Ать-два! часть 2

                АТЬ-ДВА!
                (баллада)
               
                часть вторая
                ЧИСТИЛИЩЕ   (начато  14 мая 2014)


                "Солдат спит - служба идёт!"

                ( мудрость)

                "Дембель неизбежен!"

                (слоган)
                " Is this the end of the beginning?
                Or the beginning  of the end?"

                (Black Sabbath)

                "***ня война - главное манёвры!"

                ( прибаутка )


                1   

        -  Вот представлю себе, что она там ****ся с кем-то, и  сердце кровью обливается…   -  говорит Вовка Яценя,   затягиваясь  "приминой", которую мы старательно просушивали на солнышке.   "Прима"   горит с треском, как  порох,  добрая треть сигареты сгорает за одну нервозную затяжку.
   
      -    Да, все они ****и, поддерживает его Генка Ширинкин , он лежит, облокотившись под огромной липой, весь ушитый и пижонистый. Генка у нас - чернильная крыса, но крыса необходимая в хозяйстве. Плюс ко всему он аферист и вор,  и, я, конечно, не чета ему, но зато я старше и могу просто дать ****ы при необходимости.  Я думаю, что Генка  в жизни своей не ****ся, даже ****ы живой не видел,  но вслух я это предположение не высказываю, соблюдая неписанный пиетет - всё-таки он  дембель, а я -  лишь пол года прослужил. Правда высшее образование у меня за плечами, поэтому осталось мне год, а значит я уже - черпак.   На эту тему мы порой  вяло спорим в промежутках между замесами, в которых  и Генка при отсутствии работы писарской иногда принимает участие.

       Закипает чайник.   Я веточкой снимаю крышку и, не жалея,  сыплю заварку - грузинский чай  невнятного сорта, а может быть и азербайджанский - какая разница - то, что дали ары на ПХД ,  а сверху - добрую пригоршню липового цвета.   Липы мы надрали и насушили огромный мешок, и завариваем его, не жалея.

    Наши собаки  срываются с места и несутся сквозь траву, отчаянно лая.  Это сигнал, что идёт кто-то в офицерской форме, и нужно приготовиться к встрече гостей.

      И они, гости, приходят.

   -   Встать!   - шепчет Яценя, - Замполит припёрся!

      Даже ленивый Ширинкин подсуетился, вскочил, напялил по уставу пилотку и застегнул крючок.   Ну а я- в обляпанной бетоном робе - и так сойдёт.

     - Смирна! - разыгрывает спектакль по нотам Яценя, равнение на… - он делает паузу, пока майор не подходит ближе, - на лево!  Товарищ майор, подразделение спортивного городка занимается строительными работами!

   - Вольно, -  майор сегодня демократичен, - чайком балуемся, - он указывает на чайник, нагло украденный из столовой и обгоревший на костре до полной неузнаваемости.

  - Так точно, - во всю валяет Ваньку Вовка.

-  Покажите ваш объект,  сержант….

   Два хмурых субъекта из духов  следуют за майором.  Вовка выводит их к спортгородоку, майор тычет  холёным пальцем в  наш скромный труд и  тихим голосом, видимо, изображающем гнев,  почти неслышно  говорит:

  - Смотрите, это дорожка!  Это спортивная дорожка!!!   А что же вы, уроды, наделали в клубе!!!

     Делегация удаляется, и мы возвращаемся восвояси, в душе торжествуя.   Чайник мирно посапывает на затухающем костерке, распространяя аромат  свежей липы…   

    - Ну что, лейтёха, наверное, уже не придёт?  - забрасывает удочку хитрый Генка.

   - Похоже на то, - говорит  Вовка.

      Мы пьём не спеша чай.  Армия  приучает всё делать замедленно, потому что  буквально сразу ты понимаешь, что попал в дурдом, где слишком рьяный и пашет в два раза больше: приказали тебе что-то, а глядишь, через час-другой отменили!  Уж лучше выслушать ворчание ротного, или того же прапора Волобуева, чем куда-то мчаться, или  копать, копать, копать, потом закапывать… 

     После чая  у нас тренировка.  Система Льва Толстого чередования деятельности мне ещё не знакома, но , видимо, я её подспудно чувствую.

     Я  и оказался в  этой  компании, что бы тренировать Вовку по каратэ, хотя нахрена  это ему - отчаянному уличному бойцу с  огромным деревенским опытом, мне не ясно.  Талантливый от природы, Вовка страдал классическим комплексом неполноценности деревенского человека, который с одной стороны хочет  выглядеть не хуже городских, а зачастую даже лучше, с другой же - всячески демонстрировать своё деревенское превосходство.  Образование же у нас было одинаковым: он закончил техникум физкультуры, я - институт. 

     Мы переодеваемся в спортивку, потом садимся в "дзен" друг напротив друга и ещё несколько минут сосредотачиваемся.    А дальше - откуда силы, ведь до обеда махали лопатами, размешивая и укладывая бетон -  пробежка в  рваном темпе, разминка и работа над ударами в паре.  Результат мы проверяем в конце июля, назначив поединок в полном контакте.   Ширинкин скептически наблюдает , как мы истязаем друг друга. Он из другого теста - провинциальный лайдак с налётом интеллигентности.  Ничего не заканчивал, но где-то выучился кропать шрифты, знает на гитаре пару аккордов, но не играет  даже как я, хотя какой из меня музыкант!  Всё остальное - полный мрак, сокрытый напускной важностью и сермяжным опытом спереть то, что плохо лежит…  Надо мной он  насмехался, а Яценю  боялся - тот бывал  отчаянно скор на руку!

     После тренировки мы с Вовкой моемся из бочки дождевой водой, поливая из ведра друг другу.  Ширинкин заводит новый костерок: время ведь ползёт, скоро ужин.  Конечно, что-то Вовка притащит с походной кухни, но к этому мы всегда готовим что-нибудь   на огне.   

    Сумерки.  Нашу берёзовую рощу накрывает туман.  Мы поддерживаем костерок, что бы не  было заметно из штаба.  Сквозь сумерки и толщу тумана показывается силуэт. Собаки молчат, значит  свой.  Это Чиж, наш сварщик.  Всё что тут, на городке,  наворочано из труб - его рук дело.  Нежданно-негаданно, Чиж достаёт из-под  бушлата четыре бутылки  портвейна!  По нашим меркам это клад!  Тут же появляются стаканы.  Молча пьём, закуриваем нашу приму-порох. 

    -  Ну что, Вадик, -  Чиж прост и много ему не надо, - давай про птицу белую?

    Я улыбаюсь:  с голоду не погибну. Если что - буду петь на паперти.  Ну что же, старина Чиж, кто  принёс вино, тот музыку и заказывает…

  -   … я не знаю что там она делала,
          видно паспорт пришла получать.
          Молодая, красивая, белая.
          И решил я её разыскать!

     Глаза у Чижа затягивает  поволока.  Чёрт его знает, по какому принципу нравится та песня, а не иная. Я бы, например, лучше пел  Дип Пёрпл, но мне не сыграть такого.  Высоцкий - предел моих музыкально-вокальных возможностей,  про Галича я и не слыхал тогда,  а Окуджава мне неприятен с его бабьим   фальцетом и невнятными аллегориями.

    Когда я дохожу до последнего куплета, поют уже все, даже надменный Ширинкин, изрядно захмелевший:

Я ударил её, птицу белую -
Закипела горячая кровь!
Понял я что в милиции делала
Моя с первого взгляда любовь!

     Ну, ясный перец, все бабы ****и!
     И в этом мы все солидарны и одинаковы! 

   -  Давай батальоны! - это уже Володя.   Он старательно  подпевает, подключая мимику, и одновременно следит за аккордами, как и я когда-то на первом курсе  учился у Сашки Зайца. 

     Под добрую бутыль портвейна я и сам не прочь порычать батальоны,  подражая Высоцкому, и с вальсирующего ритма я перехожу на резкий, маршевый бой  "Батальонов":
        У штрафников один закон, один конец -
         Коли-руби фашистского бродягу!
         И если не поймаешь в грудь свинец,
         Медаль на грудь поймаешь за отвагу!
       Импровизированная  вечеринка подходит  к концу.  Старший сержант Чиж собирается в казарму, в артдивизион.   Мы же остаёмся на городке.  Якобы охранять те пару мешков цемента и несколько лопат, что стоят в хозяйственном сарайчике.
   
      - Володя, - говорит Чиж на прощание, - там электродов осталось  самое большое до завтрашнего вечера…  - и исчезает во тьме.

      Володя кивает головой.   Когда же Чиж удаляется, он приказывает нам с Генкой ложиться и спать.  Подъём через три часа.  Сегодня идём на дело.

      Дело оказалось не столько мудрёным, сколько рисковым.  На голое тело мы надели чёрные танковые комбезы,  выпачкали лица золой из костра и  проникли на охраняемую территорию близлежащего  деревообрабатывающего комбината.   Там   добрый час мы трудились по выносу досок через известную Вовке щель в заборе, а потом  орудуя  попавшимися под руку железяками вскрыл  огромный металлический сейф. Скорее, даже
 не вскрыл, а ему удалось подцепить дверку и потом мы  сообща смогли её загнуть.   Урожай был хилый - две пачки электродов и старая маска - стоило ли возиться.  Да я сам тогда весьма туго соображал - во что я влез, чем это грозит, и нахрена оно вообще нужно!

