Транзитным рейсом

Молодую, стройную даму Никита заметил еще в очереди к билетной кассе в авиоагентстве. Она отличалась от остальных чем-то едва уловимым, вроде как все, но нет – другая, притягивающая к себе взгляды мужчин и вызывающая необъяснимое волнение. При посадке в автобус Никита снова увидел ее. Около, нетерпеливо пританцовывая и поглядывая на часы, терся невзрачного вида мужичок. В автобусе Никита был приятно удивлен и рад тому, что их места оказались рядом, а мужичок с ними не едет. По дороге в аэропорт Никита несколько раз порывался затеять с незнакомой попутчицей разговор, но та, откинувшись на спинку сидения, или дремала, или думала о чем-то своем, сокровенном. В самолете их места оказались, как по наитию, снова рядом. Попутчица заговорила первой, как - бы не с ним, сама с собой.
-О, боже! Как страшно! – тихо воскликнула она. - Сколько можно прощать? Зачем?  Кому это надо?
- Вы, о чем? – осторожно спросил Никита.
- Ах, извините, это я не Вам, – засмущалась женщина.
- То, что не мне, я понял, но у Вас что-то случилось?
- Так, семейное, -  ответила она и отвернулась к окну.
На взлете заложило уши, стало подташнивать.  Никита достал баклажку с коньяком, которую всегда брал с собой в дорогу, на всякий случай. Он предложил коньяк незнакомке, сказав, что это лучшее средство от всех неприятностей в полете. Она поверила, отпила глоток и уткнулась в плечо Никиты, скрывая навернувшиеся слезы. Потом они болтали, вроде бы обо всем, в то же время и не о чем. Дорожные попутчики самый откровенный народ, поговорили, доехали и разошлись навсегда.
В Витебске был такой ливень, что пассажиры не хотели выходить из самолета, но пришлось. Спустившись с трапа, они взялись за руки и, перепрыгивая лужи, насколько это было возможно, бросились бегом к аэровокзалу. Пока бежали, ливень резко стих и тут же выглянуло чисто умытое и веселое солнце. Глянув друг на друга, они расхохотались. Незнакомка стояла перед Никитой в промокшем, плотно облегавшем тело, просвечивающем насквозь, платье.  В её темных, мокрых волосах искрились, как льдинки, крупные дождинки, мокрая ткань бесстыдно повторяла и подчеркивала все  прелести тела. Никита был смущен, но не было сил оторвать взгляд от женщины. А она несколько не смущалась, ей, видимо, нравилось нравиться Никите. Потом они стояли и целовались у взлетной полосы, и никто не смел им сделать замечание и, тем более, прогнать их.
В аэропорту объявили о посадке на их рейс. До Горького она не проронила ни слова. Никита тоже молчал. В Горьком её полет заканчивался, а ему предстояло лететь дальше. Он проводил незнакомку в зал встречающих, где её встретил с большим букетом роз моложавый и стройный речной капитан. Он поцеловал Никитину попутчицу явно не по-отцовски и повел к черной «Волге». Садясь в машину, незнакомка подняла руку, видимо хотела помахать на прощание, но так и не решилась.
Этим маршрутом Никита летал еще не раз и всегда вспоминал свою прекрасную незнакомую попутчицу. Да, да! Именно не знакомую. Он даже не спросил, как её имя. Вроде бы ничего существенного не случилось, это не было даже дорожным романом - это была гроза, ливень, гром,  молния, которая ослепила, обожгла и исчезла.