Литературное творчество в узилищах

Владимир Голдин, творческий человек остается всегда и везде преданным своему призванию.

ЛИТЕРАТУРНОЕ ТВОРЧЕСТВО В ЕКАТЕРИНБУРГСКИХ-СВЕРДЛОВСКИХ УЗИЛИЩАХ, статья 1 

                От тюрьмы и от сумы – не зарекайся.
                Народная пословица.

В современных местах лишения свободы есть свои телестудии, коллективы художественной самодеятельности и прочие виды общественной деятельности – прогресс наблюдается во всем, но я еще ни разу не слышал, чтобы в тех местах издавался литературный сборник.

Хотя такой прецедент на Урале имел место.
1922 год. Советской республике еще не исполнилось пять лет, еще не введена цензура, еще отдельные партийные функционеры полны революционного порыва и убеждения, что стоит только приложить усилия и благородная цель «создать сильное, здоровое, трудолюбивое, культурное человечество на основах взаимной помощи и любви» вполне выполнима пусть для начала хотя бы в домах заключенных.

Сборник «Порыв» выходил в Доме Заключения № 2, который располагался на Сенной площади за Оровайскими казармами в г. Екатеринбурге. От того заведения на сегодняшний день практически ничего не осталось кроме казарм, но сориентироваться на современной карте города можно – это угол улиц Луначарского и Декабристов со стороны поликлиники.

Сборник публиковался под редакцией заведующего учебно-воспитательной частью А. В. Лебедева. Печатался на стенографе Дома Заключения. Вышло в свет всего три номера, и, судя по тиражу сборник, пользовался спросом у читателей, поскольку № 1 имел тираж – 200, № 2 – 500, № 3 – 600 экземпляров. В какие месяцы 1922 года выходил сборник сказать трудно. Поскольку официальные отметки на журнальных страницах говорят, что № 1 «зарегистрирован в обществе 11. 10. 22, № 494». В номере три отметка «Разрешено Р. В. Ц. Екатеринбург № 807, от 22. 10. 22».

Однако дарственная надпись Ю. Колосова на обложке сборника № 1 – гласит: «В библиотеку Уральского Общества любителей Естествознания. 1922. 31. 07. (н. ст.)». Из приведенных дат можно сделать предположение, что сборник «Порыв» выходил в свет приблизительно в июле-октябре 1922 года.

После такого представления сборника «Порыв» возникает ряд вопросов: «Кто же находился в Доме Заключения?», «Для какого читателя издавался?». На все возникшие вопросы ответы можно найти на страницах этого же сборника. Оказывается в летние месяцы на территории Дома Заключенных № 2, находилось до 280 человек. На 1 августа 1922 г. в заключение насчитывалось – 152 человека. По национальности: русских – 144; латышей – 1; евреев – 4; китайцев – 1; прочих – 2 человека. Среди них следственных было – 122 человека. В том числе: 25 – контрреволюционеры; 5 – убийцы; 12 – подделка документов; 24 – совершивших кражи; 8 – дезертиров; 6 – взяточников; 4  - бандита; 8 – расхитителей народного достояния; 4 – преступники по должности; 1 – совершивший подлог; 2 – скрывшие оружие и 22 – прочие.

Конечно, среди этой пестрой компании выделяются осужденные по статье «контрреволюционеры», они составляют шестую часть всех следственных, именно они и могли быть корреспондентами сборника «Порыв», но ни как «бандиты», «убийцы» и «взяточники».

В трех номерах сборника выступило – 18 авторов. Только третья часть публикаторов обозначила свои фамилии, остальные же отметились псевдонимами: «Мечтатель», «Агроном», «Пчеловод», «Медработник», «Профессор», «Баландин-Трататуйкин», «А. Р.», «Н. К.» и другие.

На страницах сборника было размещено – 27 публикаций. По структуре: литературные и литературоведческие – 8; публицистические – 4; экономические – 4; официальные – 3; критические – 3; быт заключенных – 3; научные – 1; медицинские – 1.

Среди авторов выделились своей активностью: Александр Шубин – 5 публикаций; заведующий учебно-воспитательной частью Дома Заключения – А. В. Лебедев – 3; без указания имени автора – 3; заведующий местами заключения Брюханов – 3; остальные авторы выступили по одному разу.

