Ледоруб. Глава 10

Глава 10.



(Орей Торвар)

Главенствующим островом назвали тот, где располагался большой замок Хьярварда. Самый большой из всех на Плывущих островах. Пришвартовавшись в потру, где уже собрался не один десяток торговых судов, Орей наблюдал за разгрузкой того, что плыл за ними от самого дома. Он мог бы сесть на него в своем порту, но тогда, прознай ярл о такой выходке – постоянно бы подшучивал. Этого Орей допустить не мог.
Корабль прибыл несколько часов назад, но Орей так и не решился покинуть палубу. Он продолжал стоять на мостике и вглядываться в кипящую жизнь прибрежного рынка, где люди сновали словно мухи, собравшись вокруг самого пахучего куска. Торговцы не поспевали набивать покупателям корзины, как приходилось хвастать товаром перед новым покупателем. Казалось, будто люди никогда не видели ничего из того, что прибывает из-за морей.
Ветер мирно посвистывал в многочисленных мачтах, лесом возвышавшихся над пирсом, корабли подхваченные утихающими волнами, покачивались из стороны в сторону будто колыбельные. Настырный крик чаек доносился изо всех сторона, и перемешивался с натужным поскрипыванием многочисленных креплений. Орей перевел взгляд в даль, где за высоким холмом виднелся высокий шпиль с флагом Асгата. Хоть он и был маленькой точкой на горизонте, Орей знал, что это он. Черный и серебреный. Такой же, как и все флаги развивавшиеся над каждой из мачт в порту.
- Ваши вещи собраны, и кони готовы. – В третий раз, за последний час, повторил Колль.
Орей устало перевел синие глаза на парня. Тот сразу потупил взгляд, давая попятную. Светлые волосы коротко выбриты, лицо тонкое, даже женственное. Зеленый камзол, белые чулки и черные башмачки – одежда слуги, но Орейю казалось это слишком неряшливо. Он надел строгий, серый дублет, высокие сапоги и черные, широкие бриджи. Вокруг талии свилась шелковистые, белые шлейфы, словно глубокие сумки.
- Мне придется ехать верхом? – наконец произнес Орей – Почему не в карете?
- В порту нет карет, только верховые лошади. – быстро ответил Колль. – Наемные слуги отнесут весь груз пешком.
Орей глубоко вдохнул соленый морской воздух, прогоняющий свежестью сонливость.
- Слишком долго – ответил он, направляясь к пирсу. – Мне придется тащиться со скоростью гусеницы. Почему ты не нанял еще коней?
Колль семенил за господином, приковав взгляд к доскам.
- Меня опередили. – робко сказал он -  Всех коней арендовал кто-то другой.
Орей резко остановился и обернулся.
- На всем этом чертовом рынке не нашлось достаточно коней, - скривился он – чтобы можно было нормально передвигаться? Мой паж дурак, или фатум действительно столь неблагосклонно ко мне, что заставляет так унижаться?
- Простите, но я обошел весь рынок, и даже всю деревню – говорил Колль свесил выбритую голову – Никто больше не дает коней внаймы.
- Прекрасно. – буркнул Орей – И где же мой конь?
- Сразу на берегу. – ответил парень, указав в сторону небольшой группы людей, собравшихся у пирса.
Орей разглядел шестерых слуг, по двое на один сундук. Все грязные, замызганные и без верхней одежды.
- Тогда предупреди капитана, чтобы ждал нас в скором времени. – кинул Орей через плечо – И пускай остается на судне… трезвым. Не хочу потом ждать, пока его найдут где-то под грязным борделем, всего в моче и рвоте... И чтобы никаких грязных шлюх на борту.
Когда он сошел на берег, наёмные рабочие лениво построились в ряд, подняв тяжелые сундуки. Орей взобрался на коня, властно оглядывая слуг. Где-то над головой послышался крик одинокой чайки, привлекающий внимание своей грустью. Орей поднял синий взгляд к пятнистому небу, а затем перевел на Колля бежавшего по скрипящим доскам, надеясь успеть, пока господин не рушил с места.
- Поспеши, - кинул Орей и пришпорил коня – Не желаю более находится среди этой грязи.
Пока они тянулись по длинным улочкам рынка, их сопровождали сотни любопытных глаз. Впереди пробежала облезлая кошка, а за ней несколько дворняг. Прыгнув через изгородь, она оставила преследователей вынюхивать землю вокруг препятствия и пронзительно лаять. Кто-то вывешивал мокрое белье сушиться, кто-то просто сидел у домов и наблюдал за прохожими. Орей пытался не вглядываться в их лица, и представлял, что вокруг никого. Ему хотелось поскорей покинуть эту деревню, но копыта коня звонко цокали о брусчатку, превеликая внимания. Если бы не слуги, он ударил бы коня в бока и быстро пронесся сквозь все эти грязные улочки, где нищие прячутся в теми высоких домов и просят милостыню.
И лишь когда вереница из шести слуг, Орея и Колля покинула городок, он смог спокойно вздохнуть. Теперь снующие деревенские дети оставались позади, как и какофония кишащего рынка. Впереди раскинулись огромные просторы, которые ограничивали лишь горизонт и далекий лес. Луга укрыты мириадами сине-голубых васильков. Низкая герань, растянулась по одну сторону от тракта, а сиреневый клевер. Где-то возвышались солнечные бутоны купальницы, а спокойные ветерок раскачивал их из стороны в сторону. Орей ощущал спокойствие, и приятную свежесть, гулявшую на этом лугу. Они двигались медленно, поэтому все, что открывалось взору внимательно изучалось. Впереди Орей видел отлогие склоны небольшого холма, что ограждал вид на замок Хьярварда.
Позади доносились звуки веселых голосов. Кто-то нагонял Орея, и он обернулся. Первое, что попалось в глаза это около трех стягов, развивавшихся над головой знаменосцев. Впереди двигалось два хэерсира, как понял Орей по развивающимся темно серебристым плащам и золотым волосам. Позади парни, что удерживали знамя их домов. Знамя Дьярви – лазурное, по краям которого виднелись золотые лилии, а в центре всадник, поднявший на копье горгулью. Знамя Фридлейв – красно-белое разделенное вертикально, а в центре большая голова быка, что удерживала на согнутых рогах лежащую луну. А над этими стягами виднелся самый большой – асгатский. Орей отвернулся и прижался к обочине.
