Бег над пропастью по лезвию ножа и срыв...

Стояла лунная-лунная ночь. Было безоблачно. По полю рекою разливался бледно-белый свет. Рядом, то и дело, возникали какие-то странные чёрные тени и точно также неожиданно исчезали. Мне было страшно. Страшно так, как никогда. Я брёл и брёл по этой унылой и одинаковой на всём протяжении тропе, стараясь не смотреть ни назад, ни вперёд, ни по сторонам, где меня определённо ожидала, как мне казалось, какая-то опасность. Мой взгляд буквально впился в точку передо мной примерно на расстоянии метра и подсознательно отказывался смещаться под любым градусом от этого ориентира.
Я даже не знал, куда ведёт эта тропа. Но тропа всё же лучше, чем голая степь - в степи меня ждала перспектива всю ночь бесцельно бродить кругами, дразня древнего хозяина ночи, луну и её верных ночных слуг, вечно голодных стаек волков. Поэтому, неожиданно наткнувшись на тропу, я сразу же, не думая, пошёл по ней. Но кто знает, куда она меня приведет, и не протоптало ли её дикое стадо сайгаков, бегущее в никуда?.. Впрочем, выбора у меня не было.
Надежда ещё не покинула меня, и я упорно шёл вперёд, в неизвестность, с мыслью, что куда-нибудь я да приду, Не может же тропа, в самом деле, идти вечно.
Так я прошагал всю ночь, дрожа от волчьего воя, звучащего иногда где-то вдалеке и, то и дело, замирая от очередной мелькающей тени.
 Бледно-белый свет стал постепенно сменяться просто белым - как бывает, обычно, утром. Однако моё положение ухудшилось ещё сильнее - на землю стал стелиться туман и, вскоре, я уже совсем ничего не видел. Об ориентире не было и речи.
 Но останавливаться было нельзя! В голове упорно кричала мысль - ВПЕРЁД! ТОЛЬКО НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ! НЕЛЬЗЯ! НЕТ! И я повиновался этому непонятному крику, двигался вперёд, чудом не сбиваясь с тропы. Никогда раньше не ощущал в себе ничего подобного, но обдумывать мне было совершенно некогда. Эта мысль затмевала все мои чувства и даже немного притупила чувство постоянного страха. Она стала казаться смыслом моего существования. ТОЛЬКО ВПЕРЁД! НИ ШАГУ НАЗАД! И я жил, и я шёл, питаясь ею...
Постепенно туман светлел, пока не стал отдавать ярким желтоватым оттенком. Я не понимал хода времени... Если ночью как-то можно было сориентироваться по свету луны, то здесь нельзя было сказать ничего определённого, кроме того, что рассвет уже прошёл. Но тогда почему же до сих пор держится туман? Туманы - обычное дело для степей, но никогда я не видел, чтобы туман держался так долго!
Нет! В ходе времени ошибиться я никак не мог. Слишком часто приходилось действовать вслепую, нутром считая доли секунд. Эта способность определять подсознательно время выработалась во мне достаточно давно и действует уже постоянно, на уровне подсознания. И, по моим ощущениям, сейчас должен быть уже полдень. Но туман и не думает уходить. Наоборот, он как-то погустел, поплотнел, стараясь осесть как можно ниже, распластываясь по земле, не понимая, почему не может приникнуть внутрь неё.
Стало тяжело дышать. Воздух был перенасыщен влагой. Только сейчас я понял, что мне грозит. Солнце нагревало сверху этот огромный сгусток непонятного тумана, который, вопреки всем законам физики, висел над землёй. И постепенно он становился всё горячее, будто пар. Сначала мне было даже приятно после мёрзлой ночи чувствовать разливающееся вокруг меня тепло. Чувство страха, почти притуплённое внутренним зовом "ВПЕРЁД И ТОЛЬКО ВПЕРЁД!", ушло совсем. Мне хотелось бояться, но я не мог...
