Наблюдатель

Ник сидел в библиотеке, пролистывая историю Земли перед предстоящим полетом, когда услышал почти возле самого уха:
- Чем занимаешься, практикант?
Он повернулся, увидел пилота и спокойно ответил:
- Во-первых, с сегодняшнего дня я разведчик-наблюдатель и завтра вылетаю вместе с вами,  во-вторых, ты мешаешь мне работать.
- О, какие мы серьезные! Что это у тебя? История Земли? История всеобщей глупости. Ненаучная, сугубо моя формулировка. Имею право на собственное мнение. Было время, когда туда ссылали нарушителей со всех планет, чтобы в суровых условиях через труд осознали, чего лишили себя. А потом новая волна захлестнула ученых со многих планет: генная инженерия. Гибриды, уродцы, полулюди-полузвери с высокоразвитым интеллектом. Творили, творили и натворили такое, что сами в ужас пришли. И что делать? Живые существа по нашим законам имеют право на жизнь. И чтобы не травмировать психику нормальных (тех самых, что натворили, я бы так не назвал) людей, было принято решение вывезти их на Землю. Я думаю, что этот этап в развитии был необходим, чтобы понять, что не надо делать и куда не надо идти. Тупиковый вариант. Хотя моя оценка условна. Прошлое не исправишь. Есть факт, с которым мы должны жить дальше. Неужели, действительно, надо вначале наворотить дел, чтоб потом пытаться исправить? Неужели трудно было понять, что самое главное достояние - человек? И идти по пути познания самого себя? Нет же, дайте нам поиграть в Творцов. А мы потом понаблюдаем, что из этого вышло? Человек может всё. Да. Но диапазон огромен: от самого высокого до самого низкого. Вот и «творит» человек, пока не прозреет. Ведь когда мы высылали туда «продукты» нашего творчества, о чем думали? О своем благе, хотя прикрывались милосердием. И чего теперь мы хотим? Исправить уродливую цивилизацию? А кто виноват в ее уродливости? Только ли земляне? Сколько цивилизаций теперь негласно контролируют Землю? Все те, кто в свое время играл в игры не по правилам. Хотя я утрирую. Свожу к примитивизму. Все гораздо сложнее и проще одновременно. Земляне в своих легендах и мифах рассказывают о пришельцах с других планет, они восхищаются их знаниями, способностями, возможностями. Они дети, наивные дети. А детей надо воспитывать, направлять к добру. Иначе разбалованный, эгоистичный ребенок может натворить много зла. Идти в гору всегда труднее, нежели падать с нее. Это факт.
- А почему ты забываешь о другом факте? О переселенцах с Орианы и Сириуса? О великой Гиперборее? О ядерной войне, что была уже на земле и близлежащих планетах, о змееголовых? О деградации цивилизации. Что не люди произошли от приматов, как кто-то упорно внушает им, что это тупиковая ветвь человечества, что неандертальцы – закат некогда развитой цивилизации. Что на земле идёт незримая война оболванивания землян, чтоб они сами себя истребили. Тактика делать всё чужими руками хорошо развита у тех, кто жаждет очистить планету от человечества. Кто пытается выкорчевать истинные знания и навязать ложные ценности? По чему указу переписывается история, чтоб люди забыли свои корни? Кто подменяет духовные ценности, вдалбливая через средства массовой информации ложные? Кто всё громче кричит о стремлении к материальному благополучию?
- Но мы же пытались исправить положение. Оказывали им помощь, – напомнил капитан.
- Ну, да. Лет через тридцать на земле заговорят о вопиющих фактах оболванивания населения. Но исправлять всегда сложнее, нежели не допускать.
- Конечно, практикант. Помощь тоже разной бывает. Да, мы делились элементарными знаниями с ними. Хотели поднять уровень развития аборигенов, пока не поняли, что многие знания они используют не во благо, а во вред. Неразвитые. К ним приходили пророки, великие учителя, философы, великие посвященные, святые. Они несли им разумное, доброе, вечное. Они проснуться все когда-нибудь. Одни раньше, другие позже. Поймут, что существуют определенные законы развития. Мессии сделали многое, с этим не поспоришь. И знания постепенно открывали достойным. Оставляли записи, людей, от которых рождались гениальные дети. Земляне стали отмечать появление наших летательных аппаратов. Правда, никак не могут понять, почему мы не вступаем с ними в контакт? А мы наблюдаем. Нас среди них не так уж мало. А они не знают об этом и ждут пришельцев. У них появилось оружие, которое может привести к космической катастрофе. И теперь уже другая задача перед нами: безопасность других миров. Было даже мнение, а не проще ли уничтожить их, забрав достойных?
- Не проще, - невольно заявил Ник.
- Их планета переживает сложный период. Она скоро станет посвященной. Катаклизмы – неизбежность. Людям не сладко придется. Помощь идет на всех уровнях: от энергетического до физического. Звоночков много, только слушай. Иерархия устанавливает новые взаимоотношения с человечеством благодаря отклику на ее целенаправленную стимуляцию. Идет передача учения Вневременной Мудрости. Первая, так называемая «подготовительная» фаза, пришла через работы Блаватской. Она писала под диктовку в течение пятнадцати лет. Один из Учителей говорил, что должна произойти переоценка святынь человеческого существования, изменение образа жизни человечества, утверждение новой цивилизации на фундаменте старой, реорганизация мирового мышления… Есть на Земле и мировые служители. Проходит серьезная работа. Наблюдатели - лишь малая толика в этой работе. Точки, почти невидимые. Это работа изнутри, снизу, весьма отстраненная, но все же работа. Мы все винтики в огромной машине, о которой знаем не достаточно, чтобы судить. А ты еще и очень юный. Хотя это не порок, и время все расставит на свои места. Мы же не будем с тобой вдаваться в глубокие и очень серьезные размышления по поводу не случайности всего происходящего, прописанности на разных уровнях, тайных знаниях, курирования иных цивилизаций, не тех, что опыты над людьми проводят, вживляя свои гены в человеческие эмбрионы. Есть иные силы, те, что не бросают своих в беде, следят за соблюдением космических законов и придут на помощь, если будет призыв об этой самой помощи. Отклика без призыва не бывает. Мы не вмешиваемся, если нас не просят об этом.  Читайте литературу, дорогой товарищ, а я ухожу. Мне отдохнуть надо.  Завтра не простой день. Так что: «Пока», - сказал пилот и так же неожиданно исчез, как и появился.
А Ник остался один на один со своими мыслями. Он никак не мог понять, а что вообще нужно было пилоту? Зачем он приходил?
Пилот снова появился в библиотеке.
- Слишком громко думаешь и задаешь вопросы, на которые я не отвечу тебе, мой дорогой. Мне просто захотелось пообщаться с тобой. Тоска, своего рода, по благодарному слушателю, которого я обрел на некоторое время в твоем лице. К тому же во мне иногда просыпается что-то, очень похожее на угрызения совести за то, что я сам не делал, но за что считаю себя ответственным. Путано излагаю, но вижу, что мысль уловил. Все, -  сказал пилот, изобразил некий знак в воздухе и вновь исчез.
«В оригинальности пилоту трудно отказать, - Ник отложил историю и улыбнулся. – Мне же говорили, что он когда-то собирался стать наблюдателем, но потом передумал. Остался пилотом. Доставляет новичков на Землю, забирает отслуживших свой срок, а накануне отправки очередного наблюдателя любит озадачить новичка. Только повод дайте. Похоже, я такой повод дал, когда пришел в библиотеку. Я сам-то чего хотел перед отправкой здесь найти? Все уже проштудировано, просмотрено, отрепетировано. Видеофильмы, тренинги с глубоким погружением… и вдруг – попытка понять чего-то, чего и сформулировать не могу. И как? Понял? Конечно, нет. Это все равно, что пойди туда, не знаю куда, и найди то, не знаю что. Да. Молодо-зелено».
Ник встал и чуть не столкнулся с «проявившимся» психологом. Он улыбнулся, подумав, что ему везет сегодня на посетителей. Или это место виновато?
- Доброе утро, - сказал Ник.
- Надеюсь на это. Здравствуй. Я на минутку, не задержусь.