Когда они поравнялись Орей узнал в первых двух всадниках хэерсиров. Первый Эрик Дьярви – молодой, высокий, с заплетенным русым хвостиком, и густой щетиной. А второй Ингольв Фридлейв – сорока летний, коренастый словно бык, угрюмый, длинноволосый воин с вьющейся бородой, заплетенной в несколько косичек. На обоих именные доспехи асгатских воинов. Такие передаются из поколения в поколение, а черная сталь, с серебряным драконом на правом плече, никогда не портится. Никто из них даже взглядом не повел, обгоняя Орея. Но позади, прячась в лучах славы первых двух домов, плелся еще один хэерсир. По замызганному зеленому флагу, в центре которого виднелось дерево и два больших яблока по обе стороны, Орей понял, что это Гейрмунд Лейв. Старик выглядел беззаботно, и не спешил догнать опередивших его хэерсиров. В тускло светлых волосах, зализанных назад, виднелись лоскуты седоватого цвета. Он единственный с интересом взглянул на Орея и, признав в нем равного себе, отсалютовал.
- Неужто сородич? – улыбнулся он, поравнявшись с Ореем. – Ох, не признал, сир Орей… Мало кто из хэерсиров путешествует без свиты. Без всех этих надутых рыцарей, возомнивших о себе невесть что. Вижу при вас лишь паж и только.
- Сир Гейрмунд – поклонился Орей – Решил, что подобная поездка не стоит всей этой показухи.
Старик задумано кивнул, посмотрев на свою старуху и ее служанку.
- Слышал о вашей трагедии. – Сочувствующе произнес он. – Примите мои соболезнования. Госпожа Каммэли пережила за свою жизнь много несчастий.
- Она еще жива – хмуро ответил Орей – Вы говорите, будто ее уже нет. Хотя у нее были тяжелые роды и только. Ее тело ниже пояса мертво она не может ходить, но выжила и еще понянчит внуков. Уверяю вас. Мою жену еще рано хоронить.
- Да, она сильная женщина. – поспешил ответить Гейрмунд извиняющимся голосом. – Самое главное, что с ней все в порядке. Жаль, что не все ваши родичи могут похвастаться тем же.
- Что вы имеете ввиду? – скривившись просил Орей.
- Ваш отец был знаменитым капитаном и генералом. Его подвиги доносились с птицами аж до материков. – начал Старик – Мы знали его как великого человека и уважали имя Торваров. И мне жаль, что вот так все обернулось. И жаль вашего брата.
- Вы не знаете, какими они были – грубо ответил Орей.
Каждый раз, как кто-то вспоминал Хельгина неистовая злость проникала в сердце.
- Лично не знал, но многие рассказывали, какими они были – улыбнулся Гейрмунд – Я вам сочувствую. Хельгин был истинным асгатом. Получил титул хэерсира всего в десять лет, и справился с этим. Я помню его свадьбу, и как Каммэли была счастлива с вашим братом… Казалось – она сияет словно солнце. И помню, как тускло светились ее глаза после его внезапной смерти. Казалось она совсем забыла радость жизни, но вы вернули ее. Думаю, и эти трудные времена вскоре пройдут.
При каждом упоминании Хельгина, Орей вспоминал то время, когда о его существовании забывали все и даже слуги. Как зависть захлёстывала с головой. Как от злости он сжимал кулаки до белых костяшек, и кричал в подушку. Запирался в комнате на весь день, пытаясь спрятаться от несправедливости. И каждый раз, когда он глядел на Одда, все это невольно всплывало в памяти.
- Мы скорбим о смерти Хельгина – выдавил он – Но Каммэли теперь моя жена и я поддерживаю ее всеми силами.
Гейрмунд взглянул на Орей так, словно хотел похлопать его по плечу.
– Без корабля на зелено-желтом фоне вас и не узнать. – вдруг начал он - Чего это вы без надлежащего сопровождения? Не гоже хэерсирам без флагов над головой путешествовать. Как же вас стража у ворот узнает?
Дом Лейвов прибыл последним на Плывущие острова, после того, как их захватили. Старик был совсем молод, когда его семью осмеяли и заслали на самый край света. Прибыв сюда, он был обречен влачить жизнь не лучше Орея.
- Мне кажется, что в некоторых местах разъезжать под стягом слишком пафосно и надменно. – Ответил Орей. - Я не раскрывал знамя покуда не хотел, чтобы оно испачкалось, или впитало тот смрад, гуляющий вместе с грязной чернью по улицам грязной деревни.
Старик причмокнул, явно удивлен ответом.
- Никакая грязь не страшна флагу, если оно развевается над головой великого и благородного человека. – ответил он, глядя на своего знаменосца. – Имя пачкается репутацией, а репутация та еще шлюха, друг мой. Вам ли не знать.
Орей кинул злой взгляд на Гейрмунда, но поняв, что он говорил о себе, ретировался.
- Знаете, проклинать весь мир за то, что однажды оступился – глупо. – Продолжил тот – Это лишь глупая попытка оправдаться перед собой… А убеждать остальных в том, что ты лучше, нежели кажешься – попахивает отчаянием глупца. Поверьте, я прожил достаточно, чтобы сказать: Все, что нужно оступившемуся – быть честным перед собой. Тогда не нужно будет оправдываться.
Старик взглянул синими, словно чистое небо, глазами на Орея, и улыбнулся. И тот почувствовал, что Гейрмунд понял, как Орею неловко вывешивать свое знамя, ибо каждый узнает в нем Сына-Улии и Похитителя-жен.
- Я не намерен признавать всю ту клевету, что распространяют остальные хэерсиры – грубо ответил он – если вы смерились с призрением к вашему дому, то я намерен развеять их сомнения. Пусть подавятся своими насмешками.
Гейрмунд тяжело выдохнул. И оглядел своих поданных, что плелись за ним. Теперь Орей понял, почему Колль не смог нанять достаточно коней. Все, кто шел под флагом Асгатской империи впереди – восседали на лошадях. Вся свита из слуг, коммивояжёров, жен, детей, почетных рыцарей каждого из домов ехали, а не плелись пехом. Лишь у Гейрмунда и Орей свита состояла из нескольких человек, что никак не могли похвастаться славой, или какими-нибудь подвигами.
- Как король давится смехом при виде шута? – скривился старик. – Вы не выглядите столь глупым человеком, чтобы плясать глупые пляски на потеху остальным.
Орей тут же уперся в глаза старика испепеляющим взглядом.
