Я и Обезьянка

Я и обезьянка. Я и Обезьянка сидим вместе и смотрим на проходящих мимо людей. Я сижу на лавочке, а обезьянка сидит у меня на коленях. Такая маленькая и волосатая обезьянка. И она сидит у меня на коленях. Я смотрю ей в темечко, в её волосатое темечко. Иногда целую в её волосатую, тупую, головку. Ч-мок!! Ч-ч-мок!!! Губами в её волосатую и потную головку (пахнущую скверно и остро). Я и обезьянка. Иногда она целует меня в щеку (что она испытывает при этом я не знаю). Щека у меня колючая. Но обезьянка целует меня в щеку, и проходящие мимо люди мило улыбаются. Люди останавливаются возле нас и мило улыбаются, когда обезьянка целует в мою колючую щеку. Женщины прижимаются к своим спутникам и что-то нежное шепчут в уши своим мужчинам. Мамаши показывают нас своим деткам. И всем весело и радостно от того что обезьянка целует меня в щеку. Иногда обезьянка вскакивает и бросается на людей.
 Так – совершенно неожиданно – вскакивает и бросается на людей, которые остановились и с умиленными рожами смотрят как обезьянка целует меня в волосатую щеку. Женщины орут. Мужчины грозятся поколотить нас с обезьянкой. Но обезьянка как ни в  чем не бывало влезает обратно мне на колени. И мы опять сидим. Я и обезьянка.
 Иногда она слазит с моего колена и на нем остаются обезьяньи экскременты. А если проще – то дерьмо от обезьяны. Да, иногда она какает мне на ноги. Я тогда ругаюсь и бью её по голове. А она пытается убежать от меня с раздирающим пасть, криком. Но у неё на шее – поводок, который врезается в её глотку и душит её. Поэтому она не может никуда убежать. А я продолжаю бить её.
 Иногда она  кидается какашками в прохожих. Накакает кучу. Возьмет в свою маленькую пятипалую ладошку кусочек какашки и кинет в прохожего. Попадает часто. И в прохожего. И попадает нам с обезьянкой после этого. Очень попадает!!
 Люди подходят и фотографируются с нами. Точнее с обезьянкой. Со мной они не хотят фотографироваться. Рожа у меня ничем не примечательная… наверное поэтому и не хотят со мною сфотографироваться. Хотя и предлагаю. Но… с обезьянкой фотографируются. Тогда, на вырученные деньги я покупаю бананы – обезьянке, а себе – водку (или пиво, на что хватит денег).
 Когда я напиваюсь и падаю на землю, и не могу самостоятельно идти – то обезьянка вызывает мне такси, и из собственных денег оплачивает мою перевозку. Когда меня тошнит в такси (что бывает не редко) то обезьянка, хоть и расстраивается очень. Но оплачивает чистку салона такси… или чистит сидения сама. Иногда мы напиваемся с обезьянкой вместе. Тогда мы никуда не едем, а валяемся где придется.
 Я и обезьянка.
- Товарищ. Обезьянка продается!? – спросил меня японец.
 Он проходил мимо, потом остановился, подошел к нам и неожиданным басом задал этот вопрос.
 Обезьянка кинула в него свежей какашкой. Попала в лицо. Тот обиделся и сказал что-то громко и нескладно, пошел восвояси. («Восвояси» - известный японский бордель)
«Не хватало чтобы мне какая-то японская гадина мозг выедала!! – сказала мне обезьянка, - хватит мне моей жены!!»
ДА!! Обезьянка это ведь – ОН!!! И он был женат. На такой же точно обезьянке. Мне повезло больше – я холост и женатым никогда не был. А вот он – был, и ему этого хватило – ВО! По горло!
 Я и Обезьянка. Сидим под апрельским солнышком и ждем клиентов. Долго сидим. Иногда до полуночи. В городском сквере. Мимо идут люди всех мастей и калибров. Черные, белые и синие. Много юношей и девушек. Вечером выходят всякая дрянь. Все что только возможно выпазит из щелей. Люди-крысы, люди-тараканы, люди-кошки, люди-псы, люди-совы, люди-шакалы. В темноте не видно, но всё можно понять по запаху. Город ночью пахнет по другому.
