2. Смерть Сергея Есенина

ЕСЕНИН И ЛУНАЧАРСКИЙ

После переезда в Москву встречи С. Есенина и А. В. Луначарского в 1919–1922 гг. стали частыми. Оба принимали участие в работе первого Всероссийского съезда советских журналистов (13–16 ноября 1918 г.). 13 апреля 1919 г. А. В. Луначарский в «Известиях ВЦИК» публикует письмо, в котором выразил свое несогласие с деятельностью Московского союза советских журналистов. При обсуждении этого письма в Союзе журналистов С. Есенин воздержался (в единственном числе) от голосования за резолюцию, осуждающую Наркомпрос и позицию Луначарского.

В августе 1919 г. С. Есенин избирается в члены Президиума Союза поэтов. Его приглашают на совещание в Наркомпрос с участием А. Луначарского и М. Горького по поводу создания информационного журнала для центра и провинции. Он был включен в состав литературной секции агитпоезда им. Луначарского.
По инициативе С. Есенина составляется «Устав Ассоциации вольнодумцев в Москве», как культурно-просветительного учреждения, «ставящее себе целью духовное и экономическое объединение свободных мыслителей и художников, творящих в духе мировой революции». Это документ получил одобрение наркома, о чем свидетельствует его резолюция на документе:

«Подобные общества в Советской России в утверждениях не нуждаются. Во всяком случае, целям Ассоциации я сочувствую и отдельную печать разрешаю иметь. Народный  Комиссар по Просвещению А. Луначарский. 24. 1Х. – 19 г.».

Впервые имя поэта встречается в статье А. В. Луначарского «Новая поэзия» («Известия» ВЦИК, 1919, 27 ноября), в которой он выступил против приклеивания молодой поэзии революционной поры ярлыка «поэзия варваров». «Я, конечно, не выдаю «поэзию варваров» за перлы создания, — писал критик, — но и положительно утверждаю, что в революционной поэзии России имеется настоящая сила, настоящий красный звон, настоящий пафос, настоящее новое слово». Перечислив проявивших себя пролетарских поэтов, А. В. Луначарский считал, что «большим украшением «поэзии варваров» является группа крестьянских поэтов: Клюев, Есенин, Орешин». Приветствуя революционный пафос в поэзии П. Орешина, отмечал, что для Н. Клюева важна только  «своеобразная селянская мистика», а для Есенина — «виртуозность слов и порою всякие довольно безвкусные имажинистские выверты и дерзновения».

О личном знакомстве Есенина с Луначарским свидетельствует ответ поэта при задержании его на квартире Кусиковых и допросе в МЧК  19 октября 1920 г. На вопрос следователя: «Кто может подтвердить о вашей деятельности и благонадежности?» С. Есенин ответил: «Тов. Ангарский и тов. Луначарский и целый ряд других общественных деятелей». Известно, что нарком отправил 3 ноября 1920 г. письмо в ВЧК Ксенофонтову, в котором считал, что арест братьев Кусиковых произведен вследствие «ложного доноса» и просил освободить задержанных.

 «Незадолго до своей смерти он пришел ко мне, — вспоминал нарком, — рассказал, как он обругал в пьяном виде курьера из Наркоминдела и говорил:
«Что поделаешь, знаю, что он милый человек. Я считаю, что я сам не плохой человек, но когда я пьян, я ничего не понимаю, я не помню, что говорил. А уже был судебный процесс, ославили меня на всю Россию антисемитом. Теперь опять в суд зовут. А я просто не могу еще оторваться от этой подлой водки».
И лицо у него было искаженное, бледное и бесконечно искреннее» 
При встрече с наркомом С. Есенин «до хрипоты, умирающим голосом кричал: «Я себя осуждаю, я лишний, я хочу здоровья, но у меня его больше нет».
 
12 ноября 1925 г. А. В. Луначарский направил письмо судье Липкину с просьбой прекратить уголовное дело против С. Есенина:
«Дорогой товарищ. На Вашем рассмотрении имеется дело о «хулиганском поведении» в нетрезвом виде известного поэта Есенина. Есенин в этом смысле больной человек. Он пьет, а пьяный перестает быть вменяемым. Конечно, его близкие люди позаботятся о том, чтобы происшествия, подобные данному, прекратились. Но мне кажется, что устраивать из-за ругани в пьяном виде, в которой он очень раскаивается, скандальный процесс крупному советскому писателю не стоит. Я просил бы Вас поэтому дело, если это возможно, прекратить.
Нарком А. Луначарский».

 «Не будем винить только его. Все мы — его современники — виноваты более или менее. Надо было крепче биться за него».
«Перед отъездом за границу, — вспоминала Н. А. Луначарская-Розенель, — осенью 1925 года Луначарский встретился с Есениным в последний раз в мастерской художника Георгия Богдановича Якулова. Есенин был в состоянии мрачной, пьяной, безнадежной тоски и произвел на Анатолия Васильевича гнетущее впечатление».