- Вы смеетесь надо мною? – спросил он. – Говорите, свиньей быть хорошо потому, как можно плюхаться в грязи и никто ничего не скажет. Вы смерились с несправедливостью, потому что не можете ничего изменить. Я не такой. Не стану делать вид, что меня не заботит собственная репутация. Что я на самом деле могу убить собственного брата ради богатства и жены. Сегодня все тешатся этой мыслью, а завтра я буду смотреть на их покрасневшие от извинений лица. Однажды придет тот день, когда я буду посмеиваться над всеми.
- Как же вы собирается развеять неправду, кружащеюся вокруг? – спокойно спрашивал Гейрмунд, не предавая значение пылкости собеседника. – Новой неправдой? Или оболжете кого-нибудь другого, чтобы вас не замечали? Я всю жизнь пытался откреститься от всей грязи, липшей к моей фамилии… Как видим, безуспешно. Но более того, чем больше говоришь правду – тем больше тебя считают лгуном. Уж это не только я знаю. Когда меня изгнали из материков, заслав на острова, подальше от благородных. От тех, кого еще не изобличили во лжи. Первым, что я сделал рассказал всю правду, но как это обернулось против меня, вы помните? Из-за тех выходок мне запретили иметь наследников. Запретили продолжать род, передавать это знамя предкам, чтобы те прославляли мое имя. А это хуже всего на свете, осознавать, что я стал причиной исчезновения такого великого в прошлом рода, как Лейв. Они первыми присягнули на верность верховному конунгу. Их воины сражались всегда в первых рядах асгатского войска. И теперь, когда я смотрю на хоругвь, на это зеленое поле, где растут вечные яблочные сады то понимаю, что больше никогда их не увижу, что за свою ложь поплатились мои предки. Что своими делами навечно запятнал имя моего отца, деда и прадеда…
Он на секунду опустил голову, а потом продолжил бубнить себе под нос.
- И если вы думаете, что хуже уже не может быть, и что пытаясь отрубить эти лживые языки, вам ничего не будет - то глубоко ошибаетесь. – Он заглянул в глаза Орея – Пытаясь открестится от всех повешенных ярлыков – можно больно обжечься, получив новые. Куда более болезненные.
- Звучит как признание. – Ровным голосом ответил Орей. – Если вы смерились, ибо действительно виновны, то я не желаю сознаваться в том, что мне приписывают все эти высокомерные выскочки. Они хотят веселья и зрелищ, я им это устрою. Только тогда буду смеяться я.
- Это может плохо закончиться, друг мой – произнес Гейрмунд – Не только для вас, но и для Каммэли, и даже для ваших детей. Подумайте о них... Они могут стать жертвами вашего стремления к правде.
«Не к правде! Отнюдь. – хотелось выкрикнуть Орею. – А к мести, пусть они познают мою боль. Каково всю жизнь прожить изгоем» Но сказал:
- Мне не найти покоя, покуда многие не знают правды. Пускай я поставлю на кон свою жизнь и честь, но добьюсь того, чего хотел. Когда-нибудь этот день обязательно наступит и тогда моя душа успокоится. Мой отец за свою жизнь имел шанс вернуть свое доброе имя, но предпочел влачить жизнь, как и вы. Я прерву эту канитель, и горжусь тем, что я Торвар.
- И потому стесняетесь своего флага? – спокойно произнес Гейрмунд – Потому прячете его от посторонних глаз, чтобы не слышать за спиной насмешек? Не лучше ли обезоружить врага, показывая, что вам он не интересен?
Орей тяжело выдохнул. В этот момент они поднимались на холм, а стяги Фридлейвов и Дьярви уже давно скрылись из виду.
- Колль – пробубнил он – Подними флаг.
Парень соскочил с коня, отворил один из сундуков и достал оттуда сложенный зелено-желтый флаг. Развернув, он повесил его на длинную палицу. Ветерок подхватил легкую ткань и двух парусник, на стяге, поплыл на воздушных волнах.
Когда тракт начал опускаться, перед глазами Орей открылся прекрасный вид на виноградные поля, раскинувшиеся по обе стороны от дороги. Они покрывали почти все пространство от холма до далекого каменного замка. Широкий тракт скрывался между высоких, пико-образных тополь, и вел к огромным воротам в скалистой расселине. Замок расположился на высоком холме, но по обе стороны его защищали скалы. Он состоял из нескольких ярусов. Первый - мелкие дома, где жили рабочие и крестьяне, перед входными воротами, расположились точно такие же дома. Дальше снова возвышалась стена, скрывающая двор – это был второй ярус, а третьим было большое здание, что смотрело на весь город из большой высоты. Орей заметил, что хэерсиры, обогнавшие его, почти прошли в ворота, и решил не временить, рассматривая местные виды.



(Артамир Ледоруб)

 В лесу поселилась тишина и уют, на сколько это было возможно. Ветер не тревожил мирно спящий, на прогнутых ветвях деревьев, снег. Артамир присел на плащ и пристально наблюдал за домиком ведьмы. Чары кружившиеся вокруг теперь совсем не заботили зверобоя. Попавшись в иллюзию несколько раз его демоническая кровь выработала иммунитет, и теперь он не подвластен подобной магии.
Он вдруг вспомнил, как сидел в одной из многочисленных пещер Гвидонских гор, когда Борила еще не построил храм. Тогда среди сырых, каменных тоннелей, узких проходов и темных лабиринтов Артамир встретил огромного змея. Его зубы были с ростом зверобоя, из пасти вырывался огонь, глаза горели красным, а на спине вздымались крылья. Он обвился вокруг большого, золотого сталагмита, вцепившись в него короткими лапами. Но Артамир знал, что на самом деле дракон – это лишь дух пещеры, горы, или скалы. А золото, что он хранит, то самое ради которого змей живет, - магический предмет, что и подпитывает духа. Каждый видит в этом предмете нечто дорогостоящее, но на самом деле оно ничего не стоит.
Раньше люди верили, что дракон – существо, помогавшее создавать мир, но во времена охотников на золото, они стали добычей. И когда дух погибает, все что он охранял приобретает другой смысл. Защищается, окрасившись в золотой цвет. Охотники, которым посчастливилось не погибнуть в сражении с духом, набивают карманы магическими предметами, не подозревая, что подписывают себе смертный приговор. Никто из этих охотников не успел рассказать, что видел в пещерах, смерть настигала их по пути домой. Как порча. Насылая галлюцинации, или другие несчастья.
