Бревно

(перевод с турецкого)               
                Омер Сейфеттин (1884-1920)

       Остроконечная башня крепости Шалго была начеку в сумерках, возвышаясь, словно смутное чёрное привидение стремительного горного потока. Время от времени слабый ветер низким гулом истерзанного барабана распространялся во все стороны трубными звуками вечера… Вороньи стаи, заставляющие вспомнить о смерти, с горестными криками ещё больше увеличивали безрадостную тоску облачной погоды. Лиловые горы постепенно темнели и сливались с чернотой. Разбросанные по склонам гор тени, леса без птиц, рыдающие реки, убегающие дороги, глухие рощи, вероятно, ожидали грохота ужасного урагана.
Наверху башни корчился чёрно-белый флаг, борющийся за жизнь с безнадёжным страданием. Шатры осаждающего башню войска, состоящего из двух тысяч человек, были поставлены со стороны больших ясеневых деревьев с левой стороны широкой дороги, ведущей в крепость. Места были обозначены колышками. Чалые лошади ржали, часто поднимая свои головы. Они как будто чувствовали чужие запахи и паслись на влажных лугах, которые пытались разрыть копытами. На их спинах находились красные шерстяные попоны и золотые сёдла. Солдаты шумно проходили между палаток после совершения вечернего намаза. Короткие приказы, вызываемые имена, хохот и речи нарушали тишину. Были слышны весёлые крики молодых людей, толкающихся друг с другом рядом с лошадьми.
Командир и поэт с огромными усами, крупный телом и огненным взглядом возлежал на большой тигровой шкуре, разостланной к входу зелёного шатра с парой столбов, и шумно потягивал янтарную трубку. Его глаза уставились на флаг, развевающийся над крепостью, которая будет взята. Он слушал объяснения вестового солдата, преклонившего колени перед ним. Солдат был пожилым и полным, прискакавшим галопом в лагерь полчаса назад. Сколько же недель прошло с тех пор, как он отправил Хадыму Али Паше единственное письмо, в котором было предложение командира «вместе ударить по барону Эразму Тофла»? Но паша был очень занят. Он не находил времени для ответа. Паша окружил крепость Дреглей. Сейчас вестовой с готовностью рассказывал, что они там видели с начала до конца осады. Эта крепость была построена на неприступной и чрезвычайно крутой скале.
Господин Арслан спросил:
- Она ещё выше нашей крепости?
- Ещё выше, мой господин.
Шалго была башней, о которой командир сказал «наша крепость», и с тоской посмотрел на только что затрепыхавшийся флаг. Однако он довольно хорошо знал, что она будет захвачена в течение нескольких дней. В крепости Боза ещё несколько недель назад защитники-герои Адренаки, Михал Терши, Этьен Сошай, желающие выстоять против штурма, почему вдруг сами сдали крепость? Почему ушли, поблагодарив за хорошее обращение и поаплодировав его храбрости и геройству?..
Он сказал:
- Я не могу долго стоять против одной крепости. У меня нет никакого терпения. Но Али паша очень терпелив, молодец!
Вестовой солдат поднял свою голову:
- Он тоже нетерпелив… Но что делать? Крепость Дрегли находится на очень крутом, очень труднодоступном месте… Говорят такая крепость была в горах Борсема.
- Не предлагал ли паша капитуляцию защитникам крепости?
  - Предлагал.
- Они не приняли?
- Нет, не приняли.
- Кто комендант крепости?
- Храбрец по имени Зонди…
- Знаю я их геройство. Они не держат, данные слова… Они нарушают их. Оскорбляют парламентёров.
- Нет, господин Арслан, Зонди не их тех, кого вы знаете. Он очень достойный уважения человек.
- Кого паша послал делать предложение о капитуляции?
- Священника Мартена Уручгало…
- Что же… Если бы он послал турецкого парламентёра, то они точно отрубили бы ему голову и сбросили вниз с крепостной стены.
- Если бы паша послал турка, Зонди ничего не сделал бы ему.
- Откуда ты знаешь?
