Лесная находка

  Пастух Матвей, работающий зимой фуражиром, вёз сено на совхозную ферму.  Он сидел рядом с трактористом в тесной кабинке «Беларуси», подняв воротник шубы, и дремал.  Трактор мягко покачивался на ухабах узкой лесной дороги, сглаженных свежевыпавшим снегом.  При въезде на мост через Свят-реку тракторист поддал газку, дед Матвей вздрогнул от шума и торопливо обернулся : не отцепились ли сани, пока он дремал, а на бдительность разухабистого и беспечного тракториста Петьки он не надеялся.

  Однако, всё было пока в порядке.  По обеим сторонам моста простиралось свободное от леса пространство речной долины, слепило глаза от яркого снега. Только в отдельных местах речного русла темнели небольшие полыньи.  От них поднимался полупрозрачный пар.

   –  Стой! –  дед Матвей толкнул плечом тракториста. –  Что это там чернеется, на реке-то?

  Петька недовольно свел к переносице светлые бровки:

  –  Как что?  Валун в речке, их у нас в Карелии везде понатыкано!  Спал бы ты, дед, и так задержались с погрузкой...

  –  Стоп говорю!  Никак что-то шевельнулось.  Зверь, а то и гляди, человек в беде, попал в полынью-то!

   Трактор с санями прогромыхал по мосту и остановился. Дед тяжело спрыгнул с подножки кабины и выше колен увяз в сугробе, полы его шубы, как коричневые крылья гигантской птицы распластались на снегу.

  –  Вечно ты, дед, приключений ищешь на свою... –  выругался  Петька и сплюнул –   Так  и  быть,  подъедем  туда  поближе  на  тракторе, пешим не подступишься!

  Речка была неширокая, трактор с санями остановился на берегу, метрах в десяти от полыньи.  Из черной клокочущей воды торчала большая горбоносая голова без рогов, со стоячими ушами и закрытыми глазами. Вытянутые передние ноги животного, как две тонкие слеги лежали на кромке льда.

  –  Лосиха?! –  прихлопнул себя по бокам дед Матвей. — Шла воды напиться, да оступилась, дурёха!  Окоченела в воде.  Умные-то лоси всегда с опаской подходят к водопою.

      Вероятно, лосиха опиралась задними ногами о песчаное дно речки, иначе бы её снесло с головой в полынью бурлящей водой.  Но не было у животного сил выбраться из ледяной западни.

  От шума тракторного мотора лосиха вдруг вскинула голову и пошевелила поочередно негнущимися ногами.  Но пока дед Матвей с трактористом выскочили из кабины и направились к полынье, лосиха уткнулась мохнатой нижней губой в край льда и перестала двигаться.

  Дед с опаской, не отрывая ног от заснеженного льда, приблизился к полынье. Чтобы проверить крепость льда он с силой топнул несколько раз ногой в подшитом валенке.  Потом он сбросил рукавицу и дотронулся до стоящих неестественно торчком ушей лосихи:

  –  Уши обмёрзли, совсем ледяные…

  –  Бобик сдох! –  с непонятной радостью сказал тракторист. –  Мороз, объявляли по радио, градусов двадцать будет.  Ладно, поехали, дед!

  –  Пацан непутёвый!  Да разве можно в реке столько мяса бросить?  Ведь затянет её совсем под лёд-то! –  засуетился дед Матвей.

  –  Не мясо, а падаль! –  махнул рукой Петька.

  –  Ты в этом деле ничего не смыслишь.  Если бы она даже от болезни погибла, то её мясо, если не самим съесть, можно скормить деревенским собакам и поросятам, но она только что была живая, сам, небось, видел.  Давай эту свежатину  вытянем из проруби трактором, пока егерь с охотничьего хозяйства не делал обход, и договоримся таким ладком: мне мясо, тебе – шкуру.  Я помогу тебе в её выделке.   Сошьёшь себе лосиные штаны, я видел такие в кино на наполеоновском маршале.  В самый раз тебе в них на тракторе разъезжать, будет загляденье почище любых твоих джинсов, износу таким порткам не будет!

  Петька, усмехаясь одной стороной своего круглого лица, ещё не отведавшего бритвы, не торопясь стал освобождать верёвку, которой было увязано сено на санях. Пока он отцеплял сани от трактора и развернул потом его задом к полынье, дед Матвей накинул веревочную петлю за голову и под передние ноги лосихи.

  Трактор затрещал мотором, пахнул в морозное небо серым дымком. Веревка, срезая верхушку сугроба,  натянулась.  С треском обвалился край полыньи.  Длинное распластанное тело лесного  великана потащилось  по  снегу,  оставляя за  собой кровавые полосы: лед  ободрал кожу на груди и задних ногах лосихи.

 –  Освободи в санях местечко для неё! –  командовал дед. –  Потом снова всё закроем сеном и увяжем его, как раньше.

  С большим трудом, используя веревку и тонкое бревно в виде рычага (благо, что дно саней едва возвышалось над уровнем снега) они затолкали дымящееся на морозе тело лосихи на задок саней.  Потом всё замаскировали сеном.

  Отъехали от речки только тогда, когда забросали свежим снежком полосы и пятна крови у полыньи.  Никакая живая душа не догадалась бы, что произошло на Свят-реке в этот морозный февральский денёк.

  –  Сначала завернём ко мне домой! –  предложил дед Матвей, это как раз по пути к ферме.  Погреемся маленько в избе, выпьем по стаканчику моего молочка от бешеной коровки (так в их селе звали самогон), а потом сгрузим животину у  сарая.   Я быстро шкуру сниму, для меня это дело привычное!

   Высокая копна сена, колыхаясь над тракторной кабинкой, въехала на задворки дома деда Матвея.

  Когда они через полчасика вышли во двор, то увидели: верёвка, что увязывала сено, ослабленная, съехала на бок саней, копна была разворочена, и от неё тянулись к редкому забору из поставленных косо слег и дальше к лесу глубокие следы с мелкими пятнышками крови по краям.

  –  Сбежала неблагодарная!  –  взвыл дед Матвей. –  Спасай тут всяких...

   Он, сбросив рукавицу, голой рукой в ярости бил по косой жерди забора, через которую перемахнула лесная великанша.

   Раскрасневшийся Петька захохотал:

   –  Вот тебе, дед, и ледяные уши.  Угрелась она в сене-то и очухалась!         Надо бы теперь у охотхозяйства выхлопотать премию за спасение зверя!  Что-то ты мне говорил насчет лосиных штанов? Надо сходить побаловаться  в выходной  день с ружьишком на Свят-реку.