      Самое смешное, корысти во всех этих налётах армейских на фабрики не было вообще!  В 80- году Брежнев вывел танковую дивизию из Германии и дислоцировал её в Гродно.  На новом месте началась тотальная стройка.  До командира доводился  приказ - надо построить то-то и то-то,  всё остальное не имело как бы значения!!!  Философия простая - выполнить приказ любыми средствами.  Где взять? Прояви воинскую смекалку!  Вот и проявляли, особенно, если попадался такой  вундеркинд, как Вовка Яценя!

      Доски мы спрятали в высокой траве  за обочиной грунтовой дороги, что бы завтра забрать их  на грузовике. По дороге же назад,  Вовка посетил ещё  и один деревенский дворик…   

      Наш лейтёха  -   Славка Лапушкин  , как и я только что закончил питерский ИФК им. Лесгафта. Ну, есть и такие заведения - готовят физруков для армии.  Был он какой-то весь лощёный, чистый, выбритый и пахнущий!  На зеркале сапог, как говорится, муха не еблась. К должности своей он пока ещё не привык, и время от времени краснел , ако красная девица.  В руках у него был берёзовый прутик, сорванный, небось с огромной  разлапистой берёзы, что  росла неподалёку от  кафе, которое все почему-то называли "чепок".  Я так и не выяснил, то ли это имя собственное какой-то армейской  забегаловки  в ГДР, то ли это просто  и есть "забегаловка" на немецком.  Вот, ГДР расшифровывалось просто:  Гондон Дешёвая Резина.   Равно как и ВЛКСМ   - Возьми Лопату Копай Себе Могилу.

     Итак, Лапушкин краснел,   прутиком он  хлопал себя по  голенищу, пускающему солнечные зайчики, в другой руке он держал великолепный букет алых роз  - именно их надрал ему  предприимчивый  Яценя сегодня ночью у местных терпил-крестьян.

   - Ну хорошо, Володя…   - Слава мялся, ибо чувствовал себя должником, -  до обеда отдыхайте, а там хотя бы два-три замесика сделайте…

    - Надо бы в баню, товарищ лейтенант, - это   практичный Ширинкин. 

   - В баню…  - цедит  лейтёха…   - ну хорошо, давайте после обеда в баню!

     В принципе, это праздник. Соприкосновение с гражданской жизнью. Тот же Слава в бане такой же пацан, как и мы!  Господи, как  погоны старят человека!  За звёздочкой не видишь ни возраст, ни лицо!  Баня - это  пару часов расслабона!  Это легальное пиво в конце концов!  Хотя  похмело после вчерашнего портвейна ни кого не крутит!!!  Так, выпили чайку  утром и хорошо…

     Начинается новый день.  Войска тащатся с развода к местам работы.  Какие-то счастливчики уже оккупировали чепок.  Стайкой отдельно стоят офицеры и что-то обсуждают,  время от времени доносятся здоровые мужские взрывы хохота. 

    Всё это видно с нашего холма.  Служба идёт.   Сопит закопченный чайник.  Аромат липы  стелется окрест, навевая сон на часовых.  Наши собаки греются на солнышке после солдатской каши - все три , как есть, дворняги!    Задремал Ширинкин под липой.  Вовка курит примину  за приминой, представляя, как его любовь отчаянно ему изменяет со взводом пламенных мулатов.  Я нашёл чурбачок от груши и перочинным ножиком пытаюсь вырезать африканскую маску, как делал Витька Аниськин в прошлой жизни, в Печах…

         В штабе нам дали прозвище: дачники.


               
                2

       Про "чёрную дивизию"  ходили слухи самые разнообразные и весьма неприятные практически с самого начала службы в учебке, в Печах.   Чёрная - это и по цвету погон, ибо  дивизия была танковая, ну и по цвету контингента, почти на 90 процентов состоявшего из айзербаджанцев!   В национальной политике я  был несведущ,  понятия не имел какие фрукты-овощи растут на грядках нашей необъятной Родины, Союза Советского!!!  Но слухи есть слухи. И не бывает дыма без огня.  Помню, отозвал меня в сторонку капитан Дирин, наш комвзвода,   благоволящий мне  весь период, и сказал:

  -  Ну что, поедешь в  Чёрную Дивизию, я ни черта не смог сделать…  Максимум - дал тебе сержанта, будет на одну лычку больше, да на пару рублей оклад выше.   Ну давай, удачи.

     Он пожал мне руку, и мы расстались навсегда.  Только память о долговязом, неудачливом капитане преследует меня всю жизнь почему-то.  То ли чувство какого-то мнимого неоплаченного долга, то ли тоска, что  не  выпало на нашу долю окопов и крови, ведь во всю уже бушевал Афганистан, Дирин писал рапорт за рапортом,  и получал отказ за отказом… 

    В конце-концов,  "купцы"  посадили нас  в электричку на станции Печанская, а на вокзале  в Минске, тут же строем перевели по вагонам другого поезда.  До нас ехали новобранцы -  весь вагон был завален нетронутой едой домашнего приготовления!!!  К Валерке Журавлёву пришла жена с ребёнком на руках и ему разрешили выйти из вагона, а мы с завистью наблюдали за ними, молодыми и как-то неправдоподобно  красивыми…

    В Гродно мы тщетно ждали грузовик.  В конце концов,  "купец",  старлей-армянин,  принял  решение выдвигаться в пешем порядке.   Так и прошли сквозь утренний город, чеканя шаг, время от времени запевая строевые песни. Удивлялись случайные прохожие - и откуда столько краснопогонников! 
      В дивизии нас ещё раз "перекупили"  и  скинули в пустую казарму с железными койками без матрасов и тем более, белья…   У ротного, оказывается, был запой…   У остальных - выходной.   Пришёл командир пулемётного взвода, прапорщик Волобуев, проверил все ли в наличии, и  умотал!

      Спать было не где.   Мы уселись на двух койках  восемь сержантов  с европейским типом лица, а вокруг бушевал восточный базар!  Наши айзера -  механики и стрелки отмечали встречу с земляками.  Мы всё ждали какого-то подвоха и провокации, и условились между собой держаться до последнего, но так ничего и не произошло.  Восторг  земляков вдруг сошёл на нет, ведь как ни крутись, а в 6  утра подъём!  Так мы и заснули сидя, облокотившись друг на друга.

      Утром сквозь сон мы слышали, как старлей-армянин гоняет роту  "дембелей", но признаков жизни не подавали, а нас ни кто и не трогал!

      Лишь  после девяти утра, когда желудок во всю играл марш,  появился наш старлей - выбритый, как гусь на продажу, слегка одутловатый, но тогда я этого не понимал, и пахнущий, как  салон красоты, всеми мыслимыми одеколонами одновременно!  Не удивлюсь, если в то утро он и опохмелялся одеколоном!  Фамилия его соответствовала внешности: Пригожий.  Однако, был  он свеженьким афганцем, где с катушек и съехал, или просто  испытывал начальство на терпение, что бы поскорее отправили его к чертям собачьим из армии!  Короче,  нам повезло.

      Пригожий брезгливо осмотрел наш строй, но ни к чему не придрался, так как после учебки мы выглядели внешне идеально. 

    - Хакимов! - вдруг , не заглядывая в бумаги гаркнул Пригожий.

   -   Я! - чётко отозвался Юрка Хакимов, вечный шланг и инвалид.

  - Будешь командиром 1-го отделения!

 - Есть, - не моргнув глазом отрапортовал  Хакимов, хотя в данный момент он становился  единственно реальной властью в роте!  Именно командир первого отделения главный над всеми сержантами роты!  Такая вот войнушка! Бац - из вечных поломоек в князьки!

- Теперь все свободны до обеда. Заняться внешним видом. Убрать всё красное. Сержантам нашить лычки.   Разойдись!

   От свободы такой можно было ошалеть, потому что в Печах каждый твой шаг был под контролем и где-то бродить пол дня просто было из ряда фантастики!  Ну что ж,  лычки действительно надо было нашивать, хотя того, печанского  влияния сержанта на рядового тут ожидать не приходилось.

     После обеда нас, уже преображённых,  развлекал прапорщик Волобуев, дородный дядька с мощными усами, лихо закрученными вверх по-будёновски.   Не знаю, чем руководствовался Пригожий, назначая Хакимова командиром первого взвода, может, каким секретным предписанием, но к выбору своего зама Волобуев отнёсся серьёзно: долго изучая каждого. Выбрал в конце концов тоже вечного полотёра, Женьку  Опейку, моего земляка из Минска!  Стал теперь Женька замком  пулемётного взвода, а значит, второй фигурой после Хакимова!

    Спустя  короткое время был разложен весь пасьянс: на каждого сержанта приходилось  двое  подчинённых: наводчик и водитель. Я получил двух молодцев: механика Исмагулова и оператора  Юнусова, оба жиденькие низкорослые  мальчишки, фактически дети…

    На следующий день мы уже стояли в наряде по роте!   Точнее выражаясь, уже в эту же ночь, потому что наряд передаётся сразу после ужина.  У дежурного по роте куча обязанностей, которые в принципе мы были обязаны знать, но разве кто-то учился всерьёз!  Происходящее казалось сюрреализмом, потому что надо было пересчитывать всё хозяйство оружейки вплоть до железных касок,  у которых срок  пользования 50 лет! Время от времени звонил телефон, и надо было что-то мычать дежурному по штабу, которому ночью , видимо,  делать не хер!  В свою очередь и сам штабист  немного обалдевал, что за лохи  сегодня стоят на тумбочке в 1-ой роте!   Да, дембеля   уходили.  Их оставалось несколько человек - самые последние. Молодые, моложе меня, но было очевидно,  как армия  оставила вмятины на их характере и поведении. Дембеля наводили лоск и марафет, типа , как кот вылизывает яйца перед свиданкой.  Думали не как бы домой быстрее добраться, а о каких-то значках, кальках в дембельских  альбомах, нарощенных каблуках,  взбивали тульи фуражек по типу эс-эсовских, подбривали друг другу затылки. В казарме стоял непрерывный запах одеколона и доносились командные окрики:
   
      - Э! Зёма!  Ну-ка …..   - и давалась какая-то бытовая просьба.