Артамир помнил, как блуждал по темным, узким коридорам и наткнулся на этого духа. Завидев незнакомца, тот очнулся ото сна, открыв огромные глаза. Тело в мгновение ока растворилось в дыму с змеиной головой и промчалось по просторной пещере, а потом осело вокруг Ледоруба. Пасть змея оставалась закрытой, но он слышал все, что дух говорит. Тогда Артамир просто уселся на колени, и прикрыл глаза. И как бы дракон не пытался спровоцировать его уйти, или принять бой, тот был непоколебим. Он знал, что дух служит лишь защитником, и поэтому не причинит вреда никому, кто находился не в пещере. Но негласный закон зверобоев твердит: «Любая нечисть должна умереть». Поэтому он сидел в той пещере несколько часов, решая, как поступить. Не хотелось ему убивать духа просто так, ведь он всегда защищается, но никогда не нападает.
«Я слышу в твоей душе нерешительность. – Сказал он – Твоя демоническая кровь позволяет чувствовать мне все, что чувствуешь ты, поэтому я знаю твое внутреннее состояние. Ты, как и я, всегда защищал, но никогда не атаковал. Ты всегда позволял врагу нанести первый удар и это оборачивалось трагедией. Трагедией для того, кого ты защищал…»
Тогда Артамир поднялся и ушел, услышав эти слова, но на следующий день вернулся. И так продолжалось несколько недель. Он ходил в эту пещеру, к дракону, и разговаривал с ним. Может даже подружился, но вскоре кто-то из людей, которых они спасли от воинов Истогора, прознали про эту пещеру, и решили заполучить то золото, что по их мнению, охранял змей. Несколько человек погибло, еще несколько получили серьезные ожоги. Борила приказал убить змея, и Артамир вызвался добровольцем. Он помнил, как смердел воздух горелой кожей, когда он вошел в пещеры. Как взопрели от влажности, каменные стены. Артамир углублялся дальше и дальше, пока не встретился с раненым драконом. Он распластался вокруг сталагмита, и тяжело, прерывисто дышал.
«Ты вызвался палачом, мой юный друг – устало просипел змей. – Как больно судьба играет нашей жизнью, не так ли? Показывает новые горизонты, но в тот же час отнимает способность идти. И тебе остается лишь лежать и смотреть в ту манящую даль, ожидая смерти… В твоих глазах читается боль… Ты всегда обвинял во всем себя, но это не так. Я знаю, ты чувствуешь вину за смерть тех людей. Но запомни, мой милый друг, ты не в ответе за их глупость. Не в ответе за смерти тех, кто не ценит жизнь. Ни свою, ни чью-либо другую. Будешь и дальше так себя изводить – погибнешь. Иссохнешь изнутри, станешь живым трупом. Сгинешь так и не добрев то того заветного горизонта. Запомни это… запомни и живи. А мой час пробил. Я умру со спокойной душой, ибо знаю, что на свете есть такие как ты. Люди с большим сердцем, с большой душой… Делай то, зачем пришел, и прощай, мой заблудившийся друг»
Выдохнув последние слова, он протянул голову, чтобы Артамиру было легче ее отрубить. Когда клинок окрасился в темно-красное, Артамир в очередной раз ощутил боль утраты. После этого он приходил в те пещеры просто, чтобы предаться тяготящим его мыслям.
Сейчас сидя под сосной, он вспоминал прошлое, ибо слова Ховала заставили задуматься. Возможно он прогнал ее, поскольку почувствовал нечто, что пытался искоренить из сердца. Вспоминал то, что пытался забыть.
В этот момент вокруг дома раздался странное щёлканье. Пришлось приглядеться, чтобы увидеть, как все курье ножки вдруг ожили. Каждая из них быстро шевелили пальцами, щелкая ногтями о дерево. Это продолжалось несколько секунд, а потом с одной стороны появилась выпуклость. Это отворилась дверь. И на улицу вышел Кобяк. Он что-то бубнил, обернувшись в дом. Пришлось напрячь слух.
- Нужно поскорей это заканчивать. – С трудом различал Артамир – Люди начали заподазривать неладное. Хотят обратится к лорду Арабору за помощью… Это ничем не поможет ему… Мы обязаны найти их логово до того, как в деревне пойдут слухи и будут рассуждать о заговорах… И еще одно, ведьма пускай занимается зверобоем, а ты передашь послание. Приходи в мою хижину ближе к концу суток, и я передам тебе письмо… Только когда будешь передавать ему, расскажи, кто все это придумал.
Артамир, обнажив меч, пытался не шуметь. Ноги ступали на снег так тихо, как только можно. Но все же легкий хруст раздавался. Он направлялся к домику, так чтобы Кобяк не видел его, и прислонившись спиной к стене дома готовился напасть. Хотел застать врага врасплох.
- Мне пора – после паузы сказал Кобяк, и послышались первые шаги, как Артамир выскочил на него с криками.
Но тут же наткнулся на незнакомца. Молодой высокий парень, в черном, льняном капюшоне, с черной маской под красные глаза. Он сильно приложился Артамиру под дых, а затем ударил ребром ладони зверобоя по шее. И тот потерял счет времени.
Когда он очнулся, в глазах все плавало. На губах чувствовался сладкий вкус макового масла, что снимает боль и усыпляет. Но против таких штук помогала кровь зверобоя. Поэтому он очнулся раньше, чем планировалось. Вокруг оказалось очень темно, но некоторый просвет все же присутствовал. Где-то светился каганец, в другом углу комнаты горел камин. Под большой люстрой, усеянной многочисленными мелкими огоньками виднелся длинный стол, за которым сидел рыжий парень, но лица Артамир не видел. Он повертел головой и увидел на собой несколько волчьих голов, хотя они слишком большие для обычных волков. Скорей, принадлежали либо волкодлакам, либо воукулакам. Кобяка Артамир не чувствовал, но ощущал некую магическую силу, гулявшую в этом доме. Ведьмином доме.
На кистях рук и щиколотках ног, ощущались путы. А тело обессилено опиралось о стену, расслабленное маковым маслом и другими настойками. Артамир попытался пошевелиться, но все безуспешно. В этот момент из дальнего, самого темного уголка на центр комнаты вылетело нечто темное, оно развивалось на несуществующем ветру, словно вуаль. Вскоре Артамир углядел в нем черты, черноволосой, смуглой женщины. Нос торчал, слегка сгорбившись у переносицы, но это совсем не уродовало ее. Лишь небольшая бородавка под правым глазом напоминала о скверне, которой подверглась девушка, чтобы стать ягой. Все пропорции ее тела - идеальны. «Ведьма – подумал зверобой, глядя в черные глаза женщины – Наконец мы встретились»
- Для ритуала все готово, лишь не хватает крови берендея. – мелодичным, ласковым голосом говорила она.
