102. Претензий не имею

НА СНИМКЕ: Река Кулой


«Сочувствующие», но ничего не знающие и ничего не видевшие, посоветовали обратиться в каптерку за обувью. Пошел, мне выдали лапти, их я и надел. В бараке на подушке я обнаружил записку, в которой сообщалось, что сейчас мои ночные соседи унесут за зону мои вещи, если же я хочу их получить, то нужно заявить на вахте дежурному стрелку, чтобы их обыскали.

В моем тогдашнем представлении за кражу, да еще в лагере, полагается, по меньшей мере, – расстрел, посему я решил, что ради вещей погибнет человек, да бог с ним и с вещами. И пришедшему коменданту, поднявшему шум и мат по поводу кражи (всему этому, я, конечно, тогда был рад, и принимал за чистую монету), я заявил, что претензий не имею…»

Мы прерываем повествование, чтобы обратить внимание читателя, о чём думает заключённый Гриневич, которого обобрали до нитки. Он боится заявить претензии и найти воров только потому, что считает, чтоо их могуи расстрелять. Он жалеет не себя, а их. Божий человек!

«В зоне остались только наш этап и немного заключенных, освобожденных от работ на сегодняшний день по болезни, и  работавшие ночью.

Все остальные ушли на производство: лесоповал, вывозку, ряд подсобных работ.

Нам был предоставлен отдых после этапа. В этот день я больше лежал. Нужен был отдых.

Уже вечером, в столовой, я видел свои футболки и брюки на заключенных, и на мой весьма деликатный вопрос к одному из них, откуда у них эта майка,  последовал ответ: «Катись на х…й,  тебе какое дело». Язык мой прилип к гортани, и я больше никогда не обращался с подобным вопросом ни к одному обладателю моих вещей».

Комментировать это невозможно.

Продолжение следует: http://proza.ru/2014/06/12/314