Сиротка

 

Ох, и разбитной девчонкой была Томка. В свои тринадцать лет прошла она, как говорят, огонь и воду, и медные трубы. Где что украсть - Томка, потискаться в зарослях полыни с ребятами - Томка, какую-нибудь пакость сотворить - она же. Росла девчушка неприкаянная, как былинка в поле. Родители давно уже развелись и жили в разных городах, жила она с бабкой и теткой, разбитной и горбатенькой. Несмотря на физический недостаток, эта женщина слыла на деревне первой певуньей и плясуньей. Она модно одевалась и на личико была смазливая, поэтому и у мужчин пользовалась, особенно по пьянке, большим спросом. Томка таскалась за теткой по всем гулянкам и там нахваталась, как паршивая овца репьев, всего непотребного для ее возраста.
 Зайдет этот бесенок к кому-нибудь в избу, ее накормят, приветят, как же - сиротинка при живых родителях, но глаз с нее не спускают, чуть зазевается хозяйка, она хоть яйцо, но стибрит. У одной старушки умудрилась икону спереть, пока та в чуланку за хлебцем для нее "ползала". Ушла маленькая бестия, старушка крестится в передний угол, мол, слава Богу спровадила девку с миром, пригляделась подслеповатыми глазами, а вместо иконы Николы-чудотворца портрет ее старика, давно умершего, в рамке стоит. Всполошилась старушка и быстрей прежнего закрестилась. Свят! Свят! Портрет-то ведь на стенке висел. Неужели старик на том свете до святых возвысился. Какой же он святой, если по деревне его правнуки бегают, а бабка им совсем не бабушка. При жизни греховодник - то был еще тот.
  Так старушка и не дотункала до того, что Томка икону прихватила, а вместо нее портрет, засиженный мухами, поставила.
Не все смиренно терпели выходки маленькой пройдохи и тогда ей перепадало на орехи. Обидчик же потом горько сожалел, так как на отмщение Томка была уж очень изобретательна. Ей ничего не стоило наворотить кучу на крыльцо вражины к самому порогу, чтобы в темноте кто-нибудь из семьи на куче поскользнулся и  сел в нее.
Сходила как-то Томка в соседнюю деревню, принесла оттуда котомку с провизией и за веревочку козленка привела. Умилялись многие, некоторые тетка даже слезу пускали. Ходит Томка по деревне, а за ней козленочек бегает и мекает, ну прямо Аленушка с братцем Иванушкой. Не знала деревня, что девчушка бедовая и впрямь беду в деревню привела. Присела та как - то возле кустика по малой нужде, а козлик толк ее в зад рожками, той понравилось и приучила она его каждый раз таким образом поступать. Сначала всех это забавляло, и не думал никто, что козел то вырастет, а дурная привычка останется. Так оно и вышло. Вырос козел большим и вонючим, и в деревне никому житья не стало. Стоило кому-нибудь присесть, а козлище тут, как тут. Послал однажды бригадир баб и девок свеклу полоть, Томка сроду не рабатывала, а тут за девками увязалась, ну и козел за ней. Сначала он помогал свеклу полоть, бабы его камнями с поля спровадили, и вот одна носом в борозду клюнула, за ней другая,  козел уже на третью целится. Пришлось и Томку вместе с козлом с поля турнуть.
Долго деревня с этим козлом мучилась, пока не нашла его хозяйка кожу да кости козла на поскотине. Видно на волков "террорист" нарвался.
Каких бы ещё дел Томка натворила в деревне, не известно, но захотелось ей как-то медком полакомится, и пошла она ночью на колхозную пасеку. А до того на пасеку мишка косолапый повадился, пасечник и караулил медведя с ружьишком по ночам, для тепла и веселья употреблял медовую бражку. Хлебнув медовухи, пасечник задремал, а Томка в то время улей стала потрошить, пасечник со сна и спьяну саданул в Томку из ружья жаканом, приняв ее за медведя.
  Тамару хоронила вся деревня. Разом простили всё ей, и проказы, и козла. Только пасечника не было на поминках, не простила ему деревня, что он для сиротки медку пожалел.