Женщина с изюминкой

В последнее время Андрея стало раздражать всё. И то, что он всегда сам себе должен готовить завтрак. И то, что каждый вечер после работы он приходит в пустую квартиру первым. И то, что на работе его который год уже держат в замах, хотя его начальник ушёл на повышение, а на замену взяли «варяга». И то, что жена регулярно звонит ему в течение дня на мобильный, начиная разговор одинаково: «Привет. Ты где?» А ему и вправду хотелось быть где-нибудь, откуда нужно было бы врать ей.
Вместо этого он, как последний преданный дурак, ходил в магазины и на рынок за продуктами, готовил ужин и ждал, когда жена и сын приедут из Москвы. Жена – с работы, сын – из института. Но сегодня он решил объявить забастовку, чтобы эти двое, которые считают, что он не мужик, а просто тряпка, эксплуатируют его почём зря и этой домашней загрузкой не дают ему развиваться профессионально, почувствовали его значимость.
Ему хотелось, чтобы его уважали в семье, особенно жена, в последнее время возомнившая себя до небес. Подумаешь, руководитель департамента. Да ему на работе ума и знаний требуется гораздо больше, чем всем вместе взятым современным менеджерам, которые просто бумажки сочиняют, перекладывают и лапшу на уши людям вешают. Хорошо, если бумажки, а то и просто по электронной почте филькины грамоты пишут. Он возмущался и не мог понять, почему за эту белую метель и игру в необеспеченные ничем деньги какие-то выскочки и недоучки получают больше, чем те, кто горбатится на производстве.
- Ну, ладно, про сына говорить не будем, – так думал он. - Пусть парень доучится: сейчас без высшего образования плохо. Да и во всей родне у нас все с образованием – традиция такая семейная. Хорошо, что хоть не свихнулся на какую-нибудь дребедень, вроде маркетинга или менеджмента, а получает нормальную мужскую профессию - «промышленное и гражданское строительство». Это во все времена будет востребованным, а сейчас и подавно. Посмотрите, сколько в нашем городе понастроили.
И тут же опять сбился на критику: «Понастроить-то понастроили, да только одни жилые дома. А где рабочие места? Где?» Это было для Андрея, а точнее – для Андрея Петровича, что больше соответствовала его возрасту и самооценке,- самым больным местом. Всё последнее время ему не давала покоя мысль, что семьи-то и жены-то у него нет. Сначала он думал, что виновата в этом Ирина, но если быть справедливым, то по большому счёту – не она, а как раз отсутствие высокооплачиваемой работы в их городе, рядом с домом. Вот и приходилось ей ездить по два часа туда - в Москву, и по два часа обратно - из Москвы. А отнять женщине у семьи четыре часа времени каждый день – это… это… «Это значит – бросить свою семью!» - такой вывод сделал Андрей.
Он твёрдо решил прекратить обслуживать жену и сына. Развивая эту мысль, он пошёл дальше: «Надо завести любовницу, как это делают уважающие себя мужики». Он не хотел думать о том, что его жена Ирина не от хорошей жизни каждый день, а то и в выходные, трясётся на электричке в Москву, что она делает это для них, для семьи. Он забыл, что благодаря Ирине, которая так удачно вписалась в финансовую структуру, он ездит на «Форде». Он забыл, что свою однокомнатную квартиру они поменяли на двухкомнатную тоже благодаря её финансовой удаче. Ему было неуютно и одиноко в этой двухкомнатной, прилично обставленной квартире, где, как он думал, он никому не был нужен. Он прошёлся по квартире, включая везде свет, и лёг на постель.
Надо сознаться, что женщины не обходили Андрея своим вниманием. Деньги у него водились, машина – новая иномарка. Да и сам он был нормальным, даже душевным, мужиком. А уж то, что руки у него росли «из того места», так это уж все знали. Несколько раз уже было, что кто-нибудь из женщин - то одна, то другая обращались к нему: «Мол, гвоздик вбить надо… А не поможете ли на машине из магазина шкафчик привезти?..» Особенно ему понравилась Ольга. Сначала он не понял почему, но потом, вспоминая её – маленькую, с тонкими чертами лица, её тихий вкрадчиво-застенчивый голос, понял. Она давала ему возможность чувствовать себя на голову, нет, на две, выше. Она всегда, не возражая и не перебивая, слушала его. В общем, не зная того, Ирина, его жена, «висела на волоске».
Ирина, которую, несмотря на её сорокапятилетний возраст, в офисе все называли по имени, на западный манер, оглядела рабочий стол, вписала в ежедневник все дела на завтра, сложила стопочками папки, достала сумочку и чуть-чуть помедлила, хотя по официальному режиму можно было уйти с работы два часа назад. Но как уйдёшь, если за все сделки тебе к окладу платят проценты? Деньги захватывают, притупляют жизненную бдительность и имеют такое коварное свойство, расталкивая все остальные смыслы жизни, становиться первыми в шкале человеческих ценностей.
Нет, Ирина не зарабатывала таких денег, чтобы они заслонили ей мир, она не была жадной и охочей до денег и богатства, просто время было такое, что надо выживать. Она, подобно многим женщинам, сумела адаптироваться к изменениям, произошедшим в стране, и по-другому расставить приоритеты. Если сознаться, она пожертвовала многим. У неё теперь не было времени прогуляться вечером с мужем по какой-нибудь улочке. У неё не было теперь времени повязать, что она очень любила. У неё теперь не было времени пописать стихи, так, для себя, для друзей. Они с Андреем уже давно не валялись в субботу в постели до обеда, чтобы отоспаться и поболтать, даже подурачиться. Только иногда она готовила, как в былые времена что-нибудь очень сложное и вкусное, а пироги последний раз пекла уже, наверное, два года назад. Теперь у неё «время – деньги».