В 1922 году наша страна переживала сложный экономический период перехода от военного коммунизма к НЭПу. Снабжение некоторых учреждений, в том числе и дома заключения, были сняты с государственного снабжения.

Тема НЭПа и снабжения Дома Заключения № 2 и стала главной темой трех номеров журнала. На эту тему выступили со статьями: Александр Шубин - «Новый путь», «Трудовой процесс»; Мечтатель - «Заветная мечта»; Агроном – «Необходимо использовать»; Е. Б. – «Совхозы при исправдомах». Все авторы люди творческие и знающие, в их выступлениях звучит забота о конкретном деле – снабжение Дома Заключенных.

Авторы предлагают своим притеснителям организовать производство на принципах хозяйственного расчета и использовать труд заключенных на собственных тюремных предприятиях. Советы давали начальству люди прошедшие царские тюрьмы. Автор под псевдонимом «Мечтатель» писал: «Занимаясь с детства физическим трудом, я привык смотреть на праздных людей с презрением. Когда же пришлось мне самому невольно попасть в положение бездельника, т.е. стать узником николаевских тюрем – я столкнулся с отвратительной картиной массового бездельничества, лени, тунеядства».

«Мечтатель», предлагая внедрение хозрасчета, печется не только о благополучии заключенных, он смотрит далеко вперед, болеет за здоровый социальный и физический образ общества: «В тюрьмах люди от вынужденного безделий скоро портятся, облениваются, притупляются, развращаются и по освобождении переносят все это «благоприобретенное» на волю, в общество.
Чтобы свободное общество и часть его изолированная развивалась симметрично «Мечтатель» предлагает ввести хозрасчет для достижения двух целей:

«1. Все заключенные будут проводить разумно и полезно время, работая по своей специальности или приучаясь к работе в разных мастерских… работая в огородах, на полях, в лесах, на торфяниках, рыбной ловле…
Выходя на работу, из-под запора заключенные забываются, что они арестанты, они приучаются к полезному труду, и не только не потеряют своего здоровья, но еще и поправляют его.

2. Работая, заключенные могут приобретать себе лучшее питание. Для такого преобразования домов заключения необходимо подобрать дельных, умных и добросовестных работников-администраторов и развить самую широкую самодеятельность самих заключенных».

Правильные мысли высказывал «Мечтатель» и его, кажется, услышали основоположники теории «усиления классовой борьбы». «Мечтатель» с пафосом восклицает в конце своей статьи: «Эх! Если бы это дело начать и осуществить поскорее».

«Мечтатель» и не предполагал, что через 5-10 лет страна покроется целой сетью ГУЛГа, где будет широко использоваться труд заключенных, но не на принципах хозрасчета, а на принципах принудительного труда, лишенного всякой самодеятельности. Но на дворе еще стоял 1922 год, и люди, пусть в заключении строили радужные надежды.

Но уже во втором номере «Порыва», в статье «Трудовой порыв» Александр Шубин высказывает противоположные и легко предсказуемые мысли: «… проявляются попытки построить быт исправдомов и домзаков на трудовых началах, но эти попытки хаотичны и случайны». Эта информация могла быть знакома А. Шубину из областной газеты «Уральский рабочий», где сообщалось, что до 1922 г. заключенными было посеяно – 18 десятин озимых, а в 1922 г. – 30 десятин яровых. Это всего-то на 32749 человек заключенных по всей Екатеринбургской губернии.

Однако А. Шубин идет дальше, на основе «наблюдений и выводов науки» автор заявляет: «В подневольном обиталище для человека труда – это источник страдания… может принести не только отрицательные результаты при безразличном отношении к внутреннему психологическому значению труда.
Вводя в быт заключенных, трудовые начала, необходимо строго разделять последних при назначении на ремесленные и другие работы, учитывая их индивидуальные особенности, психологическую деферективность, физическое здоровье и т.д., и т.д. Такого полного подразделения не может быть при массовом использовании сил заключенных…».

Какое серьезное предупреждение власть предержащих, и какая сила правды в этих словах, и как верно были подтверждены мысли А. Шубина всей последующей историей нашего государства.

