Хочу, чтоб обо мне писали

Как сейчас помню, был серый день не менее серого декабря. Я вышел из дому где-то около восьми. Ветер обдал свежестью вчерашнего табака, забрызганными витринами, рядом с которыми уже прогуливались первые прохожие, и ароматами тухлой рыбы на близлежащем рынке. Я старался идти быстро, хотя и не торопился. Впрочем, торопиться было некуда! Вчера меня уволили с работы. Кажется… Несколько с трудом припоминаются события вчерашнего дня, однако кое-что вспомнить всё же удается. Например, то, что я нагрубил важнейшему и очень ценному клиенту нашей фирмы… И то, что отказался извиняться перед ним. И то, что трудовую книжку забирал не как положено – в отделе кадров, а под окном в грязной луже.  Стоит ли говорить, на что она теперь была похожа? Да что там книжка! На что теперь похожа моя жизнь? Кажется, сейчас я не то чтобы в луже, нет… Я в огромном заброшенном водоеме, где даже рыба давным-давно перестала водиться, а я вот попал… Здравствуй, счастье! Здравствуй, но здравие твое почему-то на меня давно уже не распространяется. Лет так 20…

Эх, а 20 лет назад в моей жизни были настоящие чудеса… Я и сам был какой-то настоящий, отчаянный. Без царя в голове, но искренний. Любил, конечно… Да и как в 19 лет не любить? Когда весна повсюду, когда чувства переполняют, разрывают, терзают сознание и здравый рассудок уступает место сиюминутному порыву. Ошибки? Ошибки были, да. Я мог бы их исправить, вот только не счел нужным. А еще я почти достиг совершенства в области истории. Будучи лучшим студентом на истфаке родного питерского университета, ездил на всяческие олимпиады, побеждал, участвовал в раскопках. Меня ценили и относились почти как к музейному экспонату. Но что-то не срослось…

- Так вот ты какой! – вывел меня из раздумий чей-то грубый голос. В нем звучал такой неприкрытый сарказм, что я невольно поежился. Поднял глаза и увидел перед собой мужчину, скажем так, не из приятных. Этот человек был одет в старый поношенный кафтан с изорванными рукавами. Во рту он держал огромную деревянную трубку. Отчего-то второй раз за утро я невольно задумался о прошлом и поежился.
- Здравствуйте! А разве мы знакомы? – я старался держаться спокойно и уверенно, однако голос выдал мое волнение.
- Знакомы ли мы? – мужчина закатил глаза и засмеялся, причем настолько мерзко и ехидно, что мне захотелось тот час же провалиться сквозь землю. – Знакомы, да! Еще и как знакомы!
- Хм… Не соизволите ли напомнить, при каких таких обстоятельствах состоялось наше с вами знакомство? – спросил я из последних сил, сделав акцент на предпоследнем слове, но мой случайный собеседник, видимо, издевки не заметил.
- Запросто! Но не здесь же мне рассказывать тебе об этом, мой любезный друг, правда?! Кстати, я тут видел ресторанчик недалеко. Думаю, тебе не составит труда оплатить мне завтрак. И пару бокальчиков хорошего винца. Как же без него вести задушевную беседу? – мужчина снова засмеялся. Возмущение, поминутно нараставшее внутри меня, достигло пика. Больше всего на свете в этот момент я хотел заявить ему, что, во-первых, мы на брудершафт не пили, а во-вторых, меня вчера уволили с работы, поэтому денег у меня нет! Да и с какой стати я должен оплачивать завтрак первому встречному проходимцу? Однако что-то остановило меня. Я вспомнил об оставшейся во внутреннем кармане заначке и быстро зашагал по направлению к ресторану. Новый знакомый незамедлительно последовал за мной.

***
- Доброе утро! Ваше меню! – официантка протянула нам две кожаные папки и ослепительно улыбнулась. Я тут же отметил про себя, что, сложись обстоятельства иначе, обязательно познакомился бы с ней. Но рядом со мной был этот мерзкий тип.
- Прекрати. Она не стоит того, чтобы меня оскорблять, еще и такими словами! Кстати, она замужем и воспитывает ребенка. Сын, 4 года. Имени не помню, ну да это и не важно, – медленно произнес мой собеседник, когда девушка удалилась.

