Жизнь короля Генриха V, 5-2

АКТ ПЯТЫЙ
СЦЕНА ВТОРАЯ

Франция. Королевский дворец.

(С одной стороны входят король Генрих, Экзетер, Бедфорд, Глостер, Ворвик, Вестморленд, лорды и прочая знать; с другой стороны выходят французский король, королева Изабель, принцесса Кэтрин, Алиса, прочие дамы двора, герцог Бургундский со свитой.)

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Да будет мир меж теми, кто собрался!
Он, брат француз, нам нелегко достался,
А потому и радость велика
Для Франции на долгие века.
Семейству венценосному привет,
Где королеве с дочкой равных нет.
Спасибо герцогу Бургундскому за труд,
Что бывших недругов уже не видно тут.
Пусть будет мир сегодняшний примером
Дворянам, принцам, герцогам и пэрам.

КОРОЛЬ ФРАНЦИИ:
Английский брат,  нет более войны.
Излить любовь к соседу мы вольны,
Она – чиста. В истории – война:
Иные наступили времена.
Добра вам всем, почётнейшие гости,
Возьмём бокалы и отложим трости.

КОРОЛЕВА ИЗАБЕЛЬ:
При виде вас возрадуется день,
С его лица сойдёт любая тень,
Английский брат собой его украсит,
И все раздоры бывшие угасит,
Когда мечом разил нещадно нас,
Когда сверкали молнии из глаз,
Когда, подобно злому василиску,
Нас подвергал страданиям и риску.
Уже в глазах я вижу перемену:
Согласие пришло вражде на смену.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Мы для того, друзья, все вместе собрались,
Чтоб вознеслось «Аминь!» в заоблачную высь!

КОРОЛЕВА ИЗАБЕЛЬ:
Вам, принцы Англии, сегодня салютую.

БУРГУДНСКИЙ:
Монархи – рядом.
Франция ликует!
Кто, как не я, старанием и сердцем
Искал во тьме раздоров мира дверцу.
Найдя её, я вас соединил,
На миссию потратив уйму сил.
Теперь, когда вы оказались рядом,
Мне послужил бы ваш ответ наградой,
На мой вопрос: «Что ныне не даёт
Вернуть  стране и крылья и полёт
К вершинам благоденствия и счастья,
Отдав себя его безмерной власти?»
Увы, оно настолько удалилось,
Что даже по ночам не часто снилось.
И виноградники, и тучные поля,
Сгноила на полях войны земля,
Лоза, как узники небритые поникла,
А сорная трава на пар проникла.
Бурьян растёт, а рядом плуг ржавеет,
Рука косца на древке не потеет.
Нескошенные травы, перезрев,
Не лягут сеном в оскудевший хлев.
Косы не зная, в рост пошёл сорняк,
Из лап его не выбраться никак.
Разор и запустение в домах,
Наука больше не живёт в умах,
Она на благо Франции не служит,
Военный быт теперь заботит мужа,
Где речь – груба, изношены мундиры,
Где кровь – рекой, а боги – командиры.
Покоя нет, во всем – неразбериха,
А по стране гуляет только лихо.
О, Родина, из пепла возродись!
Не потому ль мы вместе собрались?
Да будет мир! Да будет возрожденье!
Так дайте же на то благословенье.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Бургундский герцог, ты желаешь мира,
Не слёз войны, а радости и пира,
Но чтобы это всё восстановить,
Придётся Франции за это заплатить.
По-моему, не надо предисловий,
Когда в кармане перечень условий.

БУРГУНДСКИЙ:
Король их видел, но пока ещё молчит.
Вам выждать паузу монарха предстоит.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Но в этих спорах  я не вижу смысла.
Судьба страны на паузе зависла.

КОРОЛЬ ФРАНЦИИ:
Я всё прочёл, но сути не постиг,
Здесь нужен час, а не короткий миг.
Прошу вас выделить   и доку, и спеца,
Чтоб разобраться в деле до конца.
А коль осилю, что взвалил на плечи,
То и достойно вам на всё отвечу.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Мой брат, француз, на это я согласен.
Чтоб билля смысл предельно стал вам ясен,
Даю вам в помощь славных писарей,
Они мой почерк разберут скорей.
И пусть задаст всему надёжный тон
Команда «Экзетер и Хантингтон».
Даю им право подписи поставить
И нашу Родину в истории прославить.
А вы, сестрица, с королём уйдете,
Иль с нами пообщаться предпочтёте?

