Месть

     Мать Оли, Нина Андреевна, более десяти лет работала проводником. В дни, когда она уезжала на работу, девочка оставалась с бабушкой, живущей через три дома, напротив, от них. Отца своего Оля не знала так же, как не знал никто в их селе. Возможно, это был один из многочисленных маминых ухажеров, привозимых ею из поездок. Девочка очень хотела, чтобы у нее, как у большинства детей в селе был папа. Но дяди слишком часто сменяли друг друга. Оля не успевала к ним привыкнуть. Уезжала мать в очередной рейс, уезжали и они. Нинку Агапиху, как ее называли в селе, такая жизнь вполне устраивала: свобода от тяжелого деревенского труда, смена обстановки, хорошие заработки. Но вольности довели ее «до ручки». Она стала потихоньку спиваться. Запои сначала были редкими. Нинка пропускала поездки, сославшись на нездоровье. Но это происходило все чаще и ее уволили. В колхозе для женщины, конечно, была работа, но долго на одном месте она не задерживалась, а потом и вовсе бросила. «Пусть дураки за бесплатно спину гнут», - говаривала она и стала гнать самогон на продажу. Тем и жила.
      К тому времени  Оле было уже тринадцать лет. Она росла замкнутой и своенравной. Друзей и подруг не имела. Никто не знал, что у нее на душе. Порой подвыпившая мать начинала проклинать свою судьбу, хваталась за веревку и шла в сарай вешаться. Делала она это демонстративно, чтобы дочь видела ее страдания. Девочка бежала следом и отговаривала, но не так, как хотелось бы Агапихе. В голосе Оли мать не чувствовала к себе ни любви, ни ласки. Женщина понимала, что дочь просто стыдиться ее, злилась и выговаривала:
- Посмотрю, как твоя жизнь сложиться. Может быть, еще похлеще моего что вытворишь!
 Иногда Нинка даже била свою дочь, но та молча сносила незаслуженное наказание. Училась девочка хорошо. Правда инициативы ни в чем не проявляла. На школьных вечерах сидела в стороне, или, по возможности вообще не приходила, клуб посещала очень редко, не то, что ее ровесники.
     По окончанию  школы Оля стала учиться в колледже на бухгалтера. Однажды она ехала домой на выходные.  В автобусе встретилась с Сашкой – парнем из их села. Сашка возвращался из Москвы с заработков. В другой раз он не обратил бы внимание на Олю, которую все считали дикаркой, но рядом других девчат не было, а ему просто необходимо было поделиться впечатлениями о столичной жизни. В результате они разговорились: Оля отвечала односложно, зато Сашка «заливался соловьем». Время пролетело быстро, и они не заметили, как подъехали к перекрестку. До села надо было идти еще семь километров. Дорога еще больше сблизила их. Сашка помог донести Оле сумку и пригласил в клуб.
     У каждой девушки наступает время, когда ей не хочется быть одной. Оле тоже хотелось веселиться со всеми вместе, но трудно было перешагнуть порог застенчивости. В  этот раз она решила сходить на гулянку.
     Вечером молодежь так и повалила в клуб. Оля выбрала самый лучший свой наряд, попыталась подкраситься. Мать, видя неловкие движения дочери, помогла ей в этом и заметила:
- Наконец-то и моя затворница выходит в свет.
   Оля вошла в фойе клуба и подошла к своим бывшим одноклассницам, стоявшим кучкой у самого входа. Кроме короткого «Привет», сказанного в ее адрес, не услышала больше ничего. «Подружки» выходили из помещения и заходили вновь, изображая деловитость. На самом деле просто нечем было себя занять. Парни задевали их, в ответ девчата визжали и дерзили. В какой-то момент времени Оля осталась совсем одна. Не зная, что дальше делать, решила незаметно уйти домой, но тут раздался голос Сашки:
- А, пришла все-таки. Иди к нам!
Сашка уже немного выпил, был веселым и шумным, если не сказать развязным. К нему со всех сторон тянулись девчата и парни. Скоро их круг стал самым большим. Оля стояла рядом, слушала деревенские новости и даже удачно вставила несколько фраз. Ее словно только что увидели, поинтересовались успехами в колледже.  От этого ей стало весело, легко и свободно.
