Суровые буколические будни

Меня погубят сладострастие и слабоволие. Если успеют. Ибо первым в очереди на моё погубление неизменно стоит чревоугодие. Борюсь с этим, да. Борюсь, в трудах аграрных пребывая. По утрам,отринув гордо завтрак, иду сначала обихаживать скотину. Мелкий рогатый и пернатый скот.
Обихаживание выглядит вот так: сначала вывожу коз, потом выношу цыплят, потом прибираюсь в цыплятнике и козлятнике.
Всякие городские неженки таскают по утрам за собою пуделей на поводках. А я, суровая деревенщина, вывожу на верёвках двух здоровенных коз, с большими твёрдыми рогами и мерзкими характерами. . И тут ещё вопрос, кто кого таскает. Веду их туда, где трава погуще, и вколачиваю в землю длинные железные колья. К каждому колу привязан противоположный козе конец верёвки. Всё. Жрите, кобылы.
Для цыплят я недавно построил вольеру. Каркас из водопроводных труб и обручей от бочонка, обтянутый старыми тюлевыми занавесками. С одного боку вольера накрыта половиком и клеёнкой, чтоб цыплята могли спрятаться от дождика и жары. Там, под половиком вечные стоят сумерки. Прохладные и уютные. Там вообще ужасно уютно внутри. Везде заросли аптечной ромашки и маленьких лопухов, и подорожника, и цикория. Свет такой мягкий. Я бы сам там жил, но не могу, ибо помещаюсь только на карачках.
Ночуют цыплята дома, в крепкой деревянной клетке. Тюлевые стенки - слишком эфемерная защита от ночных страхов. И вот утром я ловлю цыплят в клетке, сажаю их в ведёрко и переношу в вольеру.
Хо! Это сказать легко, а попробуй этих паршивцев поймай! Они уворачиваются, прячутся, забиваются в углы, носятся с диким воплями: « Нет! Нет! Пусти, зараза! Нет! Я не пойду сегодня в садик! А-а-а-а!»
Перемещённые в ведро, они принимаются выть тюремные песни:
«… Ка-ак шли мы по трапу на бо-оорт
В холодные мрачные трюмы!»
Уф. Переловил наконец. Несу. Ведёрко раскачивается, хор мелких каторжников набирает силу, начинает звучать стройнее и слаженнее:
«От качки стонала братва,
Ревела пучина морская.
Стоя-ал впереди Магада-а-ан…»
Приехали. На выход, на выход, страдальцы.
И куда, спрашивается, пропал весь трагизм ситуации? Кто это тут только что вопил и матерился? И что теперь? Конечно ништяк, я же говорил. Точно такой же ништяк, какой был вчера и позавчера. Ничуть не хуже. Стоило так орать…
Иду подметать двор и скотские помещения. Там Спиридон ждёт с нетерпением. Он ждёт, когда метла пришаркает к нему вплотную, и он на неё тявкнет. Сказать честно, я и сам этого жду.
Ну вот, вот, ещё немножко… Есть!
- Рррыыы… Тяф!
Бросаю метлу и треплю изумительные спиридонские ухи. И морду. И пузо тоже.
На крыше дровяного сарая возмущённо мяукает Яшка. Ревнует.