Работа, если уж говорить честно, Ирине нравилась. Она увлеклась её динамизмом, современностью. И компьютер освоила, и всю офисную технику. На всякие трудные переговоры её обязательно генеральный брал с собой, потому что она обладала эрудицией и какой-то вызывавшей доверие клиентов силой убеждения. Ирина с некоторым сожалением оглядела свой рабочий стол ещё раз, как будто ей не хотелось расставаться. Взяла, было, уже сумочку и отошла, но потом вернулась и достала из стопки почты свежий номер журнала «Финансы и кредит» - решила почитать в электричке, чтобы не терять времени.
У неё всё было рассчитано по минутам: даже по эскалатору метро, выносящему Ирину к Курскому вокзалу, она бежала. На вокзале ей надо было успеть выполнить ежедневный «сладкий ритуал для души». Скорее это было для желудка, но Ирина, внутренний романтизм в которой не был всё-таки задавлен финансовой оболочкой, часто говорила о чём-нибудь: «А это – для души». Конечно, лучше было бы ей прекратить этот «сладкий ритуал для души», она и так была немного пухленькой, но у Ирины, имевшей завидную силу воли, здесь происходила осечка.
Она подошла к тележке с мороженым и сказала:
- Ногинский брикет, пожалуйста.
Мороженщица, как всегда, спросила:
- Какой?
Ирина не могла объяснить ни теперь, ни потом, почему она не ответила привычно «пломбир», а сказала, рассеянно посмотрев по сторонам:
- С изюмом, пожалуйста.
Проходя по вагону, она поздоровалась с двумя-тремя пассажирами, кивнула нескольким знакомым, уселась, пристроила сумочку и развернула обёртку мороженого. Она любила ногинское мороженое больше всех других марок с тех пор, как однажды была на Ногинском хладокомбинате по работе и её угостили свежеизготовленным пломбиром. Вкуснее того мороженого она не едала!
«Так, попробуем это, с изюмом», - подумала она. Ирина первый раз купила брикет с изюмом. Пробовала разные рожки, эскимо, но вот с изюмом ей не хотелось покупать, потому что казалось, что изюм в сладком мороженом – лишнее.
Нет, изюм придавал особый вкус, какую-то пикантность. Само мороженое легко таяло, а изюмины немного вязли, их надо было разжевать, и в этом была какая-то необычная прелесть. Сначала всё было нормально, но когда была успешно съедена где-то приблизительно четверть пачки, Ирина вдруг почувствовала: что-то не то. Что это? Мороженое и изюм поменялись своей пропорцией. Мороженого было немного, а изюм занимал почти весь объем брикета. Но это было тоже вкусно. Ирина вспомнила, как она для гостей делала фруктовый десерт из нарезанных фруктов и ягод, заправленных мороженым и посыпанных грецкими орехами.
Она, внутренне развеселившись, ела изюм с мороженым, усталость куда-то делась, в голове закружились лёгкие, совсем не рабочие мысли. Журнал она читать не стала, и с вкусом изюма и мороженого во рту, который почему-то не проходил, она от станции по тропинке через лес в толпе таких же, как она, побежала домой. Было около девяти часов.
Около подъезда подняла голову и увидела, что свет горит во всех комнатах. Подошла к двери и увидела, что пакет с мусором стоит на лестничной площадке. Позвонила, чтобы не доставать ключи. Дверь открыл муж и не ответил на её «Привет!». Сына ещё не было, ужина тоже. Андрей вернулся к компьютеру и продолжил раскладывать пасьянсы, не оглянулся.
Ирина хотела возмутиться (уж слишком встреча диссонировала с её внутренним настроем и вкусом изюма и мороженого), но сдержалась и спокойно прошла на кухню, занялась ужином. Сделав что-то на скорую руку и успокоив себя до контролируемого уровня, она пошла звать Андрея. Андрей, не поднимая головы, ответил:
- Не хочу.
Ирина педантично стала говорить, перечисляя все непорядки, которые приходили на ум:
- А почему у тебя свет горит во всех комнатах? А почему ты мусор оставил на площадке? А почему ты ужин не приготовил?
Она не успела развить это направление монолога дальше, потому что Андрей голосом, в котором были возмущение и обида, сказал:
- Какая же ты нудная женщина! Никакой изюминки в тебе нет!
Ирина, замерев, замолчала, осмысливая сказанное, резко подбоченилась, согнув руки в локтях и зажав ладонями талию так, как это делают танцоры, выставила правую ногу вперёд и выпалила:
- А вот и нет! Во мне не то что одна изюминка, во мне их по крайней мере дюжины три!
- Откуда? Посмотри на себя! Разве ты женщина?
Этого Ирина стерпеть не могла, но что-то, именно женское, руководило её действиями дальше. Она весело и задорно, с таким юмором, который был свойственен ей от природы, но которым она не часто пользовалась (а зря!), стала рассказывать про мороженое с изюмом, которое съела в электричке. Она даже спела сочинённую тут же частушку:
«Не сердись, мой друг Андрюша,
Не роняй упрёков, слов,
Ты меня с изюмом скушай,
Пока ужин не готов».
Андрей, давно не видевший жену такой весёлой и молодой, в глубине своего мужского сердца считал её – свою первую и пока единственную любовь, самой интересной женщиной. Именно от того, что она не понимала до конца этого его настоящего отношения, он обижался на Ирину.
Какая-то необъяснимая волна нежности и любви к этой женщине подняла Андрея от компьютера.
А, может быть, вполне объяснимая волна: ведь в этой женщине была не одна, а несколько дюжин изюминок.
Ирина, будто впервые увидев мужа, тревожно подумала: "Вот кто моя изюминка. Он!"
Но Андрею она о своём открытии не сказала.