Рефлексия. Друзья. Европа

- Смотри, в небе зажглась еще одна звезда! - восторженно воскликнула Сирин. - Сегодня на редкость прекрасное небо! Ну чего же ты не подойдешь, Саша!
   
 Саша лежал на кровати, перебирая в руках пачку билетов от походов в театр. Казалось, он совсем не слышал слов своей подруги. На его задумчивом лице можно было прочитать отреченность от реальности. Он часто любил помечтать лежа в кровати. Иногда, он открывал дверь балкона, негромко включал какую - нибудь атмосферную музыку, ложился навзничь на кровать и погружался в свои мысли. Звуки музыки наполняли маленькую однокомнатную квартиру, которую они снимали с Сирин после переезда из столицы, а мечты о небольшой, но справедливой Коммуне, абсолютно свободной и самодостаточной - заполняли его голову на несколько часов. Обыкновенно, Саша мечтал в одиночестве, когда Сирин уходила выполнять поручения Конфедерации "Колокол" или просто встречалась с подругами в какой - нибудь кафешке.
   
 Саша не любил кафе. Он был интровертом, и поэтому ему всегда нравилось уединяться в те места, где он может на долгое время оставаться в полном одиночестве. Одним из таких мест была квартира, вторым - тихая заводь на одном загородном озере, на берегу которой Саша частенько проводил время. Добраться до туда не составляло никакого труда - озеро находилось всего в паре километров от города. Очень хорошо здесь было летом. Под пение птиц и легкое дуновение теплого ветерка мечталось особенно приятно. Иногда, правда, надоедала мошкара. Однако Сашу нельзя было назвать брезгливым в отношении насекомых. Хотя о любви к ним речи, конечно, также не шло. Прихлопнуть назойливого комара приходилось частенько. Саша подходил к этому вопросу философски: даже последний жужжащий кровопийца должен жить на свете и радоваться восходящему солнцу, но как только он начинает посягать на мою свободу, а тем более, пытаться напиться моей крови - из разряда друзей, он тут же переходит в стан врагов. Никаких компромиссов с ним быть не может. Впрочем, бывали и исключения. Сашина доброта порой оказывалась слишком наивной, и некоторые непременно пытались воспользоваться ей в своих целях.
   
***

   
 Однажды Сашу попросил у себя оставить спортивную сумку один его знакомый. Это было задолго до того, как инсургенты провели свое феерическое шоу с призывом к населению столицы прийти на Красную площадь, и до того, как "Русский Отдел" был разгромлен. Саша тогда мотался из города в город - он был еще только кандидатом на принятие в организацию. К нему подошел Андрей, член регионального отделения, и сказал, что в городе начались репрессии, и ему как активисту может угрожать опасность.
   
 " Мне нужно, чтобы ты на время оставил у себя сумку, - сказал Андрей. - После этой злополучной агитки жандармы совсем с ума посходили. Подумать только, какие - то листовки с призывом прийти на митинг подняли столько шороху, как - будто что-то из ряда вон выходящее произошло. Ну что, оставишь?"
   
 "Конечно, без проблем, - ответил Саша. - А что в сумке?"
   
 "Это не твое дело, - немного грубо гаркнул Андрей, но потом, сменив тон на более мягкий, добавил:- Да все нормально будет, не переживай. Полежит она у тебя пару дней, а как все уляжется - я ее заберу. Сам понимаешь, я у них в картотеке прохожу как активный член "Отдела", меня в первую очередь прессовать будут."
   
 Саша кивнул в знак согласия взять сумку. А на следующее утро к нему в дом пришли с обыском сотрудники полиции. В сумке, помимо всего прочего, оказалось два спичечных коробка с марихуаной. Через несколько минут Сашу уже усаживали в служебную машину и везли в отделение. К счастью, в то время закон предусматривал за хранение не очень серьезное наказание, и поэтому Саша отделался лишь штрафом. Спустя какое-то время, встретив на улице Андрея, он без разговоров накинулся на него и избил. В дальнейшем Андрея исключили из организации, а Саша покинул Россию - он хотел заниматься политической борьбой, а не прозябать время в среде наркоторговцев. Конечно, выводы Саши были ошибочными, в чем он в дальнейшем и убедился, когда познакомился с Р.Т., но до этого времени пребывал в жуткой депрессии.
   
***

   
 За границей Саша познакомился с французскими сквоттерами из Лиона, ныне перебравшихся в Милан. Два парня и три девушки занимали заброшенный дом в Леонкавалло. Они пытались строить свою жизнь в форме Коммуны. Франческо, - так звали одного из молодых людей, - казалось, был в группе кем - то вроде главного идеолога. Он знал много языков ( в том числе легко разговаривал по-русски), был крайней степени эрудирован и очень увлекался историей революционных движений мира. Вечерами Саша и Франческо усаживались в два кожаных кресла (ребята украли их из какого-то зала для приемов высокопоставленных гостей), наливали себе вина - тоже украденного из супермаркета - и начинали беседу, которая временами затягивалась до глубокой ночи.
   
