Это странное чувство-Дежавю

Паша окинул взглядом помещение вокруг себя. -Мда, мерзкое зрелище. Впрочем как и я сам - всплыла мысль. Он сидел в грязном подвале, вокруг были разбросаны шприцы, упаковки от таблеток ,пустые блистеры. Все это готическое «великолепие» было обильно сдобрено кровью, мочой и рвотой - одним словом наркоманский притон, подобный многим таким же гнездам религии грез, что раскиданы по всем дворам и весям нашей лучшей в мире страны. Оплоты вязкой реальности, как напоминание о мире существующем параллельно со стеклами небоскребов, матовыми авто и костюмами от армани.
Паша крутил джеф. Глядя на свои покрытые язвами руки, он невольно предался воспоминаниям. Он уже миллионы раз, мысленно и не очень, проклинал тот злополучный вечер две тысячи четвертого года. Тогда он сидел в квартире с кучкой товарищей, начинающих наркоманов, и с интересом наблюдал за приготовлением ширки. Мутки, отбивки, гашение… Эти слова и действия вызывали в нем скепсис и как следствие, нездоровый интерес. Он уже неоднократно наблюдал за этой феерией. Его забавляло, вальяжно покуривая сигарету, созерцать деловитую хлопотность, невротично-выверенные движения и неприкрытую глубокую эмоциональность этих чудо-поваров.
От предложений попробовать он всегда твердо отказывался…Но не в тот раз. -Шо за  нах! - вырвалось у него, когда пара соната выкатилась из его дрожащих от ломки пальцев на грязный пол. Он поднял круглые, потер их пальцами, очищая от грязи, будто это могло вернуть препарату былую стерильность, а мысли опять полезли в голову.
Первый раз был прекрасен. То, что это лучше любого секса, выражали его закатившиеся глаза, со зрачками иголками во время прихода.
А потом все по накатанной схеме. Раз в месяц, неделю, день, система, плотная система, мрак. А потом катастрофа! Ширка пропала. Мусора, жестко начали контролировать мак. Ширка стала стоить, как первоклассный героин. Кстати, о героине... На него у Паши денег никогда не хватало. Воровству он не был обучен, да и моральные принципы, вложенные хорошими родителями, в голову любимому чаду, не позволяли это сделать даже в периоды самой жеской ломки. Ну, почти не позволяли, и то по мелочи. А работать  не вариант. Да и кто возьмет на работу худое, сутулое существо серовато- зеленоватого оттенка, который своей лысой головой да и вообще внешним видом до боли и комизма походит на пришельцев из туповатых американских фильмов. Осталась синтетика. О да, с приходом аптечных препаратов в мою жизнь, я стал гуру химии… Запретной химии. Целый алхимик,бля -подумал Паша и ухмыльнулся. Правда эта дрянь убивает побыстей чем вынырнувший из ночной тьмы ниндзя. Гасишь себе в вену по двадцать кубов грязи, торчишь час полтора, а потом опять в аптечку. Наконец то болтуха была готова. Паша через вату ,безопасность, хули, втянул это все в шприц. Закурил сигарету и подготовился. Вообще, торчание - это целый культ. А какой культ без ритуалов.  Досадно одно, что культ грязной реальности очень жесток со своими адептами. Контроль, черная кровушка смешалась с сивой жидкостью в шприце и вперед. Сердечко в это раз повело себя необычно. Оно сначала затрепетало, как паникующий от вида подбирающегося голодного кота, попугай в клетке, а потом вообще остановилось, оставив на полу грязного подвала распростертое изможденное тело, без признака жизни, но с блаженной улыбкой, характерной для прихода, на лице.

Не очень далеко от подвала, но очень далеко, если ориентироваться по другой системе координат, Паша шел с работы домой. Дома ждала жена, двое детей, вкусный ужин и спортзал с друзьями. Паша был повернут на спорте. Он только что встретил и перекинулся парочкой фраз со своим другом детства. Друг был реально конченным наркоманом, который создавал видимость парящего в нашем пространстве трупа узника концлагеря. Паша мысленно благодарил Бога, что в тот вечер две тысячи четвертого года, на той квартире и той варке он отказался от укола. Ведь тоже превратился бы в зомби.
И в мозгу Паши промелькнуло чувство, что то, где он сейчас идет, о чем сейчас думает, и все это вокруг уже было. Одним словом-дежавю.
Паша подумал. Интересное чувство это дежавю. Что бы оно значило. И сколько раз в жизни оно у меня уже было. А вдруг это?...

Но мысль Паши не получила дальнейшей развязки и последовавшего бы за ней ответа. Ведь его внимание переключилось на детишек приветливо машущих ему из окна дома.

© Roman Tarasyuk