О «самоубийстве» поэта А. В. Луначарский узнал во время отдыха на юге Франции. В вечернем выпуске местной газеты прочитал: «Известный советский поэт, супруг Айседоры Дункан, Сергей Есенин лишил себя жизни». Эту весть нарком воспринял с глубокой печалью.

А. В. Луначарский принял непосредственное участие в развернувшейся в стране борьбе против «есенинщины». 17 октября 1926 г. в Доме комсомола Рогожско-Симоновского района Москвы А. В. Луначарский выступил с докладом «Против есенинщины».

 «Необходимо везде и всюду развенчивать есенинщину, — говорил он, — развенчивать тот лжегероизм, ореолом которого окружено хулиганство. Одного Сережу мы не сумели спасти. Нужно сделать всё, чтобы предотвратить гибель других Сереж, идущих по его пути».

В то же время он выступал против необоснованного  отрицательного отношения к поэзии Есенина.
«Ничего предосудительного нет, — говорил он в докладе на собрании тульского партийного актива 21 января 1927 г. — в том, чтобы читать стихи Есенина, признавать его крупным представителем нашей литературы».

13 февраля 1927 г. в своем выступлении во время проводившейся дискуссии в Коммунистической академии на тему «Об упадническом настроении среди молодежи. Есенинщина» А. В. Луначарский более развернуто высказал свою точку зрения.
«Теперь о есенинщине, — говорил он. — Обыкновенно, когда подходят к Есенину и его поэзии, то прежде всего стараются доказать, что он сам был хулиган, пессимист и упадочник. Это верно, но только до известной степени. Это односторонняя и для нас мало выгодная позиция. Мы замалчиваем некоторые факты, которые нужны для борьбы с есенинщиной, ибо, по-моему, одним из самых крупных борцов против есенинщины должен явиться сам Есенин. Это тот человек, который совершил в некоторой степени акт большого мужества в борьбе с хулиганством. Не нужно Есенина и есенинщину абсолютно отождествлять. Ни недооценивать, ни переоценивать Есенина не нужно… (…) И когда Есенин себя убил, он убил в себе, прежде всего, пьяницу, хулигана и пессимиста».
В заключительном слове на диспуте в Коммунистической академии А. В. Луначарский более точно определил суть «есенинщины» вне прямой связи с личностью самого поэта.
«Есенинщина есть наиболее организованное, — говорил он, — я бы сказал даже — массовое, внешнее проявление стремление создать какую-то идеологию упадничества».

 «Есенин был человек с очень нежной душой, — убеждал нарком присутствующих на диспуте, — чрезвычайно подвижной и очень легко откликающейся на всякие прикосновения внешней среды, и, как это у художника должно быть, кроме этой необыкновенной нежности и впечатлительности душевной, он имел талант чрезвычайно точно и свежо, по-своему, эти свои, столь быстро возникавшие и изменявшиеся настроения передавать. Не подлежит никакому сомнению, что обе стороны того, что делает поэта поэтом, у него были: большая, исключительная впечатлительность и дар поэтической речи — и при том не простой, а именно речи, насыщенной эмоциями, речи, при помощи которой можно передать переживания, возникающие при различных столкновениях с внешней средой. И как такой чувствительный манометр того, что происходит вокруг, он был достаточно замечателен, хотя сфера влиявших на него явлений была сравнительно узка. Как мастер слова он уже, несомненно, представлял собой выдающееся явление».
 
Ощущение двойственности в этих высказываниях. Луначарского легко понять – когда Есенину помочь было уже нельзя, надо было думать о своих близких и себе. Именно произнесенное Луначарским было убедительно. Есенина признал хулиганом, алкашом и психом его защитник.
Похоже, Луначарского запугали. Кто?

 ЛИЧНОСТЬ ПОТЕРПЕВШЕГО

В начале 1913 года Есенин помогал распространять журнал «Огни». Есть воспоминания о том, что иногда «приходил домой с целой охапкой прокламаций, возбужденный, взволнованный. Видимо, Есенин бывал на каких-то рабочих собраниях и митингах. О том, чтобы выступал на них, – ничего не известно. Когда сытинская типография бастовала, естественно, не работал и он, то есть бастовал.
В дальнейшем сам он не придавал никакого значения этой социал-демократической странице своей жизни. Ни в одной из нескольких своих последующих автобиографий он даже не упомянул ни о письме «сознательных рабочих», ни о прокламациях, ни о слежке за ним и двух обысках. Легенду о своих революционных заслугах он предоставил сочинять есениноведам. Но сам-то он умел сочинять легенды, как никто другой. Каким бы революционером-профессионалом мог изобразить себя Есенин в те времена, когда от этого зависело действительно многое – и репутация в глазах Троцкого, Луначарского или Кирова, и благосклонность цензуры, и издание книг (их тиражи могли быть не меньшими, чем у Демьяна Бедного), и получение квартиры. Маяковский в своей автобиографии не забыл ничего. Все вспомнил. А Есенин «забыл»… все начисто.