- Тестировать будете?
- Нет. Тебе напоминать не надо о главном в твоей работе: быть как все, не выделяться. Подготовку ты прошел отличную. О долге мы с тобой уже не раз говорили. А молодость – это еще и преимущество, которое оценишь чуть позже. Рядом с тобой там будет старший товарищ, знаешь об этом. Я легенду твою принес, документы и справки. Ознакомься. Вжиться в образ для тебя не проблема. Наставник просил передать, что подойдет чуть позже для личной беседы. Цени такие моменты. Обычно Наставник к себе вызывает или телепатически связывается, чтобы пожелать счастливого пути и достойного выполнения задания во имя безопасности Миров. Вроде, все.
- У вас же все время крутится вопрос в голове о настроении пилота. Отвечаю, глубинной причины не знаю. Он пытался высказать субъективное мнение по поводу ошибок в историческом прошлом, путях их преодоления. Не претендовал на научность, глубину. Анализом не занимался. Размышления вслух. Это, скорее, был небольшой монолог, озадачивший больше меня, нежели его. До меня он общался со вторым пилотом. Может, он в курсе?
- Спасибо. Пойду выяснять. Работа у меня такая.
Психолог собирался попрощаться, когда рядом с ними «проявился» только что прибывший на станцию молодой человек, проходивший подготовку вместе с Ником. Он обнял друга и воскликнул:
- Рад, безмерно рад тебя видеть. Здравствуй!
- Надеюсь, твое приветствие относится и ко мне, Ной? – спросил психолог.
- Извините, конечно. Я так спешил. Я боялся, что он улетит раньше нашего прибытия. Здравствуйте.
- И до свидания, молодые люди.
- Да, да… - пробормотал Ной.
Психолог исчез. Друзья остались одни.
- Не хорошо получилось. Эмоции, брат. Недопустимая роскошь. Вжился в образ, не иначе. Старший группы отпустил к тебе. Я не удосужился даже связаться с тобой мысленно. Сюрприз хотел сделать. Похоже, получилось, - он улыбнулся.
- Да, я тоже хорош. Дар речи потерял. Мысленно, правда, с психологом попрощался, - сказал Ник.
- Я почти следом за тобой отправлюсь. Куда? Пока не знаю. Когда теперь увидимся, тоже не знаю.
- Видеться – это не самое главное. Мы с тобой на одной планете будем. Значит, рядом. Для мысленного общения расстояние – не проблема. Но задачи у нас там, скорее всего, будут разные, легенды, окружение. Мы должны быть, как все. И если по легенде мы не должны пересечься, значит, так тому и быть. Принимаю, ибо знал, на что шел. Судьба у нас с тобой такая.
- Я не ропщу, - сказал Ной.
- Мы не должны роптать. Но не всегда получается, как показывает действительность.
- Прав, как всегда, - сказал Ной.
- Тебе пора. Вашу группу старший сейчас размещать будет. Опереди его выход на тебя.
Друзья обнялись. Ник приложил руку к сердцу. Ной ответил тем же.
«Остаться в сердце друга не такая уж плохая перспектива. Не так ли?» – подумал Ник и улыбнулся.
«Это подарок судьбы, что мы встретились когда-то. Дружба, истинная дружба – дороже всех сокровищ мира. С годами многое меняется, разрушается, лишь истинная дружба крепнет со временем. Я это знаю», - Ной чуть склонил голову и исчез.
- Да, сегодня насыщенный день, - прошептал Ник и ощутил, что мать выходит на телепатический разговор с ним.
- Мамочка, - невольно вздохнул он. – Я слушаю тебя, дорогая.
- Сынок, - Ник не просто слышал мысли самого родного человека, он ощущал ее присутствие рядом.
Легкое дуновение ветра. Словно мать погладила его по щеке.
- Милый, я хочу пожелать тебе достойно пройти все испытания, с которыми ты столкнешься во время служебной командировки. Не забывай, какой бы привлекательной не была иллюзия, как бы глубоко ты не погрузился в нее, есть реальность, к которой каждый заблудший когда-нибудь придет. Не забывай, что люди нашего мира думают обо всех и о каждом. Что каждый должен честно выполнять свою работу. Каждый винтик на своем месте важен. Земляне такие же люди, просто заблудившиеся. Это не враждебный лагерь, в котором ты должен будешь служить, это часть твоей жизни. Судьба написана уже. Прожить достойно – твоя задача. Я видела твое будущее. То, что произойдет, должно произойти. У тебя блокировали такую возможность, чтобы не нарушался естественный ход развития событий. Все сложится, как должно сложиться. Знай, я верю в тебя.
- Спасибо.
Ник ощутил душевное спокойствие после разговора с матерью. Она могла бы ничего не говорить. Главное не то, что она сказала, а то, что он ощутил.
Дверь библиотеки открылась. На пороге стоял пилот.
- Похоже, мне отсюда не суждено уйти сегодня, - улыбнулся Ник.
- Я ждал за дверью, не проявлялся бесцеремонно, пока ты общался с матерью. Вошел. И что я слышу? Мне не рады?
- Рады.
- Сегодня вечером в зале развлечений будут показывать фильмы землян за последний месяц. Это мероприятие не обязательное, но желательное, – сказал пилот.
- Понял.
- Ты мне очень симпатичен, малыш. А общаться с тобой – одно удовольствие. Ты умеешь слушать. Редкое качество. И очень ценное. Это у тебя  профессиональное?
Ник промолчал.
- И молчишь ты очень выразительно. Сразу все понятно. Ты знаешь, психолог все же отловил меня и, похоже, переусердствовал, «вливая» в меня позитивную энергетику. Я теперь бегаю и улыбаюсь. Улыбаюсь и бегаю, - пилот рассмеялся, и вдруг, сделав сальто, на руках стал выплясывать перед Ником, а потом взлетел свечкой к потолку, закружился там, после чего медленно опустился и спросил:
- Ну, как тебе мои выходки? На проделки пьяного землянина похоже?
- На проделки клоуна, весьма тренированного, и не земного, больше смахивают твои акробатические этюды. Земляне летать не могут, хотя в их истории есть описания чудесных полетов некого монаха. Может, и еще были случаи, не могу утверждать. Мне не нужны такие тонкости. Боюсь, что на поверку может выйти, что это и не земляне вовсе были. Ты чего мне голову морочишь? Экзамен, что ли, решил устроить?   - спросил Ник.
Пилот не ответил, подмигнул и вышел через дверь. В библиотеке вновь воцарилась тишина. Нику показалось, что череда сегодняшних встреч была больше похожа на некий план, ему неведомый, но кем-то тщательно продуманный. Он развернул документы, оставленные ему психологом, и пробормотал:
- Николай Павлович Попов. Что ж, Николай,  так Николай. А вообще – можно и сократить. Получится мое собственное имя. Неплохо. Ник Попов.  Ладно, пойду отсюда. Пока еще кто-нибудь в гости не пожаловал. Вжиться в образ надо, - он посмотрел на диск, на котором была записана его легенда: от текста до голографического видеофильма его «жизни» с эффектом присутствия. 
Он развернул другой конверт. Там лежали его детские фотографии, фотографии «родителей», письма, поздравительные открытки. Документальное подтверждение легенды. Ник хотел телепортироваться в каюту, но передумал, решил пройтись. Открыл дверь и вышел в коридор базы.
Он мысленно рассуждал о перспективах предстоящей работы и не сразу ощутил, что сулит ему следующий поворот. Ник чуть не столкнулся с командиром базы.
- О, молодая смена! О чем задумался? – спросил Рол.
- Вы же знаете, я не блокировал свои мысли, - ответил Ник.