     Заиграла быстрая музыка. Молодежь начала танцевать: кто прыгал и высоко поднимал руки и ноги, а кто просто топтаться на месте. Рядом с клубом находился продуктовый ларек. Сашка сбегал к нему и принес Оле шоколадку, а себе бутылку пива. Когда стемнело, в ход пошло спиртное. Некоторые девчонки пили и курили наравне с парнями. Бутылки вина и самогона ходили по кругу. Дошла очередь и до Оли. Она попыталась отказаться, но Сашка тут же возразил:
- Ты это брось! Кто не с нами, тот против нас.
Оля не хотелось портить отношения, так как она впервые почувствовала себя частичкой веселой компании. Девушка  сделала глоток вина и хотела передать бутылку дальше, но Сашка, смеясь, насильно впихнул ей горлышко и наклонил бутылку. Вино полилось  и внутрь и прямо на свитер. Оля не ожидала такого. Ей стало не по себе, она хотела обидеться и уйти, но парень стал извиняться и заботливо вытирать испачканную одежду. Девушка простила, но больше пить не стала. Через некоторое время, выпитое вино дало о себе знать. С непривычки у Оли все поплыло перед глазами и предстало в радужном свете. Хотелось продолжить веселье, которого она так долго была лишена. Сашка отвел ее в сторону, крепко прижал к себе и поцеловал. По телу Оли пошла сладкая истома.
     На следующем круге девушка уже не отказывалась и по собственному желанию приняла дозу спиртного. Этого хватило, чтобы она потеряла над собой управление. Саша вызвался проводить ее. С ним увязались еще двое парней: Олег и Генка. Вместо того, чтобы пойти по улице к дому,  ребята спустились к ручью, рядом с которым рос большой раскидистый клен. Они повалили почти бесчувственную девушку на облетевшую листву и стали стягивать с нее джинсы. Оля на подсознательном уровне почувствовала опасность и стала сопротивляться, но руки не слушались ее, голова кружилась. Парни по очереди совершили свое черное дело.
     Только под утро Оля смогла прийти в себя и ужаснулась от случившегося. Ей было настолько противно свое положение, что будь ручей глубже, она враз свела бы счеты с жизнью. Она зашла в холодную воду прямо в одежде, окунулась и побрела  домой с надеждой на то, что заболеет и умрет.  Мать, принявшая на ночь стаканчик самогонки, спала крепким сном. 
     Весь день Оля не вставала с постели. Агапиха, вспоминая свою бурную молодость не тревожила ее. Только вечером мать зашла в спальню к дочери и спросила, не заболела ли она и не хочет ли чего-нибудь поесть.  Оля буркнула «Нет» и закуталась с головой. На следующий день девушка рано утром уехала на учебу.
     Оля слабо помнила, что с ней было, и в голове прокручивала самые ужасные истории о своем падении. О том, чтобы заявить об изнасиловании в милицию, даже не помышляла: стыдно рассказывать такое незнакомым людям, да и поверят ли, ведь она была пьяна. В происшедшем винила только себя. Ребята всей правды никому не рассказали, так как  боялись ответственности за содеянное, знали, что униженная ими девчонка еще несовершеннолетняя. Они придумали свою историю, порочащую ее. По их словам,  Оля сама навязалась к ним, лезла с поцелуями и не хотела уходить домой. Люди, услышав такую нелестную характеристику о неразговорчивой девчонке, повторяли привычное выражение: «В тихом омуте черти водятся».
     Как не растягивала Оля деньги, данные матерью на неделю и с полученной стипендии, через месяц они закончились. Ей пришлось возвратиться домой. Добиралась девчонка на попутке, чтобы не встретиться с кем-нибудь в автобусе. По виду матери поняла, что та в курсе ее ночного похождения. Но реакция родительницы была неожиданной. Она словно обрадовалась, что дочь попала в переделку: теперь уж не сможет упрекать ее в разгульной жизни. Быстро накрыла на стол и сказала: 
- Ничего, в жизни всякое бывает. Садись, пообедаем.
И уже не стесняясь, как прежде, достала бутылку с самогонкой, налила две стопки.
- Давай выпьем, чтоб у нас все хорошо было.
