Потанцуй со мной

Серёга был из простых. Он никогда не гнался за деньгами и славой, его нельзя было назвать человеком со вкусом. Он не увлекался живописью или поэзией. В литературе предпочитал страницы газет с кроссвордами и анекдотами. В общем-то, он был самым настоящим слесарем, и этим все сказано.  Слесарем, которому слегка за сорок и которого месяцем ранее бросила жена.

Да, Серега любил выпить.  Его можно отнести к разряду тех гусарей, которые пьют и дома, и на работе. Однажды, в разговоре с мужиками за соленой воблой и пивом, слегка разбадяженным крупнокалиберной водкой, Серега изрек: «Я упиваюсь в мире тлена и театра». Я тогда еще подумал, что из него мог бы выйти приличный философ. Интересно, как в разгоряченном алкоголем мозгу Сереги могла родиться такая фраза? Он ведь и в театре-то никогда не был. Тем не менее, порой этот чудак мог поразить всех. Всех, кроме себя.

Себя он не жаловал. Когда, праздно блуждая по бульварам старого О., Серега опускался на брусчатку, ложился и смотрел на звезды, к нему нередко придирались пэпээсники. Серега решительно не мог понять, как с ними уживаются их жёны или девушки? Думал так, а у самого и жены-то не было. Впрочем, он никогда не протестовал против своего задержания. Напротив, сразу покорялся и просил наказать его построже. «А то же я ничего не пойму!» - говорил он со скверной улыбкой на лице, едва выговаривая слова. Налудиться в кокосы за какие-нибудь пятнадцать минут для него ничего не стоило.

Последний раз Серегу я встретил пару недель назад. Было утро. Я был пьян. Но этому есть объяснение. Добрую половину ночи мы с товарищами шатались по городу, подражая хиппи из далеких шестидесятых. У нас было много пива и одна гитара. Привычно пели Ляписа и рактитинский «Мак», лишь изредка разбавляя репертуар цоевской «Ночью». Когда начало светать, благоразумно сочли, что «Ночь» уже не актуальна, и тогда решили петь «Секс и рок-н-ролл», которая постоянством исполнения как будто стояла на прочном реверсе.

Эту песню мы пели везде: во дворе на лавочке, на тротуаре, в районе Герценского моста, когда из пивного магазина нас прогнала продавщица, в другом дворе – сидя на бордюре.

Встрече с Серегой сопутствовало одно обстоятельство, о котором я не могу не упомянуть. Когда наш самостийный квартет очередной, n-нный по счету раз затянул «Солнце достало-о, с луной переспало, они лесбиянки…», из окна дома, во дворе которого, собственно, мы и соревновались в вокальных способностях, вылез мужик и беспардонно оборвал концерт:

- Ах вы черти рогатые, сколько ж можно, дайте поспать, в конце-то концов!

- Так утро уже! Вон гусарыня пошла в магазин, значит, подъем!

- Это у вас утро, алкоголики! Давайте идите отсюда!

Мы переглянулись, сочли аргументы вполне взвешенными и актуальными, бросили гитару в машину к особенно уставшему товарищу, а сами двинулись в сторону рынка.

- Где тут у вас водки можно купить? – поинтересовался Горком у дворника.

- Идите прямо, когда пройдете рыбу, поворачивайте направо, - ответил тот.

Рыбу найти так и не удалось, как, в общем-то, и водку. Хотя я был этому только рад, так как стрелка на циферблате уверенно приближалась к девяти. Впрочем, позитивным фактором отсутствие алкоголя оказалось не для всех. Негрова, например, сей факт сильно опечалил. Пока он стоял, пошатываясь, и, очевидно, пытаясь прийти в себя от грустной вести, Кузя швырялся зажигалками в местных бродячих псов. Заняться-то было действительно нечем.

- Парни, идите сюда, тут телевизор! – покой нарушил Горком, каким-то невероятным образом оказавшийся на выходе из каморки, над которой зияла вывеска «Ритуальные услуги».

Решили не рисковать. Да и молодые вроде еще. Чего нам там делать? В общем, телевизору искусить богобоязненных мирян так и не удалось. К тому же в это время появился он.

В это утро на Сереге были традиционные коричневые, мешкообразные брюки, растрепанные черные туфли а-ля «казаки» и холщевая футболка противно-оливкового цвета. Его соломенного оттенка волосы были растрепаны, на губе виднелась небольшая ссадина с запеченной кровью. Когда он подошел к нам, от него исходил резкий запах денатурата. Было ясно – Серега уже пригубил, и сейчас ищет компанию, чтобы продолжить.