Вскоре, стало просто невыносимо душно. Я уже не шёл, а полз на четвереньках, еле-еле переставляя свои непослушные ноги и руки. Часто падал - конечности отказывались меня слушать. Паровая масса нагревалась всё больше и больше. Мне стало казаться, что туман уже не желтоватого оттенка, что он постепенно начинает краснеть, перекрашиваться в цвет огненной лавы. Было невыносимо жарко. Мои лёгкие болели от потоков горящего воздуха. От земли начал идти синий дым. Причудливо сливаясь с огненно-красным цветом тумана, он давай эффект северного сияния... Я вдруг вспомнил, как давно-давно в детстве сидел и рассматривал картинки в старой книжке, которую подарил мне отец. То, что предстало предо мной сейчас было очень похоже на изображённое в иллюстрации. Разве что вместо белых льдов подо мной буквально горела земля. Не знаю, почему я до сих пор не рухнул здесь, Посреди степи. Я уже даже не задумывался над тем, почему это всё происходит и что всё происходящее невозможно и не может восприниматься, наверное, как что-то реальное. Я привык довольно быстро, принял, как действительное, а в голове была только одна мысль  - "ВПЕРЁД!". И только благодаря этому я всё ещё двигался.
Что же ждёт дальше? Куда приведёт эта странная тропа?
Тут ко мне пришло ещё одно пронизывающее осознание. Я не контролировал себя! Чувствуя, как сокращаются мышцы, пытаясь нести тело все дальше и дальше в неизвестность, я не мог изменить направление движения, остановиться, чтобы хоть немного передохнуть. Эта общая идея движения любой ценой не соответствовала моим желаниям, я неосознанно толкал самого себя, в кровь разбивая колени и локти, обжигая свои лёгкие слишком частыми вздохами и выдохами для поддержания работы мышц. Кто-то посылал мне команды, и я их беспрекословно исполнял! Это было безумие! Безобидно кричащий в голове голос обернулся полным контролем, захватил все чувства, укоренился везде, позволяя мне только чувствовать и осознавать происходящее; слушать только его и повиноваться. Влиять уже на что-то я не мог. Куда толкает эта неведомая сила? Что ей нужно?.. На эти вопросы был лишь один ответ - "ВПЕРЁД!".
Вперёд... ВПЕРЁД!.. Вперёд... - Словно пульс, звучало постоянно у меня в голове, не давая ни малейшего шанса размыслить о природе этого голоса и ответить хотя бы на часть постоянно возникающих вопросов. И я двигался вперёд, наблюдая за происходящим - даже страх был отнят у меня этим повелевающим голосом.
Мне казалось, что это продолжается уже вечность. Наверное, чуть ли не впервые в жизни я потерял счёт времени. Всё тело ужасно ныло, мои мышцы уже совсем онемели и не могли нормально сокращаться, став будто дубовыми. Сердце лихорадочно захлёбывалось, не успевая качать кровь.  Мои ладони и стопы представляли собой один целостный ожог – на них не было ни одного живого места. Боль пронизывала их при каждом прикосновении к плавящейся земле. Да и земля ли была это?.. Но остановиться мне всё ещё не позволяли. По сути, я давно уже стал равнодушен к этому безумному марафону, цель которого я никак не мог понять и сомневался, что ведущий меня что-то вообще знает о цели. Я погрузился в какую-то отрешённость – мне  стало безразлично происходящее до такой степени, что я даже замедлил своё и так медленное движение. В ответ на это меня словно ударили разрядом электрического тока. Я упал ничком. Снова разряд! Снова! Вдруг голову расколол ужасный рёв – «ВСТАВАЙ!», «ВПЕРЁД!».  Я не чувствовал ничего. Тело будто само встало и понеслось с сумасшедшей скоростью туда, куда велел ему громовой голос. Куда девалась вся моя усталость? Все мои чувства? Ничего не осталось. Я теперь не чувствовал боли, усталости, не чувствовал, как пытаются сокращаться дубовые мышцы, как захлёбывается в сумасшедшем ритме сердце, не чувствовал, как уже привычно поток кипящего воздуха буквально раздирает мои лёгкие при каждом вздохе.