- Это уже не проблема – развел руками парень. – Вон в уголку один сидит.
- Нужна его кровь. – повторила ведьма, холодно смотря на парня.
- И что тебе мешает? – кисло бросил парень.
Его рыжие волосы спускались ниже плеч. В руках виднелась лютня, но она молчала. Ноги он закинул на стол и раскачивался на стуле.
- Ты знаешь, как действует кровь зверобоев на таких как я – прыснула ведьма – Подорви свою задницу и помоги. Иначе будешь прыгать и квакать.
Парень кинул недоброжелательный взгляд на собеседницу.
- Ты не посмеешь…
- Еще как – перебила она – Я знаю, что ты работаешь на высокопоставленную особу, которой не хватает власти, но только посмей мне перечить, и тебя ничто не защитит. Ты не знаешь, какой я бываю в гневе. Уж поверь, последний кто пытался это проверить – уже давно думает, как его голова очутилась в его заднице.
Парень гадко улыбнулся.
- Хочешь, я спою песню о великом и могучем драконе? – спросил он, поддев одну из струн. – Наводившего ужас и страх на весь Брячислав. Сказания о нем весьма захватывающие…
Раздался тонкий стон струны:
Он дым и смрад.
Огнем он пышет.
Увековечив свое имя…
Но, как только бард закончил первый куплет одна из струн натужно лопнула, оцарапав губу хозяину.
- Черт – выругался он, упав со стула. – Вот этого можно было и не делать.
- Ты Креслав Серебряная-струна. Но все струны в мире имеют свойство рваться… Возьми нож на столе. – грубо приказала ведьма - И миску с полки. Да по глубже. Время не ждет, и я не намерена отлаживать свадьбу…
- Свадьбу? – удивился Креслав – Ах, я и позабыл, что ты в мужья берешь того старпера. Но, скажи на милость, зачем он тебе сдался? Его час вот-вот пробьет и ты станешь вдовой.
Ведьма подняла подол, показав босые ноги, и прошлась по комнате. В след за ней все дверки каждой тумбочки медленно открывались. А затем остановилась у дверь, наблюдая за реакцией барда. Тот робко подходил к полочкам, с отвращением вглядываясь внутрь.
- Милостивые Боги. – Выдохнул он. – Что это?
- Мои мужья… Точней, как видишь, все что от них осталось. – спокойно ответила ведьма. – Мне от них нужна лишь душа. Так я подпитываю свои силы. С первым мужем я познакомилась будучи девчушкой. Тогда я лишь практиковалась… Это было целую вечность назад… Тогда на материке еще снега не было.
- Снег был всегда. – буркнул Креслав.
Но ведьма не ответила. Она лишь загадочно улыбалась, и наблюдала за парнем.
- Они живы? – спрашивал Креслав, помахав перед полочками рукой.
- Я иногда с ними разговариваю. – кивнула ведьма. – Вот видишь, что случается с мужчинами, которые мне нравятся… Таким ты и являешься, дружок.
- Послушай, - начал парень – Я уже третью неделю сижу в этой дыре… Извини за откровенность, но этот дом тяжело назвать пригодным для жизни. Ты могущественная ведьма, а наколдовать нечто более обитаемое не могла… Хоть однажды мне и удавалось его покинуть, ради глотка свежего воздуха, я не понимаю, какого черта здесь сижу. Мне приходится охотится, чего я раньше не делал, бродить в этом до чертиков странном лесу, в поисках трав. Я не твой раб, у тебя вон и своих слуг хватает… Я устал от того, что ты вечно меня пугаешь. Если Кобяк обещал на тебе жениться, то я здесь не причем. И…
- Заткнись – спокойно произнесла ведьма, и парень тут же затих, издавая мычание, будто ему заклеили рот. - Продолжишь бубнить – прирежу как сенью. Из человечины получается весьма аппетитные отбивные.
Парень нахмурился и зло схватил нож, о котором говорила ведьма.
- И миску не забудь – улыбалась она.
Артамир наконец пришел в себя, чтобы видеть все, что делает этот парень. Его лицо довольно узкое и смазливое, как у бардов. Волосы ухоженные, словно у девушки, а на лице нет растительности. Он нехотя подошел к зверобою и присел на одно колено.
- Пришел в себя, значит – ведьма подошла к парню и положила руку на плечо. – Видимо, слухи не врут о чудодейственных свойствах демонической крови, и разные яды не могут причинить тебе вред.
Артамир открыл рот, чтобы выдавить хоть одно слово, но не получилось.
- Занятно. – Ухмыльнулась ведьма. – Значит, последствия все же есть. Но ты не волнуйся, больно будет, пока не умрешь.
- Что вы делаете? – наконец выдавил Артамир. – Зачем все это? Зачем моя кровь?
Ведьма отпрянула.
- Творим историю, но тебе не понять. – Начала она. – Даже я не понимаю. Какой-то дурак захотел власти, и могущества, а этот идиот готов задницу рвать, лишь бы угодить хозяину. Никогда не понимала такой преданности. Зачем унижаться, чтобы кому-то было хорошо? Глупцы, готовые кланяться другому человеку – не достойны уважения. Их и людьми тяжело называть.
- Так значит, это ты убиваешь людей в деревне на пару с Кобяком и этим парнем?
- Ты их не знаешь. – улыбнулась ведьма. – Уж поверь, они не стоят твоей жизни, хотя решать не тебе. Твоя жизнь теперь наша.
- Но зачем? – настаивал Артамир.
- Могущественные заклинания требуют больших жертв. – пожала плечами яга – И много людских душ.
- Надеюсь твоя смерть будет мучительной…
Ведьма приблизилась, залившись смехом.
- Твои братья не отомстят за тебя. Почему? А потому что твоя кровь способна показать, где есть такие же, как и ты. Берендеи. Их, хозяин этого парня, убьет первыми. Но это уже не важно, зверобой. Ты умрешь здесь… Режь там, где кадык – приказала она, улыбаясь словно волк вкусивший крови жертвы.
Ее черные глаза наблюдали, как парень потянул Ледоруба на себя, подставив миску под место, где будет резать. Артамир поднял голову, чтобы видеть свое отражение в красных глазах парня. И дивился, когда увидел сожаление. Он словно не хотел, чтобы это происходило, словно искренне хотел иного исхода. Но все равно продолжал исполнять приказ так, словно это давно вошло в привычку.
- Прости, парень – буркнул он. – Но у меня нет выбора.
