Золушка 30

В славном городе Санкт-Петербурге старинная, центральная часть неописуемо прекрасна, и чего там только не увидишь !!!! Архитектурные, культурные, исторические ценности на каждом шагу: тут Казанский собор, там Зимний дворец с Эрмитажем внутри, здесь Исаакиевский собор величественный ...  а напротив собора безуспешно 2 столетия гонится всадник на коне царь всея Руси Николай Первый, самодовольный и честолюбивый, в мундире конногвардейца, за другим всадником, тоже царём - Великим Петром Первым, который окно проделал в Европу, но к досаде современных политиков не успел прорубить окошко в Азию . Приходится рубить сейчас, в наше время. И вот как раз недалеко от монументального Исаакиевского собора в одном старинном, красивом здании разместился Союз Художников . B выставочных залах Петербургского Союзa художников уж точно  не соскучишься. Там бываeт часто много сезонных, темaтических, международных, персональных выставок. Насыщенная,  творческая жизнь без границ и бьёт ключом ! Для художника персональная выставка -это невообразимый праздник, полный хлопот. Зато на  открытии выставки автор различных  произведений изобразительного искусства устраивает фуршет, зачастую куда более обильный, чем у прижимистых западных европейских художников и иногда  празднество продолжается до утра, но уже в творческой студии виновника торжества.

Hаслаждаясь жизнью на лоне природы обычно летние, чудесные денёчки провожу на даче, отдыхая душой и телом от суеты городской.
Утром сквозь сон, не проснувшись ещё толком и досмaтривая ускользающие сны, удивительным образом соединившиеся с реальностью, почувствовала  что- то тёплое, мягкое рядом, Кошка Мурыся, вдоволь нагулявшись по всем окрестностям дачного посёлка ночью, тихо, монотонно мурлыкала и засыпала рядом. Солнечные лучи, пробивающиеся через тюлевую занавеску, раскинулись на кровати причудливой  узорчатой леопардовой шкурой.  Июньское, свежее  утро   …Ах, да !!! Hакануне 
 меня пригласил на вернисаж его персональной выставки один живописец , заслуженный художник России, мой хороший знакомый.  Уже с утра,  собираясь потихоньку к  поездке в Союз художников, вымытые волосы подсушилa и  накрутила на бигуди.
Времени ещё было достаточно, солнце яркое радостно сверкало и я решила, что успею смотаться за дармовым навозом для садово-огородных нужд. Примерно в километре от дачи мирно паслось коровье стадо. Поверх бигудей повязала платок ситцевый в крапинку по самые брови, одела драные, посеревшие от старости куртку и штаны, бывалые, поцарапанные резиновые сапоги и перчатки по локоть тоже из резины, в которых не пострадает от любой работы маникюр. На тележку, видавшую виды, поставила слегка помятый бак с крышкой и помчалась вперёд  к коровам, безмятежно кушавшим зелёную траву неподалёку .
Каждая корова - это настоящая живая биофабрика, жующая травку летом от зари до заката в своё полное удовольствие и методично роняющая из - под хвоста навозные лепёшки. Замечательное удобрение ! Вот эти лепёхи и летели в бак, собранные мной с помощью двух совков. Пятнистые  коровы не возpажали, а мечтательно и томно смотрели влажными, чёрными глазами в длинных ресницах и хлопали себя по раздутым бокам хвостами , отгоняя назойливых мух, слепней и другиx насекомых . Вскоре полный животворного навоза бак покатила на дачу в тележке, весело и жизнерадостно грохочущей по раздолбанной, истинно российской дороге с островками кое -где чудом сохранившегося асфальта. За неимением часов пришлось спросить у встречного мужчины : " Скажите, пожалуйста, который час ? ". Этот пешеход был военный, офицер, печатающий по-армейски шаги тренированными длинными ногами в начищенныx ботинкаx, пускающих солнечные зайчики.  Он мельком взглянул на меня и в тени от фуражки cквозь амбразуры прищуренных глаз блеснул короткий, презрительный взгляд. Офицер промаршировал мимо молча, не ответив мне.

На даче с наслаждением искупалась под самодельным душем. Дачный душ в моём дворике заменяла садовая алюминиевая лейка, подвешенная на ветке яблони. Водичка, нагретая ласковым солнцем, обильно лилась из многочисленных дырочек ситечка , если потянуть за верёвочку, привязанную к носику. Заодно и яблоня щедро поливалась. Хватило полчасика, чтобы одеть нарядное, элегантное платьице, причесаться, обуть изящные босоножки на шпильках итальянского происхождения , украшенные хрустальной бусинкой, где радужно переливался весь бегущий только вперёд мир , накраситься и брызнуть капельку духов за вырез платья и вот я уже безукоризненное совершенство, стремительно бегущее к электричке под стук тонких каблучков.

 Bокзальный, пустынный перрон  ждал электричку вместе с тем  невежливым офицером. Безукоризненный, вышколенный,  в мундире с ослепительно сияющими созвездиями звёзд на погонах. А золотистые, тщательно расчёсанные усы удачно дополняли мужественный облик защитника Отечества. Увидев меня военный приосанился и стал совсем уж молодцом. Он не узнал во мне той Золушки в потрёпанной куртке с нелепой тележкой. Через минутку офицер подошёл ко мне : " Не скажете ли какое название у тех красивых цветов ?" В нескольких метрах от платформы цвёл пышно куст сирени. - "Сирень"-ответила я приветливо. Он сбегал к кусту и принёс мне цветущую душистую ветку. -" O! Cпасибо !" В электричке военный сел напротив и разговор наш был исключительно о пустяках. На следующей остановке офицеру  надо было выйти. -" Не напишете ли ваш номер телефона ? "- " Нет", ответила я с ослепительной улыбкой, -" Не напишу "...Вид бравого мужчины был совершенно обескураженный. Стоя уже на перроне, офицер проводил взлядом окно электрички, за которым я, таинственная, недосягаемая незнакомка уносилась вдаль навсегда в недра Северной Венеции.