5. В Триесте продолжаются дожди

Послышался шелест страниц, а затем шелест ее губ, напоминающих створки алой раковины.
А теперь к другим новостям…
В правом верхнем углу – логотип канала, внизу бегущей строкой: «Пробки в столице на PROBKI.VESTI.RU».
На северо-востоке Италии продолжаются дожди…
Время по Москве: 13:38.
Еще какие-то надписи: Nikkei 225, потом просто цифры – 10205,02…
Столица области Фриули-Венеция-Джулия город Триест практически затоплен.
На фоне живописной площади как доминанта всей композиции – она. Черно-белое платье в горошек с причудливым ремешком облегает ее тонкое тело. Из рукавов выходят красивые тонкие руки, их тонкие пальцы держат листы бумаги. Распущенные волосы пылают и вьются вокруг ее тонкой шеи. Непослушная прядь огненной струей пускается вниз по идеальному овальному лицу. Миндальные чуть раскосые глаза, остренький носик и губы. Две раковины алого цвета. 
В регионе введено чрезвычайное положение, жителей эвакуируют из своих домов…

***
Я знаю, как больно и страшно ждать.
Сердце, если, конечно, оно у меня есть, сжимается от тоски всякий раз, когда ожидание переворачивает свои песочные часы и начинает отсчет.
Еще бы! Ждать укола иглы невыносимо страшно… А еще страшнее ее лицо, когда она берет в руки шприц и с улыбкой смотрит на тебя… А потом эта пустота, это овощное состояние, этот туман в голове и в мыслях…
Песчинка за песчинкой,
секунда за секундой…
тик-так, тик-так, тик-так…
И впереди только притупленная боль неизвестности и смутные мечты…
Смутные мечты? Какие у тебя могут быть мечты? Ты – овощ в смирительной рубашке! Нет, это не мечта, не называй ее так! Это – необходимость. Выбраться отсюда, сбежать, никогда больше не видеть этих белых стен и не чувствовать этот запах… Но это не мечта…
Сегодня я посещу:
Ауб,
О да, да, прекрасно! Давай поиграем в города! У меня на «б»… Что ж, пусть будет Берген…
Налайх…
Хаммерфест,
Тарим…
Мальмё,
Елгаву…
Елгава, надо именительный падеж.
Ангмассалик,
Кратьэх…
Хельсингёр,
Рогачев…
Виндзор,
Рунду…
Утрехт,
Табук…
Клермон-Ферран,
Никополь…
Люцерн,
Ноттингем…
Маастрихт,
Таганрог…
Голуэй,
Йенчепинг…
Гент,
Триест…
Тайка,
Ассизи…
Измит,
Толедо…
Осака,
Алжир…
Ривьер-дю-Рампар,
Родос...
Родос – это остров, не город. Хотя… может быть, есть город Родос… Подожди-ка… Нет, не могу вспомнить, всё эти чортовы уколы… Хорошо, пусть Родос будет городом, на «с» –
Сан Марино
И тысячи других мест, где я бывал уже миллионы раз, где мне знаком каждый переулок, каждая площадь, каждый дом.
Нет, это решительно невозможно, с тобой даже в города нельзя играть… Ненавижу тебя…
Более того, я знаю там каждую бездомную кошку, каждую травинку, каждый лепесток белых роз в саду какой-нибудь Миссис Призм.
Я знаю все…
О, да, конечно, ты знаешь все. Скажи-ка мне, а ты случайно не Господь Бог? А раз так, то, возможно, ты знаешь, когда нам сделают следующий укол? Или когда нас снова свяжут? А? Это ты знаешь?
Молчишь… О да, ты знаешь все…
кроме этого…
И потом… Кто такая Миссис Призм? Уж не эта ли медсестра-живодерка? А по ней не скажешь, что она миссис, скорее мисс…
Предо мной текут года, века, тысячи, десятки и сотни тысяч, миллионы, десятки миллионов лет…
Вот тут ты прав, чорт возьми! Время здесь течет очень медленно, и, пока мы с тобой тут сидим, возможно, были созданы десятки миллионов новых миров…
Я помню первый день этой Земли, когда раскаленная лава покрывала мировой океан, и не было еще ничего, кроме раскаленной лавы и…
Раскаленная лава – это лекарство, текущее по венам. И если это заведение – целая земля, то земля эта проклята.
Меня…
Что «меня»? Тебя нет, есть мы.
Хотя я был тогда еще частью этой лавы, я сгорал в ней, мне было страшно душно, но я был частью ее и не мог потушить этот огонь в своем сердце, если оно, конечно, у меня есть…
Сердце? Ха-ха-ха… Оно, конечно, у тебя есть, но, если твоя мисс Призм продолжит колоть нам эту дрянь, оно очень скоро остановится, клянусь тебе.