Вот лезвие коснулось горла. Артамир почувствовал холод железа. «Острое» – подумалось ему. Рука парня не дрожала. Он надавил на рукоять, впивая лезвие глубже и легонько повел в сторону. Почувствовался ожег и боль раскатывалась по всей шее. Артамир не чувствовал страха, скорей спокойствие и облегчение. Все наконец закончилось. Жизнь постепенно вытекала теплой нитью и падала на дно глубокой миски. Он чувствовал, как веки тяжелеют. И когда закрыл их – мир перестал для него существовать.


 (Одд Торвар)

Табер из рода Монофловеров – вот, кто больше всех раздражал Одда. После появления этого выскочки в поместье, мама проводила с ним почти все свободное время. Он появился всего два дня назад, и завоевал расположение госпожи в течении ужина. Одд смотрел на него искоса, пытаясь не подавать виду. Пока отца не было, с ними за столом ужинали Цеоний и Асбьерн, чего раньше никогда не было. Они долго отказывались, но мама настояла на этом, и пришлось подчиниться.
С утра Одд, как и прошлый раз, позавтракал с книжкой в руках. Но в этот раз решил не задерживать и сразу поприсутствовать на приему у мамы. Уже четвертый день, как люди приходят к ней и просят, умоляют или дают советы. И казалось это может длиться вечно. По глазам можно было прочитать, как она устала, но все равно продолжала выслушивать долгие изнурительные речи крестьян, кметов, рыбаков и храмовников. В этот раз Одд наблюдал, как один из старых рыбаков, что жил еще при прежнем правлении. Его морщины говорили о долгой жизни и мудрости. А речь была бесконечно долгой и закрученной. Приправленной колкими словечками из морского вокабуляра, разными байками и воспоминаниями. Устав выслушивать Цеоний наконец не выдержал.
- Пожалуйста, короче – простонал он, растянувшись на стуле.
Каммэли хотела согласиться, но не успела.
- Я считаю это весьма занятным. – громко вставил Табер. С сегодняшнего дня мама просила его присутствовать даже на приеме. Так она доверяла ему. – Этот мудрый старец, говорит о занятных вещах, можно вынести урок из его прошлого. Я хочу дослушать, а вы как считаете?
Спросил он глядя на маму. Одд почувствовал острую необходимость выпустить пар, но сдержался.
- Д-да – нерешительно ответила она, поник.
- Благодарю, милорд и госпожа – просипел старец.
Одд понял, что мама не хочет, но по каким-то причинам желает угодить этому человеку. Вчера он два часа к ряду читал ей поэмы забытых поэтов. Таких книг осталось весьма немного, но торговец где-то достал одну. Подобные вещи ценятся учёными очень высоко, ибо на листах таких книг можно найти много полезного и интересного. Особенно истории из прошлого. Она слушала так, словно никогда не слыша, забыв обо всем на свете. Одд некоторое время наблюдал за Табером, когда тот общался со своими подданными. И тот делал это весьма скрытно.
- Госпожа, - теперь вставил Цеоний – Уделяя так много времени одному, вы рискуете обидеть остальных. А таких нуждающихся за воротами собралось сотня. Может больше. Вы устали, но почему-то изводите себя. Не позволяйте этому глупцу управлять вами.
- Будь добр подбирать слова, упоминая нашего гостя – холодно произнесла она – Ты умный, но почему-то позволяешь себе оскорблять человека никак не заслуживающий этого… Продолжайте.
Попыталась улыбнуться она. Цеоний еще некоторое время обменивался ненавистным взглядом с Табером, но пришлось подчиниться. Одд не слушал его, а пристально наблюдал за этим Табером. Чопорный, высокомерный, разодетый словно шут. Темные волосы торчат в разные стороны. Трость он положил на стол и не выпускал из рук, словно она стоит огромного состояния. Его серебряные глаза не смотрели на распинающегося старика, а намертво приковались к маме. Не выдержав этого, Одд резко поднялся и вышел. Мама все еще запрещала покидать поместье, но в этот раз он решил ослушаться.
В коридоре бродило несколько стражей, но никто из них не поинтересовался, куда Одд направляется. Встретившись с зноем, он пытался идти под пышными кронами деревьев, дарившими много тенька. От ворот, во двор лилось много шума, хотя последнее время люди успокоились и возбуждение поутихло. Несколько стражей прохаживались по периметру, остальные находились у ворот.
- Добрый день – кивнул один из них, бряцая кольчужным доспехом и шурша золотым плащом.
Одд кивнул в ответ, но промолчал. Ему хотелось побыстрей покинуть поместье и прогуляться по берегу. А вся наигранная вежливость стражей, уже раздражала парня. Они разбили небольшой лагерь сразу за воротами, но Каммэли распорядилась пускать стражей в поместье, чтобы те спали в больших, давно пустующих комнатах. Где пыли было больше чем на дорогах в засушливый день.
Одинокий терялся среди таких же десяти гнедых коней, но Одд точно знал где тот стоит. Снаряжать скакуна в дорогу он давно научился сам. Наблюдая, как это делает конюх. Одинокий не сопротивлялся, услышав знакомый голос он мотнул головой и наклонился, чтобы Одд мог легко надеть удила и сиденье.
Вскочив на преданного друга, Одд направил его к воротам, где парочка стражей, в полном обмундировании, прикидывались грозными статуями. Одд приказал открыть ворота.
- Не велено. – Лаконично, строго ответил страж.
- Я повелеваю – грубо ответил Одд.
- Госпожа Каммэли дала четкие указания – никого не выпускать, никого не впускать без ее разрешения. – Отвечал страж, словно по бумажке. – Поэтому путь за эти ворота вам заказан.
Парень направил коня ближе.
- Я сын хэерсира, будущий наследник. Как думаешь, обрадуется ли ваш господин вести о том, что вы ослушиваетесь приказов?
Страж нерешительно потоптался на месте, поглядывая на напарника. Тот лишь пожал плечами.
- Я намерен проехать в любом случае в эти ворота, а то, будете ли вы тут стоять после этого… зависит от того, какой выбор сделаете сейчас. – добавил Одд, натянув гадкую улыбку.
Страж нерешительно открыл ворота.
- Ярк, приведи еще одного коня. – приказал он напарнику, а потом взглянул на Одда. – Вы не поедите без сопровождения. И это не обговаривается.
Одд взглянул стражу в глаза, и кивнул.
- Если вам больше нечем заняться – пожалуйста. – равнодушно ответил он, и медленно направил коня по дороге, не дожидаясь пока приведут коня.