Я взглянул на него широко распахнутыми глазами. Вот так поворот! С официанткой он может быть знаком – это да. Но откуда он узнал, о чем я подумал? Впрочем, выражение лица тоже может быть красноречивым. Я посмотрел вокруг себя и отметил, что интерьер ресторана был весьма и весьма достойным внимания.  Не зря это местечко называлось «Космосферой». Зал в точности имитировал космический корабль – начиная с окон и заканчивая столиками – круглыми, серебристого цвета. Доминирующий белый цвет наполнял душу спокойствием. Наконец мне стало комфортно и уютно! Даже мужчина, сидевший напротив меня, показался вполне сносным и даже милым.
- Вот это ты загнул! Милый! Как же! – он снова залился до мурашек отвратительным смехом. Я замер. – Впрочем, с мыслями закончим. Я не представился. Ангел.
- Что? Какой еще Ангел? – опешил я.
- Обычный. Твой Ангел-хранитель. Тот самый, которого ты так грубо прогнал
20 лет назад.

Я был загнан в тупик. Казалось, кто-то из нас бредит. Может, я сошел с ума? Может, сказывается стресс от потери работы? Или нет, не так. Я здоров, а этот мужчина просто нашел способ прокормить себя. Ведь, судя по его одежде, с финансами у самозванца дела плохи. Но откуда в таком случае он знает, что именно 20 лет назад моя жизнь пошла под откос? Угадал? Или все-таки нет?..
- Ваш заказ! – некогда понравившаяся мне официантка принесла нам 2 порции жаркого, 2 бокала вина, нарезку и еще что-то. Ангел накинулся на еду, будто голодал неделю, а затем начал свой монолог:
- Итак, не веришь мне, да? Хорошо, слушай. И слушай внимательно…

***
- Милый, доброе утро! – прошептала сквозь сон моя любимая девушка. Вика, Виктория – победительница… Моя одногруппница, кстати. И коллега в недалеком будущем. Вместе с ней мы поедем через неделю на раскопки, от которых будет зависеть дальнейшее обучение в аспирантуре и место на кафедре. Перспектива открывалась замечательная! Правда, место всего одно. До сегодняшнего дня я старался не думать об этом, но судный час неумолимо приближался. Я взглянул на любимую. Молода, красива, эрудированна… Имеет все шансы меня обойти.
- Доброе, Вика, доброе. Как тебе спалось? – честно признаться, сейчас мне было совершенно все равно, как ей спалось, но клише есть клише. Хотя забудь я спросить, она и так была бы счастлива.
- Рядом с тобой – очень хорошо! Спокойно… Знаешь, мне нужно кое-что тебе сказать... – Вика прикрыла глаза и потянулась ко мне, но ответной реакции не последовало. 
- Сейчас разве подходящий момент? – дерзко ответил я.
- Да, именно сейчас, именно. Родной мой, я жду ребенка. Нашего ребенка.
Я стремительно поднялся с постели. Мысли бегали, сменяли друг друга в неимоверном потоке, но ни одной толковой среди них не нашлось. Я вернулся в исходное положение и обхватил голову руками, пытаясь прийти в себя.
- Какой срок?
- Какая разница? Ты разве не рад? – Вика улыбнулась и обняла меня. Боже мой, она ведь совершенно искренне верит в наше совместное будущее! Честно признаться, я и сам верил… еще вчера. Но одно дело – думать о том, что будет лет так через 5-6, и совсем другое – услышать подобную новость. Я отстранил девушку от себя и глубоко задумался, пытаясь представить, что меня ждет в случае женитьбы. С учебой придется завязать – это ясно. Более того, на образовании Вики тоже можно поставить большой и жирный крест. Вариант вернуться в науку через несколько лет меня не утешил – на счету был каждый день! Пока мы молоды, мы можем горы свернуть. Промедление приравнивается к смерти. Нет, что там смерть?! К возможности быть похороненным заживо. … Ребенок – это груз. Тяжелый и пока неприемлемый для нас. Кажется, я принял решение. Нет, не кажется. Я принял абсолютно точное и правильное решение.
- Дорогая моя. Хорошая моя… – каждое слово давалось мне с неимоверным трудом, оставляя после себя минное поле. – Мы не должны сейчас рожать ребенка. Пойми… - я начал обосновывать свою точку зрения. На лице моей девушки отчетливо проступила боль. Слезы намертво застыли в ее красивых зеленых глазах. Я убеждал самого себя, что прав, что потом она будет благодарна мне, как вдруг боковым зрением заметил в окне силуэт. Казалось, что он манит меня, зовет, размахивая руками, что есть силы. В полном недоумении я подошел к окну и увидел там нечто, похожее на человека, но с едва заметными крыльями. Раньше я читал о таком разве что в бульварных книжках, а тут – наяву! Сие создание жестами показало мне, что Вику звать не надо. Впрочем, она, рыдающая, и без того покинула комнату.    