Перед революцией Есенин служил в Царском Селе санитаром при военном госпитале. Туда модного поэта пристроили, чтобы спасти от фронта. Его покровителем был полковник Ломан, адъютант императрицы. Ломан организовывал выступления Есенина перед государыней, царскими дочерьми. Поэт вращался среди офицеров - ценителей искусства.
Андрей Белый в 1916 году писал, что Есенин очень добрый, мягкий и деликатный.
Удивительны и прорезающие время строки Сергея Есенина из стихотворения, посвященного Великим Княжнам, созданного и прочитанного ровно за два года до Екатеринбургской трагедии во время его службы в царской армии:

В багровом зареве закат шипуч и пенен,
Березки белые стоят в своих венцах.
Приветствует мой стих младых царевен
И кротость юную в их ласковых сердцах.

Где тени бледные и горестные муки,
Они тому, кто шел страдать за нас,
Протягивают царственные руки,
Благославляя их к грядущей жизни час.

На ложе белом, в ярком блеске света,
Рыдает тот, чью жизнь хотят вернуть...
И вздрагивают стены лазарета
От жалости, что им сжимает грудь.

Все ближе тянет их рукой неодолимой
Туда, где скорбь кладет печальна лбу.
О, помолись, святая Магдалина,
За их судьбу.

<Сергей Есенин, 19-22 июля 1916, Царское Село>

Это произошло в день именин Царевны Марии Николаевны 22 июля 1916 года в Трапезной палате, где был проведён торжественный концерт в присутствии Александры Фёдоровны и Великих княжон.

Пророк, как и все гении, Есенин предчувствовал их судьбу.
В заключении четыре прелестные царевны молились, чтобы им были посланы силы не проклясть перед смертью палачей.

И какими мерзкими и подлыми кажутся игривые слова Бухарина, что царевен «постреляли за ненадобностью». Недаром Есенин срифмовал «Бухарин» и «немытые хари».

Что же вспоминал санитар Сергей Есенин после службы?.. Надежда Вольпин в 1984 году припоминает следующий рассказ, услышанный ею от Сергея Александровича:
"Слушаю рассказ Сергея о том, как он, молодой поэт, сидит на задворках дворца, на "черной лестнице" с Настенькой Романовой, царевной! Читает ей стихи. Целуются... Потом паренек признается, что отчаянно проголодался. И царевна "сбегала на кухню", раздобыла горшочек сметаны ("а вторую-то ложку попросить побоялась"), и вот они едят эту сметану одной ложкой поочередно! Выдумка? Если и выдумка, в сознании поэта она давно обратилась в действительность. В правду мечты. И мечте не помешало, что в те годы Анастасии Романовой могло быть от силы пятнадцать лет. И не замутила идиллию памятью о дальнейшей судьбе всего дома Романовых. Я слушаю и верю. Еще не умею просто сказать: "А не привираешь ли, мальчик?". Напротив, я тут же примериваюсь: не царевна ли та твоя давняя подлинная любовь? Но уж тогда свершившееся в Екатеринбурге (Свердловске) не могло бы не перекрыть кровавой тенью твой горшочек сметаны!"

Думается, мальчик не привирал, очень есенинский эпизод. Он, выглядевший совсем юным в 21 год, имел за плечами опыт, брак, двухлетнего сына. А когда влюбляется пятнадцатилетняя девочка, то обычно в самого красивого мальчика в своем окружении, и ей безразлично, кто он. И Есенин подыгрывает: стихи, болтовня, несколько невинных поцелуев, разъеденная по братски сметана… возможно, это был единственный романтический эпизод в жизни, такой коротенькой, юной царевны.
Почему-то тетя моя уверяла, что влюблен он был в Машу, Марию Николаевну – издали.

 Татьяна Федоровна, мать Сергея, говорила в деревне сестре Кате: "Никому не болтай, что Сергей у царицы был! Все равно не поверят! Где им!.."
Обратим внимание: Есенин мог впоследствии нажить немалый политический капитал, написав что-нибудь язвительное о царской семье. Этого он опять-таки не делает. Его силы характера, отваги и чести с лихвой хватило бы на гусарский полк.