- Ладно, не тушуйся. Мысли о служении и о приносимой пользе - правильные мысли. Землянам надо прорваться к смыслу, чтобы научиться работать с понятиями и идеями. Мы иногда используем устойчивое воздействие истинной мысли на человеческое сознание. Но для этого есть мыслители. А ты – наблюдатель, который не должен ни во что  вмешиваться. Нельзя влиять на ход событий. Даже работая на их предприятиях, необходимо отслеживать, чтобы не выходить за рамки среднего уровня. Соблазн велик, когда видишь, как они бьются над проблемой, которую ты можешь решить в течение минуты. Постоянный контроль, сдерживание, чтобы не внести нарушений. Ты в самом низу, окружен минимумом фактов, в очень плотной сфере, где коллективное искаженное восприятие перекрывает, как туман, доступ к истинному. И наши работники постепенно начинают теряться в иллюзии, наваждении и майе. Это побочный эффект глубокого внедрения и отождествления. После возвращения, чистки, все уравновешивается. Мы помогаем восстановиться нашим работникам. А там, там мы не рекомендуем занимать руководящие посты нашим наблюдателям. Средний житель планеты, который может легко затеряться в серой массе себе подобных. Никаких чудес, никакого вмешательства. Что улыбаешься? Думаешь, все знаешь? Не раз уже слышал при подготовке? Все верно. Повторяюсь. А ты терпи, слушай. Десять лет на Земле, это, брат, срок. Ни семьи, ни детей, непривычная жизнь, порой отупляющая. Служение. Часики получил? С инструкцией ознакомился? Главное, с руки не снимай. В случае кражи, потери, через сутки сами вернутся. Читал, знаешь. Тебе в некотором роде повезло, что ты свою земную деятельность начнешь с поступления в их институт. А каково ребятам, изучающим психологию правонарушителей, среду их обитания, условия жизни? Больше трех лет не выдерживают. Забираем на чистку. Тебе повезло, малыш. Ладно, я с тобой прощаюсь. Мне в другую сторону. Приятно было, - командир улыбнулся, - высказать тебе все это. Хорошо молчать умеешь. Возможно, когда-нибудь представится случай и для общения.
- Спасибо. Всего доброго, - Ник слегка поклонился.
- Любезный и воспитанный. Оценил. Удачи тебе, - сказал командир и пошел дальше, а Ник заглянул в лабораторию, где опытный разведчик-наблюдатель заканчивал работу.
- Не помешал? – спросил Ник. – Я хотел взять аппарат для просмотра легенды.
- Бери, в ячейках стоят, на любой вкус. Не устал от лекций?
- Нет.
- Открытый ты парень, Ник. Я думаю, что земляне тебе понравятся. Не все естественно, а некоторые из них. Я до твоего прихода размышлял об условиях жизни на их планете. Загрязнение окружающей среды достигло предела. Если и дальше так пойдет, они вымрут не в результате ядерной войны, а в результате бурной деятельности. Пересыхание рек, загрязнение морей и океанов, истребление животных, растений, ядерные отходы, загазованность воздуха. Промышленность развивают, потом губят, леса сажают, а потом вырубают в десять раз больше, пожары, наводнения, землетрясения. Натворили. А разгребать как будут? Рубят сук, на котором сидят, да еще радуются. Рвутся в Космос. Пространство вокруг планеты мусором окружают в прямом и переносном смысле. Что творят? Не видят или не хотят видеть? Не понимают? Хлопотно с ними. Многие говорят о библейских заповедях, да вот только не живут по ним. «Познай самого себя», - твердят. А не познают. С пришельцами хотят общаться, познать их, природу. Но, не познав себя, как можно познать других? И заповедь есть: «Не навреди». Но она как бы сама по себе, а люди сами по себе. Воспитание должно быть. С рождения вдалбливать, пока не станет на уровне инстинкта: познай себя и не вреди. Смешно даже, когда они заявляют, что человек на земле хозяин. А что они знают об этом хозяине, о его истинных способностях и возможностях? Появляются стремящиеся, духовные люди, но им мешают постоянно нравственные калеки. Уродливая цивилизация. Но ее не только можно исправить, но и нужно. Не извне, а изнутри. К тому же я считаю, что в организме, даже в таком, как Вселенная, нет ничего лишнего. Поэтому мы и возимся с землянами. Правда, пока наша основная миссия – наблюдение. Есть и другие группы, с другими задачами, но это не моя прерогатива. Моя задача честно исполнять долг на порученном мне участке, отвечать за него, а какие методы будут использованы на других участках, не мне решать. На это есть Иерархия, Совет. Когда живешь среди землян, постепенно расшатывается эмоциональный план. Были моменты, когда хотелось крикнуть: «Глупые, что же вы творите? Опомнитесь!» А потом думаешь: «Ну, крикнешь, а кто тебя услышит? Бессмысленно. Глас вопиющего в пустыне? Может, кто и услышал бы. А послушают?» Сердце за них болит. Порой бывает сложно воспринимать их поступки. И, тем не менее,  я продолжаю любить наших братьев, их планету. Заблудившиеся братья не перестают быть нам братьями из-за своих заблуждений. Они временно больны. Духовно больны. Мы не отвернулись от них. Сопереживаем. И делаем все, чтобы спасти их.
- Спасибо. Я еще не жил среди них, а у меня уже за них душа болит. Я взял все, что мне нужно.
- Тогда счастливого тебе пути, Ник. Не буду задерживать.
Ник улыбнулся и вышел. В коридоре было пустынно, потому что редко, кто позволял себе тратить время на прогулки. Ник вздохнул и, поднявшись почти к самому потолку, долетел до каюты.
«На Земле не полетаешь», - подумал он и открыл дверь.
Пока Ник отрабатывал легенду, никто не тревожил его. А почти перед самым сном к нему пришел Наставник. О чем они беседовали, никто не знал. Остался известен только факт: Наставник посетил наблюдателя.


* * *
И вот уже два месяца Ник живет на Земле. Его не покидало ощущение, что все, происходящее с ним, больше похоже на странную игру, нежели на жизнь. Лекции, институт, общежитие, друзья. Неписаные законы студенческого братства, общежития, новые встречи, город в Сибири, грохот машин, пыль, грязь, варварское отношение к природе, к себе самим – всё, о чем он знал раньше теоретически, теперь наблюдал на практике.
Ник жил в комнате с двумя однокурсниками: Василием и Женечкой. Они бегали по утрам по три километра. Это была инициатива Жени – добродушного, очень порядочного человека, который стремился быть честным, поэтому говорил в глаза всё, что думал. За что получал не раз, однако свою позицию менять не собирался. Он вставал раньше всех, потом будил Ника и Василия.
Ник просыпался раньше, успевал «поработать» по своему графику, но, чтобы не огорчать друга, борца за здоровый образ жизни, делал вид, что спит.
- Ник, подъем! – воскликнул Женечка.
- Вася! Не прячься под одеялом. Всё равно придется встать. Или ты решил не бежать сегодня?
- Женька, дождь же. Изверг. Измываешься над людьми. Сам беги, оставь меня, - пробубнил Василий.
- Тебя погубит лень. Не задерживай нас. Ну! Воды принести?
- Встаю, встаю, - Василий сел на кровати с закрытыми глазами. – Сейчас только сон досмотрю.
- Не наглей! Не то устрою побудку. Ты меня знаешь, - заявил Женя.
- Лучше бы не знал. Всё, - Василий улыбнулся.
- Вот же морда. На тебя обидеться и то не могу. Ладно, мы тебя в сквере ждем, - сказал Женя и направился к двери.
Ник мог бы пробежать во много раз больше и не с такой скоростью, но он почти всегда прибегал вторым, уступая Женечке пальму первенства.
- Молодцы! – воскликнул Женя после пробежки, увидев в вестибюле общежития группу девушек.
Они проводили молодого красивого атлета восхищенными взглядами, а Ника и Василия будто и не заметили. Ника это обстоятельство радовало, а Василия огорчало. Душ, легкий завтрак, дорога в институт, лекции.
«Сколько времени у них уходит впустую. Зачем все то, что они учат сейчас в течение пяти лет? А ведь до этого еще десять лет учились. Непростительная расточительность. И живут ведь всего лет семьдесят.  Практически ничего не знают о самих себе, о своих способностях, возможностях, - думал Ник, сидя на лекции. Да и это время утекает у них, как меж пальцев вода. О чем они сейчас думают, глядя преподавателю в глаза? Почти никто не слушает лекцию. Нудное изложение. Соглашусь. Изюминки нет. Голову почти не отрывает от листочков, лежащих перед ним. Все думают, что он читает все от корки до корки. А он даже не видит текста, потому что близорукостью страдает. А голову опускает из-за стеснительности. Но кто об этом знает? Он же такой умница, - Ник посмотрел на часы. – Ничего, Александр Александрович. До конца лекции двадцать минут осталось. Тема интересная. Прочитайте-ка то, что написали вчера, готовясь к лекции. Оригинально, точно, кратко, доходчиво, самая суть схвачена через череду фактов. Стихотворная «выжимка» лекции в шуточной форме. Опять боитесь? В сторону листики. Итак?» - Ник внимательно посмотрел на Александра Александровича.