 Проститутки. Много облезлых ночных мотыльков слетаются на наш свет.
- Хочешь!? – спрашивает одна такая меня. У неё тусклое лицо с огромными красными, как у вампира, губами. Красивые, грустные, глаза, в которых отражается все её одиночество и безысходность пропадающей жизни. Ноги у неё – тонкие и стройные. Тело – легкое и маленькое.
- Хочу!! – говорю я и встаю. И мы с обезьянкой и с проституткой идем в какую-то берлогу. В этих темных, каменных джунглях, где так тяжело найти себе пищу и настоящую любовь, и так легко потерять себя и расплескать последние остатки человеческого достоинства. Она становится на четвереньки, я снимаю с неё… Потом трусики. Опять ноги, только – раздвинутые. Темная щель. Липкая и скользкая. Она стонет (потому что – так надо, а не потому что ей приятно). Темные волосы у неё на голове качаются в такт нашим движениям. Обезьянка смотрит и смотрит на нас.
 Пачка сигарет. Я делюсь с проституткой. Даю ей ровно половину. Она морщит свой невысокий лобик и пытается улыбнуться. Я даю ей намного больше денег, чем было оговорено, она – ещё совсем девочка, ей надо выбираться. Как-то выбираться. Может быть она ещё не совсем заблудилась и потерялась в этих пещерах. Где на стенах как доисторическая роспись – дрожат тени пьяных и безкчемных людей, которые трахаются при слабом свете трещащей, под темным потолком, сорокавольтной лампочки. Она молодая. И у неё ещё нет обезьянки…
 «Зачем так много дал? – спрашивает обезьянка и смотрит на меня укоризненно, - на что ей деньги!?». Что мне Ему ответить!? Мне просто жалко стало эту девочку. «Жалко!? – спрашивает тогда обезьянка и косится на меня с недоверчивым прищуром своей грустной мордочки, - если жалко, зачем тогда тягал её так долго!? Дал бы просто денег и ушел!?». Тогда я бью Его по голове. Он верещит и кидается на меня с воплем. Впивается мне в ногу, кусает, грызет её. До крови.
 Потом мы сидим на парапете, возле реки, и курим в темноту. Над головой дрожат звёзды. И дым струится над рекою, которая тихо плещет где-то за нами. «Крепкая!! – кашляет он и показывает мне сигарету, потом он затягивается и во тьме вспыхивает его огонек, - надо бросать!!». Говорит он и бросает её в черный тротуар. У него белые брюки. Точнее – они когда-то были белыми, теперь, от постоянной носки – они стали темно-серыми. И бесформенными. Футболка, выгоревшая на солнце, с вечными кругами под мышками. Бородатое лицо. Точнее – «рожа», как он иногда её называет. Грустный взгляд, когда-то умных глаз. Но я всё равно люблю его. Иногда даже целую его в щеку. В его ужасно колючую щеку. Он много пьет. А когда напивается – то становится буйным и очень хвастливым. Пристает к посторонним людям, часто получает по морде, точнее по «роже». У него ужасный характер, но доброе сердце. И хотя мы часто ссоримся, всё равно – он мне дорог больше всего. Эта жизнь… эта жизнь конечно – не тростниковый сахар, но всё же лучше чем жить в клетке, где я жил около двух лет. Вот мы сидим, я и Человек, меня фотографируют, Он получает за это деньги а я – бананы… Это конечно не самое лучшее что можно себе представить… но он одинок. Я тоже. Мы вместе. А жизнь… ведь все можно изменить… или привыкнуть. Но он хороший, Он действительно хороший. Дом наш далеко. Да и идти не особо хочется туда. Лучше покидать фекалиями в прохожих, это моя прерогатива: быть Обезьянкой!!!