Силуэт неслышно проскользнул в квартиру. Он совершенно не нуждался в том, чтобы ему открыли двери, так как с легкостью проходил сквозь любые стены. Огляделся по сторонам, приблизился к тумбочке, взял в руки (или в ту часть тела, которая у людей именуется руками) нашу с Викой совместную фотографию в дорогой рамке. И выпустил из рук. Послышался резкий звон стекла, и я увидел на полу гору мелких осколков. Силуэт улыбался. На шум вбежала моя заплаканная сожительница. Увидев разбитую рамку, она начала истерично кричать, сопровождая это экспрессивными всхлипываниями:
- Вот так, да? Значит, это всё? Ты больше не хочешь продолжать со мной отношения? Конечно, я давно догадывалась… Да ты же изменял мне всё время! Да ты вообще жил со мной только для того, чтоб отстранить меня от места на кафедре! Да ты… – она медленно сползала по стене на пол. С каждым словом, с каждой фразой, произнесенной, словно в бреду, ее лицо становилось всё безобразнее, на нем проступала дьявольская злость и непреодолимое желание отомстить. – Я ухожу от тебя, слышишь? Я ухожу от тебя.

Я смотрел попеременно то на Вику, то на странное, воздушное существо. Сначала оно восприняло происходящее с сарказмом, а сейчас почему-то порхало по комнате, будто пытаясь мне что-то объяснить. Будто от этого чего-то зависела вся моя жизнь. И возможно, не только моя.

- Уходи. Прости меня, Вика, я только сейчас понял, что мы с тобой слишком разные. Нам нельзя быть вместе. Пойми, я хочу признания, хочу, чтобы обо мне писали! Да и потом, действительно, как нам работать? Место одно, впрочем, не это важно. Просто я тебя не люблю, да. Не любил и не люблю.

Она выбежала из комнаты. Теперь уже навсегда. Вещи забирать не стала, хотя забирать там было что! Десятки фирменных кофточек, юбочек, украшений, заколочек, кремов, тюбиков… В один прекрасный день я собрал всё это и выбросил на свалку. Может, кому-то и понадобилось. У Вики всегда был хороший вкус.

***
- Почему был? – нервно спросил я. Жаркое давно остыло, к вину я тоже не прикоснулся. Ангел сделал это за меня.
- Человек полнейшей неосведомленности! – засмеялся Ангел. От этого его смеха хотелось спрятаться, скрыться где-нибудь подальше отсюда. – Потому что с тех пор, как она от тебя ушла, ее мир развалился вместе со вкусом и манерами.
- Что с ней случилось? Что там, аборт сделала, замуж не вышла, что?!
- Ну какой же ты нетерпеливый! И недалекий! Ты еще скажи, что она вены вскрыла, для пущей оригинальности твоих умозаключений! – он снова засмеялся.
Смех уже напоминал громогласные удары тысяч плетей по изнеженной утренней коже. – Ну ладно, так и быть. Скажу. Вика твоя оказалась слабой девочкой. Она не смогла решиться ни на аборт, ни на самоубийство. Тоже мне, победительница! Спустя пару недель после вашего расставания она уехала домой, к родителям, где, как ты понимаешь, ее никто не ждал, особенно младшие сестры, которые и без того постоянно побирались по соседям. Учитывая уровень интеллекта твоей любимой, можешь представить, как ей было приятно и весело всё это наблюдать! Но она  осталась там и родила прелестного малыша. Сынок твой, Митька. Смышленый такой, посмотрит на тебя и, кажется, в душу глянет своими зоркими глазищами. 