- Друзья мои, - вдруг бодро проговорил преподаватель, - до конца лекции двадцать минут осталось. Давайте обобщим все то, что вы услышали сегодня, узнали,  - и он стал читать свои стихи, гордо смотря в аудиторию, расправив спину.
Александр Александрович вышел из-за кафедры и громко, внятно произнося слова, изложил суть лекции в стихотворной форме. Студенты притихли. Такого «Ксан Ксаныча» они не видели никогда. За восемнадцать минут тема была усвоена. Удивительный эффект.
- Это мои стихи, - сказал он в конце, - я написал их к сегодняшней лекции. Так что не ищите сие сочинение в учебниках. Все, друзья мои, вы свободны.
Студенты встали и зааплодировали. Александр Александрович слегка поклонился и вышел. Раздался звонок.
- А наш Ксаныч ничего. Я думала, он дурак и тупица, а он умница. Мужик, что надо. Стеснительный только, - проговорила Ирина, староста группы, в которой учился Ник.
- Странно. Вот так живешь, живешь и ничего о человеке, который тебя столько лет учит, не знаешь. А потом вдруг – раз! – и приоткрылось что-то. Чуть-чуть. И становится ясно, что сложившееся мнение ошибочно. А ведь ты думал, что так оно и есть, - вздохнула Натка.
Ник вышел из аудитории и направился в сквер. Он знал, что студенты взбудоражены «выходкой» Ксаныча. И разговоров теперь хватит не на один день.
Ник сел на скамейку, раскрыл газету и сделал вид, что читает. Напротив него какой-то мужчина лет сорока кормил голубей.
- Будете ругать? – спросил мысленно Ник.
- Нет, - ответил телепатически старший товарищ, - я просто хочу узнать, зачем тебе понадобилось устраивать это шоу?
- Обидно. Ксаныч умница…
- И что? Ты знаешь, что он до сих пор прийти в себя не может от собственной выходки? Думает, что переутомился, что гордыня помутила рассудок. Что потерял контроль над тем, что делает. Здравый смысл, с его точки зрения, в этом поступке отсутствовал. Он писал стихи для себя. Некая опорная формула для запоминания.
- А чего он боится? Стихи прекрасные. Цель с их помощью была достигнута. Студенты поняли в сжатой форме, о чем речь. Они уважать его стали. А то читает монотонный текст, его не слушают даже. Он же не примитив, каким его считают. Он умница. И песни у него хорошие…
- Ты к нему в адвокаты записался? Он просил тебя об этом? Или ты думаешь, что он таким образом стеснительность преодолел? Или ему так важно было, что о нем думают? Он проходит свои испытания, уроки. Учится. Умному человеку не надо доказывать, что он умен.
- Я знаю, что нельзя вмешиваться. Извините.
- Бывает. Мог бы и посоветоваться вначале. Ты же не один на Земле. Нам с тобой не обязательно видеться. Но сегодня мне захотелось увидеть тебя. Я ухожу. Твои друзья идут к тебе.
Ник свернул газету и увидел Женечку с Василием.
- А-а-а! Вот ты где! Читаешь прессу и дышишь озоном?! – воскликнул Василий и рассмеялся.
- Скорее, угарным газом, - Ник кивнул на дорогу, где сплошным потоком двигались машины.
- Ладно, остряк одиночка, давай с нами в кино, а потом в кафе-мороженое смотаемся. Стипендия все же сегодня. Надо отметить, - проговорил Женечка, присаживаясь рядом.
- Заманчивое предложение. А платит кто? Чья очередь? – спросил Ник.
- Твоя, дорогой, - заявил Василий. – Потому и искали тебя.
- Врет. Только что плакался, что скучно без тебя. А платить его очередь. К тому же вчера он получил перевод из дома. Он у нас теперь богатенький Буратино, - сказал Женька.
- Трясти будем? – спросил Ник.
Женька кивнул. Они взяли под руки Василия и, улыбаясь, заглянули ему в лицо.
- Вы чего удумали? – спросил Василий. – А?
- Спокойно. Пошли, умненький Буратино, - сказал Женька и вдруг скомандовал: - Взяли!
Ребята подхватили Василия с двух сторон и побежали по аллее.
- Отпустите! Уроните! – вопил Василий, выписывая в воздухе замысловатые «па».
А друзья со смехом продолжали его тащить. Опавшая листва шуршала под ногами. С деревьев при каждом порыве ветра, словно дождь из листьев обрушивался на землю. Солнце изредка скрывалось за облаками, будто играло в прятки с бегущими по аллее друзьями.
- Ладно, несите меня, - вдруг успокоился Василий. – Я только что оценил, как это здорово! Вперед! – прокричал он.
- Ну, уж нет! Хватит ездить! Ножками, дорогой, ножками, - Ник отпустил друга, а вслед за ним и Женечка разжал руки.
- Приехали! – рассмеялся Женька.
- Да, все хорошее быстро заканчивается. Молчать надо было! Жмоты! – начал Василий с серьезным видом и вдруг рассмеялся.
Редкие прохожие оборачивались и улыбались, глядя на веселую троицу друзей.
- Устроили показательное выступление, - проговорил Женечка. – Пора бежать отсюда. На старт, внимание, марш! – скомандовал он и рванулся вперед.
А вслед им неслось из репродуктора:
- Эх, тройка! Птица тройка, кто тебя выдумал?


* * *
Время неумолимо мчалось вперед. Ник «работал» по-прежнему по утрам до подъема, посещал лекции, семинары, сдавал экзамены. Выпал снег, и Женечка стал организовывать лыжные пробежки по выходным для своих друзей. А в будние дни они после занятий занимались в спортзале или в бассейне. Семидесятые годы, а если быть совсем точным, шёл 1974 год.
Ник и Василий сидели в комнате общежития за учебниками, когда запыхавшийся Женечка распахнул дверь и прокричал с порога:
- Братцы! Вы знаете, что я урвал?
- Ты лучше объясни, где пропадал целый час? – спросил Ник.
- Об этом и речь! Я у Серёги со второго курса засиделся. У них атеизм в этом году. Он от своей бабки из деревни библию привёз и теперь спит с ней в обнимку, чтоб не свистнули. Выпросил на ночь. Завтра он на выходные к бабке рванет, библию увезет. А на сегодня – она наша! Целый час уговаривал, часы в залог оставил. Он здесь закладки положил, отметил, что можно вообще не читать…
- Здорово! – воскликнул Василий, подбежал к Женечке и попросил: - Дай хоть подержать.
- Прекрасно! Инициатива наказуема, - сказал Ник. – Женечка, похоже, тебе читать придется. У тебя дикция лучше всех.
- Дармоеды. Мало того, что достал это чудо, перед Серёгой выплясывал, теперь еще и читать? Ладно, говорите спасибо, что у меня характер покладистый.
- Спасибо, - сказали ребята хором.
Женька улыбнулся:
- Давно бы так.
- Не тяни резину, времени мало. Впереди – бессонная ночь, - заметил Ник.
Женя устроился за столом, а ребята легли на свои кровати.
- Как только устану, смените меня, сказал Женечка и стал читать.
На улице начало светать.
«Да, если бы они знали, что и в библию вносились изменения при неоднократном переписывании. И всё же то, что они читают, для них – откровение. Вряд ли Женечка достанет Веды или иные древние источники, в которых рассказывается о земной цивилизации, её появлении на Земле, о Гиперборее, Атлантиде и многом другом».
