрит во все стороны.
    До Эрмитажа (а он расположен в Зимнем дворце) мы вместе с моим школьным автобусом могли бы поехать все той же уже пройденной дорогой, которой мы прокатились, только-только с глупым автобусом познакомившись: Но давай вспомним, мой маленький читатель, мой глупый автобус называется глупым не потому, что поступает по уму, наоборот - у него все получается сразу!
    Вспомним еще, что мы находимся в апреле (а это между мартом и маем), но предстоит нам перебраться не по уму, а - в Зимний дворец; представим зиму с ее неизбежной (кто из нас не знает этой сказки?) корзиной подснежников, которую ты, мой маленький слушатель, можешь легко собрать посреди любой зимы!
    Апрель жестокий месяц, ему легче легкого поранить душу, и не всегда это не будет больно; впрочем, мы с моим автобышком (который любил быть глупым - настолько, насколько готов был в себя ПРИНИМАТЬ), покрутив по «бабушкину клубку» Петроградской стороны, уже ВЫДОХНУЛИ себя на Стрелку Васильевского острова, заискрили взглядом по Ростральным колоннам и изогнулись вдоль указующей стрелки - чтобы увидеть Эрмитаж... Будет ли с нас довольно?