        Так я утром и познакомился с Ракитой!!!   А если бы не Ракита,  топтал бы я свои кирзачи  честно, а не так как получилось, и о чём, собственно эта история!


                3


     Утром ни свет ни заря в казарму ворвался молодой сержант из дембелей и заорал:

   - Э!!!   Минчане есть???

  - Ну я минчанин. А что?

  -  А ты  кто, учитель?  - скосился он на мой   "ромб" .

  - Учитель.  Физкультуры.

  - Вот это да!  - он ударил себя по коленям,  - а  я замену себе ищу на спортгородок!


     Запахло каптёркой и  конторой!

   - Я не против…  - тут непонятно было, как вообще себя вести, что за собеседование предстоит пройти, но Ракита сам всё разрулил.

  - Сейчас пойдём на городок, поговоришь там кое с кем …

  - Но я ведь дежурный по роте!

  - Да, ***ня!  Боец!  - он  махнул Исмагулову, - временно замещаешь сержанта, если что, скажешь, что вызвали в штаб!  Понятно-нет?

  - Так точно! - отсалютовал хитрый Исмагулов, который чуркой только прикидывался, как я понял буквально сразу.

  - Ну что, пошли?

 - Пошли!

    И я совершил свой первый поход на спортгородок, который, как и весь наш полк едва начинал строиться.
     На вершине холма стоял невзрачный сарайчик, разделённый на две части - хозяйственную и  для отдыха.  На импровизированном топчане в куче тряпья лежал белобрысый хлопец с очень живыми голубыми глазами.

  - Вот, Володя, побеседуй, привёл тебе человека.

     Володя лениво поднялся. Протянул мне руку.

- Володя.

-  Вадим.

-  Ну так чем будем заниматься?

- Могу копать. Могу не копать. - попробовал я шутить, но Володя игру не поддержал.

- Что закончил?

- Физкультурный в Минске.

- Специализация?

-  Управление. Лёгкая атлетика.  Немного каратэ.

- Меня от****ишь?

-  Могу убить, - полез я на рожон, но Володе ответ явно понравился.

- Воровать умеешь?

- Не пробовал.

- На гитаре играешь?

- Немного. 

- Полосу препятствий бегал?

-  Никогда.

- Держи, - он протянул мне  "лимонку", муляж, ясное дело.

- Воооон, видишь лежит лист жести?  Попади.

   Я  кинул небрежно, и к своему удивлению попал с первого раза!

   Вовка с Ракитой переглянулись.

 - Ну ладно, иди, мы тут посовещаемся…

         И я пошёл в роту, полон надежд и мечтаний. Ни кто меня не хватился. Исмагулов всё доложил по форме, как положено, но я махнул ему рукой, мол, не напрягайся, пора уже сменить  Юнусова, тот поди уже замёрз на тумбочке стоя! 


                4

         На следующий день, когда я отсыпался  после наряда, меня разбудил  лейтенант Лапушкин.

    -  Ну что…  Яценя предложил тебя забрать.   Он осенью уходит, нужна будет замена. Жаль, конечно, что и ты тут не задержишься, ты ведь  с высшим?

   - Да, БГОИФК…

  - Я тоже только что распределился…  - и не понятно было, то ли рад он такому распределению, то ли не очень.  Для меня же, любой населённый пункт , кроме Миска представлялся либо дырой, либо  дурдомом, типа Москвы.

  - С комбатом я уже переговорил,  через неделю тебя заберут в дивизионную спорт-роту.  Придётся повкалывать там, а потом уйдёшь на городок…

   Как только Лапушкин ушёл, примчался дневальный и вызвал к комбату.

- Ну что ж ты , Мерсон, нас покидаешь?  Небось, мастер спорта?

- Да, какой я мастер спорта…   Закончил физкультурный…

- Ладно, не скромничай!  Мне Славка говорил, что ты мастер спорта по каратэ!   Покажешь когда-нибудь, лады? - и он отпустил меня.

     Вот так на ровном месте возникает некий миф, с которым бороться бесполезно: чем больше ты отрицаешь, тем сильнее в тебя верят, думая, ах, какой скромный пацан!   Надо же,  мастер спорта по каратэ, а до сих пор никого не убил!!!

    Этот шлейф за мной и потянулся в спорт роту, когда  Лапушкин  привёл меня туда.   В принципе, "спорт-рота" - это было одно название, потому что, как и вся дивизия занимались эти спортсмены стройкой. Вот только темпы работы были иными!  Короче, попал я с курорта  на каторгу!   Благо, срок мой тут был ограничен, но грёбаный Лапушкин, как кинул меня туда, так и не появлялся, а время шло.  Тут была некая пародия на дедовщину, но с "ромбом" был я один, даже старшина Кутузов, грибообразный хлопец, уже напоминавший мужичка,  был лишь со средним техническим.  Неделю он меня не трогал видимо, присматривался, что за "мастер спорта по каратэ".  Через неделю вежливо попросил убрать в туалете.  Я убрал.  Всего один раз.

    Жили спортсмены в отдельной комнате, утром нас не гоняли на построения и зарядки, а  кормили тоже особо - воскресные два яйца для пехоты тут давали каждый день, и уже это было праздником!  Короче, эдакий трудовой лагерь с усиленным питанием!  Неплохой опыт накануне эмиграции в США, рекомендовал бы всем наивным парням!

   Работа тоже была незамысловатая. Несколько человек  замешивали бетон, остальные были просто тягловой силой. Таскали в вёдрах воду, да сам раствор - в носилках. Кутузов же неплохо владел топориком - он вытраивал замысловатые опалубки, набивал их каркасами, булыжниками, любым в принципе хламом и получалась в конечном итоге полоса препятствий Дивизии! Бывало, вдруг заканчивался цемент, тогда мы блаженно валялись в траве, курили и болтали о том, о сём.

    Однако неделя прошла, вторая, третья. Лапушкин, сука, не появлялся, а я и не понимал толком есть ли выход из сего "рая" для избранных!  Всё произошло, как обычно - вдруг. Вдруг кому-то из начальства засвербело проверить именно наш  полк и именно наш спортгородок, и "бетонную роту" - так с издевочной называли нас господа строевые, кинули на поправку дел к Лапушкину.

   Яценя тут же вытянул меня из общей круговерти и тихонько сообщил, что сегодня я остаюсь на городке,  Кутузов и все кому надо об этом знают.   А теперь - с глаз долой, куда угодно, в чепок, или к чёрту на рога!  Я пошёл в штаб, в библиотеку.  Взял том Шекспира и весь день читал про козни честного  Яго, удивляясь  глупости и доверчивости  героев!    Легитимность тогда мало меня волновала, и вот уже вечером мы ужинали возле сарайчика и кипел чайник, правда не было ещё липы: она к тому моменту ещё не зацвела…

        - С тебя, дух, причитается, - шутил Вовка. 

       - Так где ж я сейчас найду?

      - Давай я сбегаю?  - Ширинкин тонко держал нюх.

     - Сколько? 

    -   Давай десятку.

      Через пол часа Ширинкин притарабанил три бутылки портвейна, Вовка выставил  банку говяжьей тушёнки из НЗ, и у нас начался пир горой!   


ВИДЕНИЕ 1



      Пространство в котором я оказался, трудно описать, потому что не было самого пространства - какой-то  не то кисель, не то туман. Ни верха не было, ни низа, но голова не кружилась, и  не было чувства падения, равно как и никакой невесомости не было.  Просто низ был там, где вроде бы должны быть ноги. "Должны быть" - потому что тела я тоже не чувствовал, а сознание едва просыпалось и лишь начинало нащупывать новое для себя физическое состояние.  "Умер, что ли, ****ь", - подумал я первым делом.   Но потом увидел - да увидел  - несколько невнятных фигур вокруг себя.  Фигуры были неподвижны и имели форму веретена. Наверное, сам я выглядел так же.   Две стояли напротив меня, а может быть, висели, и ещё две находились по обе стороны от меня.  Очевидно, мы образовывали некий строй - пятёрку:  2-3 , двое спереди, трое сзади.  Я попробовал сжать кисти рук. Получилось, но опять-таки, как-то неощутимо!    Поднял ногу. Опустил.   Сел. Встал.  Те, кто были вокруг меня, похоже тоже занялись  самопознанием, потому что коконы слегка завибрировали.   Вибрация эта постепенно увеличивалась и я почувствовал подспудное чувство тревоги, как будто оно передавалось мне от кого-то. И самое странное вдруг я понял от кого!  Да, на смерть это не походило, либо это была самая абсурдная смерть  во вселенной!   Скорее, это напоминало рождение!  Наконец, я догадался подпрыгнуть. Я подпрыгнул, и ощутил полёт! Следом за мной это сделали и остальные из нашей пятёрки, я тогда я понял как выгляжу сам в полёте: некий  светящийся шлейф, какой мог бы оставаться за веретенообразной шаровой молнией.   Вскоре мы нащупали способы менять скорость и прозрачность шлейфа, поняли как менять направление полёта.  Достаточно было просто думать об этом и всё совершалось само!  В конце концов, мы  устроили такую перекрестную гонку, что уже стало рябить в глазах, но тут как будто кто-то вырубил рубильник. Полёт прервался и мы вновь очутились на исходной позиции - пять веретенообразных тел - два спереди и три сзади.