КОРОЛЕВА ИЗАБЕЛЬ:
За мужем я последую, мой брат,
Я там полезней буду во сто крат,
Ведь женщина решает иногда,
Проблему, где запрятана беда.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Прошу вас Кэтрин разрешить со мной остаться,
Мне очень хочется с кузиной пообщаться.
И это, вам скажу, не мудрено:
Она ведь в перечне – особое звено.

КОРОЛЕВА ИЗАБЕЛЬ:
Пусть остаётся,
Коли так неймётся.

(Все удаляются, кроме Генриха, Кэтрин и Алисы.)

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Таких красавиц, Кэтрин, я не видел!
Кузину красотой бог не обидел.
И описать тебя бы я не смог:
Уж очень скуден у солдата слог.
Он для таких речений не удобен,
И ранить сердце девы не способен.

КЭТРИН:
Король, не надо  над несчастной насмехаться.
Мне с вами трудно по-английски изъясняться.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
О, Кэтрин милая, любое ваше слово,
Для сердца любящего дорого и ново.
Каким бы не было пропето языком,
Оно для сердца Генриха – закон.
Скажи, душа моя,
Тебе ли нравлюсь я?

КЭТРИН:
Я с вашим языком не справлюсь.
Что означает слово «нравлюсь»?

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Ты, Кэтрин, ангел настоящий,
Я – раб, тебя боготворящий.

КЭТРИН:
Он слово «ангел» будто бы сказал?

АЛИСА:
Он, госпожа, вас ангелом назвал.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
К тебе, мой ангел, сердце рвётся,
Краснеть за сказанное, Кэтрин, не придётся.

КЭТРИН:
Убеждена: для женщин многих стран
В устах мужчин любой язык – обман.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Ложь изобилует в наречии мужском?
О ком она, красавица, о ком?

АЛИСА:
Суть кроется в единственной причине:
У женщин нет доверия к мужчине.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Жених не слово – сердце предлагает,
И пусть невеста языка не знает,
Но не понять не может жениха,
Хоть и похож он впрямь на лопуха,
Который распродал весь хлам в амбаре,
И приобрёл корону на базаре.
В речах любовных я не искушён,
Зачем слова, когда я так влюблён?
Скажи мне «да», прекраснейшая леди,
Да быть в родстве двум любящим соседям!

КЭТРИН:
Какая жаль – не всё я понималь.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Когда б просили строчку написать,
А более того – потанцевать,
Я был бы вами до смерти замучен,
Признаюсь, Кэтрин: этому не учен.
Когда бы спор за вас турнир решал,
Я без сомнений вам бы обещал
Любого на лопатки положить,
И вам защитою надёжною служить.
Я не хвалюсь, но заявляю всё же:
Достоин я супружеского ложа.
Я за любовь себя не пощажу,
Пока я жив, пока в седле сижу,
Тебя одну, красавица, люблю
И никому, поверь, не уступлю.
Я слов на ветер не привык бросать,
К тому же – мне их трудно подбирать,
Но если я чего-то обещаю,
Умру, но клятву эту исполняю.
Лицо моё загара недостойно,
И зеркалу, быть может, непристойно,
Однако не спеши его корить,
Попробуй просто сердцем полюбить.
Я прост перед тобою, как солдат,
Люби меня за то, чем я богат,
Бери всего,  вот  я – перед тобой,
Душевною измученный борьбой.
Хочешь?
Я повисну ожерельем
На груди, любовь, твоей,
Опьяню любовным зельем,
Увлеку в страну страстей.
Хочешь?
На рассвете солнца лучик
В прядь льняную заплету,
Одарю любовью жгучей
Полонённую мечту.
Хочешь?
Обернусь цветами лета,
Ароматом трав лесных,
И ромашковым букетом
Зацвету в глазах твоих.
Хочешь?
Я звездой, упавшей с неба,
Сладко сердце обожгу,
Обниму пушистой вербой,
Тенью рядом побегу.
Хочешь?
Вырасту шатром в ненастье,
В жизни выстелюсь тропой,
Выплеснусь в ладони счастьем:
Пей!
Плескай!
Бери! – я твой!
Но прошу тебя: не мучай,
Не топи любовь в слезах,
Не спеши, ведь сказки лучшей,
Я ещё не досказал.
Время красоту схоронит,
Сединою кудри тронет,
Превратит в морщины лик:
Был красавец – стал старик.
Только сердце не стареет,
Коль любовь его лелеет.
Это чудо, как светило,
Вознесясь, не заходило.
И, пока оно в зените,
Вы меня в мужья берите.
Я сегодня много значу:
Муж,
Любовь,
Король – в придачу.
Одари меня ответом.
Жду, как утро ждёт рассвета.