И еще деталь: после февральской революции Есенин дезертирует из армии и возвращается в Царское Село зачем-то (в то время там собирались монархисты).
Вот и выходит: с одной стороны исторической баррикады – царевны, Есенин, Николай I (называл себя республиканцем, но был сторонником постепенных реформ),  Александр Пушкин, Жорж д’Антес (в 18 лет боролся с революцией 1830 года, а через сорок лет – один из тех, кто придушил кровавую Парижскую коммуну), храбрый и оклеветанный генерал Бенкендорф, гениальный изобретатель и глава цифирной службы Павел Шиллинг, Леонид Канегисер и многие другие; на другой – вся эта нечисть, эти упыри: Ленин, Троцкий, Урицкий, Сталин, Зиновьев, Каменев, Бухарин и прочие ублюдки-кровопийцы.

Иван Бунин, читая Пушкина, в «Борисе Годунове» отметил слова Пимена:
Прогневали мы Бога, согрешили:
Владыкою себе цареубийцу
Мы нарекли, -

и написал: «Как Ленина». Борису Годунову являлся призрак убитого им царевича Дмитрия, и его терзали муки совести. Бунин написал на полях: «Ленины и Сталины не терзаются!»

Получается, единственное, чем мне стоит гордиться в жизни – давным-давно, еще до замужества, мне предложили вступить в партию, такая редкая честь для ИТР, и я решительно отказалась, тем самым отказавшись и от карьерного роста. Хотя, чем гордиться? Дурак, который всегда «за» и готов поддержать любое «ура!» или «ату его!», может остаться дураком до смерти или прозреть. А для прозревшего дурака было три пути: 1) стать сволочью, палачом и кровопийцей; 2) стать мучеником, борцом с большевизмом; 3) тихонечко презирать и обсмеивать (в очень надежной компании) как дураков, так и сволочей. Я прозрела рано и выбрала третий путь. По юности очень презирала дураков, и ради них рисковать комфортом? Да они бы меня и затравили за это, и все-таки… я не была на баррикаде.

Но речь-то о Сергее Еснине, который там был. Который написал горькое
«Не злодей я и не грабил лесом,
 Я всего лишь уличный повеса,
 Не расстреливал несчастных по темницам,
 Улыбающийся встречным лицам»

Пророческий дар Сергея Есенина подтверждают и эти строки, написанные в 1915 году веселым и задорным поэтом:
«По тому ль песку,
 И меня ль по ветряному свею,
 Полюбить тоску.
 Поведут с веревкою на шее...»

«Я буду жертвой...», — говорил он своему литературному секретарю Г. Бениславской, а за несколько дней до гибели прямо сознался В.Эрлиху: «Меня хотят убить! Я, как зверь, чувствую это!»

Пройдет всего семь лет, и вновь прозвучит пророчество о гибели Сергея Александровича, сказанное его близким другом, поэтом Николаем Клюевым: «Ты, обреченный на заклание... радуйся закланию своему...» — написал он в письме к Есенину.

Клюев любил Есенина. Как поэта, как друга, ученика и просто… любил. Николай Клюев был, кажется, первый расстрелянный за гомосексуализм. И Есенин, любя Клюева как учителя, как человека много сделавшего для него, относился к нему с какой-то брезгливой жалостью, как и всякий гетеросексуальный мужчина. Нет-нет, лично я против гомосексуалов ничего не имею. Они могут быть хорошими друзьями девушке, такому другу можно поведать то, что не скажешь подружке.  Но Есенину, с его «кукольной красотой», наверно, нелегко пришлось среди «голубой» питерской богемы. Пришлось кулаками помахать.

ЕСЕНИН И БОЛЬШЕВИКИ

Я, кажется, погорячилась, предполагая, что претензий у большевиков к Есенину не должно было быть.  Демьян Бедный, Троцкий и Бухарин были им беспощадно осмеяны. Кто мог оказаться следующим? А ведь к Есенину прислушивались. Пожалуй, это был единственный выход: уничтожить, посмертно объявить психом и стереть всякую память о нем.

Давно пора оставить разговоры о большевистских иллюзиях поэта в зрелый период. Да, по инерции он иногда еще продолжал говорить и писать об "Октябре и Мае", но в душе отринул комиссародержавие. Малоизвестные строки из его письма к отцу 20 августа 1925 года, в котором он, обещая помочь двоюродному брату Илье поступить в какое-либо учебное заведение, говорит: "Только не на рабфак. Там коммунисты и комсомол".

 Разумеется, подобные письма с крамольными строками до читателя не доходили. И сегодня далеко не все почитатели Есенина знакомы с его письмом (7 февраля 1925 г.) А. Кусикову в Париж. Между тем это послание - одно из центральных и принципиальных для характеристики его мировоззрения того времени. Он резко отказывается от своих заблуждений и социального романтизма по отношению к Февралю и Октябрю 1917 года и, в частности, пишет: "...как вспомню про Россию и вспомню, что там ждет меня, так и возвращаться не хочется. Если бы я был один, если бы не было сестер, то плюнул бы на все и уехал бы в Африку или еще куда-нибудь. Тошно мне, законному сыну российскому, в своем государстве пасынком быть. <...> Не могу, ей-Богу, не могу! Хоть караул кричи или бери нож да становись на большую дорогу".