Несколько палаток окружили один большой костер, где кружилось несколько человек. Другие люди спали в повозках, под открытым небом. За эти дни много кто вернулся домой, но некоторые, самые настырные все еще надеялись выпросить хоть что-то, придумывая новые жалостливые истории. Цеоний хорошо запоминал лица, поэтому предостерегал Каммэли и разоблачал лгунов.
Одинокий шел не спеша, свесив голову и легко реагировал на натяжения поводьев. Одд заметил темноволосую девушку, угощающую детишек плюшками. Направив Одинокого к палаткам, он разглядел в ней Дэю. Она снисходительно улыбалась и отвечала на многочисленные вопросы. Заметив, как два парня не могут поделить одни булочку, она присела на коленки и разделила ее пополам.
- Не ссорьтесь – говорила Дэя – Хватит на всех.
Пока она делила булочку, один из пронырливых парней запустил руку в корзинку и стащил самую большую, но когда обернулся, уткнулся носов в одинокого.
- Негоже красть у тех, кто к тебе благосклонен. – произнес Одд, и все сразу обернулись, услышав низкий голос. – Верни, где взял.
Парень виновато склонил голову и протянул булочку Дэе.
- Простите меня. – шепнул он и убежал.
Увидев в грозный взгляд Одда все дети вдруг дали попятную.
- Как ты здесь оказалась? – спросил он, глядя на Дэю. – Разве мама не запретила покидать поместье?
- Только своим детям. – ответила Дэя, поднимая корзинку. – Это она приказала угостить детишек, что собрались здесь. Госпожа добра и переживает за всех.
- Но почему ты не приглядываешь за ней? – нахмурился Одд – Ты ведь всегда должна быть возле госпожи.
- За ней сейчас ухаживает господин Табер – пожала плечами девушка, убрав прядь волос за ухо. – А когда ей нужно что-то по личным делам – зовет других служанок, как всегда…
- Снова этот Табер. – буркнул Одд – Слишком уж много он берет на себя.
Дэя улыбнулась озадаченности парня.
- Не бойся, он мил, обходителен и учтив. – ответила она – Госпожа Каммэли в хороших руках. Тебе не стоит переживать.
- Что меня и бесит. – кинул Одд, и спрыгну с коня, следуя за служанкой.
Девушка шла неспешно, удерживая корзинку на локте. А когда мимо пробегал ребенок, останавливала его и вручала сладости. Покинув палаточный городок, они шли в направлении старой яблони, одиноко возвышавшейся над холмом. Там играло несколько ребятишек, собирая упавшие плоды.
- Тебе он не нравиться? – спросила Дэя, глядя парню в глаза.
Ее волосы развивались на легком ветерке, и солнце блестело в серых глазах. Уголки розовых губ терялись в маленьких ямках, что растянулись в нежной улыбке. Одд тяжело выдохнул, наблюдая, как пыль перекатывается под ногами.
- Он здесь всего несколько дней, а мама проводит с ним больше времени, чем с кем бы то ни было. – тихо ответил он – И еще терпит его выходки, вопреки усталости. Меня это раздражает. Она не слушает даже Цеония.
- Какой ты подозрительный. – посмотрев на синее небо, ответила Дэя – Я бы назвала это легкой формой паранойи. Что может случиться плохого с госпожой, если она просто разговаривает с каким-то человеком? Ну и что, что проводит много времени, разве это не означает, что ей нравиться. Что ей наконец-то хорошо? Ведь за последнее время госпожа много страдала… Пойми ее состояния, и порадуйся. Возможно, самочувствие улучшиться, и улыбка снова поселиться на ее губах. Как и раньше.
Одд склонил голову ниже, задумавшись. Возможно, это правда, и нужно порадоваться. Раньше она много улыбалась детям. Читала сказки на ночь. А на званых ужинах, очень любила устраивать танцы и кружиться в вальяжном вальсе. Но после того, как отняло ноги, все перевернулось, изменилось. Она изменилась. Стала скрытной и печальной, больше чем когда-либо.
- К тому же, после того, как Тэрин упал с коня, ей прибавилось переживаний. – продолжила Дэя – А Табер своим постоянным веселым, шуточным настроением подбадривает ее. Разве это не есть хорошо?
- Да. – выдавил Одд. – Но я все равно не доверяю ему. Что может прятаться за шутками и улыбками? Такие, как он не искрение в словах. Наверняка ему что-то нужно. Поэтому он так вежлив.
- Возможно, - кивнула девушка – Но госпожа не глупая, и сможет разоблачить предателя. А пока порадуйся за нее.
В этот момент к ним подъехал страж. Он приостановился в нескольких метрах от парочки, и шел, разглядывая цветущее луга и желтеющие поля пшеницы, где работали крестьяне.
- И все же, тебе не стоит расстраивать госпожу такими выходками. – произнесла Дэя, глядя на страдника. – Лучше бы ты не покидал поместья.
- И ты туда же? – нахмурился Одд.
- Я ведь за тебя переживаю. – Ответила она, отвернувшись, но Одд заметил румянец на ее нежной щеке. – Если госпожа Каммэли снисходительна, то господин Орей – нет. Он веди приказал Асбьерну закрыть конюшни, и не пускать тебя в седло. Когда он вернется, эта весть может разозлить его. И тогда, кто знает, что может сучиться.
- Мне плевать на этого деспота. – грубо буркнул Одд, погладив коня. – Он не запретит мне кататься с Одиноким.
Дэя лишь тяжело выдохнула, ускорив шаг. Под яблоней играло несколько детишек, они шутили и ели поспевшие, большие плоды. Увидев приближение троих незнакомцев, двое самых мелких спрятались за деревом. Дэя присела возле девочки, на руках которой был маленький ребенок. Он облизывал кусочек яблока и никак не мог откусить, из-за отсутствия зубов. Он вдруг выплюнул его и начал хныкать. Девочка пыталась убаюкать его, но как-то не выходило. Улыбнувшись, Дэя достала прозрачный, тонкий платочек из кармана, надломила кусочек мягкой булочки и замотала в узелок. Ребенок недоверчиво принял это. Сначала он пытался распробовать клочок ткани, нахмурившись, но когда почувствовал вкус булочки – затих.
- Спасибо – с украдкой прошептала девочка, и получила по булочке для себя и друзей.
После этого, они убежали, весело подпрыгивая и наслаждаясь подарком.
- Многовато здесь детей – озадачено произнес Одд, присев возле Дэи.
