Бессонница. Двадцать четвертая глава

Бессонница.
Так вот он, момент, когда ты одна. Забытая Богом и чертом, забытая теми, кто когда-то бережно сжимал твои плечи, кто держал за руку и говорил о вечной дружбе и любви. Вот она - ты, раскритикованная, покинутая, собственными честолюбивыми мыслями, понимающая, что последний, кто мог тебя полюбить, уже не сделает этого. Вот она - ты, вернувшаяся к началу всех начал, к дорогам всех дорог, ты, которая надеется, что сейчас обязательно все будет по-другому, ведь ты выросла и изменилась. Перенесла на своем горбу сравнения с теми, кто лучше, и не дала ему вырасти и согнуть тебя пополам. Вот она - ты. Стоящая на вокзале родного города. Вот она - вся ты. Встречайте.
Доехав до улицы, на которой располагался первый клуб, я замерла напротив входа:"Думаешь, что при виде тебя они сморщатся и отвернутся?" А потом осознала, что будет куда хуже, если кто-то из них сделает вид, что вообще тебя не узнает, будто ты и не существовала в их жизни. Вот уж и вправду - пугающее чувства безразличия в природе человеческой быть не может.  Взгляд немного прояснился, и я рассмотрела табличку, висевшую на двери. Клуб был закрыт со вчерашнего дня, нет, даже не так. Самое очевидное место для моих поисков зарыли. Да, на что я надеялась? Что все останется по прежнему через столько времени? Я отправилась на противоположную сторону дороги и почти сразу уселась в нужный мне транспорт. Следующий клуб был открыт, но совершенно пуст внутри. Мысль с долей философии, все как любит народ. Только официанты шныряли туда-сюда, да попивали кофе пара фотографов в обнимку с аппаратурой. Одна из девушек заметила меня и сменила траекторию от бара ко мне.
-Добрый день, -улыбнулась она мне, - вы к кому-то пришли?
-Нет-нет, я просто немного во времени запуталась. Я могу присесть? Где у вас курящая зона?
-Сейчас нигде нет курящей зоны, такой закон, простите.
Я кивнула и плюхнулась в ближайшее кресло. Есть и пить мне не хотелось, но раз уж пришла - заказывай. Я попросила чашку кофе и получила удивленный взгляд девушки и недоумевающее лицо бармена в подарок. К 23.00 начали подтягиваться люди, к часу танцпол был забит. Обойдя несколько раз зал и не найдя ни одного знакомого лица, я в срочном порядке ретировалась в следующий клуб в трехстах метрах от этого.
Леон.
Я почти спал, когда зазвонил телефон. Был долгий и нудный день, моей мечтой было добраться до кровати и трезвонящая тубка меня совсем не обрадовала.
-Слушаю.
-Добрый вечер, могу я поговорить с Леоном?
- Можете, если обладаете второй сигнальной системой.- Из трубки донеслось гулкое молчание.- Это Леон, излагайте.
-Да я уже узнал твой юмор,- на том конце засмеялись.
-Вы, простите, кто?
-Это долгая история как я осознал кто я, но вообще мне нужно это сформулировать так, чтобы твоя ранимая натура не получила инфаркт. Это Денис.
Повисло то самое неловкое молчание, когда два человека разговаривают впервые друг с другом, после долгого расставания. Вроде бы столько произошло, но с чего начать не знаешь, перерыв в два года наверстать очень сложно.
-Я тут подумал, - начал Денис,- надо бы нам с тобой встретиться, а то что-то забыли совсем друг о друге.
-Да, знаешь, были на то причины. - Ляпнул не подумав. Господи, Леон, ну что ты за идиот.- Прости, я что-то не сообразил.
-Что было, то прошло. Я это пережил, ты, я уверен, тоже. Хотел позвать тебя отдохнуть сегодня, как в старые добрые. Секс, рок-н-ролл, все такое. А то я начинаю чувствовать себя старым придурком с отвисшим пузом.
-Это было бы кстати,- соврал я.
-У нас тут один клуб открылся новый. Прямо в здании старого "Стейка". Как тебе?
-Да, с радостью. Там сегодня из моего журнала люди будут освещать их открытие. Ну это так, для информации. Зайдем без проблем, разумеется. И вообще очень символично все это получается, я "за". Ну так в час там и встретимся?
Денис промямлил что-то вроде "до встречи" и положил трубку.
На другом конце города девушка с темными, посекшимися волосами и усталым взглядом спрашивала, положив руку на плечо высокому плотному парню:
-Как ты?