  - Хорошо, - голос был внутри, но было понятно что слышим мы все одну и ту же речь, а не каждый персональную.

 - Теперь попробуйте говорить между собой. Не стесняйтесь и не бойтесь, я скоро всё разъясню.  Все вы живы и скоро вернётесь к обычной жизни.

- Меня слышно, - сказал я как в передатчик, - приём!

- Слышно, слышно, - отозвались сразу несколько голосов.

- Ну и ладненько.  Вот как же различать будем друг друга?

- А вы назовитесь, придумайте каждый себе ник-нэйм… э….. кликуху, скажем!

- Я буду Буба, - сказало веретено слева от меня и тут же у него появилась особая окраска, типа штрих-кода!

-   Я Сеня! - сказала другая фигура голосом похожим на Вовкин

-  Я -  Дембель!

-  Я - Кукушка, - вдруг  прозвенел женский голос.

-  Ну а я…  Пётр, - закончил я, сам не понимая, откуда этот "Пётр" у меня выскочил!
    -  Сегодня ваше первое занятие. Всего этих занятий будет три. Всё, что здесь вы узнаете - военная тайна, но никакого запрета на разглашение нет. Можете болтать сколько угодно, один хрен ни кто не поверит!    А сейчас  я введу вас в курс дела.  С сегодняшнего дня вы - неделимая пятёрка   астральных волколаков.  Можно сказать, оружие если не возмездия, то справедливости.   Тут же могу вас обрадовать. Воевать вам не придётся ближайшие лет…  ну тридцать, это точно.  Возможна некая заваруха на Украине  году в 15-ом, но не думаю, что всё будет серьёзно.  СССР скоро развалится и следом произойдут глобальные изменения и внутри страны и во внешнем мире.  Наши интересы не то, что бы изменятся, но  в некоторой степени размоются по сравнению с теми, что были до сих пор.  Враг становится неконкретен,  расплывчат и неузнаваем…   Пятёрок, как ваша существует ещё четыре, все они в Европе, потому что Европа и есть зона наших  интересов.  Мы не представляем ни какую страну, или армию, мы лишь помогаем мировой справедливости с точки зрения законов волновой жизни.   Ваш боевой ресурс практически неограничен.  Нет ни одной армии, или оружия в мире, способного противостоять вам, именно поэтому вы должны быть максимально снисходительными при учениях и тем более, во время реальных действий, но, ещё раз повторюсь:  реальной войны не будет.   Старшим  пятёрки является Пётр, все коммуникации будут впредь происходить через него, всё, что известно ему, будет знать каждый, а он будет видеть и знать всё, что видит и знает каждый из остальных.   А как оно  бывает на практике вы сейчас попробуете.

      Завеса туман исчезла. Мы стояли в костюмах ОЗК  в пустыне.  На горизонте корячился в огне пожаров город.  По полю ползли танки, паля из орудий. На бреющем полёте пролетали истребители, поливая непрерывными очередями из всех видов вооружений, что они имели на борту! 

       - Упражнение.  Готовность один.  Место действия -  Багдад.  Американская экспансия в недалёком будущем.  Задача: ослабить нападение, уменьшив эффективность огня танков, локализовать пехоту, дать возможность правительственным войскам рассеяться и сдать позиции с минимальными жертвами.

    - Есть…  - подумал я, -  и в тот же момент наша пятёрка взмыла в воздух, переплетаясь шлейфами,  как  проволочная плётка, вертикально вверх и в видимом апогее вдруг распалась на пять  самостоятельных  пятен-призраков.


                5


       Так я оказался в неофициальном подчинении на спорт-городке у Славы Лапушкина, гвардии лейтенанта  ВС СССР.   Я был, но в то же самое время меня и не было!   В моей родной роте, где я  прослужил  всего пару недель на вечерней проверке   выкрикивали, что я в "командировке", хотя был-то я тута, через лужайку перейти.  Соответственно, пайка мне не полагалась, но пока  кормили на походной кухне всё улаживал Яценя через знакомых армян, ар, как он говорил.

 


           В первые дни моей жизни на городке за пайкой ходил  Вовка.   Он приносил пару котелков  еды, хлеб, сахар и шутил:

   -  Ни  кому  не живётся так хорошо как нашему духу!

     Я принимал это как должное, но в один прекрасный день  Яценя взял меня с собой на ПХД, дабы я перенимал опыт.  Солдатская кухня на открытом воздухе  явление неприглядное. Чадят огромные котлы. Несколько армян колдуют над ними. Матерится прапор - зав столовой.  Топчется недовольный полк, а  раздатчики пищи пытаются без очереди отстоять свои права. Добавьте ко всему этому  национально-советский колорит.
   Задача влезть без очереди, а там ары уже знали  Яценю в лицо и в действие вступал  элементарный блат.    Я   человек не напористый,  бывало пропускал два-три автобуса, что бы не толкаться локтями, а  тут надо было  бороться за  три корочки хлеба.   Короче, когда в следующий раз  я пошёл самостоятельно, пережил немалые волнения, однако, ничего , всё прошло - и втиснулся по нахалке и ары меня тут же узнали!  Через пару дней я уже  лихо орал:

  - Э, зёма, ты же тут не стоял!   Спортгородок получает без очереди!!!  Что, щи?  Хоть *** полощи!   Да не жмоться, ара,  подкинь ещё маслов!

     И отчаливал, гордый, шагая браво, а на пригорке уже поджидали наши собаки. Завидев меня они срывались, окружали, как вожака, и уже такой компанией мы приходили к нашему сараю.  Яценя критически  осматривал принесённое мной.

   - Ары оборзели, - говорил он всякий раз, когда ему казалось, что нам не додали мяса.

   А кто-то в это время в наряде по ПХД колол дрова, топил котлы, отдирал  эти самые котлы, что б блестели как у кота яйца, убирал загаженную территорию…   Ругались, дрались, сильные притесняли слабых.  Однако, что удивительно, дедовщины у нас не было!  Все роты были одного года призыва.

    Жизнь в армии вообще рутинна сама по себе. А тут полк явно почувствовал вольницу , эдакую перестройку.  Во всём обозримом пространстве все валяли ***, отлынивали и филонили.  Вяло строилась столовая,  наши сержанты всё-таки взяли власть, оккупировали каптёрки и просиживали там сутками за картишками, ротный бухал и просто забил на службу, комбат и замполит те шли на повышение и  учились в какой-то академии - им тоже было не до земных дел.  Так что нельзя сказать, что мы жили такими уж отшельниками.  Надо было зайти в роту за почтой.  Нам патологически не писали.  Моя будущая жена в это время  делала попытку выйти замуж и пропала из эфира. Я  же строчил ей ежедневно, плачась и ругаясь.   Страдал Яценя всей своей крестьянской душой.  Я пошёл в библиотеку  и притащил ему томик Есенина. Попадание было в яблочко!   Ширинкин был прагматичен и до предела нагл. Его  припахивал наш замполит в штабе, ведь кому-то надо было рисовать все эти плакаты, агитацию и прочую хрень, а он владел плакатным пером.

      Утром после развода нас посещал Лапушкин, такой же краснощёкий, с опущенными глазками, да в сапогах, что пускали солнечные зайчики.  Он ставил  боевую задачу:  залить метров 10 дорожки,  но это была нереальная задача, потому что на бетоне работали в основном мы с Вовкой.  Потом Слава уходил. Куда и зачем, нас это не волновало, хотя единственной его задачей и было построить этот самый спортгородок.   Время от времени Лапушкин выбивал Чижа из артдивизиона для сварочных работ, тогда бетонные работы отменялись и мы  устанавливали трубы под турники, полосу препятствий, Чиж варил, ему надо было помогать - что-то придерживать. 

        А вечерами к нам на костерок стали приходить новые люди. Сидели до полуночи, иногда выпивали, курили, честили неверных баб.  Все чуток бренчали на гитаре. Вот Вася Карач :

Я по тебе соскучилась Серёга
Истосковалась по тебе сыночек мой
Ты пишешь мне , что ты скучаешь тоже,
А в сентябре воротишься домой….

     Далее  мать сообщает , как ждут его девчонки, что отец по пьяни срубил  на дрова кудрявую рябину  и прочая  романтика.   Но вот  ответ сына, и Васька налегает на струны и поёт  отрешённо и напористо:

Мне дали мама сроку четверть века
Как служили солдаты при Петре
Пускай рябина пустит корень новый
А дева ищет жениха себе!

    Все мы экстраполируем ситуацию на себя, и мурашки бегут по телу…   

   Мы с Яценей уже отрепетировали  "Штрафные батальоны" на два голоса, так что тоже имеем свой номер.

   Ширинкин поёт про кораблик, которые путь свой держат в порт, в порт.

   Юрка же Левин убил меня тогда наповал!  Он знал  "Куплеты Евы" в каком-то невероятном количестве. Играл он на гитаре лучше всех и задавал блатной бой с виртуозными  переходами, при это качал головой в такт:

Меня простите бога ради
Я думал здесь собрались…. (тут делалась пауза, что бы слушатель додумал правильную рифму )  ДЕВЫ!
Я пропою куплеты Евы
Из толстых писанных тетрадей.