 Франческо был убежденным анархо - коммунистом, своим учителем он считал Петра Кропоткина. Постоянно повторял, что русская школа анархизма - самая лучшая, а все остальное хоть как - то, но связанно с буржуазными представлениями о благе народа.
   
 "Вы, русские, не ощутили на себе действие буржуазно - капиталистической системы, - говорил Франческо. - Ваши теоретики социализма перепрыгнули целый рубеж идеологического мракобесия. Вы не поражались кровожадству Робеспьера, воспитанного на гуманизме Руссо, не видели парадоксального мужества Вандеи, не желающей прощаться с деспотизмом...
   
 "Постой, Франческо, кое в чем ты все - таки не прав, - перебивал его Саша. - Кровожадных робеспьеров у нас тоже с лихвой хватало, достаточно вспомнить Троцкого и Сталина, ну а поборники Царя - батюшки - до сих пор никак не успокоятся. То там, то тут свои хоругви выносят и флаги поднимают "За веру, царя и отечество".
   
 "Ты меня не понял, Саша, - махнул рукой Франческо. - Впрочем, оставим эту тему. Ты в Россию вообще больше не собираешься?"
   
 "Почему же, собираюсь.- кивнул собеседник. - Сейчас только мысли свои в порядок приведу и поеду. Может, через месяц, может - через год. Или ты выпроваживаешь меня?"
   
 "Конечно, нет! - рассмеялся Франческо. - Наша коммуна рада любому свободолюбивому и вольномыслящему товарищу. Живи сколько хочешь!"
   
 Саша прожил с ребятами несколько месяцев прежде, чем вернуться обратно.
   
***

   
 Большой двухэтажный дом с двадцатью квартирами в 80- х годах оказался в полуразваленном состоянии. Жильцы перебрались в другие районы, а местные власти попросту "забили" на него. Дом долгое время пустовал, многие квартиры в нем перестали быть пригодными хотя бы просто для складирования в них вещей. На первых этажах прорвало канализацию, в нескольких помещениях уровень воды постоянно держался не ниже 5 сантиметров. Когда группа сквоттеров наткнулась на него - он был поистине в плачевном состоянии.
   
 Но уже буквально через месяц три квартиры ребята привели в превосходный вид. Они очистили помещения от грязи и мусора, починили канализацию, притащили туда старую мебель ( по большей части сворованную из административных складов), несколько стен обклеили обоями, а на остальных сделали граффити в стиле соцреализма, ну, и, конечно же, не обошлось без черных флагов и различных логотипов известных либертарных движений Европы и мира.
   
 Одна из девушек, Амели, была художницей по жизни, и архитектором - по образованию. В основном, оформлением помещений занималась она. Ее подружка Изабель (девушки были лесбиянками) в детстве увлекалась танцами, но повзрослев, поступила в университет на факультет журналистики. С Амели они познакомились во время репортажа о сексуальных меньшинствах, который должна была подготовить Изабель во время практики в одной лионской газете. Любовь возникла, как принято говорить, с первого взгляда. Девушки на долгие годы связали свои жизни в неразрывное целое, постоянно были вместе, не ссорились и не расставались.
   
 Франческо был приятелем Амели, они вместе входили в "секцию коммунаров", молодежную студенческую организацию, где первый был секретарем, а последняя - выполняла роль активистки. Франческо уже тогда проявлял себя, как настоящий лидер среди активной молодежи. С его именем связаны практически все протестные выступления студентов в Лионе. Не раз он гордо возвышался над разъяренной толпой, требующей от правительства не допустить повышения цен на образование, и произносил восторженные речи, которые надолго запомнятся спецподразделениям полиции. Как правило, массовые протесты сопровождались громадными беспорядками: студенты переворачивали машины, громили административные помещения, забрасывали полицейских камнями. Город долго отходил от таких мероприятий. Самого Франческо каждый раз задерживали, и налагали на него штрафы. Впрочем, на обучение в университете это нисколько не повлияло, а авторитет молодого человека среди студентов только креп.
   
