Чайки над бухтой

Никогда не скулил, хоть хватало по жизни потерь,
попадал в передряги, валялся по суткам в простуде;
есть и выход, и вход, но командует ими не дверь,
как считают порой недалёкие, в сущности, люди.

Свято верил траве, пробивающей даже бетон,
подражал ей, как мог, иногда доходило до мата;
и когда возвращался домой с дорогих похорон,
говорил: надо жить! Друг ушёл, да остались дела-то.

А по ялтинской бухте шныряют весь день катера,
на шикарнейшей яхте выходит в простор воротила,
и, как всем, мне сдаётся, что лучше мы жили вчера,
да прохлопали точку возврата, ума не хватило.

Продаётся земля: санатории, пляжи, леса,
нувориши жируют, банкиры, дельцы из столицы,
но такие ж, как прежде, над Ялтой стоят небеса,
хоть и их, говорят, разделяют нахально границы.

Никогда не скулил, да всё реже смеюсь – это, да!
Сколько раз наша жизнь представлялась нам в свете неверном.
Вот и свесилась с гор, предвещая мороз, борода,
а разруху и кризис никто предсказать не сумел нам.

Даль сокрыта туманом,  в ней мыс утонул –  Ай-Тодор,
и прямую дорогу давно подменила кривая,
и несут депутаты на сессиях всяческий вздор,
обвиняя народ в неумении жить припевая.

А над ялтинской бухтой, как ангелы, чайки парят.
А на вилле «София»  подносят под вина эклеры.
Мне претит улыбаться помпезных высоток парад,
потому что до них здесь шумели бульвары и скверы…