Можно представить, сколько боли в сердце накопилось у него к декабрю 1925 года.
В 1925 году большевикам стало окончательно ясно, что Есенина «приручить» им не удалось. Не стал он трубадуром революции. «Божья дудка» — так говорил о себе Сергей Есенин. Большевики увидели в нем идеологическую и духовную опасность. За ним установили слежку, на него заводили уголовные дела, грозившие в любое время перерасти в политические (только благодаря всемирной известности не решались отправить поэта в застенки ЧК). Есенин предчувствовал трагическую развязку, и это предчувствие мучило его. По воспоминаниям Екатерины Есениной, молясь перед распятием Иисуса Христа, он говорил: «Господи, ты видишь, как я страдаю, как тяжело мне...»

Есенин вмешался, вольно или невольно, в большую политику. Что, казалось бы, несвойственно его тонкой лирической натуре.

23 декабря 1925 года за несколько часов до рокового отъезда в Ленинград поэт пришел в московское издательство Гослит получить гонорар за свой трехтомник. Денег в кассе не оказалось. Он уже собрался на вокзал, но случайно столкнулся с прозаиком Тарасовым-Родионовым. Бывшим сотрудником органов, автором прочекистской повести «Шоколад». Тот пригласил Сергея в пивную. И за пивом стал задавать явно провокационные вопросы про отношение к Ленину, Троцкому. Тот дал политически грамотные ответы. Когда же речь зашла о председателе Моссовета Каменеве, хмельной Есенин не удержался: дескать, это шкура продажная. После отречения Николая Второго в 1917 году престол предложили брату Михаилу. Каменев из сибирской ссылки тут же послал телеграмму с поздравлениями новому царю. А Михаил отказался от престола. Есенин похвастался, что телеграмма эта якобы хранится у него: «Она у меня надежно спрятана». И отправился на вокзал. Прозаик, похоже, стукнул кому-то из бывших коллег. И Есенина ждали в Ленинграде.

Тарасов-Родионов подробно все описал в воспоминаниях, которые хранились в секретном отделе Центрального госархива литературы и искусства.
Среди большевиков после смерти Ленина разгорелась жесточайшая борьба за власть. Телеграмма могла стать сильным козырем Сталина против конкурентов, Каменева и Зиновьева. Есть стенограмма одного из заседаний Коминтерна, где Сталин прямо обвинил Каменева, что тот, дескать, плохой большевик, поздравлял несостоявшегося царя. Тот отказывался. А Сталин не смог предъявить доказательств.
Самого Тарасова-Родионова расстреляли в 38-м.

И ВСЕ ЖЕ, ПОЧЕМУ В ЛЕНИНГРАД?

Ведь на него было заведено тринадцать уголовных дел, и большинство из них проходило по статье "антисемитизм". Рукою Ленина в рукопись "Про это" Свердлова было вписано, что таких людей нужно ставить вне закона и расстреливать. И многие статьи, по которым обвинялся Есенин, как раз подходили под этот закон. Более того, последнее дело, грозившее Есенину судом, также подпадало под эту статью.

Есенин возвращался из Баку поездом вместе с женой Софьей Толстой. На перегоне города Серпухова он решил пообедать в вагоне-ресторане. Но чекист не пустил его. Они повздорили. Эту ссору слышал дипломатический курьер Альфред Рога - иностранец, из Таллинна. В этом же поезде ехал друг Каменева, врач по профессии, Левит. И Рога попросил, чтобы Левит обследовал Есенина на предмет его психического здоровья. Вы представляете себе эту картину?! Есенин в купе с женой, открывается дверь, входит Левит и говорит: "Сергей Александрович, вы хотите обследоваться на предмет своего психического здоровья?" Что делает Есенин? Этот Левит летел до последнего вагона. Об этом у нас нигде не писалось. Зато много публикаций на эту тему, в частности, записка Рога, объяснения Левита и Есенина, было в американских журналах.
 Ну, а дальше события развивались так. Когда поезд только подошел к Москве, Есенин сразу же был арестован. И Рога, и Левит подали на него в суд, в том числе и по статье "антисемитизм". Сергей Есенин дал подписку о невыезде и лег в психиатрическую больницу.

 Смысла ехать ему в Ленинград не было никакого. Во-первых, он был под судом, а во-вторых, еще и потому, что там не было более или менее налаженного быта. В Москве у него была первая жена, сын от этого брака и, наконец, друзья, которые поддерживали его - попросту сдавали ему угол. Ведь у Есенина не было своего жилья.

26 ноября 1925 года Есенин написал своему другу Петру Чагину: "Отделаюсь от кой-каких скандалов и махну за границу. Там и мраморные львы красивей, чем наши живые медицинские собаки". Лев - неотъемлемый атрибут государственной символики Англии. Не собирался ли он сбежать в Англию? Тем более, что Есенина там печатали.