***

   
 В одной из таких протестных демонстраций ребята познакомились еще с двумя своими будущими собратьями по Коммуне. Мишель и Ровери были одной из тех влюбленных парочек, чья история взаимоотношений достойна пера лучших романтических писателей. Двадцатилетняя Мишель работала корреспондентом известного парижского журнала экономической ориентации, и прибыла в Лион для освещения ежегодного бизнес - форума проводящегося в этом городе. Там она впервые увидела Ровери, который присутствовал на форуме в качестве гражданского активиста; он с группой друзей собирался закидать Жака Бове, директора сети Макдональдс во Франции, тухлыми помидорами и тем самым выразить свой протест против политики этой корпорации, которая, по мнению активистов, занималась продажей вредных для здоровья продуктов, эксплуатацией рабочих, ограблением бедных, убийством животных и разрушением окружающей среды. Однако, когда Ровери увидел Мишель, запорхнувшую в зал словно бабочка, - на ней была пышная розовая юбка до самых пят, джинсовая курточка накинутая на тонкие плечи, из под которой виднелась белая футболка, а ее голубые глаза казались такими бездонными, что парень еще чуть - чуть и утонул бы в них, - желание провести акцию у него мгновенно пропало. Своим друзьям он подал знак, что все отменяется. Ребята с недоумением посмотрели на своего товарища, пожали плечами и покинули зал.
   
 Тем временем Ровери нашел свободное место, сел, и принялся наблюдать за Мишель - он безумно желал поймать ее взгляд. Но журналистка как - будто специально его игнорировала. Она внимательно слушала выступающих, что - то постоянно записывая в блокнот. Ровери это начало бесить, он уже хотел было сам выступить, лишь бы желаемая особа обратила на него хоть толику внимания, но вовремя обнаружил, что решительно ничего не знает, относительно предмета обсуждения. Когда форум подходил к концу, расстроенный парень достал из рюкзака два помидора и, с криком "Долой корпорации! Нет - эксплуатации!", метнул их в сторону директора Макдональдса. Откуда не возьмись из - за спины Ровери появились двое крепких мужчин, которые принялись скручивать его. Это были охранники. В зале поднялся шум. Защелкали фотоаппараты, ослепляя всех своими вспышками. Жак Бове стирал с лица остатки помидора. Ровери, поначалу сопротивлявшийся, теперь, просто понурив голову, направлялся к выходу в сопровождении людей в служебных манишках. Проходя мимо Мишель, он невзначай бросил на нее безнадежный взгляд, но когда он увидел лицо девушки, то понял, что ее глаза смотрят прямо на него с большим сочувствием и теплом. Ровери на секунду растерялся, потом тихо назвал свое имя. Выглядела эта сцена крайне дурацки : молодой революционер, со связанными за спиною руками, ведомый двумя амбалами, держащими его за плечи, пытается удержаться на месте, и при этом познакомиться с девушкой.
   
 Когда Ровери уже вывели за дверь, журналистка тихо прошептала: "Мишель"...
   
 Через несколько дней парень нашел в Интернете адрес редакции журнала и электронную почту Мишель. Правда, имя корреспондентки, написавшей репортаж о форуме, было Элен Наросси. Он сразу же написал ей. В письме Ровери постарался максимально искреннее выразить все свои чувства, которые он испытывал к девушке, имени которой он даже не знал. Парень на сто процентов был уверен, что Элен Наросси - это всего лишь литературный псевдоним. Но какая, в конце концов, разница. Сердце подсказывало ему, что делать, а руки упорно отстукивали по клавишам текст любовного признания.
   
 Два дня спустя Мишель и Ровери сидели на берегу Роны. Была звездная ночь. Полумесяц скромно выглядывал из - за ширмы небосвода и ,казалось, улыбался молодой паре лукавой улыбкой. Бутылка вины была уже наполовину пуста, огоньки от свечей плавно покачивались от легкого дуновения теплого ветерка. Ровери притянул к себе Мишель, -  она, впрочем, не сопротивлялась. Напротив, нежно прильнула к нему. Он гладил ее шелковистые черные волосы и шептал на ушко что - то очень приятное. Через мгновение молодые люди уже слились в поцелуе. Звезды в небе всем своим серебряным блеском радовались, что в том мире, за которым они призваны надзирать, любовь по - прежнему живет среди людей и скрепляет их сердца своим жарким пламенем.
   
***

 - Саша! - еще громче повторил голос.- Ну, ты что? Долго ты еще будешь так лежать?
   
 Саша положил пачку билетов на тумбочку, встал с кровати и подошел к Сирин. Девушка смотрела на него изумленными глазами.
   
 - Я на тебя не могу! - вздыхая, проговорила она. - Пролежал битый час без движения с открытыми глазами, а теперь встал, как ни в чем не бывало. Я, между прочим, тебя уже долго зову.
   
 - Прости меня, солнышко, - усталым голосом пролепетал Саша, обнимая девушку. - Просто я вспомнил своих старых европейских друзей и их Коммуну. Как ты смотришь на то, чтобы отправиться в ближайшие выходные загород, на то озеро, в котором тебе так нравиться плавать? Мы можем с собою взять немного вина и расслабиться. Мне кажется, что ты слишком много времени проводишь за работой и со своими подругами, и настало время отдохнуть...