Во всех трех номерах сборника обсуждалась эта тема среди заключенных.
Не осталась не замеченной эта дискуссия и со стороны руководства тюрьмами. Заведующий мест заключения Брюханов в статье «Не мечтой живут, а делом!» не стал обсуждать суть выдвинутой проблемы и постарался погасить остроту вопроса второстепенными примерами. Брюханов против «организации разного рода предприятий, мастерских и т.п.» поскольку среди заключенных 5-8% имеют профессии, а привлеченные «на выработке обода, полозьев, железных мелких изделий, токарных работ по дереву и проч. вырабатывают фабрикат на 5-10 % дороже рыночной цены».

Начальник ни слова не сказал о психологии принудительного труда. Эти понятия ему были явно не знакомы, и в этом признается его подчиненный «Зав. Уч-восп. частью Управл. мест заключения» некто К. Вераксо (может быть Оскарев), который писал: «В Вашем журнале «Порыв» попадаются иногда такие статьи, которые абсолютно не доступны пониманию широких масс заключенных: примером может служить статья, помещенная в журнале № 2, под заголовком «Трудовой процесс» А. Шубина. В ней затрагивается больной и вместе с тем очень важный и интересный вопрос, о котором следует поговорить, но только не таким языком. Вся статья пестрит иностранными словами и поэтому мысль тяжеловесна, запутана и местами совершенно не понятна…».

Цель выступления тюремного ведомства ясна, завуалировать значение поднятого вопроса, отвлечь внимание от искусственно созданной арестами проблемы, ссылаясь на безграмотность заключенных и сложность языка, увести мысль читателя в сторону от обсуждаемой проблемы, скомпрометировать автора.
Но журнал распространялся не только в местах заключения.

Журнал имел хождение и в г. Екатеринбурге, на его страницах можно найти такую информацию: «Выпущенный издательской секцией культпросвета домзака № 2 литературный сборник «Порыв» очень охотно раскупается населением Екатеринбурга. Разошлось уже более 400 экземпляров сборника». При этом цена журнала в продаже составила 200 рублей. Много это или мало пусть судит читатель, если на рынке в октябре 1922 г. в Екатеринбурге фунт мяса стоил 90-120 руб.; масло топленое 200-220; сметана 100; сахарный песок – 230 руб., все в фунтах. Дороже журнала стоил только хлеб, и при такой цене творения заключенных пользовались спросом, не смотря на голод.

Поднятая дискуссия на страницах журнала привлекла внимание не только тюремной общественности, но и жителей города. Жизнь екатеринбуржцев и жизнь заключенных была связана не только узами родства, но и совокупностью переживаемых проблем. Журнал заключенных «Порыв» и главный орган губернского РКП (б) «Уральский рабочий» освещали практически одни и те же проблемы.

По крайне мере в газете была постоянная небольшая рубрика «В домах заключения», а в журнале значительный раздел «Быт заключенных». Эти два источника информации были как сообщающиеся сосуды. Открыто высказанное слово в журнале принуждало тюремную администрацию где-то оправдываться, а где-то давать дополнительное сообщение не совсем украшающее лицо власти.
«В Доме Заключения № 2 большая скученность среди арестантов, в камерах грязь, вши, заключенные, не получающие передач от родственников, получают и живут только на один казенный паек – 200 гр. хлеба» - сообщалось на страницах сборника.

На такую информацию журнала «Уральский рабочий» реагирует дополнительными сведениями в октябре месяце: «Губито в июне была открыта лавочка для обслуживания заключенных. Торговля в первый месяц дала 3 % прибыли, за последующие месяцы до 17 %». Далее в октябре месяце газета сообщила: «Отмечено 4174 заболевания 600 кончились смертью». Заключенных так много, что «конвойные команды сформированы из самих заключенных». И тут же газета признается, почему все так плохо, оказывается на содержание домов лишения свободы отпущено – 675060 руб., а требуется – 95 миллионов.

Хамство тюремной охраны, голод и во время не выданный паек причина конфликта между бродягой Метелкиным и фальшивомонетчиком Ванькой Ерыкало. Поначалу они выступают совместно против грубости надзирателя Соболева, но затем голодный Метелкин, который уже несколько дней не ел, потому что ему не выдали вовремя пайку, попытался украсть у спящего Ерыкало тощий мешок.  В возникшей драке Метелкин теряет жизнь. Все это сочно описано в рассказе А. Шубина «На перепутье» во втором номере «Порыва».