- Я говорю со слов, которые он сказал священнику Мартену.
- Что он сказал?
- Он сказал: «Иди и скажи паше, пусть он не предлагает мне капитуляцию. Для солдата не может быть большего оскорбления. Я такой же военный человек, как и он. Или умру, или одержу победу. Но я вижу, что моё дело подходит к концу. Пусть он не останавливается и со всей силой идёт на приступ. Я хочу, чтобы от абсолютно разрушенной крепости остались одни камни».
- Действительно, он был честным солдатом.
- Он был не только честным солдатом, но и очень великодушным, достойным уважения человеком.
- Каким?..
- Давайте я объясню. Когда священник Мартен собрался возвращаться в расположение военного лагеря с отказом, Зонди задержал его. Он передал ему двух турецких молодых людей, которые были взяты в плен. Он велел им надеть очень дорогие пурпуровые одежды. Наполнил золотом их карманы. Потом сказал им: «Возьмите и отнесите это паше. Я не хочу, чтобы вы погибли вместе со мной. Вы очень храбрые молодцы. Пусть он внимательнее отнесётся к вашему обучению. Для государства будут взращены два великих воина».
- Действительно, он был великодушным человеком.
- Потом мы услышали от пленных, попавших в наши руки, что во дворе крепости он сжёг сваленное в кучу оружие, серебряные приборы,  самые ценные вещи. Он плакал и своими собственными руками убивал боевых лошадей в конюшне. В последнем штурме наши солдаты пытались взломать ворота крепости. Они вскрыли их. Янычары очень старались схватить Зонди, раненного пулей, живьём. Но он не дал им такой возможности. Он бился до самой своей смерти, даже когда полз на коленях, исколотый со всех сторон саблями и копьями.
- Значит, паша не смог переговорить с этим мужественным врагом.
- Да, он не смог с ним поговорить. Его тело вместе с отрубленной головой похоронили напротив крепости. Паша приказал установить на его могиле знамя и копьё. 
- Браво! Если бы я мог, то я поставил бы усыпальницу.
Господину Арслану нравилась храбрость врага, его геройство, его бесстрашие. На его взгляд война это мужественное искусство. Он был беспощаден к тем, кто убегал от вражеской армии и искал убежища. Он заставлял немедленно отрубать таким голову: «Предатели, везде предатели».
Вокруг темнело. Опускалась ночь.
Вестовой всё ещё не мог закончить историю о крепости Дреглей, рассказывая о ней очень подробно. Караульные начали проходить с факелами, неся воду для омовения, чтобы совершить вечерний намаз. Господин Арслан смотрел на тускло мерцающие огни, похожие на светлячков, сырой и больной крепости Шалго, и обдумывал свой план, не слушая вестового. Он знал, что не все враги были похожи на Зонди, Пласа Батаньюса или Лозонджи в своём героизме. Внутри них сидел заячий страх. Например, защитники крепости Сечени удрали от пуль, оставив стариков и детей, имущество, провиант, боеприпасы, винтовки, пушки, как только приблизился Али паша. Через несколько дней они оставили крепости Керамат, Саг, Бойак, Холлоко, которые также были захвачены. Бог милостив.
Он пробормотал:
- Вероятно, захват всех их не продлится и месяц.
Вестовой солдат не знал, о чём думает командир. Он не понял и спросил:
- Захват этой крепости, мой господин?
- Нет, мой дорогой… Этой - дело нескольких дней! Пусть только погода немного испортится… До Фулека четыре-пять крепостей… Я говорю обо всех крепостях.
- За один месяц четыре-пять крепостей… Это трудно, мой господин.
- Почему?
- В эту крепость ещё ни одно ружьё не стреляло…  Так говорили спутники, когда я слезал с лошади.
- Это место я захвачу без единого выстрела.
- Каким образом, мой господин?
- Твоему уму это не постичь. Пусть погода немного испортится, ты увидишь…
- Мы пойдём на приступ, не держа их под обстрелом пушек?
- Нет.
- А что мы будем делать?