- Просто я не впервой их угощаю, поэтому некоторые прибегают из деревни и поджидают меня. – улыбчиво ответила девушка, глядя на горизонт. – Я иногда хочу вернуться в то прошлое, где мы проводили много времени вместе. Купались в море, дразнили повара, и мечтали о будущем…
- И я – тихо ответил Одд.
Так они просидели несколько часов, предаваясь воспоминаниям, а страж распластался на лужайке, пожёвывая соломинку. В поместье возвращались вместе, восседая на Одиноком. Она прижалась к спине парня, крепко обняв и положила голову на плечо. Сердце Одда колотилось, словно готовилось разорваться, но он не подавал виду. И вел коня помедленней, дабы насладиться моментом.
Когда он шел в пустом коридоре, то напряжено думал о Дэе, забыв обо всем, но что-то вырвало его из страны грез. Чей-то шепот шуршал в поселившийся тишине и доносил до ушей парня. Он замедлил шаг, прижавшись к стене и медленно продвигался вперед. Сначала голоса сливались в один шепот, но приблизившись, Одд начал различать два. Женский и мужской.
- Вы больше не приходите в библиотеку. – Говорил мужчина – И все больше времени проводите с этим высокомерным выскочкой, Табером. Меня беспокоит то, что он манипулирует вами.
- Это необдуманная, предвзятая клевета. – Ответила женщина так, будто повторяла это в тысячный раз. – Прекрати так относится к моим гостям. Табер вежлив, учтив и обходителен, не нужно нападать на безобидного человека, лишь потому, что тебе что-то там мерещиться… Ведь это на тебя совсем не похоже, Цеоний. Или здесь нечто иное? Может, есть то, что я должна знать?
- Нет, госпожа. – Ретировался библиотекарь – Просто я вижу вас наедине с этим человеком и в мое сердце закрадываются тревожные чувства. Не доверяю я загадочной улыбке этого торговца. Он доброжелателен, но выставляет это на показ. Я более чем уверен, что ему что-то нужно. Табер скромен и приветлив, ничего не просит, а все время пытается насмешить вас, угодить и неукоснительно исполняет все, что вы просите. Я вижу это, и понимаю почему вы ему верите, но…
- Понимаешь? – зло оборвала Каммэли, пытаясь говорить по тише – Да что ты можешь понять?! Ты смотришь на меня так жалостливо, но и представить не можешь, что твориться в моей душе. Да, у меня отняло ноги. Нет любви к мужу и он не любит моего старшего сына, но не смей меня жалеть… Наверное зря я тебе открылась и позволила себе довериться кому-либо.
- Простите меня, - шепнул Цеоний – Я не пытался вас обидеть, и ничего такого не думал. И не смею вас просить или винить. Но за долгое время вы единственная, кто проявил интерес к моим работам. То есть за все время. Я боялся показывать свитки кому-либо, но вы переубедили меня. И после этого я могу лишь надеяться, что вы прислушаетесь к моим словам. Табер скрытен и в скором времени, наверняка, покажет свою личину. Истинное лицо и что-то попросит. Молю вас, избавиться от этого человека как можно скорей…
Одд приблизился еще ближе, когда Цеоний понизил голос. По шуршанию робы он понял, что библиотекарь присел на колено. Он слышал, как равномерное дыхание Каммэли становилось громче и раздражительней. Как все сильней стучало сердце, когда парочка снова заговорила.
- Вы чувствуете тепло моей щеки своей ладонью? – говорил Цеоний. – А теперь, как бьется сердце в груди? Чувствуете, столь сильно оно стучит? Обычно я его не ощущаю, но при виде вас – оно вырывается. И я не способен трезво мыслить…
- Прекрати, ты переходишь черту. – робко вставила Каммэли. – Если ты продолжишь, я не…
- Я должен. – твердо продолжил Цеоний. – Когда приехал Табер, мне казалось это не на долго. Всего на пару дней, как это обычно бывает. И вы снова проведаете меня в библиотеке, как раньше. И теперь, когда вижу вас вдвоем, не могу отделаться от мысли, что он пудрит вам голову, пытаясь заполучить самое ценное – ваше доверие.
- Табер прекрасный человек, каких очень давно не было в нашем поместье. – снова вставила Каммэли. – Не стоит так все утрировать. Мне… Мне не хочется видеть, как вы пререкаетесь. Лучше бы вы подружились…
- Простите, но мне казалось он заменил вам меня. – грустно закончил Цеоний. – Это больно бьет мое сердце. Я не нахожу себе места… Даже спать не могу… Скажите, вы испытываете нашу любовь? Иначе я сойду с ума.
Услышав это Одд сильней прижался к стене, словно его кто-то увидел. Подобного он никак не мог ожидать. А теперь узнав, не знал, что с этим делать.
- Табер обычный торговец, и мне совсем не смешно видеть, как ты с ним соперничаешь. – спокойно ответила Каммэли. – Ты совсем не глуп, чтобы думать о таком. Поэтому прекрати вести себя, как ревнивый юноша. Я чувствую то же что и ты, и это не измениться. А теперь замолчи и никогда больше не заговаривай об этом вот так. Нас не должны услышать…
Одд начал пятиться, медленно переставляя ногами, и никак не мог понять того, что услышал. В коридоре так и оставалось пусто и тихо, поэтому приходилось идти тише мышки. А в голове поселился ураган тяжелых, противоречивых мыслей. Он ступал шаг за шагом, пока не уперся в нечто мягкое. Сердце словно остановилось и ушло в пятки. Кожа побелела, а в ушах зазвенело. Все вокруг замерло и становилось. Он с трудом обуздал испуг, что сковал тело и обернулся.
- Вы измеряете длину коридора в шагах? – произнес Табер, а Одду показалось, что его голос был сравним с раскатами грома в сильную грозу.
- Д-да – скованно ответил парень.
- Тогда лучше это делать лицом вперед, а не спиной – улыбнулся Табер.
Тело еще не вернуло контроль, и язык словно высох и замёрз. В этот момент из-за угла показались Цеоний и Каммэли.
- А, вот и вы. – Радостно воскликнул Табер. – Слуги говорят: стол накрыт. Так что, пойдемте отужинаем все вместе. Наверняка ваши животы пусты, как карманы бедняка.
Цеоний и Каммэли неловко улыбнулись.
- Хорошо. – сказала она, словно ни в чем не бывало. – Так оно и есть.
Одд не ответил, лишь нахмурившись смотрел в сторону мамы, пытаясь переварить то, что услышал. Она заметила его взгляд и хотела что-то спросить, но парень развернулся и отправился в свою комнату.
- Я не голоден. – кинул он через плечо.