Тогда еще не было ничего, кроме этой лавы…
Да, даже мне трудно представить себе, что когда-то было время, когда по Земле еще не ходили люди,
О, это было лучше время в истории Земли, можешь мне поверить…
когда не было Женевской конвенции,
Реформации Мартина Лютера,
Реформации? Лютера? Это что, какая-то новая игра?
не было кровопролитной октябрьской Революции 1917 года в России,
Ты придумал новую игру?
не было романа «Домби и сын» Чарльза Диккенса
Причем здесь Диккенс?
и скандальной книги «Майн Кампф» Гитлера,
Какой Гитлер? Ты же еврей!
не было Американских горок
А ну отвечай, что это за игра?
и ледяных скульптур на улицах многих северных городов,
Хорошо, тогда я тоже буду молчать.
не было Микки Мауса
и очаровательной Жанны Д’Арк,
Я молчу. Мне неинтересно, причем здесь Микки Маус…
не было китайской императорской династии Чен
и принца воров Робина Гуда,
не было японского поэта Яномото Кикаку
Давай, давай, продолжай играть в одиночку…
и ритуальных масок народа йоруба,
не было Тикаля, крупнейшего города Майя,
и вышитых гладью таиландских зонтиков…
Зонтики бы не помешали тому, кто выйдет сегодня на улицу… Чортов дождь так и барабанит по черепной коробке, уже прекратился бы что ли…
и многих-многих других предметов, событий, обычаев, книг, людей…
…опять люди… У этого слова привкус смирительной рубашки!
Не было тогда и этой прекрасной девушки, которая разбила мне сердце…
Нет, прошу тебя, я не хочу ничего об этом слышать!
Если оно у меня, конечно, есть…
Умоляю, перестань, жжется…
Я видел все поколения людей во всех странах, я знаю все про каждого жителя Земли, давно погребенных в сырой земле и съеденных червями или еще блуждающих по этой печальной сине-зеленой планете, но никогда я не видел такого чудесного создания…
Не надо, прошу, мне больно!
Господи, если ты на самом деле существуешь, как говорят некоторые люди, то я пою славу тебе, ведь она – вот совершеннейшее творение рук твоих…
Прекрати, мне горячо! Не-ееее-ет!
Я не испытывал большего наслаждения, чем просто смотреть на нее.
Я бы выколол тебе глаза, лишь бы ты не смотрел на нее.
Взгляд ее томных миндальных глаз приятнее, чем прикосновение к лепесткам самых нежных роз в императорских садах, чем шум ветра, который гонит мои воздушные облака…
Взгляд ее томных миндальных глаз – это яд, похуже, чем тот, что тебе колет мисс Призм.
До нее я не знал, что я умею любить, ведь я думал, что это присуще только людям…
Люди надевают смирительные рубашки на тех, кого любят, помни…
Однако оказалось, что я был не прав и что я тоже умею любить…
А еще оказалось, что любить, это не только приятно, но и страшно и больно…
Конечно, больно… Я даже не знаю, что больнее – любить или игла в вене… Ты помнишь, как закончил тот, кто любил людей? Ему на протяжении тысячи лет строили дома на каждом углу, только в этих домах он не жил. Он висел там, деревянный, на двух деревянных перекладинах, а люди, которых он любил, приходили посмотреть на него и просили его помочь тем, кого любили они. Но его не любил никто. Все его использовали. Его одиночество страшнее твоего. У тебя есть я, у него никого нет.
Она живет в городе Триесте, на улице Веспуччи, в доме номер 11…
Далековато отсюда, не находишь? Может, все-таки тебе обратить лучше внимание на Мисс Призм? Если она увидит, что ты любишь ее, может, она перестанет колоть нам лекарство?
Каждый вечер она возвращается домой с прогулки по улицам этого печального города без происшествий…
Ну, сейчас, она вряд ли там гуляет, если только вплавь… или у нее есть лодка…
Она подолгу сидит у моря и наблюдает, как солнце уплывает за горизонт и тонет в безграничном море, а закат окрашивает небо в цвет ее губ, похожих на морские раковины…
Нет, ты не заставишь меня полюбить ее, люби сам, сколько хочешь, но я глух к твоей поэтической чепухе, Марк. Ее губы – хищный плотоядный цветок, и красный цвет его – цвет съеденных ею мух. А ты – очередная муха. Подлети поближе, собери ее пыльцу, моя маленькая пчелка, я посмотрю на тебя…
Она всегда бывает грустна, она думает о чем-то и ждет чего-то…
Я не знаю, о чем она думает…
Ах, если бы только я мог это знать, я бы подарил ей все, чего она бы ни пожелала…
Но мне не дано знать ее мыслей…
Зато я знаю. Она думает: какова на вкус эта глупенькая крылатая мошка, что кружится рядом со мной? Ах, заглочу-ка я ее целиком…
Она любит одиночество и поэтому она часто бывает там, когда приходит мой час…
Но она всегда носит с собой зонтик, поэтому мне редко удается коснуться ее нежной кожи…
У нее на коже – клейкая жидкость, коснешься – и ты труп…
Лишь пару раз, когда ветер помогал мне, мне удавалось прикоснуться к ней…
Описать эти ощущения невозможно…
Хватит о ней, я не могу больше это слышать.