В реальной жизни произвол и избиение надзирателями заключенных, присвоение их имущества случалось регулярно. Все это становилось известно жителям города Екатеринбурга, но власти все эти проделки пытались, подать как единичный случай. Так Брюханов в статье «Не мечтой живут, а делом!» говорит об избиении заключенного и присвоении казенных денег о некоем т. Бурцове. Газета «Уральский рабочий» реагирует на факты, изложенные в журнале заключенных по своему, и сообщает, что «за должностные преступления среди служащих домов заключения преданы суду 2 начальника, 3 заместителя, 6 членов коллегии». Разве это единичный случай?

В условиях тюремной грязи, вшивости и хамства заключенные контрреволюционеры стремились наладить хоть какой-то нормальный быт и вести творческую жизнь к каковой они привыкли на свободе.

Сборник «Призыв» сообщал: «При культпросвете Исправдома № 2 образована школьно-курсовая секция для обучения неграмотных и полуграмотных: чтение лекций по сельскому хозяйству; «Происхождение человека»; «Народное хозяйство и первобытный человек»; «Грядущие перспективы театральной культуры» и все это делалось по камерам. На открытом воздухе проводили хоровые концерты и шахматные турниры собственными силами.

Заключенные домзака не замыкались в собственном затхлом круге, а в июле 1922 г. поставили спектакль на летней сцене фабрики (Бывш. Макарова). Были исполнены три миниатюры. После спектакля состоялись танцы. Спектакль привлек значительное число зрителей.

Активная, неравнодушная позиция сотрудников  сборника «Порыв» приводит к определенным успехам. Так, в августе норма питания заключенных увеличилась вдвое. В ежедневный рацион стали включать: хлеба – 1 фунт; рыбы – 15; крупы – 15; масла – 5; сахару – 1; соли – 3 и кофе – 0,4 золотника. (1 фунт = 96 золотникам = 409,5 гр., 1 золотник = 4,266 гр.).

Как вознаграждение за хорошую работу при разборе книг в Губполитпросвете домзак получил дополнительно 500 книг и разместил их в отдельной приспособленной для этого вновь побеленной камере.

Успешно развивалась в домзаке стенографическая мастерская, в которой «изящное и точное исполнение работ привлекает массу заказов, как от государственных учреждений, так и от частных лиц, при этом некоторые заключенные приобрели здесь специальность – стеклографа».

В статье уже не раз упоминалась связь между «Уральским рабочим» и «Порывом». Издание газеты «Уральский рабочий», 100-летие существования которой было отмечено в 2007 году, воспринималось прежде и сейчас как устоявшийся факт.

А как воспринимать краткосрочное издание литературного сборника «Порыв»? Как случайное явление? Или как частицу литературной жизни г. Екатеринбурга 1922 года? Если рассматривать «Порыв» в отрыве от всей литературной жизни города, то, несомненно – это уникальное, и в то же время случайное явление. Но если посмотреть в совокупности литературной жизни Екатеринбурга, то получается интересная картина.

Литературная жизнь в 1922 . в Екатеринбурге бурно расцветала. В этом году после 2-х летнего перерыва стал выходить в свет журнал «Юный пролетарий Урала», создается АО «Уралкнига». «Уральский рабочий» сообщал через каждые 2-5 дней о предстоящих, или уже прошедших вечерах поэзии. В феврале местными поэтами был организован новый кружок – «Ассоциация Екатеринбургских поэтов и литераторов».

В литературной жизни города, казалось, спешили участвовать все.
5 февраля. Сообщение «Общеобразовательными курсами им. А. Герцена выпущен 1-й январский номер литературно-художественного и научного журнала «К свету».
Номер исполнен на пишущей машинке, обложка стенографическим способом украшена виньеткой».

12 февраля, - сообщает «Уральский рабочий» - состоялось собрание членов литературного кружка 2 советской школы 2-й ступени им. Короленко, посвященное памяти писателей Короленко и Пушкина, совпавшее с этим днем. Закончилось собрание чтением нового учебного журнала «Озимь». Собрание прошло весело и оживленно».

В этом году состоялось открытие литературного клуба «Улита» - Уральская литературная ассоциация».

Как видим литературный сборник (журнал) «Порыв» был не случайным явлением в жизни города Екатеринбурга, он был его составляющей, тем более, что авторы «Порыва» были непосредственно связаны как производственно, так и творчески с литературной общественностью города, с той лишь разницей, что в данный момент они находились под арестом.