Оля села, но ни пить, ни есть не стала. Бабушка, узнав о приезде внучки, прямо ворвалась в дом и запричитала:
- Как ты такое смогла сотворить? Не думала я, что доживу до такого позора! С матери берешь пример? Не хочешь по-человечески жить!
Агапиху обидели эти слова. Она стала заступаться не столько за дочь, сколько в свое оправдание:
- Подумаешь, погуляла немного! И так дома до семнадцати лет сидела, никуда не выходила. Молодость быстро проходит, оглянуться не успеешь. Будет хоть что в жизни вспомнить.
Эти слова Олю задели за живое: уж чего-чего, а такое, что с ней произошло, лучше забыть. Она захотела сказать, что все не так было, что не по ее воле это случилось, что ей самой противно и плохо, но бабушка, пообещав на прощанье, что ее ноги больше не будет в их доме, хлопнула дверью и вышла. Мать к вечеру напилась и завалилась спать.
     Оля в эту ночь не сомкнула глаз. Не имея задушевной подруги, она никому не раскрывала свою душу, втайне  мечтала, что встретит хорошего парня, будет с ним дружить. В ее помыслах не было места для секса и разврата. Но мир оказался жесток. Доверие к мужской половине растворилось, как предрассветный туман. Девушка еще больше замкнулась в себе, решила жить одна и  не ездить домой, так как не встретила понимания даже у самых близких ей людей. Мать, узнавшая из письма о решении дочери,  обиделась и перестала давать деньги. Оле пришлось найти себе работу. После учебы она работала в небольшой забегаловке: мыла посуду и полы.
     Возможно, Оля не появилась бы больше в родном селе, но в конце мая, окончательно спившаяся, мать сделала то, что так давно грозилась сделать. Ее нашли повешенной на дверной ручке.
     Похороны прошли скромно. Бабушка прослезилась, вспоминая свою непутевую дочь. Оля все время молчала. Даже слезинки не упало из ее глаз. Дочь не осуждала свою мать, но и жалости к ней не испытывала, а притворяться не могла. Своим поведением она заслужила еще большее осуждение и отчуждение односельчан. Но Оле было наплевать на их отношение. Единственное, что она хотела: быстрее уехать из дома.   
     Вечером, когда стемнело, кто-то постучал в окно. Оля открыла дверь. На пороге стоял пьяный Сашка.
- Зачем пришел? Уходи! – возмутилась Оля.
- Да ладно тебе недотрогу из себя корчить. Налей, мать помянем.
- Не нужно ей твое поминание.
- Это отчего ж! Перед смертью она нас часто выручала самогонкой. Жаловалась, что обидела ты ее. А на нас зла не держала.
После этих слов парень стал напирать на преградившую путь девушку. У сраженной предательством матери Оли все внутри клокотало. Она обессилила, отступила назад и пропустила Сашку. Почти сразу за ним в дом вошли Генка и Олег. Девушка поняла замысел парней и решила схитрить:
- Что, тоже помянуть захотели?
- И выпить, и повторить, - многозначительно произнесли они.
- Ладно, садитесь за стол, налью.
Оля понимала, что одной с парнями ей не справиться, а помощи ждать было не откуда. Решение пришло само собой. Она напоила приятелей так, что те словно мертвые повалились там, где сидели, связала им руки, стащила с них штаны и покрасила все их богатство зеленой масляной краской, оставшейся от покраски дома еще несколько лет назад.  Затем вытащила парней на пригорок перед домом, привязала концы веревок к березе и оставила. А сама быстро собралась и побежала на трассу, чтобы успеть к первому автобусу. Рассвет в мае наступает рано. Утренняя прохлада освежила немного пьяные головы, но тела ребят оставались безвольными. Они даже не сразу смогли понять, где находятся и что с ними происходит. Первой их обнаружила соседка Матвеевна. Она поднялась на пригорок, все внимательно рассмотрела, поохала и вместо того, чтобы помочь им отвязаться, побежала звать соседей. К обеду все село узнало о случившемся.
     Оля ехала в автобусе и смотрела в окно. Она не испытывала ни состояния горя из-за смерти матери, ни страха, что Сашка, Генка и Олег могут отомстить ей, ни особой радости, что отомстила им. Все это уходило в прошлое.  Девчонка просто радовалась наступающему дню. Чувство свободы захватило ее. Она облегченно вздохнула и с надеждой стала думать о будущем.