-Никак, отстань. - Он встал и с остервенением начал выкидывать вещи из шкафа, ища что-то, что выглядело бы настолько хорошо, что переплюнуть это было бы невозможно.
Интересно, ходят ли еще в футболках со стариной Ричардсом?
-----------------------
Ненси
Ажиотаж у "Стейка" был невероятным. Огромная очередь у входа из простого народа вперемешку с выскакивающими из разных углов фотографами и операторами. Вместо привычного мне названия красовалась вывеска "Жара". Подойдя к охраннику, я поинтересовалась о "Стейке". Как только детина под два метра открыл рот, чтобы меня послать, из клуба выбежал взъерошенный паренек с фотоаппаратом в руках и со словами:
-Фотографировать умеешь?- утащил меня внутрь, не дожидаясь моего положительного ответа.
В конце концов, это на заводах рабочих не хватает, а фотограф в наше время каждый второй.
Парень пробрался через толпу внутри, поднялся на втрой этаж, крепко держа меня за кисть руки, и открыл тяжелую металическую дверь.
За ней стоял рослый мужчина в черном костюме, а на пестром диване госдеповских времен лежал парень, яростно размахивающий руками и, видимо, пытающийся что-то объяснить, втолковать в неразумные головы окружающих, нечто катастрофически важное. Мой провожатый обратился к тому, что был на ногах:
-Нашел, снимать будет она. - И указал в мою сторону.
Человек в костюме обладал густой кудрявой шевелюрой, орлиным носом и тонкими губами. Этот прообраз идеала греков красноречиво высказался по этому поводу:
-М-м-м.
Затем он одел на мою шею синюю ленту с надписью "СМИ" и молча удалился. А тело, источающее крепкий запах самбуки, все выло, не теряя надежду поделиться своими мыслями, но кроме парня, который меня привел, никто его не понимал. Никто - это, собственно, я.
-Он нажрался как грязная свинья, понимаешь?
-Понимаю.
-Меня Сергей зовут. Я тебе доверяю в руки дорогу вещь, смотри, не проеби.
Будешь ходить за мной и снимать все, что покажу. Поняла?
-Поняла.
Он кивнул, но во взгляде ясно читалось: наверняка облажается. По ней видно, что она не то что фотоаппарат, она свою собственную жизнь проебать может.
Тем не менее добрых сорок минут я проработала в сфере журналистики. А ведь он даже имени моего не знал. Фотографируя разодетых румяных калининградок и парней с зачесом, которые как один на всех фотографиях показывали знак "пис", я не забывала искать глазами знакомые лица.
-Эй, с фотоаппаратом! - окликивали меня вип персоны престижного клуба, и я шла их фотографировать, пока Сергей опять не схватил меня за руку:
-Сейчас будешь фотографировать моего босса с дружком...
-Он гей?
-Я не исключаю такой вариант. В общем, надень темные очки и прикинься кем-нибудь другим, не собой. Что обиднее всего, я отлично знала как это делать. Я понимала, что только этим я всю жизнь и занимаюсь. Я и еще семь миллиардов человек.
Клуб был окутан  дымом из кальяна, темнотой и дребезжащим светом разноцветных прожекторов. Солнцезащитные очки ясности зрению, как ни странно, не добавляли. Теперь хватательный рефлекс возник у меня, и я, крепко вцепившись в футболку Сергея, следовала за ним. Он сказал мне отвернуться пока он говорит с начальством, а потом развернуться, сделать пару фотографий и сваливать откуда пришла. Однако через секунду, посчитав, видимо, что был слишком резок, он добавил:
-Спасибо, что выручила,-и сунул мне хрестоматийную стодолларовую купюру.- На чай,-говорит, а сам подмигивает.
Я отвернулась и стала ждать момента, чтобы выполнить свое последнее задание. "Что за чушь";"Зачем я вообще это делаю?"; "Зато теперь я продержусь еще два дня", - потрясающе лирический набор мыслей роился в моей голове. Меня хлопнули по спине и я сразу же подняла фотоаппарат к лицу и уставилась в маленькое окошко, где видно что ты фотографируешь.
Леон.
Мы встретились с Денисом у входа в клуб. Пожали друг другу руки. Он был весел, но слишком сильно сжимал мою ладонь при приветствии. Миновав охрану, я практически сразу наткнулся на своего работника, отвечающего за фоторепортажи и связи с общественностью. Он с бешеными глазами начал уверять меня, что это отличное место, и нам непременно нужно сфотографировать на открытии новой развлекательной достопримечательности города. Каким же убогим он считает наш город, раз называет  клуб достопримечательностью. Я практически слышал, как у Дениса скрипнули зубы. Он лихорадочно закивал и убежал прочь.