Протоков заседаний всех упомянутых клубов не сохранилось, но сохранились три журнала «Порыв», один протокол собрании и один сборник стихов «Улиты».
Конечно, проводить параллель между «Улитой» и сборником «Поры» не презентабельно, однако, определенное сравнение напрашивается само собой.

На одном из заседаний «Улиты» обсуждалась глобальная тема «О будущей судьбе советской поэзии». На собрании присутствовали многие поэты города уже неоднократно выступавшие со своими произведениями в печати. Разговор состоялся деловой, открытый, не щадящий мнения представителей Пролеткульта, т.е. официальной точки зрения, утверждавшей, что в будущем поэты будут воспевать прежде всего машину, завод, производство.

В Доме Заключенных № 2, обсуждают одну из значимых в те годы литературных проблем – футуризм. Автор «А. Р.» (или «А. Ф.» трудно понять расплывчатость стеклографа) назвал статью «К ликвидации футуризма», и заявил: «Худосочие в выполнении принципов собственных теоретических построений и определившаяся невозможность переварить громады событий довела футуризм до ликвидации».

Далее «А. Р.» назвав имажинистов, экспрессионистов, нечевоков эпигонами футуризма кратко осветил произведения В. Шершеневича, Ройзмана, Мариенгофа дал их творчеству свою отрицательную оценку. Рассматривая «Труды творческого бюро нечевоков» автор назвал означенную брошюру сборником постановлений и сделал блестящий прогноз: «Скоро железной метлой выметут этих Роков, Сидяковых и Заменковых».

В краткой статье «А. Р.» коснулся прозы Б. Пильняка и Н. Николаева.
Но что характерно, люди находясь в заключении, оставались в курсе литературной жизни не только Екатеринбурга, но и всей громадной страны. В дискуссии о будущем развитии поэзии и «деклассированных интеллигентских групп» имажинистов, ничевоков, символистов были втянуты все от наркома Луначарского и до… арестантов Домзака № 2 в Екатеринбурге.

Делать какие-то далеко идущие выводы о литературном творчестве обитателей Домзака № 2 не приходится, поскольку за короткое время существования сборника раскрыться они не смогли. То, что опубликовано в сборнике по тематике однообразно и сводится к одному – поскорей освободиться.

Но обращает на себя внимание эскиз А. Шубина под названием «Вечное». В полном оптимизма рассказе автор показал сцену, как в арестантский вагон среди ночи подсаживают на одной из станций молодую влюбленную пару. Какие чувства возникают, и какие пласты памяти всплывают в этом грязном, душном и черном от ночи салоне в головах хмурых всех возрастов мужчин.

Молодая женщина, в белом платье, в ночи, кажется лебедем, она еще не поняла до конца всего, что с ней случилось. Она мечтает о восходе солнца и любви. И наивно спрашивает соседа:
«- Дедушка, ты любил когда-нибудь?
Нахохлившийся, изъеденный жизнью сосед, встрепенулся, и поглаживая степенно, по-мужицки, бороду, оскалил единственный клык, пытаясь улыбнуться.
- Эх ты, родная, да как же это, возможно, прожить без этой самой любви…».
Это кульминационный момент рассказа.
« - Ай да дедко, правильно, чего тухнуть-то крикнули задорно из противоположного угла».

И в грязном арестантском вагоне грянула песня: «Звуки нарастали, ширились и могучей волной катились, смывая наболевшее, исцеляющее сердце и душу.
… Огненные мечи солнца рассекли грани вчерашнего, призывая к новым восторгам и радостям».

Кто же такой А. Шубин, имя которого так часто упоминается в сборнике «Порыв»?
Александр Иванович Шубин коренной екатеринбужец. Тяга к знаниям и творчеству привела его к тому, что он в 28 лет стал редактором газеты «Зауральский край». После закрытия газеты в конце 1917 г. его арестовывают первый раз.