Оставляя Москву, Есенин простился со всеми родными и близкими ему людьми, а Софье Толстой написал: "Уезжаю. Переведи квартиру на себя, чтобы лишнего не платить". Человек, решивший переселиться всего-навсего в другой город (с какой стати?), так бы не "сжигал мосты". Это еще раз подсказывает: явно намеченный им нелегальный маршрут был заграничный.

С точки зрения большевиков – можно ли было это допустить?
Мало того, что он наговорит и напишет, так еще и компромат какой-то увозит.
Может, шутил Есенин на счет компромата. А может, и подарил ему кто-то из приближенных императрицы что-то, позабавившее юного поэта, кто знает? Но у чекистов чувства юмора не было, к сожалению.

УБИЙЦЫ

 Двадцать седьмого декабря Сергей Александрович трагически погиб. Истинные причины его гибели были скрыты, но многие свидетели все же не поверили в то, что поэт покончил с собой. Муж Екатерины Есениной, поэт Василий Наседкин одним из первых видел труп в «Англетере» и сразу заявил ей: «На самоубийство не похоже... Мозги вытекли на лоб...»

Начинавший тогда сексотскую службу молоденький стихотворец Павел Лукницкий свидетельствует: "Есенин мало был похож на себя. Лицо его при вскрытии исправили, как могли, но все же на лбу было большое красное пятно, в верхнем углу правого глаза - желвак, на переносице - ссадина, и левый глаз - плоский: он вытек"

19 января 1926 года в своей статье о Есенине Троцкий пишет: "Больше не могу, - сказал 27 декабря побежденный жизнью поэт, - сказал без вызова и упрека..." И далее: "Только теперь, после 27 декабря, можем мы все, мало знавшие или совсем не знавшие поэта, до конца оценить..." - и прочая кудрявая красивость: "...каждая почти строка написана кровью пораненных жил", "сорвалось в обрыв незащищенное человеческое дитя!". Никогда автор этих крокодиловых слез не писал прежде о Есенине в таком возвышенно-сентиментальном стиле.

Все газеты датировали кончину поэта 28 декабря, лишь Троцкий - 27 декабря. Как это объяснить? Вероятно, занятый ходом интриг на XIV съезде РКП(б), он не читал последних декабрьских газет или читал невнимательно (смерть Есенина в печати тех дней освещалась скупо, съездовская тема вытеснила все другие). Полученное же 27 декабря известие (шифротелеграмма? условный звонок?) о "часе X" в Ленинграде отпечаталось в памяти и сохранилось в статье.
 Троцкий не ошибся по сути, именно 27 декабря, поздним вечером, в воскресенье, коменданта "Англетера" В.М. Назарова, по воспоминаниям его вдовы, срочно вызвали на службу, где он находился вплоть до следующего дня.

 В Православной Церкви также изначально нашлись священники, не поверившие в самоубийство. По данным исследователя жизни и гибели Есенина Н. Сидориной, панихиды по нему совершались в трех церквах: в Москве, в Ленинграде и на Рязанской земле. В Казанской церкви села Константиново Сергея Александровича заочно отпел его духовный наставник протоирей Иоанн Смирнов. В то время за отпевание самоубийц и панихиды по ним сразу лишали священнического сана. Значит, достаточно убедительными были свидетельства родственников о том, что Есенин не покончил с собой, а был убит.

Есенин был убит большевиками-интернационалистами за национальную самобытность, за проповедование в своем творчестве православных ценностей — любви к ближнему и милосердию, любви к Родине и русскому народу, за то, что своими стихотворениями великий поэт противостоял бездуховности, насаждаемой советской властью, и тем самым поддерживал в народе веру в то, что Православная Россия не канула в никуда, а значит, придет время ее возрождения. За это Сергей Есенин был обречен на заклание.

   Большую исследовательскую работу в расследовании смерти Сергея Есенина - выявления причин, повлекших убийство,  заказчиков и конкретных исполнителей преступления - проделал доцент кафедры литературы Санкт-Петербургской академии культуры, член Союза писателей Российской Федерации Виктор Кузнецов. В своей работе  «Тайна гибели Есенина» автор написал:  «В истории с Есениным садисты действовали напролом. Парадоксально, но факт: нет ни одного убедительного доказательства того, что поэтом было совершено самоубийство.  А вот доказательств убийства –  достаточно много».
Фотоматериалы указывают не только на то, что Сергей Есенин не совершал самоповешения, но также и на то, что он перед смертью оказывал сильное сопротивление палачам, наносившим ему смертельные раны.