- Я сказал, подождём, когда погода испортится… А там увидишь…
Господин Арслан утаивал свои планы даже от близкого окружения. Он говорил «у каждого места есть уши». Выскочив изо рта, секрет может быть точно услышан. Как и вестовой солдат, все солдаты истомились из-за его молчания и своего бессмысленного ожидания. Их держали в неведении. Пожилые сипахи (конные воины турецкого происхождения) в шатрах предавались пересудам: «Разве мы не можем захватить это место без посторонней помощи? Разве двух пушек не хватит? Что мы стоим?» Господин Арслан, заставляющий отдыхать солдат, которые сюда пришли несколько дней назад, каждое утро вскакивал на лошадь, один углублялся в леса, пропадал в них часами, и возвращался, посмеиваясь.
«Разве погода не испортится? Ох, хоть бы небольшая дымка…», говорил он. Его глаза различали развевающийся над крепостью флаг от цвета неба.
Вот и Али паша также сделал предложение в письме, которое привёз его вестовой. Объединённая с ним армия будет состоять из семи тысяч человек. Тогда он сможет взять в плен живьём Тофели и Паллавичина.
В кромешной тьме издалека был слышен вой и лай голодных собак часовых в крепости Шалго. На небе не было ни одной звезды. Господин Арслан выпил рубиновый сок из хрустального бокала, который принёс слуга. Затянулся из недавно набитой табаком трубки и стал говорить с вестовым о разных вещах. Он разговаривал, а сам всё думал о плане. Опять уставился в небо и вдруг спросил:
- Как будто воздух затуманился, не правда ли?
- Да…
- Давай посмотрим завтра…
- Мы пойдём на штурм, мой господин?
- Нет, мой дорогой, пусть погода испортится, ты увидишь.
Вестовой опять ничего не понял…
Утро…
Холодный и сырой туман покрыл тёмной дымкой всё вокруг, как будто из тысяч совсем недавно раскуренных дымовых труб. Стоянку лагеря, знамёна, бунчуки, шатры, ясеневые деревья, лошадей, ничего не было видно. До этого были слышны речи перекликающихся друг с другом солдат. Потом два привидения по голосу с лёгкостью встретились внутри этой белой темени. Господин Арслан велел подготовить своего коня. Затем совершенно один опять собрался исчезнуть в месте, куда он уезжал каждый день.
Он был такой радостный, что…
Велел созвать всех офицеров и сержантов. Он считал, что для штурма есть всё. Нужно как бы прижаться к лошади: одна нога на земле, другая - в стремени. Он сказал:
- Господа. Сегодня мы захватим крепость. Я приеду через два часа. Все вы будьте наготове.
Старый начальник артиллерии с лицом, обрамлённым белой  густой бородой, спросил из белой дымки, которой не видно конца края:
  - После Вашего приезда, я начну бомбардировку, мой господин?
Господин Арслан рассмеялся:
- Нет… Нет нужды в снарядах твоих двух пушек. Только сделай нам больше шума.
- Какого шума, мой господин?
- Передвигай свои пушки на свободные места. Вели своим артиллеристам приблизиться прямо к крепостной стене. Заставь их кричать во всю глотку: «Эй! Трави! Тащи! Раз-два взяли!»… Разве ты не понимаешь? Я хочу только шума.
- Хорошо, мой господин.
Потом он повернулся к другим офицерам:
- Вы также велите всем вашим солдатам приблизиться к пушкам военным строем. Когда будет возможность, делайте больше шума, велите кричать «Эй! Поднимай! Тащи! Раз-два взяли!» Заставляйте их кричать. Велите им петь народные турецкие песни.
И офицеры, и сержанты также как и старый начальник артиллерии ничего не могли понять из этого приказа. Однако они очень хорошо знали, как делать, не понимая смысла в работе.
- Есть! Слушаюсь!
- Давайте, но быстрее…
В двух шагах уже не было видно всю армию. Господин Арслан, бурно выражающий свои чувства, когда садился верхом на лошадь, сказал держащему поводья вестовому:
- Ты же беги, возьми с собой одного человека и немедленно приведи сюда пятьдесят буйволов, которых я собрал на усадьбе мельника. Держи их наготове рядом с дорогой, которая ведёт в крепость… Жди меня там. Давай!