«У меня есть сын? Я должен его найти! Какое счастье, у меня есть сын!» – пронеслось у меня в голове. Значит, я могу наладить свою жизнь, восполнить наше общение, дать тепло, которого ему наверняка так не хватало в детстве! Я всё сделаю, всё исправлю…

- Не торопись с выводами! Ничего ты не исправишь. Ладно, обойдемся без лирики. Она тебе ни к чему. Уже через год после рождения сына Вика поняла, что его нельзя накормить одними поцелуями да соседскими подачками. Поэтому она стала оказывать весьма деликатные услуги односельчанам. Сначала одному, потом, когда погрязла в этом болоте окончательно, совсем перестала разбирать, кто там перед ней и где она сама.
- Ты врешь. – Злость кипела во мне. Я хотел надавать этому негодяю пощечин за наглую клевету в адрес моей единственно любимой в жизни женщины! – У нее принципы.
Он посмотрел на меня, словно я сказал самую большую в мире глупость.
- У нее были принципы. Были, пока не встал вопрос, чем кормить родного ребенка. Когда он не спал ночами от голода, когда кричал и плакал, а ты в это время был далеко и радовался месту на кафедре.
- А получил, между прочим! – не знаю, зачем сказал это. Наверное, хотелось хоть как-то оправдать себя.
- Получил. А толку? – он посмотрел на меня, и два моих круга кровообращения, казалось, перестали быть дееспособными. – Ну так вот, опустилась твоя Вика ниже плинтуса. Потом пить начала от стыда и безнадежности. Тебя часто вспоминала, да что ж прошлое воротить? Сейчас живет в подвале какой-то трухлявой постройки. Питается чуть ли не святым воздухом, но на выпивку деньги каким-то чудом находит. Иногда подворовывает, иногда бутылки сдает, иногда просто побирается… Жалкая картина, в общем.
- А сын? – в отчаянии вскрикнул я. – А как же Митя? Неужели он оставил ее?
- А сын в тюрьме сидит. Давно уже. Там и сгниет, наверное.
Вот теперь я был раздавлен и похоронен заживо.
- По-че-му? – только и вырвалось из моих уст.
- Он устал. С детства видел только пустые бутылки на кухонном столе, жутких соседских мужиков и насмешки окружающих. Деревня, знаешь ведь! Люди жестокие, злые… В итоге не выдержал да и убил мамкиного сожителя. Ох и жестоко разделался с ним! Облил бензином его копейку, а потом поджег, когда тот в город за водкой собирался, там, мол, подешевле. Вот и сэкономил. А Вика, между прочим, сама же сына и сдала. Жаль ей было соседа! Еще бы, водку-то покупал и не бил, в отличие от остальных.
- Я должен найти своего сына. Должен.
- Не рекомендую. Иначе на твоих плечах зависнет еще лет двадцать его тюремного срока, помимо полученных семи. Он-то давным-давно поклялся, что убьет тебя. Найдет и убьет. За все мучения, которые ты принес в их с мамой жизнь.   

Я вспомнил о лежащей во внутреннем кармане моего потрепанного пиджака последней сигарете. Достал ее и подкурил. Уже через пару минут к нашему столику со всех ног несся администратор.
- У нас не курят! Оплатите штраф! Пройдемте в мой кабинет.

Денег у меня не было. Где находится черный ход, я не знал. Ангел улыбнулся и растворился в воздухе. Еще минуту спустя он отчаянно махал мне рукой через плохо вымытое окно ресторана. Того самого, космического. Я подошел к кассе и совершенно глупо улыбнулся администратору. Он всё понял и кивнул охране. Двое дюжих ребят в черных костюмах взяли меня под руки, вышвырнули из заведения и великодушно посодействовали, чтобы я на всю жизнь запомнил, каково это – курить в общественном месте, не имея за душой ни гроша.

Придя в себя, я начал искать глазами, куда можно было бы присесть. Неподалеку как раз находилась лавочка. Ее внешний вид намекал, что она помнит еще, как минимум, Октябрьскую революцию. Впрочем, это было неважно. Но сев на нее, я обнаружил рядом недавнего знакомого. Хотелось взвыть от безысходности и трагикомичности происходящего!
- Опять ты?!? – прокричал я. Гнев переполнял сосуды.
- Мы ведь не договорили, – невозмутимо заявил он.
- Какой же ты Ангел после этого? Ты позволил закурить, зная, что мне будет за это. Ты не защитил меня от этих варваров! Ты спокойно наблюдал исподтишка, как меня равняли с землей!
- Я не охраняю тебя, забыл? Впрочем, можем и вовсе попрощаться.
Из носа продолжала течь кровь, окрашивая в багровый цвет не только мой стальной костюм, но и лохмотья собеседника. 
- Продолжим, – собравшись с силами, ответил я. – Итак, Вика опустилась, тем самым сбив с пути сына. Но неужели ты меня оставил за это?
- Нет. Я не имел такого права.
- А сейчас имеешь? – в этот момент я внимательно следил за его реакцией. Ангел сразу как-то сжался, съежился, словно пытаясь стать частью лавочки, на которой мы сидели. Я понял, что наконец нащупал его больное место. – Ладно, что было дальше?
- Дальше? А ничего интересного. Блестящая кандидатская, пары, студенты, пяток любовниц и никакого личного счастья. Можно сказать, что жизнь свою ты просадил. И кстати, совершенно бездарно. Впрочем, в моей практике такое часто встречается.
- Ну а ты? Ты, такой талантливый и мудрый, с опытом работы и связями в небесной канцелярии. Почему не остановил меня?..
- Ты стал убивать людей. 