Не откажу себе в удовольствии напечатать ещё пару столбиков, хотя нынче всё это есть в сети - слушай- не хочу!


Какой-то старый лысый поп
Свою козу в сарае….. гладил!
Но что-то с нею не поладил
Коза боднула его в лоб

У атамана Козолупа
Была огромная  …. сноровка
Семизарядная винтовка
И три енотовых тулупа

    Разумеется, такие же гоп-компании  собирались по многочисленным каптёрками, короче  полк разлагался.   

      И гром грянул.


               
                6


      Началось всё с того, что в одно прекрасное утро  мужики из деревни  через дорогу приволокли  скрученного по рукам и ногам  "зёму".   Зёма выебал козу!!!  Коза не сопротивлялась, она просто обгадила зёму, и вот в таком трудном положении его и заловил хозяин.     Полкан  объявил построение. Зёму выставили перед строем, и полкан закатывал речь через усилитель, так, что было слышно на спорт-городке:

 -  Это ты у себя в ауле коз ****!!!  А тут тебе не там!!!  Заходит хозяин, а это чмо стоит весь в говне со спущенными штанами!!!  Если не знаешь куда свой хер всунуть, найди дырку в заборе и гоняй туда пока  весь в занозах не станет!!!  И не думайте, что это одно чмо  в наших рядах!  Вы, бойцы, все давно нюх потеряли!   Захожу в артдивизион, стоит на тумбочке - подворотничок пришит - как у старой бабки ****а! А глянул на ногти, он же их не стриг весь срок!!!  Если у тебя такие ногти, что их ножницы не берут,  бери зубило!!!

     Короче,  Жванецкий тут отдыхает, а мы просто валялись по земле от смеха, хотя  на самом деле это трагедия. Нормальный он был мужик, наш полкан. Фамилия его была Пелевин,  был он уже на излёте, прошёл огонь и воду, и в генералы  не метил.  Его уважали все.   За то он и поплатился в недалёком будущем.
 
     Через два дня примчался отец козьего насильника, ведь смех смехом, а дело подсудное!!!  Видимо, бабки отвалил немалые, потому что  поехал насильник не в  тюрьму, а  то ли в другую часть, то ли на дембель!!!  Домой!!!

    Однако надо иметь опыт, что бы уметь отслеживать   взаимосвязь событий.  Ну , поржали мы над козлоёбом, а сами продолжали вести  элитарный  образ жизни.  Орали песни по ночам, жгли костерок, а тут ещё повадились у нас переодеваться самовольщики.
Приходили, переодевались в гражданку, и через рощу, незаметно на шоссе.  Ну, там уже кто как -  кто на автобусе, кто пёхом, у кого деньги водились на попутке.  На утро возвращались.  Говорили, что в Гродно слишком много девок, парней не хватает. Потому что какие-то предприятия там  эксплуатировали женский труд.   Рассказывали, что в 3-ей роте , что год назад дембельнулась одна ****ь жила пол года!!!  Это , конечно, триумф солдатской смекалки, без которой нет  Советской Армии.

    Ночь над Фолюшем.  Тихо мерцают звёзды сквозь  берёзовую рощу.  Шуршат шинами редкие авто на шоссе, что сразу за рощей.  Лают собаки, где-то очень далеко, видимо очередной  сержант- козлодоев прокрался в деревню.  Прожекторы с казармы вяло освещают окрестности, безнадёжно соревнуясь с полной Луной.  Наш спортгородок в этом свете напоминает  останки исполинского ящера, который умер рёбрами к небу.
   
    Где-то бродит патруль, охотится за самовольщиками.  Самовольщики ходят заячьими кругами, скрываясь от патруля.  Тянет свою лямку наряд. Караульная рота охраняет металлолом, который почему-то угрожал всему миру. На деле же, если свистнуть, вряд ли  и четверть этих танков завелась! Дрочат по своим койкам бойцы, представляя ****ы, оставленные на гражданке. Может ли женщина забеременеть от ваты?  Может. Если вата из солдатского матраса! 

      Нам же комфортно на нашей даче.  Мы лежим втроём на широченном топчане. О каком-то демократически-либеральном  гомосексуализме даже мысли в голову не приходят! Называлось это  тогда мужеложство и была уголовная статья, а самих пидаров презирали все нормальные пацаны.  Ширинкин  погружён в свои  тайные   размышления, я же провожу импровизированный психологический тест по поводу Вовкиной любви.  Всё-таки, мы  специалисты по спорту. Изучали и анатомию, и физиологию, ну и психологию, соответственно!  Я в своё время даже посещал факультативные лекции знаменитого тогда  спортивного психолога Волкова.  Мы учились погружаться в транс, погружать в состояние гипноза с помощью блестящего шарика, учились держаться на грани сна, произносить  гипнотические задания.  Научно это называлось идеомоторная тренировка, но на самом деле было мистично и загадочно, на грани волшебства. Учились  с помощью отвлечённых вопросов выяснять психологическую картину человека. Вот и сейчас я гоню от балды, а Вовка отвечает.

-   Ты её любишь?  - Да.  -  Какого цвета у неё  глаза?  - Серые.  - Где ты встретил её?  -  В школе… Она сидела у окна и я увидел её в полупрофиль…  -  Она красит ногти на ногах?  - Наверное, я не обращал внимания. - Она красивая?  - Скорее нет…  -  Высокая?  - Невысокая. - А потом пахнет?  - Да.  -  Вы были вместе? (я деликатничаю)  - Нет, она не захотела.  - А она тебя любит? - Говорит, что да. -  У неё есть сестра?  -  Брат.  -  А кто  отец? -  Начальник шахты.  - А мать?  - Бухгалтер. -  Она знает что ты из деревни?  - Да.

       Добрый час я гоню эту пургу и уже сам не помню о чём спрашивал.

-  Ну что, хватит? - наконец спрашивает Вовка.
-  Хватит.
-  Так скажешь что-то?
-   Ну, трудно, что-то сказать конкретно…
-  Вы городские все ни черта не умеете, - Вовка залазит на своего конька, - ты и каратист, наверное такой же как и психолог, и фотограф, и поэт! В деревне если ты взялся что-то делать, то делаешь от и до, а у вас вечно чего-то не хватает!
-  Ну ты ж чего-то в деревне не остался? Глянь - тренер, нахуй, аж по хоккею на траве!!! Я и вида спорта такого не знаю!

     Курим, потом забываемся ненадёжным сном. В  4 утра  начинают приползать самовольщики, им надо успеть в казарму до 6-ти утра.  Ведь подъём в Советской Армии в шесть.  Наконец,   уходит последний и в первых лучах солнца мы уже засыпаем всерьёз под гомон птиц,  и одуряющий утренний берёзовый запах. 

               
               
                7

           У меня  перочинный ножик, дешёвая дрянь, копеек за 35, было тогда такое чудо. Да резец, что подарил  Витька Аниськин перед  отъездом из Печей, маленький, но всё-таки для объёмной резьбы, а не царапанью по  фанере.   Рядом с нашей дачей овраг, а на самом краю оврага старая груша, наполовину засохшая.  Видимо, были и другие плодовые деревья, потому что место это, скорее всего, отобрали под воинскую часть давно, а жили тут какие-нибудь хуторяне.  Отпиливаю  ветку потолще, потом нарезаю её на чурбачки величиной с ладонь.  Груша кряжиста и  места, где от ствола росли ветки образуют тугие красивые по  фактуре  узлы. Наводить нож  меня научил тоже Витька. Процесс этот  тонкий, скрупулезный, одновременно требующий  некоторые специальные материалы.  У меня нет ничего, кроме камней, песка и маленького  кусочка пасты "Гойя" - эдакая зелёная дрянь, которой начищают до блеска бляхи на солдатских ремнях.  Ну что ж, камень, так камень, мочим его и начинаем точить нож.  Потом можно точить об мокрый мелкий песок. И уж наконец,  об кусок шинели, смазанный этой самой "Гойей".  При этом надо всё время видеть , что бы лезвие затачивалось с обоих сторон одинаково.  А теперь  проводишь по волосам на руке. Если бреет - значит всё готово, можно приступать к груше.  Режу без понятия что же у меня получится.  Груша тверда и нож надо всё время править. 

 -  Вот духу делать не ***, - говорит Ширинкин.

      Он  тут же на улице пишет какой-то огромный плакат.  Что-то по  спортивным нормативам,  отрываясь от работы каждые пять минут на перекур.  Яценя сочиняет письмо своей любимой. Он пишет черновик, потом  мы уже вместе доводим текст до сентиментально  жалобного. 

    На трёп Ширинкина я плевал, и спокойно продолжаю работу.  Спустя время у меня вырисовывается весьма сносная  карикатурная морда - стилизация под африканскую маску.  Нечто подобное мы делали в Печах, только  огромного размера.  У кого-то  из командиров  висела на стене настоящая африканская маска.  Иметь такую считалось полный шик. Вот мы и занялись производством копий.  Возможно, это была какая-то общевойсковая офицерская  шиза, потому что , когда Лапушкин увидел эту маску, глаза его загорелись, и он спросил может какой инструмент нужен.  Так я обзавёлся целым столярным хозяйством.  Сам же Лапушкин придумывал для меня  различной формы ножи из обломков ножовок по металлу.  По слухам самый крутой резец получался из танкового "пальца" - штырь, соединяющий траки гусеницы, однако тут  нужна была специальная ковка и до спецов Слава так и не добрался.  Однако, у меня появился косой сапожный нож, для которого я собственноручно вырезал рукоять, да  по собственной ладони,  обычная стамеска,  точильный брусок, а главное - наждачка нулёвка!   А по стенкам каптёрки уже висли пять уродцев.  Бейц, специальный краситель,  превращающий  белое дерево в тёмное, породистое,  Лапушкин так и не нашёл, но  я знал выход - марганцовка.  Уродцы красились марганцовкой, высушивались, потом по выпуклостям нужно было  пройтись мелкой наждачкой, что бы задать блики. Можно было покрыть лаком, но Витька говорил, что это дурной вкус, мол дерево хорошо само по себе.   Короче, моя фирма  появилась в зародыше!  Маски Слава стал вскоре забирать , сказал, проще договариваться с цементом, гравием и прочей строительной фигнёй, которой у нас хронически не хватало.
      