В год, когда Екатеринбург находился под контролем войск Колчака, А. Шубин возглавлял журнал «Уральское хозяйство», выступал со статьями, осуждающими действия большевиков по разгону Учредительного собрания. В 20-х годах он неоднократно арестовывался, но за неимением улик освобождался. Его опыт журналиста-редактора был востребован в годы НЭПа. Как писал А. Поликашин, они вдвоем с А. Шубиным создали «Уральскую областную крестьянскую газету» (1923 г.), а также журнал «Колос». А. Шубин входил в комиссию по созданию на Урале Всесоюзной организации пролетарских писателей. В 30-х годах А. Шубин был отлучен от всех должностей и зарабатывал на содержание семьи литературным трудом: издал несколько книг по экономике и любительскому рыболовству, повестей и рассказов, среди них можно назвать: рассказ «Голубая жемчужина», повесть «Зеленый товар». В 1937 г. Александр Иванович был арестован и расстрелян. Подробней см.: В. Голдин «Забытые поэзия и литераторы Урала».

Здесь нельзя не упомянуть еще одного человека – заведующего учебно-воспитательной частью А. В. Лебедева. О его биографических данных неизвестно ничего, но о его поступках нужно кое-что сказать. Во-первых, это, по-видимому, был член РКП (б) искренне веривший в идею построения нового общества и во все решения ЦК РКП (б), об этом говорят мысли, которые он выражал на страницах «Призыва».

Во-вторых, от него во многом зависела организация учебно-воспитательной работы в Доме Заключении № 2, и он, как заведующий во многом способствовал смягчению условий жизни заключенных: организовывал экскурсии; проводил их силами концерты и спектакли; созданию библиотеки и наведению порядка в камере, где встречалась, в том числе и творческая часть заключенных.

В-третьих, А. В. Лебедеву, если так можно сказать, повезло, что среди арестантов оказались люди творческие, как А. Шубин. Желания сторон совпали, в результате родился журнал-сборник «Порыв». А. Лебедев ревностно защищал авторов и журнал от нападок своего начальства. От имени редакции (он ее возглавлял) на обвинения К. Вераксо по поводу статьи А. Шубина «Трудовой процесс» он заявил: «Редакция отчасти согласна с т. Вераско, но со своей стороны считает необходимым указать еще на одну цель распространения литературного сборника «Порыв» у населения различных местечек Республики интерес к нашей карательной политике. Кроме того «тяжеловесную запутанную мысль» заключенным в исправдомах может разъяснить учебно-воспитательная часть».

Это были мысли искреннего коммуниста. Но они, как всегда не совпадали с мыслями ЦК РКП (б). Интересно как сложилась в дальнейшем его судьба?
Выход в свет литературного сборника «Порыв» был прекращен. Почему? Это событие не нужно связывать с узко корпоративными решениями руководства губернского управления мест заключения. К январю 1923 г. в Екатеринбурге прекратили существование: «Улита»; журналы «Забойщик», «Работник связи Урала»; «Красноармейская газета».

Возьмем для примера «Улиту» и «Призыв». В их исчезновении с поля литературной информации есть что-то общее.

В 1922 году многие члены Уральской литературной ассоциации покинули город Екатеринбург. Те же проблемы, в связи амнистией, постигли Домзак № 2, что отразилось на составе редакции сборника. Получил свободу и активный ее автор А. Шубин, уже в 18 ноября 1922 г. в «Уральском рабочем» была опубликована его статья «Великий немой» (зарождение революционного кино).

Редакции ни того, ни другого изданий не собирались прекращать свое существование. «Улита» анонсировала на страницах своего сборника намерение издать книги стихов Георгия Амурского, М. Черныша и монографию Г. В. Сегалина «Институт гениального творчества. «Порыв» заявлял, что их примеру последует Исправдом № 1 и в недалеком будущем будет издан журнал «Голос заключенного». Но ни та, ни другая редакция своего обещания не выполнила.

Но главная причина исчезновения «Улиты», «Призыва» и других изданий  состоит в том, что в декабре 1922 г. в Екатеринбурге, а в области с января 1923 г. была введена жесткая цензура. Многие авторы были отлучены от прессы, а народу запретили петь песни: «Варяг», «Вечерний звон», «Ухарь купец»…

Однако, краткосрочное пребывание на литературном горизонте Екатеринбурга сборника «Порыв» очень характерно для того времени тем, что еще существовала свобода слова и мысли, и что общество не чуралось заключенных и видело в их лице людей не потерянных, а только временно выбывших из их рядов.

Исчезновение сборника «Порыв» привело и к исчезновению рубрики в газете «Уральский рабочий» «В домах заключения», между обществом и арестованными была воздвигнута стена тайны и молчания.