 Всё, что осталось от меня – только то, что я мог мыслить и как-то осознавать происходящее, иметь сознание. Всё остальное уже от меня не зависело. Голосу уже не нужно было постоянно подстёгивать меня. Он больше не звучал в голове. Всё, что пока требовалось, было взято. Я почувствовал относительную свободу. Теперь у меня была возможность независимо размыслить о происходящем. Но этого мне больше всего не хотелось. Сознание затмевал какой-то дурман. Хотелось лишь наблюдать за тем, что происходит и не предпринимать никаких самостоятельных размышлений и анализов. Лишь принимать всё за действительность и утверждаться, что так оно и должно быть.  В какой-то момент я почувствовал, что стал даже получать удовольствие от этой безумной гонки. Мне стала нравиться эта манящая неизвестность, эта грозная сила, которая заставила меня постоянно бежать, да и заставила ли? А вдруг это я сам захотел и утвердил себя так? На мгновение я почувствовал дико напряжённые мышцы. О! Какое это приятное ощущение, даже наслаждение! Как бы мне хотелось продлить этот миг навечно! Боль и одновременно чувство безграничного счастья! Но оно прошло. Лишь на миг я почувствовал это и захотел ещё! ЕЩЁ! Это был чистой воды мазохизм, но мне хотелось этого.  И безумие продолжилось. Мысли о наслаждении всем происходящим до мельчайших элементов стали посещать меня, нагнетаться, лезть во всё моё естество. И как я мог считать раньше это всё хаосом? Это же так здорово! Бесконечная гонка, не имеющая цели. Просто бежать и наслаждаться! Кровь? Ожоги? ПУСТЬ! Это  только разжигает мой интерес, моё любопытство и приносит ещё большее удовольствие! Ахаа-хахаах!! ХА! ХА! ХА! ВПЕРЁЁЁД! ВПЕРЁЁД! – кричал уже я сам.
Но где-то в глубине себя что-то настойчиво говорило мне, что это не так, что что-то вообще не так, как должно быть. Но это мешало! Мешало моему счастью! Я постарался как можно скорее отбросить эти нелепые мысли и предаться бесконечному истеричному бегу. Прежняя скорость меня не устраивала. Мышцы привыкали к новой нагрузке. Я старался постоянно увеличивать темп. Дышать чаще, кричать громче, доводить истерику каждый раз до нового пика! О ДА! Такого я никогда не ощущал!  Я был счастлив в эти секунды, минуты, года? Нет, не существовало времени! Существовал лишь мой вечный бег, раскалённый мир вокруг, моя боль и моё счастье! Я упивался этой болью!  Всё БОЛЬШЕ! БОЛЬШЕ! ДА! ЕЩЁ БОЛЬШЕ! Мой экстаз достигал пика и, привыкая к нему, требовал нового! И я давал новый пик! Бесконечное число раз и мне казалось, что это может продолжаться вечно!
Но это не продолжилось вечно. В какой-то момент моё тело просто рухнуло, бездыханное и жалкое. Это даже нельзя было назвать телом. На нём не было ни одного живого места. Я потерял очень много крови, связки  мышц были  порваны, скелет был усеян десятками переломов. Я ничего не видел.  Не видел, что меня окружало вокруг, не слышал никаких звуков. Это была секунда. Секунда после того, как я рухнул вниз, оставив кровавую полосу на своём теле от трения об горящую землю. Я прочесал собой очень большое расстояние – так велика была скорость моего бега. Остановился я, вонзившись головой в камень, неизвестно откуда взявшийся здесь. Странно, раньше я не замечал камней. Впрочем, неудивительно. Так велик и безрассуден был мой безумный и истеричный экстаз – я не замечал ничего!