КЭТРИН:
Меня же совесть с потрохами сгложет:
Враг Франции любимым быть не может.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Вы не врага полюбите, а друга,
Не будет для меня ценней подруги.
Мне Франция, поверьте, дорога –
В ней всё мое: и ты, и берега,
Будь королевой! И владей по праву
И мною, и дарованной державой.

КЭТРИН:
Непостижимый для меня язык!
В меня змеиным жалом он проник.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Я, Кэтрин, по-французски изъяснюсь,
Хотя, по–правде, этого боюсь,
Слова, как гири, мне язык связали,
Наверное, меня поймёшь едва ли.
Я Франция владеть,
А, значит, Кэтрин, и тебя иметь.
Ты знаешь, Кэтрин легче воевать,
Чем по-французски мысли излагать!
Я по-французски буду говорить
С одним условием – невесту рассмешить.

КЭТРИН:
Английский мой
И ваш французский – дрянь,
Общению сторон противных – дань.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Как мне не труден твой родной язык,
Но я в него, как ты в английский, вник,
Тебе же, Кэтрин милая, осталось
Всего-то мне подать такую малость,
Тем подарить приверженность свою,
Сказав всего три слова: “I love you.”

КЭТРИН:
Меня, надеюсь, будете простить.
Я не уметь такое говорить.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Быть может, из прислуги кто-то знает,
Как в этих случаях невесты отвечают?
Кого рекомендуешь мне спросить,
Чтоб тяжкий камень с душеньки свалить?
Но хватит в прятки, девочка, играть,
Уйдя отсюда, будешь ты страдать,
Вопросами служанку забросаешь,
Пока о женихе своём всё не узнаешь.
Мои достоинства вы будете бранить,
Приняв душою их, но словом – поносить.
Должна, однако, ты, принцесса, знать,
Что от любви тебе не убежать.
Надеюсь я, что станешь ты моей,
И нарожаешь полк богатырей.
Давай зачнём-ка, Кэтрин, мальчугана,
Кто, не боясь кривого ятагана,
В Константинополь двинется походом,
Чтоб разобраться с тамошним народом.
Полу-француз и полу-англичанин,
Войдёт в историю образчиком той брани.
На этом  завершаю свой допрос.
Не слышу я ответа на вопрос!


КЭТРИН:
Не знать, чего сказать.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Лишь Время только в будущее зрит,
Но обещать никто не запретит.
Ты часть французскую ребёнка обеспечь,
А я – английскую заправлю в чудо - печь.
Ведь это, Кэтрин, для тебя – пустяк,
Король об этом молит холостяк.
Спрошу тебя я, Кэтрин, по-французски,
Хотя тяжёл он для меня, как русский:
la plus belle Katharine du monde, mon tres cher
 et devin deesse?

КЭТРИН:
Французский ваш ошибки много есть,
Но ложь видна, числа ей, Генрих, несть.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Я ломанный французский отметаю,
И на английском речь свою сверстаю.
Одна любовь теперь – императив,
Она одна – мой главный лейтмотив.
Не льщу себе, что ты меня желаешь,
Но есть прогресс: ведь ты не отвергаешь
Надежд моих на будущий союз,
А с внешностью моею это – плюс.
Когда меня родитель зачинал,
Войну – не королеву обнимал.
Она ему солдата родила,
А мать-война красивой не была.
Меня девицы с детства сторонятся,
Суровости моей они бояться.
Поверь мне, Кэтрин, время всё изменит,
Оно на лик фату годов наденет,
Ты неприглядный образ мой забудешь,
Не внешность – сердце Генриха полюбишь.
Заря стыда твой образ покрывает,
Она отдаться мне тебе мешает,
Ты роковую грань переступи,
Напору страсти, Кэтрин, уступи,
К твоим ногам падут, императрица,
И Англии, и Франции столицы,
Ирландия и я, Плантагенет.
Желаниям твоим предела нет!
Я внешностью монархам уступаю,
Но равных по могуществу не знаю.
Внимаю музыке французских нежных губ
В ответ на гром английских медных труб,
Забили барабаны сердца дробь…
Себя императрице уподобь!