Все фотографии сопровождаются вопросами, в связи с  несоответствием изображений  официальной версии, утверждающей самоубийство поэта.
Отдал ли Троцкий приказ убить Есенина? Вполне может быть, он лишь санкционировал его арест в Ленинграде, дабы "проучить" поэта-скандалиста, уклонявшегося от суда, и отнять имеющийся компромат. На допросах бурно реагировавшего поэта, возможно, чекисты переусердствовали, что и привело к трагическому финалу. И что было делать дальше?

 Объявить Есенина убитым в кабацкой драке, подбросив его тело в темный переулок, было опасно. Не забудем, шел XIV съезд РКП(б), Ленинград слыл городом оппозиции Сталину - не только слыл, но шумными провокациями и разного рода демонстрациями (вплоть до применения оружия) заявлял о поддержке Зиновьева и К°. Позволить, чтобы русский поэт погиб в гнезде оппозиционеров, было для них невыгодно. Сталин мог бы воспользоваться ситуацией, докопаться до истины и приобрести лишний веский козырь для уже физической расправы со своими политическими противниками. Вот почему и созрел план организации кощунственного спектакля с самоповешением московского беглеца. Кто лично был инициатором этого театра-злодеяния - сегодня сказать трудно. Кровавая машина была пущена в ход. Ее обслуживали в основном верные Троцкому люди, доказавшие свою преданность ему еще в Гражданскую войну. Бывшему наркомвоенмору пришлось подумать, прежде чем назначить устроителей небывалого кошмара. Сообщники скоро нашлись.

1. Георгий Феофанович Устинов, журналист. Темная лошадка в сокрытии следов убийства Есенина. Избранна роль лжеопекуна поэта в "Англетере", так как был удобной фигурой для создания нужного мифа (приятель поэта и т.д.). В свою очередь, Устинов чуть ли не первый сочинил о своем военном начальнике книжечку "Трибун революции" (написана в 1918 г., издана в 1920 г.), в которой поднял Троцкого до небес: "джентльмен революции", "пламенная карающая десница революции", "Горьковский Данко", "пламенный революционный трибун", "экстракт организованной воли", "лицо Троцкого - лицо русской революции" (это, пожалуй, единственно верное сравнение) - какими только эпитетами не награждал своего господина вчерашний Челкаш.

2. Анна Яковлевна Рубинштейн, она же "тетя Лиза", нареченная женой Устинова, она же Елизавета Алексеевна (Елизавета Александровна, Надежда Николаевна), ответственный секретарь ленинградской вечерней "Красной газеты".
Порученное ей задание - обеспечить информационное прикрытие убийства Есенина - она выполнила далеко не безупречно, но в предновогодней и предрождественской суете, в напряженном ажиотаже завершавшегося XIV съезда РКП(б) все сошло с рук. Люди поверили ее сумбурной писанине от имени "тети Лизы", "искупавшей" поэта в ванне 5-го номера, которой, согласно инвентаризационной описи, как мы уже знаем, там вовсе и не было, "носившей" туда свой самовар, хотя в этом не было никакой необходимости.
Назойливое стремление утвердить читателей в мысли, что поэт остановился именно в 5-м номере, а его заботники в 130-м, подвели ее: "есенинская" комната, как выяснилось, выглядела бутафорской, одной из самых неприглядных, соседствовавшей с жилыми углами "дяди Васи", дворника Спицына, и другими малозаметными работниками "Англетера"; 130-й номер, смежный с таинственным 131-м, не фигурировавшим обычно в списках жильцов, лишь укрепляет уверенность в спланированности проведенной операции.
Анна Яковлевна Рубинштейн ("Астория", №128), заметная военно-идеологическая особа в Ленинграде, фанатичная троцкистка.
О чем она думала, когда ее поставили к стенке в Соловках - о Троцком и кровавых расправах во имя мировой революции?

3. Василий Васильевич Князев, сын тюменского купца, владельца двух магазинов, стихотворец-фельетонист, псевдоним Красный Звонарь, богохульник, сторожил тело Есенина в ночь с 28 на 29 декабря 1925 года в Обуховской больнице.
Покрыватели убийства Есенина не могли допустить даже внешнего осмотра трупа случайными людьми: настолько он, вероятно, после пыток был обезображен.
 А.Я. Рубинштейн отлично знала Князева, его вирши периодически публиковались в "Красном набате" (например, "Красному командиру". 1919. №251 (341). 2 ноября) и соревновались в лихости со стихами Демьяна Бедного.
Мемуарные и другие источники говорят: постоянно льнул к Г.Е. Зиновьеву, бывал у него дома, получал от него различные подарки и моральную поддержку; охотно, за мзду, выполнял сомнительные поручения; когда зиновьевская команда была вытеснена с высоких постов, ругал на всех перекрестках Сталина не столько по соображениям идеологическим, сколько из-за потери кормушки. Систематически делал вырезки из газет, в которых критиковался его идол. Арестован в марте 1937 года. Хлебнул лиха, которое раньше накликивал на других, призывая к красному беспощадному террору. Расстрелян. Реабилитирован в 1992 году.
 Троцкий вряд ли лично просил Князева "постеречь" бренное тело Есенина в мертвецкой Обуховской больницы, но назвать его имя в качестве помощника в заметании следов преступления мог, - ведь он сам в 1920 году пригласил Красного Звонаря в бригаду "Поезда наркомвоенмора". Князев счел, очевидно, за честь обеспечить главковерха свежерифмованной продукцией, курсировал (сколько времени - нам неизвестно) в ощетинившемся пушками и пулеметами карательном "штабе" Троцкого.