- Слушаюсь!
- Но быстрей…
Быстро пришпоренная разъярённая лошадь, встав на дыбы, понесла его в туманную дымку. Полы кафтана, расшитого золотом, похожие на золотые крылья, взлетели, как сказочные птицы, вместе с господином Арсланом.
Большой, неизвестно откуда идущий шум бурлил в туманной дымке. Он бушевал и впереди и сзади, то приближаясь, то удаляясь. Звуки большого барабана, щитов, трубы перемешивались с ржанием лошадей. Приказы, раздаваемые командирами, повторялись тысячами различных глоток. Солдаты продвигались вперёд в тумане, невидимые на местах, где они шагали военным строем, кричали, повторяя то, что услышали, и задевали друг друга щитами и локтями.
С правой стороны слышались крики начальника артиллерии: «Эй, тащи, раз-два взяли!» Окружённая со всех сторон крепость из-за шума также поняла, что начался штурм. Наблюдатели на крепостных стенах уходили вглубь и возвращались. В рядах солдат начальника артиллерии говорили, что надо сделать большой подкоп для минирования.
По приказу офицеров солдаты сидели на земле по-турецки, ждали и шумели.
Наконец, Господин Арслан, насквозь промокший от пота, постепенно стал видимым в тумане на лошади среди рядов военных и на каждом шагу говорил:
- Мои молодцы!.. Если дымка начнёт рассеиваться, то немедленно смолкайте. Все поднимайтесь и готовьтесь, как будто будет штурм. Но вперёд не идите. Огня также не зажигайте. Я предложу врагам сдаться…
Крики артиллеристов, смешанные с криками караульных, «Тащи! Раз-два взяли!» постепенно усиливались, увеличивались невидимым  эмоциональным эхом, от которого волосы вставали дыбом, и сотрясали камни и горы. К обеду дымка начала рассеиваться. Солдаты увидели крепость Шалго, как привидение с развевающимся чёрно-белым флагом. Все голоса смолкли. Ветер, дующий с севера, рассеял туман и загнал его обратно в леса.
Все воины уже смогли увидеть друг друга.
Они подошли к крепости очень близко. Солдаты искали глазами своих командиров.
Они шли с лошадьми по дороге в ущелье, которая вела к воротам той крепости. Перед ущельем находилось большое стадо буйволов. На вершине башни крепости, за укрытиями прогуливались вооружённые ружьями и щитами люди.
Храбрый господин Арслан погнал вперёд чалую лошадь. Он остановился в ста шагах от крепости. Позади него бежали вестовой и молодой переводчик… Он крикнул громовым голосом:
- Слушайте, защитники Шалго!.. Я один из внуков губернатора Яхья Паши захватил большие земли Боснии из владений вашего короля для моего предка падишаха. Мой отец господин Хамза Бали, когда ему было ещё четырнадцать лет, разбивал ваши армии, осаждал Вийану, прославился у Виенберга. Если я подхожу к какой-либо крепости, то назад не поворачиваю. Ещё несколько дней назад с двумя маленькими пушками я занял крепость Бозе. Я подарил жизнь таким вашим героям, как Михал Терси, Этьен Сошай и Адренаки. Давайте, выходите. Вы также сдавайтесь. Не заставляйте попусту проливать вашу кровь…
Вся его армия вместе с крепостью слушала это предложение. Переводчик повторял за ним, крича во всю глотку.
Настала глубокая тишина…
Лошадь господина Арслана не могла остановиться, вскочила на дыбы, запрыгала то вправо, то влево. Вестовой старался удержать её за поводья.
С верха башни ответили. Переводчик перевёл:
- Мой господин, они спрашивают, на каких условиях.