КЭТРИН:
Не я решаю это, а отец.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Он нас проводит, Кэтрин, под венец.

КЭТРИН:
Мне ничего тогда не остаётся:
Смириться с положением придётся.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Корону Англии тебе вручаю, дева!
Целую руку, величаю королевой!

КЭТРИН (произносит по-французски):
Laissez, mon seigneur, laissez, laissez:
ma foi, je  ne veux point que vous abaissiez
votre grandeur en  baisant la main d'une de
votre seigeurie indigne  serviteur; excusez
-moi, je vous supplie, mon  tres-puissant seig-
neur.
(перевод с французского):
Прошу не унижаться до такого,
Всё царственно: и действие, и слово.
Здесь вывод  только следует один:
Вы для меня – и бог, и господин.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Я вижу, что мы боле не балуем,
Теперь уста скреплю я поцелуем.

КЭТРИН:
Les dames et demoiselles pour etre baisees devant
 leur noces, il n'est pas la coutume de France.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Прошу меня, любезная, простить,
Вы не могли бы суть перевести?

АЛИСА:
Я, сир, “basier не знаю, как сказать.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Да это по-английски «целовать».

АЛИСА:
Уж не такой вы спец в науках узкий,
Где про любовь – для вас родной французский.



КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
До свадьбы девушка французская не может
Уста свои грехом таким тревожить?


АЛИСА:
Oui, vraiment.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
На это, Кэтрин, заявлю я так:
Для королей обычаи – пустяк.
Ни стран не существует, ни границ,
Для нас с тобой, богоподобных лиц.
Мы на Земле обычаи творим,
Как жить и быть народам говорим.
Пусть поцелуй в устах огнём пылает –
Ценней печати в мире не бывает.
А потому – устав страны нарушу,
Не может он мою тиранить душу.
(Целует её.)
Теперь без переводов я узнаю,
Желанья Кэтрин и дорогу к раю.
Дороже Генриху английскому жена,
Чем все богатства, что дала ему война.
Вот и отец изволили объявиться.
Настал момент холостяку жениться.

(Снова появляются король Франции, королева герцог Бургундский, свита и лорды.)

БУРГУНДСКИЙ:
Вы, сир, взвалили груз большой на плечи,
Принцессу обучая вашей речи.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Стараюсь я внушить ей по-английски,
Сколь наши связи родственны и близки

БУРГУНДСКИЙ:
И что ж она?

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
По-моему, немало смущена. 
Язык мой груб, а обращенье – дерзко,
Я лести не учён, и выгляжу так мерзко!
А дух любви в ней глубоко запрятан:
Не мне – другому, видимо, просватан.

БУРГУНДСКИЙ:
Простите, сир, меня за шутку эту –
Она давно известна белу свету.
Когда бы этот дух на свет явился,
Ему любой бы, сударь, удивился:
Ведь ходит он, в чём мама родила,
К тому же – слеп, такие, брат, дела!
Не от того ль румяны девы щёки,
Что с этим духом целая морока.
И согласитесь, что нехорошо
Предстать перед монархом нагишом.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Здесь доводы, мой герцог, не при чём.
Любовь слепа, и стыд ей нипочём.

БУРГУНДСКИЙ:
О снохождении осмелюсь вас просить:
Слепому можно многое простить.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Учите же кузину жмурить глазки,
Когда король ей предлагает ласки.

БУРГУНДСКИЙ:
Уж лучше я глаза, король, закрою,
Когда она пожертвует собою.
Сиих девиц господь лелеял в неге,
Повесив им на шею обереги,
А потому слепы они и млеют,
Как будто мухи в день Варфоломея.
Они не смели даже полагать,
Что на невинность можно посягать.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Отсюда следует хорошая мораль:
Пора для ловли – лето, не февраль,
Когда любовь, ослепшую от неги,
Уже не охраняют обереги.