- А что? Если отбросить всю религиозную подоплёку и оставить только факты, смотрите, что получается! – Василий сел на кровати, накинул на себя одеяло и продолжил: - «Ангелы» спустились с неба, взяли в жёны земных женщин, ушли с ними жить в горы. Обучали жён и детей. А ковчег, который переносили на колеснице? Мудрец говорил, чтобы не прикасались к нему. Требовал, чтобы отвезли на место, иначе мор пойдёт. Его ослушались. Те, кто прикоснулся к ковчегу, умирали в муках. Посмотрите, как описываются признаки заболевания. Типичные симптомы радиоактивного заражения. А Христос? В то, что это реальный человек, живший когда-то на земле, верю. Он ходил советоваться к друзьям, которые спускались к нему на облаке, а ученики в это время засыпали. А что если речь идёт о пришельцах, посещавших нашу планету не раз?
- Точно! А храмы – это своеобразное подобие космических кораблей. Памятники, так сказать. Их строили по образу и подобию. Может, для того, чтобы мы вспомнили когда-нибудь. Предки не могли знать, для чего служит антенна, но твёрдо усвоили, что вверху на «храме богов» есть крест. А посещение аборигенами кабины пилота, когда им говорили, что это самое главное место на корабле, отсюда происходит управление, привело к созданию алтаря, - продолжил Женечка.
- Ну, а я о чём? – воскликнул Василий.
- Должен тебя огорчить, ты опоздал. Читай фантастику Казанцева. Он, по крайней мере, доказывает, опираясь на множество фактов, что на нашей планете побывали пришельцы, а ты – на одну библию, - проговорил Женечка. – Так мы можем договориться до того, что и Иисус Христос у нас станет пришельцем. Вернее, его мать, земная женщина выносила в себе плод пришельцев. Потом его пришельцы обучили, а после смерти оживили и забрали с собой.
- Ну, в таком случае мы сейчас дойдём, что мифы Древней Греции – реальность, - кивнул Ник на книгу, стоящую на полке.
- А что? Раньше говорили, что всё – сказки, - оживился вдруг Женька. – А потом нашёлся какой-то учёный, не поверивший остальным. И в результате нашли легендарную Трою по описанию Еврипида. И путь Одиссея вычислили, все острова нашли. Сам недавно в журнале вычитал. Значит, это правда. А если так, то можно предположить, что и остальное когда-нибудь подтвердится. Значит, жили у нас на земле когда-то и кентавры, и древо-люди. Возможно, циклопы, ковавшие под землёй для богов огненные стрелы, и великаны – тоже не выдумка. «Богами», скорее всего, наши предки называли пришельцев, светло-русых, с голубыми глазами, несущих знания и запрет на убийства там, где они появлялись. Это, правда, гипотеза. Но были и иные пришельцы, которые превращали людей в рабов и с которыми Геракл, вооружённый огненными стрелами, воевал. Почему он уничтожил странных разумных гибридов? Можно только гадать. Но в результате на земле остались только люди и «боги», которые потом улетели.
Ник притих, слушая друга. Он слишком близко подошёл к истине. Но что он будет делать дальше со своими гипотезами, если сознание пока не готово вместить объём иного порядка. Все эти рассуждения дальше рассуждений не пойдут, а вот увести в дебри могут, да и внимание может привлечь к себе иных структур, которые стоят на страже, чтобы держать в неведении человечество. Женька придёт к истине, но не через восторженные предположения, а через факты, поиску которых посвятит свою жизнь. И будет пытаться издать свои открытия и издаст с нашей помощью. А сейчас его защитить надо, охладить пыл и заложить зерно исследователя, поисковика. Поэтому Ник добавил ложку дёгтя…
- Фантастики начитался? Желаемое выдаёшь за действительное? Любая гипотеза требует доказательств. А у тебя с этим как-то не очень.
- Доказательства? Верно, - задумался Женька. – Будут тебе доказательства. Найду. Тогда и поговорим.
- Ты найди вначале, а потом шуми налево и направо. «Чтобы нечто сжать, необходимо прежде расширить его. Чтобы нечто ослабить, нужно прежде укрепить его. Чтобы нечто уничтожить, необходимо прежде дать ему расцвести. Чтобы нечто у кого-то отнять, нужно прежде дать ему. Это называется глубокой истиной». И ещё, из того же источника: «Преодоление трудного начинается с лёгкого, осуществление великого начинается с малого, ибо в мире-Космосе трудное образуется из лёгкого, а выдающееся из малого». Кто много обещает, не заслуживает доверия. А Соломон утверждал, что всему свой час, и время всякому делу, - сказал Ник.
- Реалист ты, Колька, - возмущённо проговорил Василий. – А впрочем, ты, наверное, прав. Наши бредни поддержат единицы. Но так хочется верить, что мы не одиноки во Вселенной. Но ведь если уж в таком источнике говорится…
- Всё. Книгу уношу. Всем спать. Мечтать будем, когда выспимся. На сегодня я даже утреннюю пробежку отменяю.
- Ура! – завопили ребята.
- Я говорил про утреннюю пробежку. Выспимся и побежим, - заявил Женька. – Лыжи ждут нас.
- Злыдня, - пробурчал Василий, укутываясь в одеяло, - меня не будить, пока не встану сам.
Через минуту послышался храп. Женька посмотрел на Ника:
- Восточная философия, восточные единоборства. «От множества мечтаний – много тщетных слов», - по-моему это тоже высказывание Соломона. У меня дед из древнего казачьего рода. Он много мудрых вещей мне говорил, когда мы занимались с ним. Он утверждал, что наша школа боевых искусств древнее. Он не был дипломированным философом, он был воином. Он любил повторять: «Обещал – исполни! Лучше не обещать, чем обещать и не исполнить». Я думал, что это его высказывание и только совсем недавно узнал на лекции, когда про царя Давида рассказывали, что его сын был, оказывается, не только великим правителем, но ещё и философом-мудрецом. И что это высказывание Соломона, а не моего деда. А может, дед сам к этому пришёл? Мудрость, она и в Африке мудрость. Ведь так? Я пообещал тебе найти доказательства…
- Ты найдёшь, я верю, - сказал Ник.
- Спасибо, - Женька подхватил книгу подмышку и побежал к Серёжке.
А Ник думал о друзьях-мечтателях. Он понимал, что они пока не делают погоды на земле. Но они находятся в силу обстоятельств рядом. Идёт полевое взаимодействие, влияние на сознание, которое рано или поздно даст свои всходы и плоды.
Пролетела зима, наступил май. Друзья сидели в сквере возле института с учебниками в руках. Готовились к очередным экзаменам. После сессии – летние каникулы.
- Жара, как летом. Мозги плавятся. Пить охота, - пожаловался Василий. – Я в магазин смотаюсь. Три бутылки лимонада куплю.
- Вот лодырь. Сиди учи, а то трояк схлопочешь и накроется твоя стипендия, - пробурчал Женька, бросил учебник на скамейку и сорвался с места.
- Во даёт! – восхищённо проговорил Василий, глядя вслед удаляющемуся другу. – Исполнение любых желаний. Не жизнь, а сказка. Чтоб ещё захотеть?
  - Учи, балабол. Женька прав. Когда три дня останется до экзамена, ни фига не выучишь. Ты и половины ещё не осилил.
- А мне вопрос из первой половины попадётся, - проговорил Василий и потянулся, - или со шпор сдую.
- А ученикам на уроке ты тоже скажешь: «Ребятки, учите самостоятельно, я только первую часть материала осилил, а сегодняшняя тема из второй».
- Загнул. До работы ещё ого-го сколько! А вообще вы зануды. Да ладно, Николаш, учу, видишь? – Вася уткнулся в книгу.
Минут через десять появился Женька с бутылками в руках.
- Цените, - произнёс он, - холодный. Продавщица добрая попалась. Объяснил ей, что Васька умрёт от тёплого лимонада. Она сжалилась, из холодильника достала.
- Дай сюда, болтун. Пока холодный. А то все твои усилия станут напрасными и мои ожидания – тоже, - не выдержал Васька.
- Не воспитанный ты, Василий, - вздохнул Женька. – Учить буду, - он протянул бутылку Нику, тот кивнул в знак благодарности.
- Не надо. Я больше не буду. Бутылку дай, - Васька встал.
- На, благодарный ты наш, - Женька улыбнулся.