     Однако, меня от замесов освободил, и Ширинкину  пришлось лишь завидовать "духу".

       А с Вовкой мы тренируемся по каратэ.   Учили меня классическому шотокану по всем канонам.  Мы садились в дзен и медитировали минут пять.  Без привычки сидеть в дзене не просто:  ноги затекают, или просто болят от соприкосновения с землёй.  Было наказание на Руси посадить на салазки, вот примерно то же самое дзен для новичка. После медитации ученик встаёт, скрестив руки на уровне глаз, одновременно делая полный вдох через нос, а потом как бы выдавливая пасту из тюбика, напрягая диафрагму, воздух выдыхается через рот с  зажатыми губами.  Получается некое сипение со стоном. Затем ,  руки вверх - вдох, через стороны вниз - выдох, как будто купаешься в собственном дыхании, и так раз пять…   Дальше собственно тренировка.  Мы бегаем по роще, изменяя темп бега,  разным шагом - то боком, то перекрёстным шагом, то спиной вперёд, прыгаем на одной ноге, или толчком двумя, на прямых ногах, высоко поднимая бедро, с захлёстыванием  голени…  Разминка.  Наклоны, шпагаты, мостики. И непрерывно  - отжимания.  На кулаках, естественно. 

    - Ич, ни, сан, ши, го, ро, шич, ач, кю  (тут пауза) и громко  ДЗЮ!!! 

      На "дзю" - десять, выполняется самое  мощное  движение, самый низкий наклон, самый глубокий шпагат, а если это удар,  он выполняется с криком "киай!!!"  Кричать тоже надо  от диафрагмы, а не глоткой, представляя, как из тебя выпускается луч энергии!  Отрабатываем удары руками, затем ногами.  Комбинации.  Работаем в паре на технику.  В конце  имитируем  поединок.  А как иначе?  Убивать что ли друг друга, тогда зачем тренироваться?  Собственно в этом одна из проблем бесконтактного  каратэ.  Получается, что занимаешься ты балетом, а не боевым искусством.   С лёгкой руки Брюса Ли  все эти танцы  люди воспринимают, как боевое искусство.  На самом деле прав Куросава.  Знаменитый поединок на мечах в "Семи самураях" - вот настоящий бой.  Одно движение - и твой противник труп.  Тогда я об этом не догадывался, и мы крутили связки, ката и прочий балет.  Однако целью наших занятий был  настоящий  поединок, в контакте, без правил.   

    И он состоялся!

       Было это значительно позже.  Ширинкин потешался, мол, два придурка, и в принципе был прав.  Однако дело это на долго не затянулось.  Уже через секунд пятнадцать  я разбил  Вовке губу. Но мы продолжали "работать".  А потом я прозевал его захват. Он цапнул меня за запястье и  я упал весьма неудачно,  вывихнув к чёртовой матери безымянный палец. Палец  вывернулся перпендикулярно к ладони, наружу, зрелище неприятное.  Тогда Вовка  взял мой палец, потянул на себя и…. вправил на место!!!  Кисть работала, палец сгибался и разгибался!!!  На этом мы прекратили испытывать судьбу, развели костёр, разогрели тушёнку и хорошенько выпили за проведённое мероприятие.

                8

      Однажды утром, уже после развода, когда мы крепко спали в дверь нашего сарая кто-то стал  дубасить ногами с абсолютно дурной силой, что аж сарай закачался.  Я открыл дверь.  На пороге стоял  незнакомый майор и голый, в трусах,  Сашка  Дрыщ, один из самовольщиков, кто  оставлял у нас свою форму.  Сучёнок, сдал нашу контору!  Дрыщ дрыщом и оказался!  Возвращаясь с самоволки, он налетел на патруль, а патрули после событий с козой усилили, чего мы по молодости не могли предусмотреть. Сидеть надо было, как мышь под веником, а мы устроили курорт и благотворительность!

   -  Вот он , гадюшник!!!  - злорадствовал   майор, -  я вас, бля, выведу на чистую воду!!!

   Когда мы стали одеваться, оказалось, что  у нас не хватает сапог! Типа на троих пять и те все разного размера и не парные! И не мудрено. Ходили мы в кроссовках и работали в кроссовках, а  новые сапоги кто-то мог запросто подмыть… 

   - Кто старший? - вопрошал  майор. Ему, мудаку, и в голову не приходило, что мы чистые нелегалы, если можно так сказать.   Мы переглянулись.  Яценя посмотрел на меня выразительно, и я кивнул.

   -  Сержант Мерсон! - отрапортовал  я.

  -   Остаётесь на объекте, сержант, а вы все следуете за мной!   

    Я остался дожидаться Лапушкина, а  пацанов увели.  Однако не особо далеко. На дивизионный плац. Там собирали подобных штрафников со всей дивизии, и весь оставшийся день они  занимались на плацу строевой подготовкой.  Ну, обхохочешься! 
Ширинкин вернулся один.  Яценю  Лапушкин отправил в роту, добывать свой срок в строю… 


 

                9

     Так  я остался старшим на городке, а Ширинкин был не то, что бы с боку припёка,  а  всё-таки старослужащий, более опытный.  Он учил меня жизни:

- Ты подумай, зима идёт, ты в этом сарае скоро не сможешь жить, тут же дыры одни!  Надо утеплять!

- Гена ну каким хреном  я буду его утеплять?  - вяло отмахивался я.

- А вот думать надо!  Я-то знаю одно местечко, надо только подсуетиться!

    И вот уже Ширинкин  ведёт меня на "дело".  Это, конечно, не тот криминал, что был  при Вовке, это всего лишь будка со списанным солдатским барахлом.  Нет там ни охраны,  ни даже толковых запоров, да и кому  есть дело, когда два солдата занимаются переноской старого барахла.  Ширинкин залез внутрь, через чердачное окно и  спустя час мы стали обладателями  несметного количества старых солдатских шинелей.  И началась перестройка сарая!    Где-то  в ангарах артдивизиона Чиж откопал старую печку-буржуйку -   шикарный толстостенный агрегат, возможно даже не советского производства. Мы установили печку в сарае и Чиж  вывел через крышу трубу. Сразу за печкой вырубили окно, сделали раму и затянули её  толстым техническим полиэтиленом.  Снаружи  повесили решётку, якобы граница на замке. На самом деле решётка лишь висела на двух болтах  и  её можно было просто снять и воспользоваться окном в экстренном случае. Стены же Ширинкин самолично обивал шинелями поверх толстых пластиковых мешков.  Получилась  жилая комната с небольшим столиком, топчаном и полками отдельно от чисто технической части, где хранили цемент и рабочие инструменты.

    Да, событие надо лишь сколупнуть!  Творческое вдохновение обуяло всех, кто участвовал в строительстве, даже Лапушкин подключился и  с его помощью  удалось  врубиться в фазу чепка! Какой жопой думали мы сами и начальство части, сейчас мне неведомо, но фазу мы протянули прямо по деревьям. Однако, фаза - это один провод, нужна была ещё земля.  Прямо за сараем мы забили в землю трубу  и туго прикрутили к ней второй провод. Замкнули цепь на лампочку Ильича, и что вы думаете - всё заработало!!!  Избушка моя стала  с печкой и светом!

    Уже спустя годы я представляю что могло бы произойти, оборвись этот провод во время  дождя!   Шёл бы мимо Лапушкин в своём офицерском  дождевике - бац! - и остались от него одни подошвы!!!

     И снова Чиж выручил - раздобыл где-то невероятной толщины нихромовую  проволоку, в пеноблоке для строительства вырезали спиралевидную борозду, уложили туда нихром, вывели  провода через штепсель.  Получилась  электроплитка невероятной мощности.  Откуда-то появилась сковорода,  запахло на городке жаренным салом и яичницей!

      После ухода Яцени Ширинкин стал смелее - боялся он Вовку!  А может и получал по зубам от своего деревенского товарища.   Был он неугомонен и нагл, его жизненная энергия требовала непрерывной деятельности, но вот беда, книжек он не читал, стихи не писал, лопатой махать не любил, а его  писарская деятельность была способом выживания, однако и это он делал в полсилы,  и был прав, потому что если ты что-то завершал, тебя тут же нагружали  новыми задачами…  Теперь его  энергия направилась на меня, потому что так судьба распорядилась,  что мы остались  у Славы вдвоём.  С ним невозможно было поговорить ни о стихах, ни о литературе, ни о каратэ. Деревенский Ясеня стремился догнать и обогнать  городских баловней, у которых с детства было то, чего он  сам и не мечтал достигнуть, но очень мечтал дать своим детям!  Тут был противоположный вариант. Человек был уверен , что он  стопудово прав в собственном невежестве, что он и есть соль земли и носитель истины.  Мир был дан ему для потребления, но сам миру он давать ничего не хотел, да и в принципе не мог.  При этом он постоянно втягивал меня в свой авантюрный свербёж. И я подался.