БУРГУНДСКИЙ:
Любовь слепа – совсем не сознает,
Куда в итоге страсть её ведёт.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Любовь – слепа, её благодарите,
Не вы перед дилеммою стоите,
А я, который сделал выбор свой,
Даруя Франции и блага, и покой.
Прельщен я не Парижем, ни Тулузой,
А главным бриллиантом у французов.
Он на пути моём теперь стоит,
Чем – ближе, тем сильнее аппетит.

КОРОЛЬ ФРАНЦИИ:
Сей бриллиант за стенами глухими,
Никто ещё не воевал за ними.
Падут ли эти стены от напора,
Удастся ли за них проникнуть вору?

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
А я – не вор теперь, а господин!

КОРОЛЬ  ФРАНЦИИ:
Ну, коли так – вы у неё один.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Коль города за девственной стеной,
Падут, как ваша дочь, передо мной,
Любовь исполнит миссию свою,
Я Гименея гимн ей пропою.

КОРОЛЬ ФРАНЦИИ:
Мы аллегорию монарха понимаем
И все условия, обдумав, принимаем.

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
А так ли, лорды, всё на самом деле?

ВЕСТМОРЛЕНД:
Препятствия мы все преодолели.
По пункту каждому согласия добились,
Здесь обе стороны на славу потрудились:
От дочери – до самых мелочей,
От крика – до торжественных речей.

ЭКЗЕТЕР:
Один параграф не принял француз,
Крутя задумчиво свой королевский ус.
Вот фраза как физическая боль:
«Наследник Франции и Англии король».

КОРОЛЬ ФРАНЦИИ:
На самом деле – я не петушусь,
Коль так угодно, видно, соглашусь.

КРОЛЬ ГЕНРИХ:
Союз избавим наш от многоточий,
Поставьте точку! – спор на этом кончен.
Украшу Кэтрин царскою короной,
Пусть блещет красота в оправе трона.

КОРОЛЬ ФРАНЦИИ:
Бери её и натачайте с ней
Из королевской крови сыновей,
Чтоб, взявшись за руки, дружили наши внуки,
Избавив Францию и Англию от муки
Всё время меж собою враждовать,
Друг друга без нужды уничтожать.
Да будет над главою неба синь!

ВСЕ ВМЕСТЕ:
Аминь!


КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Добро пожаловать в объятья, королева,
Готовь себя для главного посева!
Мои уста твои скрепят печатью,
Ты всё отдашь, чего обязан взять я.

(Звучат фанфары.)

КОРОЛЕВА ИЗАБЕЛЬ:
Во власти господа такие торжества,
Он – у истоков этого родства!
Жена и муж в любви неразделимы,
Как королевства наши нерушимы.
Нет места ревности – она от сатаны:
Неверия источник и войны.
Как нет развода, что разделит ложе,
Где воедино вас сливает боже.
Коль не имеет солнце жизни пятен,
Тогда любой язык чете понятен.
Да будет над главою неба синь!


ВСЕ ВМЕСТЕ:
Аминь!

КОРОЛЬ ГЕНРИХ:
Велю весь мир оповестить о браке!
Дам в платья нарядить, вельмож – во фраки!
При всём собранию я Кэтрин поклонюсь,
И в вечной верности супруге поклянусь.

(Под звуки фанфар все уходят.)

ЭПИЛОГ.

Выходит хор.

ХОР:
Ну, вот и всё. Перо скрипеть устало.
Пора нам на итог взглянуть настала.
Корпел сказитель ваш по мере сил
И, может быть, эпоху исказил,
Позволив славу втиснуть в букву слова,
Чтоб мир не заражать войною снова.
Недолго, но светила ярко очень
Английская звезда на фоне ночи,
Когда монарх мечом отвоевал
Наследнику достойный пьедестал.
Шестой по счёту Генрих с малых лет,
Двумя коронами смущая белый свет,
Завел в тупик и бриттов, и французов,
Не видя пользы этого союза.
Надеюсь: интерес ваш разбужу,
Когда историю трагедии сложу.

(Уходит.)


Рецензии