А вечером, когда зашёл разговор о каникулах, Женя пригласил друзей к себе в деревню:
- А что? Отдохнём, заодно  и подработаем. У нас в страду прилично получают. Ну, как?
Василий вздохнул:
- Идея классная. Я б, не глядя, махнул в твою деревню, да предкам обещал приехать. Ждут, готовятся. Скучают. Не могу.
- Николай, давай вдвоём, а? – Женя вопросительно посмотрел на Ника. – У нас дом большой, места всем хватит. Да и тебе всё равно уезжать некуда. Прости. Ты же детдомовский. Нет, я понимаю, что у тебя друзья, ты можешь к ним поехать. Но я от чистого сердца. Да и деньги для нас не лишние будут.
И столько теплоты было в его голосе, что Ник подошёл к нему и обнял за плечи:
- Спасибо. Я поеду, если сам не передумаешь.
Женька смутился, посмотрел на друга, подмигнул ему и весело произнёс:
- Я ещё и о себе пекусь. Одному в деревне куковать не охота. А у нас там и рыбалка, грибы да ягоды, люди хорошие. Им тоже наша помощь нужна. Так что взаимовыгодное мероприятие, так сказать.
Ник улыбнулся, видя, как Женька пытается скрыть свою радость. А через месяц, успешно сдав экзамены, они отправились в деревню.
- Ма, - крикнул Женька, едва переступив порог, - гостей встречай.
На его возглас выбежала женщина лет пятидесяти с небольшим, очень миловидная, совсем не похожая на сельского жителя. Вслед за ней появилась симпатичная девушка с косой до пояса и огромными голубыми глазами на пол-лица. Девушка запрыгала и захлопала в ладоши:
- Женя, Женечка приехал.
- Сыночек, - кинулась к нему мать. Ты что же не предупредил? Мы бы пирогов напекли. Ну, ничего. Завтра сообразим, проходите, - засуетилась она. – Наташенька, - обратилась она к девушке, собирай на стол скорей: ребятки устали с дороги, есть хотят.
- Мам, - это Николай, я писал тебе о нём.
- Вера Ивановна. Прошу любить и жаловать. А вон то хрупкое создание, - она кивнула на Наташеньку, носившуюся от холодильника к столу и обратно, - наша Наталья, вполне самостоятельная девица, решившая подавать документы в педучилище.
- Мам, - девушка выразительно посмотрела на мать.
- Здесь все свои. И я ничего лишнего не сказала. Ребятки, идите мыть руки, сейчас обедать будем, - проговорила Вера Ивановна.
За столом девушка украдкой поглядывала на друга Женьки.
«А он ничего, - подумала она, - симпатичный. А глаза, словно озёра, утонуть можно».
Ник «слышал» её мысли, и подумал, что девушка может влюбиться, а это не входило в его планы. Хотя внимание этой милой девушки было ему приятно, и он честно признался себе в этом.
Женька поблагодарил сестру и маму за угощение, к нему присоединился Ник. Вера Ивановна хотела ещё пообщаться, но сын, улыбаясь, обнял её и сказал:
- После. Все разговоры и расспросы после того, как мы отоспимся. В поезде почти не спали, да ещё от станции пешком топали. Устали.
- Конечно, милые. Сейчас Наташа достанет постельное бельё, и можете идти в твою комнату. Там кровать и диван, разберётесь, кто, где спать будет.
- Мам, мы б хотели в колхозе поработать.
- Рабочих рук не хватает. Председатель будет рад взять вас. Да я поговорю с ним.
- Жень, все готово. Можете идти отдыхать, - сказала Наташа.
- Умница. Дай я тебя за косу подёргаю, - улыбнулся Женька.
- В знак благодарности, что ли? Во, студенты пошли. Воспитание на грани фантастики. Запредельное. Ты ничего не перепутал? Коса для красоты, а не для развлечения некоторых. И благодарят иначе. Неужели забыл?
- «Кусаться» научилась. Языкастая ты наша. Ладно, отоспимся, тогда разберёмся с тобой.
- Звучит интригующе.
А часа через два отдохнувшие друзья увидели, что Вера Ивановна с Наташей напекли блинчиков с мясом.
- Как вкусно пахнет! Милые, но если вы будете кормить нас каждый час, мы ни в какие ворота не влезем, - сказал Женька.
- Так ведь полдник, - улыбнулась Вера Ивановна.
- Отказаться хочешь? – спросила сестра.
- Ни за что, - по слогам проговорил Женька. – Мы ж студенты. Мы готовы двадцать четыре часа в сутки не только спать, но и жевать. Ясно? А теперь доложи. Почему в училище собралась, а не в институт? Могла бы к нам на факультет.
- Могла бы. Но это мой выбор. Для одной семьи и двух историков многовато, а ты хочешь, чтоб и третий появился. Нет. Малыши-первоклашки – другое дело. Это как в пословице: «Что посеешь, то и пожнёшь». Ты только представь, какая ответственность на мне лежать будет. Оттого, в какую сторону я их направлю, зависеть будет, куда они дальше пойдут. Главное даже не знания, а какими людьми они станут. Я понимаю, что наследственность, воспитание в семье, но и от меня многое зависеть будет. Если учесть, что родителям порой не до детей, деньги зарабатывают, чтоб одеть  их, обуть, накормить. И потом это моя жизнь. Сама песню сложу, сама и спою.
- Смотри-ка, рассуждать научилась, - удивился Женька.
- Наш дед сибирский казак был. Должно быть, гены… И потом, человек, не умеющий мыслить и рассуждать, не человек, а подобие человека, - ответила сестра.
- Сдаюсь, - Женька поднял руки. – В угол загоняешь. Мне твоего будущего мужа жаль. Ты ж ему рта не дашь раскрыть, доморощенный философ.
- Заблуждаешься. Жена должна быть опорой мужу, а не сгибать его в бараний рог.
- За стол, - позвала Вера Ивановна.
Женька поглощал блинчики, успевая при этом рассказывать о своих мечтах. Он заявил, что давно хотел побывать на Камчатке, там, где горячие источники.
- Вот окончу институт, попрошусь на Камчатку, - начал он.
- Ты лучше жуй, чтоб не подавиться. А то вместо Камчатки в район ехать придётся. А у нас машины нет, пока лошадь дед Фёдор запряжёт, время упустим. Васильевну звать придётся. А она уж не упустит возможности оторваться по полной.
- Я ведь и поколотить могу, - пригрозил Женька.
- Кого? Васильевну? Её кузнец и то боится, - засмеялась Наташка.
- Тебя, - пообещал Женька, а потом повернулся к Нику и объяснил: - Васильевна – это наш фельдшер. Она костоправ у нас, терапевт, хирург… Короче, по всем вопросам к ней бегут. И уж если она сказала, что растирки нужны или травы пить надо, обязательно проследит, чтоб её предписания выполнялись. На ноги ставит моментально. Через массаж. Он у неё от всех болезней. А когда над тобой склоняется гора двух метров росту с весом под сто килограмм, желание болеть пропадает. А если честно, у неё руки золотые. И акушерка классная. У каждой третьей женщины роды в деревне она принимала. И ни одного осложнения.