Господин Арслан крикнул ещё более суровым голосом:
- У меня нет условий. Мы не будем посягать на жизнь тех, кто сдался. Если вы не примете капитуляцию, то через пять минут в крепости не останется ни одного живого человека. Что вы видите на дороге в ущелье? Разве вы не понимаете? Разве вы не слушали ваших отцов? Двумя ядрами пушки, которую привезли пятьдесят буйволов, были уничтожены крепости Стамбула, которые имели мощь равную тысячам крепостей Шалго. Вот эта пушка, взявшая Стамбул… Я произведу один залп. Второго выстрела не понадобится. Не останется ни крепости, ни вас самих. Мне вас жаль…
Когда молодой переводчик повторял эти слова, опять крича во всю глотку, все солдаты перевели глаза на дорогу в ущелье. Они увидели длинную, большую, чрезвычайно большую, чрезвычайно толстую, очень чёрную и страшную пушку, похожую на ужасного дракона, который растянулся рядом с буйволами. В рядах солдат послышались радостные голоса. Сейчас каждый понял, чего целую неделю ждал господин Арслан. Значит, прибыла эта пушка…
Немного позже…
Наверху башни Шалго развевался злополучный белый флаг, имеющий славу и достоинство савана. Железные ворота были открыты. Бледные от страха командиры с бунчуками, знать с золотыми саблями и рыцари в латах на коленях приползли к господину Арслану. Враги, сдавшие оружие, были связаны попарно и группами были отведены за военный лагерь. Гора из ценных вещей, находившихся в крепости, выросла посередине двора. Кричали солдаты, водрузившие пурпурно-зелёные флаги наверху крепости. Появившиеся среди них дервиши, свесившись с крепостной стены, читали азаны (призывы к молитве), затягивали молитву «Аллах велик».
Господин Арслан сказал высшим командирам сдавшейся крепости:
- Не бойтесь. Ваша жизнь только начинается. Мы не причиним вреда Вире. Подходите, я покажу вам пушку, которую я привёз с помощью пятидесяти буйволов…
Когда переводчик переводил, все командиры переглянулись друг с другом. Им было и страшно, и любопытно посмотреть вблизи это ужасное и опасное орудие. Они пристроились позади господина Арслана и направились прямо к огромной пушке. Когда они приблизились, господин Арслан сказал:
- Вот. У вас есть такая пушка?
Вражеский командир передал ответ через переводчика:
- Нет.
- Почему вы не сделаете?
- Мы не знаем.
Молодой и рослый рыцарь что-то спросил переводчика. Господин Арслан спросил:
- Что он говорит?
- Он спрашивает, за сколько дней эту пушку доставили сюда из Стамбула?
- Что ты, её не привозили из Стамбула. Мы сделали её здесь за неделю.
Когда переводчик переводил эти слова, пленные лишились дара речи. Господин Арслан сказал, что разрешает ещё ближе подойти, посмотреть и потрогать руками. Высокомерные командиры, героическая знать, храбрые рыцари собрались вокруг большой пушки. Господин Арслан одной рукой опёрся на алмазную ручку кинжала, другой рукой, улыбаясь, подкручивал свои длинные густые усы. Находящийся за ним вестовой, почесав голову, зашёлся от смеха. Переводчик был обескуражен. Охранники с копьями, стоящие на расстоянии двадцати шагов, также рассмеялись. Пленные протянули руки к пушке. Они искали отверстие. Когда не смогли найти, побледнели. Потом покраснели. Стали смотреть друг на друга. И замерли в таком положении. Комендант крепости затрясся и пробурчал что-то себе под нос, смотря в землю и скрестив руки. Господин Арслан посмотрел на переводчика:
- Что он говорит?
- Он говорит, что это не благородно…
- Спроси его: благородно сразу капитулировать, испугавшись пушки, которая ни разу не выстрелила?
Переводчик спросил.
Комендант крепости, уставившись в землю глазами, не смог ничего ответить. Благородной знати и рыцарям не хватило смелости посмотреть в лицо друг другу. Они замерли на месте, как будто получили неожиданный смертельный удар.
Эта окрашенная в чёрный цвет ужасная пушка, которая должна была разрушить крепость одним выстрелом, была не что иное, как огромное бревно!