   - Жрать-то что-то надо, - говорил Генка

  -  Ну надо. Тебе что столовой не хватает?

-   Собирайся!

       И мы брали два рюкзака и ночью пробирались на овощной склад  нашего же полка. Тащили домой картошку.  Другой раз мы залезли в деревенский погреб.  Там мы спёрли  два рюкзака каких-то банок с жиром.  Когда открыли первую, обалдели - там была свежайшая  жареная свинина!  О морали даже я не думал. А ему не хватало ещё и адреналина в крови.  Уж не знаю где он раздобыл гражданскую форму, но она у нас появилась.  Позабыв про недавние злоключения  Сашки Дрыща, мы стали выбираться в город.

               
                10


      Гродно  красив.  Сейчас с открытием границ он  замечателен границей с Польшей. Но и тогда там витал дух заграницы и какой-то несоветской свободы. Наши интересы, конечно, заключались в другом.  Ширинкин потащил меня в клуб на танцы!  И что вы думаете? С нашей солдатской причёской и с нашей примитивной гражданской одеждой удалось познакомиться с двумя девчонками. Они жили в общаге и трудились на одном из этих заводов-монстров, что поглощают белорусских дивчат! Произошло это уже после  вечеринки, на самом выходе. Возможно, им  тоже не удалось ни с кем познакомиться, а тут  мы. Слово за слово, они оставили  телефон. И вот у нас появилась забота  ездить "на ****ки".

   "****ки" эти выглядели весьма печально. Безденежные, что мы могли принести в подарок?   Ни цветов, ни шампанского.  Приходили мы вдвоём,  и сидели у них час-другой.  "Дивчаты" хихикали, Генка  оказался более разговорчивым, чем я думал. Он нёс какую-то прелестную чушь, я же в основном молчал.  Генкина - Наташка, была проще, и с ней, можно было иметь дело.  А вот "моя" -  Элла выглядела  уж слишком аристократично и тоже  больше отмалчивалась.   Вся встреча и выглядела диалогом между Генкой и Наташкой.  Спустя несколько встреч выяснилось, что Элла ждёт своего парня из армии.  У неё на тумбочке даже фотокарточка стояла, которую она стыдливо убирала на время нашего прихода. Короче, и хочется , и колется, и мама не велит.

   Бывало, что  они не могли с нами встречаться, тогда Ширинкин тащил меня то в баню, то в кино, мы даже в зоопарке побывали, что для меня было знаменательным событием: ну не видел зоопарка никогда в жизни!  В конце концов, "****ки" сами собой прекратились, а жаль, иначе поведал бы я вам некую эротическую историю, но увы, увы, чего не было , того не было!

    В бане была мокрая парилка, каменные лавки и  оцинкованные  тазики . Сейчас пошла эпоха саун, и той классической советской бани я не видел, наверное, с тех самых армейских времён! А нынче обязательно должен быть бассейн и фешенебельный ресторан, так что и не понятно, то ли это ресторан при бане, то ли баня при ресторане! Нет, тогда при бане был скромный буфет, торговавший пивом в разлив.    Поскольку ходили мы в город во время не стандартное для обывателя, баня, как правило была пустая.  Первым делом ты выбирал себе тазик. Веников мы навязали давно на спортгородке по приказу Славы, так что на венике мы экономили уж не помню сколько копеек, но было жалко и их.  Потом в тазик набиралась вода, которая шла из двух  разных кранов: один кран давал кипяток, второй - холодную, ледяную воду.  Ставили тазики с водой, это значит, что мы застолбили себе место.  Потом, с видом знатоков мы шли в парику.  Я не любитель экстремальных  температур, но Ширинкин говорит, что ему "холодно". Он берёт ковш с длинной ручкой, открывает заслону огромной, циклопической печи и шпарит туда безжалостно несколько полных ковшей, хотя по науке, как я знаю из спорта, воду надо подавать малыми порциями. Печь злобно шипит, сердясь на  злостное нарушение правил и выплёвывает облако раскалённого пара. Теперь находиться там можно лишь присев на корточки! 

 - О! Вот теперь в самый раз!

- Ну тебя к чёрту, Гена, - орал  я и выскакивал вон из парилки.

   Сам Ширинкин пыжился ещё минуту и тоже выскакивал.

- Ну и на *** было это делать?  Давай минут через десять пойдём, когда всё схлынет!
    Хорошо разлечься на каменной лавке, камень тёплый, как и влажный воздух вокруг. А тебя трут мочалкой, а потом окатывают водой из таза!

    Как-то делал Ширинкину массаж, напомню ни о какой педерастии тогда и речи не шло. Делал по науке, как учили в институте. Окатил его водой, а когда он встал я вдруг увидел, что  член его  неприлично разбух!  Я обалдел от такой наглости!

  - Ты что, чокнулся???

    Но Ширинкин и сам был смущён.

    Буфет пахнет незабываемым запахом - смесью вяленой рыбы и пива.  Мы берём по бокалу пива и чинно, не спеша пьём. Слегка хмелеем, но  по одному бокалу нам достаточно, и мы выходим на воздух в поисках приключений на свою задницу.

    И они , эти приключения наступили.
   Мы возвращались с последнего сеанса.  Нужно было на троллейбусе доехать до конечной, а там - либо попутка, либо пёхом добрый час. Водитель отворил передние двери, но мы были с билетами, поэтому даже сердце не ёкнуло. Однако на выходе нас взяли под белы рученьки менты.  Кто такие?

- Студенты, - не моргнув глазом врёт Ширинкин, - из физкультурного техникума!

- Документы есть?

- Нет, конечно!

- Тогда вам придётся проехать с нами!

- Куда!!!

- Для выяснения личностей!

  И нас под белы рученьки запихали в  ментовский  уазик.  Страха я не испытал, лишь некое отчаянье, как будто прыгнул, преодолев страх с 5-метровой вышки.  Ты уже в полёте, и уже не вернуть ничего, и неизбежна встреча с холодной водой.

- Да выпустите нас, - взмолился Генка, - мы солдаты!!!

- А чего сразу не сказал?

- Испугался!

- Ничего, разберёмся.

Нас доставили в ментовку в кабинет некоего начальника.  Он и разъяснил нам ситуацию. 

- Смотрите, - он  выложил перед нами два портрета  молодых людей, постриженных коротко, - бежали сегодня из тюрьмы!  Весь город сейчас блокирован, а с вашими рожами куда деваться? Вы ж как две капли воды похожи на этих!  Ваня, - позвал он подчиненного, - вызывай комендатуру!

  Подкатила комендатура. Два ВВ-шника запихнули нас уже в другой  УАЗик и через минут десять  мы оказались на новом месте, за белым забором, с вылизанными дрожками, побеленными деревьями, и пахнущее чистотой, но какой-то чистотой нездоровой.

   Так я оказался на  городской  гауптвахте.



     ВИДЕНИЕ  2

 
       Мы попали на самую раздачу, когда особо и спасать было некого.  Был ли это  на самом деле Багдад, и если да то какой? Багдад будущего.  Ошалевшая от безнаказанности толпа  валила памятник Вождю.  Мы  сканировали город во всех направлениях,  в каждую секунду времени находясь везде. Удивительное ощущение, но и к нему привыкаешь.  Нас пять, но каждый является частью целого. Можно не говорить, достаточно просто видеть, и каждый из пятёрки тут же знает то же, что и ты, и сам ты видишь и понимаешь  больше, чем ты видел  бы один.  Памятник падал и должен был придавить человек десять. Пришлось немного изменить магнитное  поле и силу притяжения и он упал по другой траектории в другое место, не повредив никого.

     Какой-то человек залёг на крыше с пулемётом и беспорядочно палил по толпе. Внезапный порыв ветра засыпал ему глаза песком, ослепив его на некоторое время. Стрельба прекратилась.

     Все 72-ойки были уже уничтожены.  По городу  ползли американские   "Абрамсы", сжимая кольцо вокруг президентского дворца.  За ними короткими перебежками двигалась морская  пехота в камуфляже.  Мы вполне могли бы уничтожить весь этот металлолом вместе с живой силой, но установка была гуманитарной, и мы не имели права своевольничать. Что делать? Оставалось выталкивать из-под гусениц бестолковых гражданских, которые непонятно зачем повылазили из домов, хотя и в домах было находится опасно, потому что непрерывно велись "точечные" удары с воздуха. Мы отводили снаряды от прямых попаданий, желательно, что бы  такой удар попадал в очередной "Абрамс".   Гвардия отстреливалась из последних сил. Не хватало гранатомётов, не говоря об артиллерии, но Город и не предназначен для войны, он предназначен для жизни!

     Говорили, что в Нью Йорке какие-то саудовцы завалили башни Близнецы, и вот, страна-гигант мстила.  Мстила только как-то странно.  Вместо Саудовской Аравии ворвались сначала в Афганистан, вечный камень преткновения, а теперь они орудовали тут, громя старинный город, колыбель человеческой цивилизации…

      Мы видели, как выносят из музеев  предметы старины, но тут мы были бессильны. Главное было оградить людей, что бы было меньше жертв, как можно меньше жертв!
Город в дыму и огне, пыль, осколки бетона и кирпича заполняют воздух.  Огромное дымовое облако висит над Президентским Дворцом. Ещё немного и гвардия не сможет сопротивляться.   Густой чёрный дым  накрывает город. Это горят нефтяные скважины. Их подожгли, что бы хоть как-то  помешать оккупантам.   Но помеха эта была небольшая.  Современная  армия раздавила слабую страну, как бульдозер улитку.