Всё это произошло внезапно и буквально за миг – так быстротечен мне показался этот перерыв между пиком безумия и концом падения. А потом вдруг раздался оглушающий смех! –
Да! Я узнал! Это был тот самый голос, что толкал меня вперёд с самого начала! Ещё там, в степи! И я почувствовал боль! Она больше не приносила мне удовольствия. Это была непереносимая боль по всему телу, но ещё больше, несоизмеримо больше что-то «болело» у меня внутри. Как-будто меня самого жгли мои мысли. Будто моё сознание решило уничтожить само себя. Это было невыносимо. Это затмило физическую боль. Я разрывался и ничего не мог с этим поделать. Не помогало ничего!  Нет слов это описать. И нет чувств это чувствовать. Что-то непередаваемое, очень сильное уничтожало меня, мучило  и не могло уничтожить. Как-будто я был бесконечностью и меня пыталась засосать чёрная дыра. Но с каждым усилием, которое могло возрастать бесконечно, пропорционально возрастала и моя боль, возрастали мои муки. И это действительно могло происходить бесконечно. Оно упивалось моими муками и мучилось в то же время само после этого. Оно высасывало из меня самого меня. Бесконечно. Усиливая. Усилия.
 И не было ничего. Только эта мука, которая ни в какое сравнение не идёт с самим понятием муки. Лишь невозможность описать это как-то иначе вынуждает меня дать этому такое мелкое определение. 
Вдруг облегчение. То, мучило меня, вдруг ослабило хватку…  Вдруг в голову стали приходить те же мысли, что и при беге. А что, если получить наслаждение и от этой муки? Ну ты же смог тогда, в беге, насладиться мучениями тела. Что же тебе мешает это сделать здесь? – шептал мне ласково знакомый уже голос. Вдруг осознание – это он меня мучил! На долю мгновения я вдруг прозрел, но этого не хватило. Лишь мысль о том наслаждении дала мне такой импульс, что я уже не контролировал себя! Я захотел испытать опять этот экстаз вновь! Тем более, такая сильная боль даст очень сильное наслаждение, в сотни раз, в тысячи раз сильнее, чем предыдущее!
И это оправдало себя. Я испытал просто дикое наслаждение, превышающее все мои ожидания. Оно было в миллионы раз слаще того, что я чувствовал раньше. Это было также непередаваемо, как и та мука…
И я опять рухнул… И опять услышал тот же смех. Только теперь он был уже откровенно мерзким, грязным. Он издевался надо мной –  это всё, что я успел понять за то переходное мгновение от наслаждение к…
Меня пронзила просто адская боль! Она заполонила всё моё существо. О нет! Те прежние муки, которые тогда казались мне невозможными, теперь были лишь какой-то миллиардной долей того, что я испытывал сейчас! И опять! Опять этот ласковый, но уже откровенно издевающийся голос, «смягчая мои муки», предлагал мне новое наслаждение, ещё слаще того. Он специально давал мне теперь понять, что глумится надо мной, ведь теперь я знал… ЗНАЛ! Проснулся тот вопиющий голос, который я сознательно глушил желанием всё нового и нового пика экстаза наслаждения! Проснулся, но было поздно…
- НЕТ! Я НЕ ХОЧУ! ОСТАВЬТЕ МЕНЯ! – кричал я всем своим существом. Теперь я понял, что за каждую волну моего «наслаждения» я буду платить всё новым и новым пиком мук, который ни в какое соизмерение не будет идти с предыдущими. Теперь я всё понял! Всё!  Но было поздно… Я уже предался этому и не мог остановиться. Я уже не владел собой. И оно вновь захватило меня в поток «наслаждений», но я не получал удовольствия… И понял, что не получал и раньше. Всё было лишь сплошной ложью и безумием, к которому я осознанно пришёл. Осознанно я разрывал свою душу на куски – вот, что стояло за всем этим бегом. Вот какова была  цель – сломить! Покорить!  Да и нечего было ломать. Я достался этому голосу слишком легко. Наслаждение давало видимость счастья, закрывая другое. Самое важное. Оно пыталось закрыть тот вопиющий из глубины голос сердца, пыталось поработить душу. И это получилось. Теперь нет смысла сопротивляться…
И я мучился. Бесконечно из меня лились душевные соки, после которых приходила боль… Она усиливалась с каждым разом в несоизмеримое со всем прошлым, вместе взятым, количеством раз.  Теперь муки были воистину вечные, постоянно усиливающиеся. И сам мой поработитель также чувствовал их. Мы теперь был почти единым целым, обжигая друг друга. Это продолжалось вечно и не закончилось никогда.