Эпистолярный роман

После очередного урока прихожу в учительскую, сажусь в угол и начинаю плакать. Подорвавшиеся с мест коллеги спешат ко мне на помощь, кто с водичкой, кто с валидолом….

- Татьяна Ивановна, что , что произошло?
- Они во мне видят не учителя…а женщину.. – заикаясь от плача, проговариваю я, вспоминая обнаруженные надписи на нижней стороне стульев, полное для меня откровение… Мужчины – коллеги оглушительно расхохотались, явно не  проникаясь моей бедой, а я в недоумении взглянула на них… Не могу понять, что я делаю не так, застегнута на все пуговицы, никаких лишних аксессуаров, юбка до щиколоток, хоть и модная…. да, мне 27 лет, но с этим пока ничего не поделаешь.

- Радуйтесь,  радуйтесь вашей молодости и вниманию, станете как мы, не раз вспомните с грустью, - заметил Григорий Федорович, физик, бывший мой классный руководитель. По нему  когда - то сохла женская половина нашего класса, я даже письмо ему с признанием написала, но ведь то было так красиво…а тут: « Аз искам Таничку Ивановну…», что в переводе с болгарского: « Я хочу…»

Ладно уж их не умелые знаки внимания, в виде  простаивания под забором с букетом цветов, или приглашения на танец на школьных вечерах, надуманные нервозные конфликты с разборками после уроков, но это…

Как угораздило меня стать учителем, ведь собиралась же в художественное…

Вот и сейчас, все ушли кроме техперсонала, а я, работая по совместительству художником – оформителем, завалила стол бумагой и красками, тружусь…  Нет, не все ушли, физик здесь.  У меня в кабинете. Уже неделю как приходит и сидит за третьей партой , в среднем ряду… О чем - то разговариваем периодически, но больше молчим. Я догадываюсь о причине его пребывания здесь, женщина всегда чувствует, когда нравится  она мужчине. Он тоже знает уже , что это я писала ему письмо в 10 классе,  это было так по детски… « Интересно, когда он заговорит об этом….»

Заговорил.
- Тебе не приходит в голову, почему я прихожу сюда каждый день, а потом провожаю тебя до дому?
Я невинно пожимаю  плечами, не отрываясь от работы.
- Слушай, ты совсем другой была в школе… никто так кардинально не  изменился в вашем  классе, в лучшую сторону, нежели ты. Он помолчал. Помялся как мальчишка, не поднимая головы, вдруг выдал: - Я влюбился в тебя, как последний дурак…

Я, все корпя над бумагой, без тени волнения в голосе: - И что мне делать с вашим признанием?
С обидой : - Действительно дурак, тем не менее, возьми это, - он оставил пухлую пачку исписанных листов, сложенных вдвое и вышел из класса.

Вечером, уложив детей спать, в одиночестве, муж, как всегда, где - то в командировке, стала читать, вначале без особого интереса, а потом все больше и больше увлекаясь. Писал он мне долго, на протяжении месяца, почти каждый день, повествуя и анализируя свое чувство ко мне. Я стала видеть себя как бы со стороны, его глазами, как я выглядела на встрече выпускников, как говорила, как щурила нос, если была чем недовольна, как мне идет мое длинное одеяние.  Читая, представляла, что  ему действительно хочется  взлететь, когда он меня провожает со школы до перекрестка, как подолгу он  просиживает вечерами на скамейке у своего друга, моего соседа, выкуривая сигарету за сигаретой, в надежде, что я пройду мимо….

Я перечла их несколько раз, потом взяла ручку,  бумагу и ответила ему, поблагодарила за интерес к моей особе, за красивое объяснение. И все в таком духе, типично по - женски, не поощряя, но и не отрицая его знаки внимания.

 Через день он мне принес новое письмо и … начался роман в письмах. Не прошло и двух недель, как нас захлестнула любовь, эпистолярная. На бумагу выплескивался неимоверный поток чувств, неизвестно откуда взявшийся, от выяснений отношений до описания внутреннего состояния души, переплелись настроения и романтика ожидания чуда, в сложных комбинациях стихов собственного сочинения…

 Передача писем сопровождалась повышенной осторожностью. В небольшом коллективе всегда есть уши и глаза, которые ревностно блюдут чужую нравственность, а потом, на правах собственников, владеющих эксклюзивной  информацией, поведывают ее окружающим. Конечно, нельзя было утаить просиживание физика у меня в кабинете, как и провожания домой. В небольшом селе, все живущие, являются публичными людьми.  И слухи поползли, обрастали невероятными надуманными подробностями, плодом чужой фантазии, в меру испорченности  очередного  рассказчика в цепочке.

Когда до меня стали доходить разговоры,  я жутко расстраивалась в начале, плакала у себя в лаборантской, а потом что - то произошло, мне стало все равно, как будто покрылась непробиваемым панцирем. И даже более того, меня стала посещать мысль: люди нас уложили давно в постель, а ведь в действительности любовь только на бумаге и витает в воздухе… Любовь должна чем - то питаться. И это что - то не только слова. Мне он предлагал встретиться, но я все отклоняла, боясь этой черты. А однажды сказала что приду, к нему….

 Был холодный темный дождливый вечер, идеальная погода для прогулки по селу, в котором тебя могут признать даже по походке. А идти к нему было два квартала. Отгородившись от всего мира зонтом, замирая от волнения и непривычных ощущений риска, я проделала свой путь к разочарованию…  Сидя в его кресле, с поджатыми ногами, вдыхая запах чужого жилища, брезгливо вздрагивала от прикосновения его рук, нет, он мне был неприятен, оказывается… Я не знаю, кого я любила в своих письмах, но точно не это тело, не эти губы, не этот запах, какого - то незнакомого мне, одеколона…  Что я пыталась найти для себя здесь? Скорее всего, я вернулась назад, в 10 класс, любила его той юношеской любовью, а  она не допускала близости физической…

Письма  после этого еще писались, полные горечи с его стороны и, попыток что - то объяснить с моей, мы завязли в выяснениях и не знаю, сколько бы продолжалось все это, если бы не случайность…

Как - то попал мне в руки роман  Шодерло де Лакло « Опасные связи», вызвавший у меня неподдельный интерес, так как весь сюжет построен из  переписки. Оказывается не только я его читала. Прочитывая одно из писем, ловлю себя на мысли, что где - то я уже его читала, наверное,  отрывок из книги попадался, решила я. Читаю дальше – опять знакомое письмо…И тут у меня зародились подозрения. Вытащив увесистую кипу писем от моего физика, начинаю просматривать их, и что же! Нахожу… Добрый десяток аккуратно переписанных шедевров французского писателя, толково подменены имена. Такого приступа смеха, до слез, у меня давно не было… Потом я разозлилась. Я на этих письмах, со свойственной  хладнокровностью и…жестокостью рассерженной и обманутой в лучших чувствах женщины, красной пастой вывожу на полях номера писем и их автора, название произведения, и на следующий день передаю своему влюбленному физику.

И чтоб уже добить окончательно - к ним моя приписка: « Остальные пусть пока побудут у меня, до установления, возможно, истинного автора»….
Эпистолярный роман оборвался, впрочем…

Р.S.
А впрочем, все идет путем,
Отмеченным нам свыше,
Все то , что видится нам днем,
Рассеет ночь неслышно.
Я познаю тебя глотком,
Смакую долго, прерываясь.
Я полюблю когда - нибудь, потом,
Иль, может быть, раскаюсь...