-Пошли на второй этаж, там тише и есть хорошие вип комнаты,- предложил я.
Он молча дал понять что согласен. Мы уселись на круглые диваны, рядом с которыми стоял мини-бар.
-Нам бы не помешало,- он ухмыльнулся доставая оттуда бутылку текилы голд.- Мне все же немного странно, что через столько времени мы опять можем сидеть так просто и выпивать. Тебе нет?
Я не знал что мне ответить. Странно, это прожив всю жизнь в России верить в честную политику и  бескорыстность церкви. Странно, это надеяться на кого-то кроме себя и думать, что деньги все же не самое главное в жизни. Странно, это, в конце концов, мазать майонез на булочку с корицей. А сидеть рядом с человеком, который тебя в тайне презирает до одури, это, по-моему, нормально, я с каждым так сижу. Но признаться в этом я не мог. Ни ему, ни самому себе.
Спас меня от уже довольной затянувшейся паузы мой работник.
Он что-то мне говорил, пока мы с Денисом пили уже второй шот в прикуску с апельсином, делая вид, что нам не все равно на одержимого парня рядом. Тепло растекалось по телу, и мне уже совсем не хотелось терпеть это надоедливое тело.
-Давай уже фотографируй.
К нам повернулась девушка в черных очках, что немного вывело меня из приятного оцепенения, но не успев над этим как следует подумать, я уже видел перед собой вспышки фотоаппарата. Девушка в солнцезащитных очках замерла и медленно опустила фотоаппарат за восемьдесят тысяч. Замер и Денис, замер даже мой работник, чье имя я не мог никак вспомнить, только я непонимающе переводил взгляд с одного на другого. Наконец девушка сняла очки. Передо мной стояла причина моей бессонницы, моих головных болей, моего успеха и моей так надолго затянувшейся жизни.
Настя. Она бросила очки и вылетела пулей из клуба. Денис вылетел за ней. Ноги меня не слушались. В голове творился хаос, зрачки застыли на том месте, где стояла она. Настя.
Работник уставился на меня ожидая распоряжений. Наконец я понял, что мне катастрофически необходимо бежать следом. И я побежал.
Они стояли на практически пустом тротуаре и громко кричали. Точнее, кричала только Настя. Она била по нему кулаками, вопила о предательстве, о том, что никогда, никогда не простит то, что видела лишь его удаляющуюся  спину, когда протягивала ему руку в надежде, что он схватит ее и вытянет. Она рыдала. Она пыталась вытолкнуть его на дорогу, где уже начали появляться машины с полупьяными водилами. Он молчал. Он стоял будто вкопанный и, знаете, я никогда не видел в глазах человека одновременно столько вины и ненависти. Столько возрождающейся боли и столько стойкого осознания своей правоты. Я никогда не видел в человеке столько противоречий, как за считанные секунды до его смерти.
Настя больше не говорила, она вопила голосом обиды и злости. В ней словно поселилась огромная сила, от которой она пыталась избавиться, иначе та разорвет ее по швам. От очередного толчка, куда более мощного, чем остальные, Денис вылетел на дорогу. Хорошо бы, если так. Он попал ровно под проезжающую легковую машину. Сила удара была настолько мощная, что он не упал на асфальт, как это должно было случиться. Его занесло. Он кувырком прокатился по ней и все, казалось бы, хватит, нельзя больше! Его тело летит на  хонду, направляющуюся по встречной полосе.
Время теряет силу.
Настя не двигается, закрывает руками рот.
Я иду к телу, к которому уже спешат бессонные твари, выходцы праздного жизнеустройства, в надежде увидеть что-то интересное, о чем можно рассказать друзьям и похвастаться: я такое видел, вам и не снилось. Это была очень длинная дорога. Я видел тело, на котором кости болтались просто потому, что был плотный покров кожи сверху. Он лежал лицом вниз. Правая сторона лица была кажется перемолота в крошку. Пыль, грязь, мелкие части зубов, теперь впивающиеся в лицевые мышцы вперемешку с осколками стекла. Череп был цел, глаза - открыты но мертвы. Я ничего не делал. Смерть, говорят, переоценивают. А вы попробуйте заглянуть ей в глаза.