- Эх, молодо-зелено. Ветер в голове. А впрочем, мы были не лучше, - вздохнула Вера Ивановна. – Помню, сразу после учёбы направили нас с подружкой работать в Карелию. А мы с ней молоденькие были. Отработали, сколько положено после распределения, и решили податься на Север. Нет, не из-за денег приняли такое решение. Романтики хотелось, приключений. И вот мы приехали, думали нас там ждут, а, оказывается, не ждали. Было две свободные вакансии: в школе рабочей молодёжи и в колонии. Вот так и стала я преподавать историю на зоне. Страшно было в начале. Поселили меня в доме у одной одинокой старушки. Договорилась я с ней, что она кормить меня будет за определённую плату. Осенью-то всё нормально было. Изба хоть и старая, но жить можно. А ближе к зиме выяснилось, что дров нам с хозяйкой не хватит, замёрзнем. Пошла я на поклон к начальнику колонии. Так, мол, и так, помогите с дровами. Успокоил он меня. Пообещал помочь. И, надо сказать, слово сдержал. Привезли нам дрова - огромные брёвна - и свалили возле дома. Ну, разве мы справимся с ними со старушкой? Вот и мёрзли. Простыла я тогда. Пришла на урок, а говорить не могу, шёпотом только. Извинилась я перед учениками, что самостоятельно придётся им новую тему по учебнику изучать. Кто-то поинтересовался, где меня угораздило простудиться так. Я возьми да и скажи, что сидим возле дров, а топить нечем. Через несколько дней иду после занятий домой, смотрю, стоят трое возле ворот. От хозяйки ужасов наслушалась. Я и про почтальона зарезанного вспомнила и про учительницу убитую года два назад. Коленки затряслись от страха, но иду, вида не подаю, что страшно. «Здравствуйте, - говорят, - Вера Ивановна, попрощаться зашли. Срок отмотали, домой вот собрались». Кругом уже снег, морозы, а они в телогреечках. Пригляделась, мои ученики. Отлегло от сердца. Я им всего хорошего желаю. А Федя, лет на пять старше меня, вперёд выходит и, как заговорщик, говорит: «Топорчик у вас есть, Вера Ивановна»? Перепугалась я, побелела даже. А они – хохочут. «Да не бойтесь. Дровишки хотим нарубить вам. Ножовка тоже нужна. Вы поспрашивайте у соседей. Нам-то не дадут», - объяснил другой. Я смотрю на них, и такая меня жалость взяла, сказать ничего не могу, а слёзы в три ручья. У самих в чём только душа держится, а они мне помогать пришли. Ученики мои переминаются с ноги на ногу, не знают, что делать. Должна сказать, что работали, как одержимые. Все брёвна нам перепилили, перерубили и аккуратно сложили. А мы их ужином накормили. От денег отказались. А через год я замуж вышла, переехала к мужу. К чему я всё это рассказываю, Женечка? К тому, что мы часто мечтаем об одном, а получаем совсем другое. Вот ты на Камчатку хочешь. Другой – ещё куда-нибудь. А кто же в деревнях ребят учить будет? Здесь тоже дети. Я до самой пенсии проработала в сельской школе и не жалею об этом. Ты подумай хорошенько. Николай, ты тоже на Камчатку хочешь?
- Я поеду туда, куда меня направят, - ответил Ник.
- Мам, не волнуйся. Про Камчатку я болтаю только. Я облопался. Поел, поспал, опять поел и так весь отпуск, что ли?
- Ты, вроде, работать собирался, - напомнила сестра.
Ник поблагодарил Веру Ивановну и Наташу за полдник, сказал, что никогда в жизни так вкусно не ел. Девушка была счастлива. От смущения она похорошела ещё больше. А от её мыслей покраснел Ник. Женька спросил про телевизор, на что его мама прочитала целую лекцию:
- А мы телевизор с Наташей последнее время редко смотрим. Ведь сейчас молодёжь, особенно там, где пойти некуда, от телевизора не оторвёшь. О телемании слышали? Я за Наташеньку одно время встревожилась. По пять-шесть часов могла сидеть возле этого ящика. Отучать пришлось с помощью труда. Да и чем «грузят» молодёжь? Фильмы, часто пустые. Может, лучше погуляете? Погода чудесная. С председателем насчёт работы я договорилась. Завтра с утра можете выходить. Так что сегодня – у вас выходной.
А Ник подумал: «Знала бы Вера Ивановна, чем грузить людей будут с экрана лет через пятнадцать-двадцать?  Да и запад паутину информационную плести начнёт. Развал сельского хозяйства, промышленности, наркотики, пьянство. И то, что показывают сейчас по телевизору, покажется сказкой. Сколько всего придётся пережить, прежде чем ночь Сварога закончится, и тёмные силы беззубыми станут. И правильно говорит Наташа, что воспитание подрастающего поколения – главное. Кто-то же должен будет мир спасать»?
А потом наступили рабочие будни, редкие выходные. Женька был  верен себе: бегал до работы сам и заставлял Ника. Наташа ждала  выходного дня, будто это она с утра до вечера была в поле. Она копалась в саду, когда увидела друзей. Николай заразительно смеялся, а Женька размахивал руками и всё говорил, говорил, говорил. Наташа знала, что после утренней пробежки друзья обычно идут на речку. В будние дни это мероприятие происходило так рано, что Наташа при всём желании не могла встать, да и неудобно как-то. Зато в выходные они вставали позже, поэтому то, что она копается в огороде, выглядело совсем естественно.
Она быстренько вымыла руки и пошла им навстречу. Сердце учащённо забилось в груди, щёки раскраснелись. Наташа сделала вид, что и не ждала вовсе встречи с Николаем. Она шла с гордо поднятой головой и думала: «И вовсе он мне не нравится. Подумаешь, красавец. Вру. Неужели влюбилась? А он не обращает на меня внимание. Но ведь я же не уродина. Правда, коса, как у ребёнка. Может, стрижку сделать? Модную такую»?
Ник улыбнулся и крикнул:
- Доброе утро, красавица. Ты будто из сказки к нам явилась. Варвара – краса, длинная коса. Все со стрижками, а ты особенная, не как все. Это здорово.
- Правда?
- Конечно, правда, - сказал Ник. – Пошли с нами на речку.
- Я сейчас купальник возьму. Подождите меня. Я мигом, - девушка побежала в дом, а её брат с удивлением посмотрел на друга.
- И что с тобой сегодня? Ты расшаркиваешься перед Наташкой, зовёшь на речку. Зачем она нам там?
- Не ворчи. Твоя сестра – прелесть.
- Ну, так бы сразу и сказал, а то коса, сказка…
- Глупый ты, Женька. Я же не то имел в виду, что ты думаешь.
- И я не то, - весело проговорил Женька.
Ребятам работа в колхозе нравилась. Они вставали с петухами, спать ложились за полночь. Загорелые, сильные, молодые, весёлые. Они и в поле всё время были в центре внимания у второй половины человечества. За это время Наташа успела сдать экзамены в педучилище. Две недели, что она отсутствовала, показались ей вечностью. Каникулы подходили к концу. Пора было возвращаться. Накануне они получили расчёт, собрали вещи. Наташа тоже готовилась к отъезду. Вера Ивановна нервничала. Постоянно спрашивала, всё ли Наташа взяла с собой. А потом вдруг как-то успокоилась и пошла печь пироги.
- У нас сегодня вечер свободный, - сказал Женька. – Может, в кино махнём?
- Лучше на танцы. В соседнем селе ансамбль играть будет. Наши ребята собирались, - Наташа с надеждой посмотрела на друзей.
- В такую даль переться? Как у тебя с головой? – возмутился брат, но, увидев огорчённое лицо сестры, вдруг предложил: - Тебя Николай проводит. А я спать пойду. Хоть отосплюсь за всё лето.
Наташа перевела взгляд на Ника и подумала: «А вдруг откажется и не пойдёт? Это же наш последний вечер в деревне, а в городе ему не до меня будет».
- Конечно, провожу, - сказал он. – Да и сам с тобой потанцую, если ты не против.
- Ура! – закричала девушка и запрыгала.
И вот теперь они танцевали в клубе. Лёгкая, гибкая, превосходно чувствующая музыку и партнёра девушка была необыкновенно хороша. Ник будто впервые увидел её. Наташа перехватила его восхищённый взгляд и улыбнулась. Вечер подходил к концу. Объявили заключительный танец.
- Жаль. Я могла бы до утра танцевать, - сказала Наташа.
- Мне тоже жаль, - прошептал ей почти в самое ухо Ник.
Наташа была счастлива. Она мысленно признавалась ему в любви и жалела, что он не знает об этом. А Ник улыбался и думал, что не только знает о чувствах девушки, но, похоже, и сам влюбился по уши. «Я тоже люблю тебя, моя синеокая. Я могу мысленно кричать об этом, но ты не услышишь мои признания. И, наверное, это хорошо, потому что я не знаю, что меня ожидает».