- Пацаны, прошу прощения, но мне необходим драйв, в виде чекушки, и рейв – в виде вечеринки, - проговорил он бодрым голосом, в коем были все те же неизменные нотки хрипоты. – Я уже все решил. Сейчас мы хватаем алкоголь, пьем, а вечером мчим в бар!

- Мужик, иди давай, - с неприязнью отреагировал Кузя.

- Не понял? Я же дело предлагаю, вы чего?

- Ты что, дурак, что ли? Иди своей дорогой…

- Зря вы так, мужики. Может быть, когда-то вы будете очень сильно жалеть, что сегодня не выпили с Серегой.

И он ушел. Даже не обернулся. Слегка пошатываясь, ворча себе под нос нечто похожее на стихи (возможно, это был Бёрнс или Оссиан), Серега растворился в замывающемся солнечном дне.

…Как рассказали очевидцы, Серега пришел в бар примерно во втором часу ночи. В том самом виде, в каком мы его встретили днем. Разве что успел где-то запачкать левую штанину. Пятно особенно бросалось в глаза при свете барных фонарей. В это время здесь была ska & neo-swing вечеринка. Диджей попеременно чередовал композиции Луиса Джордана и Кэба Кэллоуэя, Squirrel Nut Zippers, Bad Manners, Private Radio, Reel Big Fish и многих других исполнителей. Малая доля заставляла «рудбоев» двигаться в такт музыке. Танцпол был набит под завязку: парни и девушки весело скакали, проделывая типичные для  ска и свинга пируэты руками и ногами.

- Два по пятьдесят и бокал пива,  - прорычал Серега.

- Два шота, в смысле? – уточнил бармен.

- Что? – не понял слесарь.

- Вам пару шотиков и бокал пива?

- Каких еще шотиков, охламон. Налей мне водки, не томи душу!

Серега выпил две стопки, потом еще две, потом заказал снова. Его душа требовала большего. Он вдруг осознал, что всегда был рудбоем. Пусть своим внешним видом, да и возрастом, он не вписывался в рамки молодежной вечеринки. Но кто устанавливает эти рамки? И для чего создан человек, если не для того, чтобы выходить за их пределы. Стереотипы,  непонятные условности, боязнь чужих оценок и мнений – к черту! Я слесарь, и я рудбой. Попробуешь возразить, получишь в зубы. Ну, или дашь в зубы мне. Тут уж как получится.

- Эй, сударыня! – крикнул Серега молоденькой блондинке, сидевшей у бара.

- Да?

- Я готов показать тебе, что такое свинг!

Серега еле стоял на ногах. Пока он шел к девушке, два раза чуть было не упал. Но обошлось. В это время помещение стало заполняться ритмичными звуками St.Petersburg Ska-Jazz Review. Это была знаменитая «Fight, Rebel and & Riot».

- Потанцуй со мной хотя бы пять минут, - Серега обдал изумленную блондинку волной дикого перегара. Она не успела возмутиться, уцепилась за его руку и они оба вылетели на танцпол.

Серега отдавал всего себя танцу. Обычный слесарь с окраин города был королем танцпола. По крайней мере, ему так казалось. Он живо двигался, пытаясь попадать в такт музыке. Блондинка, поначалу испугавшаяся брутального и вдрызг пьяного работягу, уже не хотела отставать от него. Когда заиграла медленная композиция, они слились в объятиях друг друга. От него воняло потом, алкоголем и табаком. Она – благоухала юношеской свежестью. Красавица и чудовище. Ангел и демон. Черное и белое. 2 Tone. Это была любовь. Любовь на три минуты, ровно на столько, сколько звучит песня.

Серега понял, что его начало тошнить. Перед глазами запестрили краски. Его повело. Последнее, что он видел, это образ официантки с подносом, заставленным бутылками алкоголя. Серега не давал пройти и танцевал перед ней. Бедная девушка боялась упустить поднос, а ему было плевать. Он уже сам не понимал, что делает. Раздался грохот.

…Пьяный слесарь очнулся, лежа на полу. Вокруг него столпилась молодежь. Кто-то снимал его на телефон, кто-то показывал пальцем. Музыка уже не звучала. Никто не пытался помочь подняться несчастному пьянице. Кое-как он нашел в себе силы. Сначала на четвереньки, потом, держась за стол, встал в полный рост. Опустил голову и уныло побрел к выходу. 

На следующий день Серега не вышел на работу. Говорят, что его видели на границе с Украиной. Другие же уверены, что именно его фотография была напечатана в недавнем выпуске ямайской Daily Gleaner. Совершенно преобразившийся, в модной футболке и с африканскими косичками, слесарь якобы стоит в окружении местных полисменов. Заголовок же заметки гласит: «Русский растафари задержан за незаконное пересечение границы».