А однажды, она даже брала мои капли руками…
Марк, нам надо бежать отсюда, а ты полностью занят ею… Я не могу сделать это один, помоги мне!
Тогда она забыла зонт, и я испытал небывалое наслаждение, падая на ее одежду, ее волосы, которые пахли жасмином, ее лицо…
Боже мой, как это было прекрасно!
Марк, ты слышишь меня?
Я никогда такого не чувствовал, мои капли текли по лицу самых красивых женщин на этой земле, сама Клеопатра боготворила меня в годы засухи, но никто из них не сможет сравниться с ней…
Никто…
Кажется, она уже проглотила тебя и переваривает… Ты очень плох, друг мой…
Она подолгу глядит вдаль, и взгляд ее прекрасных глаз так печален, что мое сердце, если, конечно, оно у меня есть, разрывается от тоски…
Я люблю ее, Господи Боже…
Нет, Марк, тут не Господь нужен, а кто-то еще… Господь никогда не помогает в любовных делах…
Я готов на все, только сделай меня человеком, дай коснуться ее губ МОИМИ губами, дай взять ее руку МОЕЙ рукой, взглянуть ей в глаза МОИМИ глазами…
Ты готов на все? Давай заключим сделку! Ты помогаешь нам бежать, а я помогу тебе найти ее. Мы сделаем паспорт, полетим в Триест, и я обещаю тебе встречу с ней. Клянусь, я не буду вам мешать. Мне нужна только свобода и ясная голова, эти уколы уничтожают меня. Это необходимо прекратить. Ты согласен?
Дай мне утешить ее печаль!
Бежим, и ты утешишь ее, как следует. Обещаю!
Хоть на миг, хоть на секунду!
Я дам тебе столько времени, сколько нужно…
Я сомневаюсь, есть ли у меня сердце…
А у тебя, Господи, есть сердце?
Не надо взывать к нему, он не поможет, я же тебе сказал. Мы должны полагаться на себя. Тебе только нужно довериться мне.
Я люблю мечтать о том, как мы вместе с ней идем по улочкам этого печального города и говорим о чем-нибудь…
Я осуществлю твою мечту, только помоги мне. Вы сможете даже в города поиграть.
Я верю, что однажды так и будет…
Дай мне возможность управлять телом, Марк, и все так и будет.
Но ведь ждать так страшно и больно…
Больше нечего ждать. Я уже все придумал, только дай мне контроль над телом, и скоро ты будешь лететь к ней.
Ждать, зная, что ты не можешь прикоснуться к ней, не можешь поцеловать ее, не можешь даже сказать ей, что любишь ее…
Ты расскажешь ей обо всем. Правда, боюсь, все будет несколько иначе, чем это тебе представляется, но… Сначала – бежать! На свободу, любовь – это роскошь для нас сейчас, любовь – это для людей свободных.
Моя участь страшна и печальна…
Тысячи лет я делаю одно и то же, неужели я не заслужил капельку любви и капельку счастья…?
Те, от кого ты их ждал, закрыли тебя здесь. А капелька их любви, она – там, в шприце у Мисс Призм…
И все же так прекрасно любить, пусть даже зная, что никогда-никогда моя любовь не найдет ответного признания, что она, возможно, выйдет за кого-то замуж, у них будут дети, они будут жить и умрут, как все остальные люди…
Марк, тебе нужно сделать самую малость – отдать мне тело.
Нет, она необыкновенная, для меня она – особенная!
Из-за нее я стал чаще бывать в Триесте, этом грустном городе…
Не грех покинуть эти стены и отправиться куда-то еще, пусть и мысленно…
Так нарушается природное равновесие, где-то из-за засухи гибнут посевы, но я не могу противиться этому чувству…
Какие вы смешные люди!
Это не тот смех, который звучит на детских утренниках, уверяю тебя…
Думаете, что мир погубит природная катастрофа, а мир погубит моя любовь!
Не спеши губить мир, он нам еще понадобится.
Да, именно моя любовь, ведь теперь, когда я знаю это чувство, разве я могу отказаться от него?
Интересно, что бы она сказала, знай она о моей любви?
Сначала она должна узнать.
Даже страшно предположить!
Наверное, долго бы смеялась, услышав такую глупость…
Поехали, и расскажем ей обо всем.
Но нет!
Только не она!
Она бы не стала смеяться над моей любовью…
У нас есть только один способ проверить, Марк, пожалуйста, отдай мне полный контроль над телом, отдохни и накопи силы.
По крайней мере, я верю в это…
Больше мне ничего не остается…
Действуй.