Так одно за другим сковалось уголовное звено Устинов - Рубинштейн - Князев. Но оно было слабоватым для обеспечения масштабной акции прикрытия убийства.

4. Петржак Леонид Станиславович, родился в 1891 году в Краноставском уезде Люблинской губернии (Польша); отец - мельник, мать - домохозяйка; два года учился в начальном училище; получил первые навыки кровавого террора в 1905 году, совершенствовался в том же духе в подпольной партшколе. Профессиональный революционер, то есть жил на кем-то экспроприированные или пожалованные "на революцию" деньги, готовя поражение в войне России и приближая в стране политический кавардак. Исполняя обязанность начальника губернского уголовного розыска, вместе с Г.А. Гольцикером, руководителем Активно-секретного отделения (АСО) того же ведомства, высылал в "Англетер" 5-ю бригаду агентов во главе с инспектором-орденоносцем П.П. Громовым.

Что означает для России признание официальной версии гибели Сергея Есенина?
Эмигрант,  историк и литератор Михаил Коряков в 1950 году безапелляционно заявил:  «Оплевывать Есенина – значит оплевывать Россию и русский народ». Почему народ России обманули, почему заставили верить в самоубийство Сергея Есенина? Почему запретили его стихи? Чего так боялась советская власть и зарождающаяся коммунистическая система?

 Позволить людям читать стихи Есенина - для коммунистической системы  означало позволить людям верить в Бога, отчего потерять веру в компартию, и, в конце концов, для компартии это означало - потерять свою власть над народом. Поэтому молодой гений  Сергей  Есенин был оклеветан и представлялся народу как дебошир, скандалист, пьяница и бабник, к тому же – психически больной.

 Но и этого оказалось мало для правящего коммунистического режима, надо было сделать великого русского поэта  еще грешником – поэтому и совершилось это чудовищное преступление не только в отношении физического уничтожения поэта, но и уничтожение совести русского народа. Поверившие в эту ложь люди становились соучастниками этого преступления. По своей сути убийство Сергея Есенина – это преступление против человечности.

 Позже  поэзия Есенина была запрещена, за чтение стихов поэта людей привлекали по 58-й статье     (статья в Уголовном кодексе РСФСР, вступившая в силу с 25 февраля 1927 для противодействия контрреволюционной деятельности). Кампания борьбы с «есенинщиной» продолжалась несколько  десятилетий.
 Возвращение чистого, достойного и гордого имени великого русского поэта Сергея Александровича Есенина – это возвращение совести народа России.
 С самого начала своей  истории убийств коммунистическая система всегда применяла одну и ту же бандитскую тактику: она начинала с того, что создавала в обществе негативные слухи о том, кого собиралась преследовать. Если человек был сломлен духовно, он не представлял больше угрозы коммунистической системе, но если человек оставался верен каким-то идеалам, его надлежало уничтожить, как и поступили с Сергеем Есениным, которого советская власть поставила «вне закона».

Самого Сергея Есенина после смерти объявили персоной нон града. Стихи его были запрещены. За чтение стихов Есенина людей бросали в застенки сталинско-бериевских тюрем и их судили по статье "За контрреволюцию".

В 1986 году на могиле Сергея Есенина был установлен новый памятник, взамен старого. Могилу поэта полностью "закатали" в цемент и найти что-либо в этой могиле уже нельзя. Это было сделано для того, чтобы скрыть все улики чудовищного преступления ХХ века. А именно убийство Сергея Есенина. Так что эксгумация останков уже не потребуется. Ничего там не найдется.

«Главное, беспрерывно действующее оружие большевистского правления – ложь».
«Большевики же все, без единого исключения, разделяются на:
1) тупых фанатиков;
2) дураков природных, невежд и хамов;
3) мерзавцев определенных и агентов германии».
Зинаида Гиппиус

P.S. Есенин хотел быть похожим на Пушкина, даже заказал себе крылатку и цилиндр. Два поэта, два гения, двое бескомпромиссных, честных и бесстрашных мужчин – они этим похожи, дворянин голубых кровей и крестьянин. Вот только интересно: гениальность дается честным и бесстрашным, или честность и бесстрашие – порождение гениальности?