Отгремела музыка, и толпа ринулась к выходу. Ник прижал Наташу к себе, защищая от толчков. Он уже знал, что на улице, чуть в стороне от клуба, на тропинке их поджидает шесть человек, и что обойти  их тоже не удастся: выставлены постовые по кругу. «Как всё запущено, - подумал Ник. – Ладно, разберёмся». И взяв Наташу под руку, уверенно зашагал на встречу парням.
- Стой, ты, городской фраер, - услышали они из темноты, - ты чего сюда припёрся? Девчат наших решил увести? Не выйдет.
  Вперёд вышел рослый парень с дубиной в руках. Ник знал, что за спиной стоят трое. Тоже с дубинами и ждут сигнала.
«Наташу не тронут. Передний влюблён в неё и решил таким способом завоевать её расположение, но напугать могут», - подумал Ник.
- Лёнька, - крикнула Наташа, - не смей. Попробуй только сделать шаг…
- А тебя не спрашивают, коза. Не с тобой говорят. Так что заткнись, - произнёс парень, стоящий сбоку.
«Замысел прост. Оттащить Наташу от меня, чтоб сподручнее было метелить. Разброс большой. Наташа закрывает часть обзора. Массовый гипноз не пойдёт».
- Ребята, - обратился Ник к переднему, - дайте пройти.
- Ха, какой вежливый. А вот это нюхал? – и он замахнулся дубиной.
В доли секунды пришло решение. Ник окружил себя и Наташу силовым полем. Ошалевший от ярости Лёнька пытался пробиться сквозь невидимую преграду и огреть наглеца. Вдруг Наташа стала медленно оседать на землю. Ник подхватил девушку на руки.
«Обморок. Ничего страшного, - подумал он. – А в таком виде не гоже нам до дома идти. Топать восемь километров в окружении беснующейся шестёрки. Хоть и темно, но зрелище ещё то. Цирковое представление отдыхает. Они в подпитии, и не отстанут добровольно. Ввязываться в драку не могу. Покалечу ненароком. Снять агрессию можно, но в моём поле Наташа. На пустыре темно. А ладно»,  - и он телепортировался вместе с Наташей во двор её дома. Он бережно посадил девушку на скамейку и привёл в чувство.
- Испугалась, маленькая моя? – Ник поцеловал её в губы.
- Я за тебя испугалась. Лёнька сумасшедший, по нему тюрьма давно плачет. Я люблю тебя. Я думала, что никогда не скажу тебе об этом. И вот. Сказала.
- Любимая, - произнёс Ник и снова поцеловал Наташу.
- Ещё поцелуй. Мне так хорошо. Ты представить себе не можешь.
Ник поцеловал девушку ещё раз и понял, что может наделать глупостей, за которые придётся отвечать.
- Всё, Наташка, хватит. Я люблю тебя. Но больше не надо. Вставай, пошли в дом.
- Коль, а как мы здесь оказались? Ты так долго нёс меня? А где ребята?
- Потерялись в темноте. И слишком много вопросов, - Ник поцеловал девушку, нежно притянув к себе. – Оттолкни меня, Наташка. Иначе я зацелую тебя.
- А мне нравится.
- Глупышка, - он взял себя в руки и постучал в дверь.
А на пустыре Лёнька вместе с друзьями ползал по кустам.
- Куда они делись, Лёнь?
- Спрятались где-то, гады. Ну, всё. Найду – убью. Вы меня знаете.
Через полчаса они уселись в овраге и распили оставшиеся две бутылки.
- Ну их к лешему, - говорил Лёньке пьяный товарищ, - давай я ещё к бабе Гане сбегаю, бутылку самогона куплю, а?
- У меня денег больше нет.
- А мы в долг возьмём.
- Ну да. Так она и дала тебе, - проговорил Лёнька заплетающимся языком, уткнулся носом в колени товарищу и захрапел.
На утро, все продрогшие, они никак не могли вспомнить, чего это они здесь делали в овраге, и как попали сюда. Ник позаботился об этом. Они огляделись ещё раз по сторонам. Лёнька решил, что надо завязывать с пьянкой, а то не ровен час, и голову потеряешь за здорово живёшь. А то и того хуже: рассудка лишишься, мать родную не узнаешь. Будешь, как блаженный Ванька, по деревне бегать. У его друзей подобные мысли засели в голове.
Вера Ивановна встала пораньше собрала сумки с продуктами. Потом разбудила ребят, накормила. Женька возмутился, когда увидел сумки в коридоре.
- Как мы всё это потащим, ты подумала? – спросил он.
- Подумала. Фёдор Иванович лошадь дал. На телеге до станции доедем, а там как-нибудь потихоньку. Жень, возьми, - просительно проговорила Вера Ивановна, - в общежитии не дома. Да и Наташа теперь рядом учиться будет.
- Ладно. Ну что с тобой делать? Не драться же, в самом деле? – Женька обнял мать. – Спасибо.
В поезде Женька уткнулся в книгу, Наташа задремала, сказалась почти бессонная ночь. А Ник, сделав вид, что заснул, обратился к старшему товарищу.
«Я читал в Галактической энциклопедии, что нескольким нашим наблюдателям разрешили остаться на Земле. Они создали семьи и жили здесь до самой смерти. Имена их не указаны. Это правда?
- Правда, Ник. Я знаю, к чему ты клонишь. Мы предвидели это. Завтра на Землю, в квадрат Б-1 приземлится наш корабль. Штатная смена наблюдателей. С ними на борту будет Наставник. Ты можешь официально к нему обратиться с просьбой.  О времени прилёта сообщу дополнительно.
- Спасибо».
На следующий день поздно вечером Ник встретился с Наставником.
- У меня просьба.
- Можешь не озвучивать. Я знаю всё. Думаю, что мы можем пойти на это. Мы просчитали заранее данный вариант. Он вписывается в схему. Мы тебя не бросим. В здешней среде ты проживёшь не больше восьмидесяти лет. В твоих детях, внуках и правнуках будут твои гены. Они окажутся сильнее всех деструктивных процессов, что обрушат на человечество марионетки определённых сил. Это важно для выживания людей, как вида. И ты не первый. Но это определённая жертва. Жить на планете страданий сложно. Мучений на твоём пути будет немало, но и радостных минут будет достаточно. Вы научитесь ценить эти мгновения. Анализировать пройденный тобой путь в иллюзии будем потом. После твоего возвращения. Мы заберём тебя. Смерть здесь не окончание твоего пути. Мы не будем восстанавливать тебя, как обычно восстанавливают наблюдателей после десятилетней командировки. Мы переместим тебя в исходную точку, не стирая память. Ты станешь таким, каким был перед отправлением.
«Везёт же иногда сентиментальным наблюдателям. Он нарушает предписания, выходит за рамки дозволенного, принимает самостоятельные решения, ответственность берёт на себя. Советуется лишь в крайних случаях, а ему не только всё прощают, а ещё и благодарят за инициативу. Нет, везёт всё же отдельным личностям! Наставник лично провожал, теперь вот разрешение выдал. Счастливчик, да и только»! – думал пилот.
- Пит, а что такое счастье? – услышал он голос Наставника. – Ты вот уже полчаса восторгаешься. Хочешь вместо него остаться?
- Нет. За что? Я пилот, а не наблюдатель. Наблюдатели и то не все выдерживают. Многих мы раньше срока забираем.
- Тогда будем считать, что ты заблуждался. И находишься в лучшем положении, нежели Ник. И награда в данном случае оправдана для тех, кто остаётся здесь. Воскрешение и возвращение в исходную точку, вряд ли бы я назвал наградой. Это серьёзное испытание. Мы не бросаем своих людей. Но память мы не стираем. И им с ней жить. 
- Ник, - Наставник переключился на наблюдателя. – «Часы» остаются с тобой. В любое время можешь рассчитывать не только на свои силы, но и на нашу поддержку, совет, помощь. Ты понимаешь, что от работы ты не освобождаешься. А вот дополнительные задачи придётся решать. И ты знаешь, что в любое время ты можешь прервать своё пребывание здесь и вернуться. Мы не прощаемся с тобой. До встречи, друг, - у Наставника задрожал голос, он отвернулся от сына, чтобы тот не видел его слабости.
- Я всё понял, отец, - Ник подошёл к Наставнику и, нарушая все предписания, обнял его.

Март 1989 год