***
Мне 42, на моем счету – десятки жизней. Чтобы убивать, не обязательно брать в руки оружие. Историк по образованию, во время одной из раскопок я обнаружил редчайшее вещество – яд, который некогда использовали в своих обрядах шаманы. Дивные свойства этого яда были мало кому известны. Вскоре я создал сообщество, в которое вошли избранные, нет, отобранные лично мной по всему миру. На своих собраниях мы путем голосования решали, кто угоден миру, а кто – нет. Мы использовали яд искусно, в том числе в своих личных целях, сводя старые счеты. Мы  мнили себя богами, а штаб-квартиры – Олимпом, где вершатся судьбы. Каждый из нас – воплощение самолюбия и жажды власти, мессия или раб, но вместе мы складывались в одну большую картину вселенского зла и разрушения. Мы низвергали смерть. Но низвергая, не сумели ее перехитрить.

Каждый день на моих глазах гибли так называемые коллеги по сообществу, причем новая смерть была в разы виртуозней предыдущих. Они, эти несчастные, могли бы завоевать все награды и премии за самую нелепую кончину, но мир будто бы оставался чужд к трагическим известиям в хрониках. Когда нас осталось двое, я лично отравил своего товарища, дабы не гневить больше провидение, и решил уйти в монастырь. Однако и там страх, жалкий неумолимый страх не давал мне опомниться. Властитель, я остался без пюпитра и короны, наедине с собой и тем, кто все эти годы был отстранен от меня за невыполнение условий договора. Я посмотрел в зеркало. Оттуда мне невинно улыбался мой недавний знакомый в лохмотьях. 

***
Я приставил дуло к горлу. Вскоре меня должно разнести на части. Возможно, на столько же частей, сколько жизней я загубил. Мои кармические грехи будут искупаться столетиями, но я больше не верю в ад.  Ангелы и демоны, выдумка человечества, мы почище их и в своей святости, и в бездуховности. К слову, если уж на то пошло, то дьявол мне всегда был ближе. О, сколько подлости и гниения, сколько страсти и гордости сквозит в каждом его жесте, в каждом ходе… Строптивец, он уж точно не стал бы ждать, пока какие-то там крылатые существа восстановят справедливость на земле. Все взял бы в свои руки…
Вот так и я беру в свои руки жизнь. Я сам определяю дату своей смерти. Я сам… слышу холодное дыхание в затылок…

- Ангел, это снова ты? Но ведь тебя нет!
- Здравствуй, отец.

Я обернулся и увидел парня со шрамом на плече и большими зелеными глазами. Он держал пистолет, и дуло смотрело прямо на меня. Вдалеке я увидел мою Вику на инвалидной коляске. Прибывшие на место врачи констатировали смерть. Я умер от инфаркта, но мне об этом уже не скажут.

***
Из утренней сводки новостей:

«Городской сумасшедший, которого часто видели возле зданий вокзала и областного совета, сегодня скончался на ступеньках метрополитена. Родственников у покойного нет, похороны будут организованы руководством университета, где он проработал 23 года лаборантом кафедры истории. Как отметил ректор вуза, мы не должны забывать о тех, кто служил нам верой и правдой. Очевидцы говорят, что, умирая, несчастный пытался что-то сказать, но разобрать удалось только отдельные слова: «всевластие», «корона», «дьявол». Врачи утверждают, что покойный неоднократно лежал в психиатрическом отделении городской больницы с диагнозом «шизофрения». Помимо власти, он мечтал о семье и все время звал какого-то ангела… Поговаривают, что в молодости он задушил свою беременную невесту, но в связи с отсутствием улик обвинение было снято».