    Я подал мысленный приказ  и  пятёрка распалась на свои монады.  Мы вновь были сами собой: Буба, Сеня, Дембель, Кукушка, и я, Пётр!
    
    Больше  спасать было не кого.
    


                11


      Комендатура не дремала:  КПЗ была загружена под завязку.  Народ сидел на деревянном возвышении и на полу.  В углу стояла бочка, полная мочи.  Мы с Ширинкиным выглядели как два попугая, случайно попавших в клетку с воробьями. Все были в военной форме, а мы в джинсах, кроссовках и рубашках.  Атмосфера стояла кислая.  Единственное, подшучивали над одним мужиком лет 40-ка.  Ещё один уникум в  камере.  Забрали на месяц в "партизаны". Понятно, что там вольница, уж если даже мы могли себе кое что позволить, то им, местным жителям уйти на ночь было раз плюнуть. Он и пошёл домой, там выпил и стал буянить, а жена, не будь дурой, вызвала комендатуру!  И вот, вместо  отпуска на природе, чудаку светило две недели тупых маршировок и работ по городу под конвоем!  Да ладно бы срочником был, а уже в возрасте, просто гражданский человек!  На душе было кисло, но Ширинкин  немного пришёл в себя.

- Не сцы, - сказал он, - утром лейтёха нас заберёт, увидишь…

    Мы притулились  к  колючей стенке - шубе - присев на корточки, по зековски. Ноги вскоре затекли и стали болеть в коленях. Пришлось сесть на пол. Я закрыл глаза и занялся медитацией, потому что больше делать было нечего. Гена тоже закрыл глаза, и казалось, задремал.  В 5 утра заревела сирена и послышался стук многих ног.  Уже через минуту  было слышно, как  люди выбегают на улицу.  День на гауптвахте начался.  Поднимали тут на час раньше, гоняли на зарядку на час больше.  Время на еду отводилось  какое-то смешное, типа  две-три минуты на завтрак и пять на обед, а может быть и короче. Потом гоняли строевой, потом развозили по работам, и всё под конвоем.  В 9 утра выгнали  и всю нашу камеру на построение.  Вдоль строя шёл полкан.

- А это что за клоуны?  - удивился он, когда дошёл до нас.

- Разрешите доложить, товарищ полковник? - Ширинкин начал спектакль.

- Валяй, - полкан был неформален.

- Следуем в распоряжение лейтенанта  Лапушкина из Минской Спортроты.

- Так вам там что ли форму не дают? - искренне удивился полкан.

- Форму приказали получить на месте, - вешал лапшу Ширинкин.

-  Капитан!   Разберись с этими клоунами, - приказал полкан, и мы очутились в кабинете дежурного  по гауптвахте.

- К Лапушкину, говорите? - ухмыльнулся капитан и снял трубку телефона.

-  Слава, - сказал он в трубку, - тут два твоих  мудака у меня на гауптвахте, приезжай срочно, забери , иначе придётся сажать на две недели.

   Лапушкин примчался через час, румяный и сердитый.  Таким мы его никогда не видели.

- Вася, с меня бутылка, - сказал он,  увидимся завтра на разводе.

- Вам же просто повезло, что мой друг сегодня дежурит по гауптвахте, -  сказал он. И дальше до самого спортгородка мы ехали молча, только довольный Ширинкин, незаметно  толкал меня в бок локтем и хитро подмигивал.

-  Раздевайтесь, - сказал Слава, когда наконец мы оказались дома. Что делать, мы на службе, мы подчинялись.  Слава сложил всё тряпьё в кучу, достал канистру, облил  бензином и кинул горящую спичку.  Гражданской одежды не стало. Но мы были рады, что всё обошлось. Мы были на свободе, а Слава избежал скандала со штабным начальством. 


                12


        А дембеля собирались на дембель.  Васька Карач разучил новую песню, и на вечернем костерке пел её много раз:

Скорый поезд к дому мчится
Полечу домой как птица
Полечу как птица я
Ждали мы её годами
А теперь не за горами
демо- 
              били -
                за-
                ция!!!


    Пришёл Яценя с выбитым зубом.

- Володя, что такое!!!

-  Да сам себе выбил!  Крутил ремень и попал бляхой в зуб!!!

- Вот с нунчаками такая же хрень бывает!  Можно самого себя оглушить!  Ты ж аккуратнее!

     Зуб Яцене вставили в  дивизионной больнице. Ужасный, железный. Лицо его стало напоминать череп, но он не переживал, душой он уже был на воле и по своему тоже готовился к дембелю.

- Я к тебе по делу, - сказал он, -  надо будет кое какие вещи у тебя подержать, ты же не будешь против? 

    Сказано было это тоном, не терпящим возражений, но  я бы Вовке и так не отказал - он был единственным другом  в этой жизни.
 
 - Володя, это твоя дача, пока ты здесь, распоряжайся как хочешь, ключ сам знаешь где. Приходи в любое время.

      Все, кроме  Яцени занимались дембельскими альбомами.   Дембельский альбом это огромный труд по оформлению собственной книги в единственном экземпляре.  Нынче это называется красиво:  скрапбукинг. Обычный альбом для фотокарточек разбирается на обложку и страницы.  Обложку обтягивают войлоком от шинели и по возможности украшают  то ли чеканкой, то ли  знаком "Гвардия",  прошивают капроновой верёвкой, к которой крепятся два патрона от АК-74, надраенные до блеска и покрытые лаком, тут фантазии нет предела, но понятно, что занимаются этим  умельцы, к которым все остальные идут на поклон.  Страницы покрываются тяжёлой чёрной краской, которая при высыхании делает страницы плотными, как фанера.  Потом страницы тонируются цветными красками при помощи зубной щётки, разбрызгивая краску каплями.  Далее надо изготовить "кальки" - на полупрозрачную бумагу наносятся комиксы, изображающие армейскую жизнь от салабона до дембеля. Кальки ходят по рукам и передаются от одного поколения дембелей к другому.  И тогда альбом собирается воедино. Каждая страница перемежается калькой. И вот тогда  в альбом  помещаются фотографии. Не просто садятся на клей, каждая фотокарточка вставляется в специальные "уголки".  Далее вопрос стоит в  тотальной нехватке  фото!  Альбомы запрещены, но  начальство смотрит на это сквозь пальцы, главное не светить и не показывать демонстративно.  Всё это хозяйство прячется по многочисленным каптёркам, механики устраивают тайники в  танках, БМП и САУ. 

   Идёт бойкая торговля значками! Ну что за дембель без полного комплекта значков!  Больше всего котируется "Гвардия".   А полный комплект стоит червонец!  Самый дешёвый знак "бегунок" -  значок за спортивные достижения.  Гнутся кокарды, в погоны вшивается проволока, что бы они были жёсткими  и "имели вид",  удлиняются каблуки на сапогах, да так, что ходить становится затруднительно,  а голенище  "утюжат" -  вакса прижигается утюгом так, что  задрипанные  кирзачи имеют вид  офицерских хромовых, с зеркальным блеском на голенище!  Взбиваются тульи фуражек и они становятся похожими на эс-эсовские, форма ушивается и буквально трещит по швам, это неудобно, но "так положено".  Плетутся из обычной  бельевой верёвки аксельбанты!   Позднее это назовут макраме!

     Ширинкин  востребован на полную катушку!  У него появляются деньги, которые мы  помаленьку пропиваем. Я тоже не нищий: мне приходят иногда переводы, дед мой Виня тоже не забывает "унучака", да и мой сержантский оклад уже вырос чуть ли не до 20-ти рублей!

    Из обычной солдатской шинели можно сделать  каракулевую шубу, чем Генка сейчас и занят.

   - Ёбнутые вы все, - резюмирую я , но разве кто меня слышит!

    Вот и Чиж взялся делать альбом, но клешня его заточена лишь под сварочный аппарат, и он всё клянчит Генку помочь то одно, то другое.

    Васька Карач весь ушит, даже зимняя шапка  еле-еле надевается  на голову!  Пока ещё лето, вот-вот,  уже отметили 100 дней до приказа и ждут с нетерпением сам приказ. Ну а там как кому повезёт!  Но этот дембель  осенний, значит уходить им в зимней форме одежды.

    А впереди ещё полковые учения, и лишь потом будет дембельский "аккорд", когда дембелям дают  объём хозяйственной работы, по окончанию которой  их отправляют домой.  Ведь можно уйти в сентябре, а можно 31-го декабря в  12 ночи!!!   Забегая вперёд скажу, что Ширинкин именно так и поехал.  Чёрт его дёрнул, в штабе батальона он спёр у комбата часы, но был пойман за руку - не повезло, и комбат пообещал сгноить его. Ну и сдержал своё слово.

    А Яценя припёр мне в сарай пять тюков вельвета и  пять толстенных упаковок постельного белья.  Понятно было, что он  их не купил. Мы уложили товар на  полки и закидали  всяким хламом.  Я-то и думать не думал, что  всё это превратится в долговременный, выматывающий нервы, душу и совесть процесс!

               

 


   




    
  -   

   
   

      

    





    
  -   

   
   

      

    
               


               





   

               





    
  -   

   
   

      

    
               


               





    
  -   

   
   

      

    

  -