Арес

  Карфаген горел. Величественные здания лежали в руинах, небо застилали клубы удушливого дыма, повсюду слышались стоны и крики. Пламя пожаров отражалось на низко висящих облаках, казалось, горит само небо, но для меня это был чей-то гигантский, налитый кровью глаз, который пристально смотрел на меня, ожидая действий от маленькой, смешной букашки, чьи стремления и чувства, не играли никакой роли в водовороте войны.
  Я, воин по имени Арес, стоял возле храма бога Эшмуна, способного возвращать к жизни мертвых, и думал: "Три года осады, и вот улицы когда-то самого величественного города в мире забрызганы кровью его жителей. Пуны сражались отчаянно, но римские легионы взяли над нами верх. Теперь у меня была одна задача. Выжить. Выбраться из горящей могилы великого Карфагена".            
   Неожиданно в дыму пожарища блеснул шлем римского убийцы. Я отработанным движением вскинул лук, до упора оттянул тетиву и выпустил смертоносное древко стрелы. Враг как подкошенный рухнул на вымощенную булыжниками мостовую. Я мрачно улыбнулся, выдернул из глазницы поверженного воина стрелу, поправил ножны с мечом и, пригибаясь, словно тень, двинулся по улицам города в сторону гавани.
  Выглянув из-за угла дома, обнаружил четырех римлян, насилующих молодую девушку. У меня оставалась одна стрела. Звон тетивы и один из насильников замертво падает на обнаженное тело своей жертвы. Выхватив меч, я бросился на врагов. Два рядовых воина и центурион. Меня всегда мучил вопрос: "Что он здесь делает?". Отражая удары наседающих на меня воинов, я отступал к каменной стене дома, не давая римлянам окружить меня. Все как обычно. Вот, один из противников поскальзывается на обагренных кровью булыжниках, нелепо взмахивает руками и получает удар в сердце. Легкий кожаный панцирь пробит, и кровь толчками выплескивается из смертельной раны. Минус один. Стремительная атака, и голова второго римлянина падает к моим ногам, незряче уставившись на меня глупыми, синими, как сапфир, юными глазами. В последнюю атаку на Карфаген римляне кинули всю свою армаду, включая еще неоперившихся юнцов. Множество матерей не дождутся своих сыновей. Это реалии нынешнего века.
  Трое врагов повержены. Я остался один на один с центурионом. Сильный враг, очень сильный враг. Взмах, удар, подсечка. Центурион играючи справляется со всеми моими атаками. Скоро должны появиться два римских лучника. Времени на раздумья нет. Я бросаюсь на врага и получаю смертельную рану в грудь. Плоть с хрустом разрывается под напором острейшей стали. Рухнув на мостовую, я вижу боль и отчаяннее в глазах прижавшейся к стене девушки.
 - Опять из-за бабы проиграл, - разочарованно произнес я, вылезая из игрокапсулы.
  Я уже месяц не могу пройти эту игру. Всегда погибаю на одном и том же месте! Я уже сам готов убить жертву насильников, чтобы не спасать ее, но по сюжету должен защитить эту девушку. Заигрался настолько, что ночами сняться ее глаза! То обвиняющие, то полные грусти всего карфагенского народа, потерпевшего крах своей империи.
  Игра сделана великолепно, а игрокапсула замечательно передает все ощущения твоего персонажа. Иногда кажется, что настоящая жизнь начинается тогда, когда я ложусь в отдаленно напоминающее ванную игровое устройство. Податливая плоть игрокапсулы, а в простонародье ИК, мигом принимает форму моего тела и переносит в так любимые мною игровые миры. Игры сжирают значительную часть жизни, но где еще можно испытать такие чувства? Где можно пережить приключения воина-одиночки пробирающегося по древнему городу?
  Я бросил уставший взгляд за окно. Там стоял поздний вечер. Отблески рекламных щитов играли на небе. Усмехнулся, подумав, на что это похоже. Благо матери нет дома, а то опять принялась бы ругаться, что я весь день играл, что по мне психушка плачет и т.д.
  В чем-то она была права. Игра затягивала, день за днем я не мог выбраться из Карфагена. Надеюсь, завтра прерву череду неудач и спасу девушку.    Направившись в спальню, мимоходом, любовно потрогал висящий на стене лук, протер лежащий на столе римский гладиус, лег на кровать, накрылся одеялом и провалился в царство сна.
  Карфаген горел. Я вновь стоял возле храма. Эшмун в очередной раз вернул меня к жизни и подарил надежду на прохождение игры.
  Блеск шлема, выстрел, враг мертв. Я пробовал убить его в рукопашной схватке, но он все время поднимал тревогу, и меня сражали наповал. Значит, не здесь моя ошибка. Крадучись, направился к злосчастным насильникам. Ничего не изменилось. Картина, представшая перед моими глазами, была все той же. Четыре римлянина и их жертва.    
  Одна стрела в колчане. Казалось бы, она предназначена центуриону, но этот мерзкий персонаж все время отбивал ее. Он обладал способностью "боевые рефлексы". Когда-нибудь и я ее прокачаю, но не сейчас. Руки потянулись за стрелой. Выстрел и ближайшей ко мне римлянин списан со счетов, сегодня его очередь умирать первым. Я вступаю в бой с оставшимися противниками и понимаю, что-то не так. Центурион со страхом в глазах прячется за спинами своих солдат, а сами солдаты неуклюжи и медлительны. Я в изумлении убиваю римских кровопийц и в который раз остаюсь один на один с центурионом. Он трясущимися руками держит меч. Я осторожно подхожу к нему. Может быть, это очередной фокус игры? "Нет, это не фокус",- подумал я, глядя, как по мостовой катиться голова центуриона. Сейчас должны появиться двое лучников. Проходит минута, их все нет. Жертва насильников прижалась к стене и со страхом взирает на меня.    
  Внезапно показываются они. Трое вместо двоих. Странно, очень странно. Я, не скрываясь, бегу на лучников, мастерство уклонения не должно подвести меня. Выстрел противника, и я, как мешок, падаю на тщательно подогнанные друг к другу камни. Что за херня? Лучник попал в меня! Стрела торчит из моего тела, не давая подняться на ноги. Руки немеют, тело не слушается хозяина. Внезапно остро запахло паленым, человеческим мясом и резануло пронзительной болью в груди. С глаз как будто спала пелена, обнажая суровую реальность. Предсмертное состояние не позволило мне изумиться, а лишь только констатировать. Мама была права. Я лежу в грязном переулке между высотных домов, устремив слабеющий взгляд в сумрачное от загрязнений, утреннее небо. Чувствую, как пятно крови расползается на груди. Скосив глаза, вижу зажатый в руке гладиус, тот самый, что лежал на столе. Спиной ощущаю лук и колчан.    
  - Еще один сумасшедший. Наркоман что ли? - произнес грубый голосом, откуда-то из-за периферии моего поля зрения.    
  - Ты посмотри, как он искромсал этих ребят! - проговорил кто-то изумленно.   
  - Этих подонков не жаль. Я бы их сам укокошил. Но вон тот, без головы, сын мэра, так что для полиции он неприкасаемый. Зачем ты Джимми стрелял в этого безумного на поражение?    
  - Он с такими глазами бежал на меня, размахивая своим раритетным мечом!      
  - Девушка, с вами все в порядке?   
  - Да, он спас меня.   
   Предсмертная улыбка тронула мои губы. Я спас ее.