Глупая утка

               
        Серафимовское кладбище не такое знаменитое, как Пискарёвское, но всё же…
        Случилось так, что мы с женой в этом году не успели к Троице привести в порядок могилу родных: подойти к ней не смогли за две недели перед праздником - ночью прошёл сильный дождь, и окрест всё широко было залито водой. Постояли мы на сухом пятачке невдалеке, покидали вдаль принесённые конфеты да печенья и отложили дело на недельку.
        Сегодня приехали снова. Кругом было сухо. Конечно, не так уж сухо: сыро, но – и не лужи, не озеро. Подошли к могиле. Видим ветки сухие везде валяются, листья чёрные. Ну, это нормально – уберём всё сейчас, «анютины глазки»  посадим – за этим и ехали…
        И тут жена вскрикнула:
        - Утка!
        Я врубился не сразу - оторопел, и тут же увидел…
        В центре овала, обычно именуемом «раковиной», слегка прикрытая высокими травинами раскидистой сныти (это трава такая). сидела утка. Самая настоящая живая утка и с опаской поглядывала на нас. Стоило нам вырвать пару травин, как гостья пошевелилась, слегка сдвинулась, и на момент стали нам видны три или четыре яйца; они были чуть крупнее обычных куриных – такого размера в магазинах встречаются самые дорогие.
        - Errare gumanum est, - сказал я жене, - "человеку свойственно ошибаться", говорили древние латиняне. Видимо, уткам тоже. Здесь от кладбища до Лахтинского разлива рукой подать, а там всегда высиживают птенцов не только утки; помнишь, пару лет назад дискуссии в газетах по поводу  "сохранять? - не сохранять?" Лахтинский разлив? Обманулась эта утка две недели назад, приняла широко разлившиеся среди могил лужи за озерную гладь среди деревьев и устроилась на сухом островке-могилке.
        - Если разлив уничтожить, так все утки перелетят на кладбище, - улыбнулась жена, - смотри, какая она симпатичная! Тоже "на сносях", как наша соседка из седьмой квартиры...
        Наведение порядка на могиле снова пришлось отложить, не посмели мы отрывать утку-наседку от самого важного птичьего дела - да разве только "птичьего" - общего дела! Мы ушли, по пути ещё и собаку случайно встреченную, грязно-чёрную и явно бродячую, грубо шуганули – убегала она, не поняв нас и оглядываясь, а нам было некомфортно. Даже поспорили мы и обратно к могиле чуть не повернули. Хотя, вообще-то…
        Мы ведь приехали на машине и после кладбища должны были ехать к себе на дачу в Белоостров, а у нас там метрах в двухстах – самое настоящее Первое озеро. И показалось нам вдруг, что нужно обязательно утку эту глупую взять с собой! И яйца её, этих будущих утиных детей тоже взять и везти осторожно, аккуратно… А приехавши на место, организовать гнездо для этой незадачливой мамаши, а она пусть продолжит своё дело на новом месте. А как выведутся утята (и среди них тот, кого обязательно все дети в округе будут звать «Знаменитый утёнок Тим»), поплывут они по озёрной глади за мамой-уткой вслед, а все с берега будут им что-нибудь бросать - да мало ли что!...
        Но поняли мы - не поймёт нас глупая утка, не будет она ждать, пока мы устроим ей новое гнездо. И не сядет она на остывшие уже яйца на новом месте и улетит при первой возможности. А нам самим придётся высиживать чужие яйца… Как-то не с руки это, да к тому же мы с женой как-то тяжеловаты, пухом тёплым на брюхе-животе во-время не обзавелись.
        - Но, всё-таки, вдруг – высидим?
        - А если не высидим? Недоразвитых утят кошкам соседским, что ли, скормим?...
        И оставили мы всё, как было. Уже уходя с кладбища, заметили: в одной из канав достаточно ещё воды остаётся. Пока достаточно. А вдруг успеет глупая утка вывести утят и они - по канаве, по канаве... А там, глядишь, кто-нибудь сердобольный - как на днях в телевизоре! - переведёт их через дорогу и - вот он, Лахтинский разлив!
        Через неделю всё-таки надо будет привести могилу в порядок… Да и взглянуть хочется, как там жизнь идёт - своим ли путём?...


        Ни через неделю, ни через три не удалось снова побывать на Серафимовском; хоть свербило на душе из-за неухоженности маминой могилы, только сегодня, 22-го июля отбросили летние заботы да садово-огородные утехи и вырвались. Нв кладбище солнечно и светло, ещё издали увидели: сухо вокруг, прошлогодние посадки цветов на могиле размахались в полную силу. Я раздвинул цветы и побеги - четыре яичные скорлупки лежали на том самом месте! Значит?... Посмотрел по сторонам, попробовал представить. Если бы кто-то  покусился на утиное потомство, наверняка скорлупки не лежали бы так скученно. А тут - одна почти целая, только большое отверстие на одном конце, и почти видишь, с каким трудом выдирался новорожденный из тюрьмы! А что было потом?
        Мы собрали мусор, подмели дорожку, обиходили могилу:
        - Пойдём?
        - Пошли. Заглянем только к той канаве, каналу...
        И вдоль давно засыпанного канала, но до сих пор сохранившимися отводными канавами мимо могил десантников с "афганскими" и "чеченскими" датами кончины, мимо артиста Крюкова ("Последний дюйм", "Шерлок Холмс - профессор Мориарти"), мимо памятника погибшим на Эвересте (среди имён - Лёшка Трощиненко, младший брат Жорки), мимо скорбных комплексов памяти экипажам двух торговых судов, мимо Михаила Курдина (во время Блокады вместе с Германом Орловым выступал в ансамбле Балтфлота: "Джеймс Кеннеди", "Моряк на коне"), мимо  комплекса памятников Жертвам Блокады медленно пошли на выход.
        Пусть меня обвинят в сентиментальности, назовут престарелым фантазёром - я вспомнил, что только что вылупившиеся птенцы обычно уже готовы к самостоятельной жизни. До какой же, нтересно, из тех канав (июль, жара, а гляди-ка - вон вода, не испарилась!) вела их мама-утка? Двое мужиков лет пятидесяти расположили "закусочку на бугорке" у смеющейся артистки Нэйя Глориа (1928 год - кто такая?).
        - Вы - посетители, ребята, а может, работники здешние?
        - Ты что, не видишь, отец! Подсоединяйся - помянем! Красивые бабы были в те времена...