123. 15 лет спустя

В Жезказган я попадал последний раз ровно пятнадцать лет назад. И посетить снова этот классный город мне захотелось в январе 2006 года, когда побывавший в нём незадолго до этого сотрудник нашей фирмы Игорь Владимирович Неронов рассказал мне, что жезказганские паровозы так и стоят возле локомотивного депо этого города в самом своём лучшем виде.
 
За годы, прошедшие после развала СССР, в Казахстане непонятным образом исчезли почти все локомотивные запасники со старой техникой – огромные такие отстойники были когда-то возле Кушмуруна, Туркестана, Чарской… Я думал, что исчез и жезказганский, и вдруг мне говорят, что он уцелел!
 
Я сразу же вспомнил 1983 год… Ходить с железнодорожного вокзала в мехколонну ПКМК-6 треста «Казсвязьстрой-2», куда мы попали в студенческий строительный отряд, или обратно, приходилось между множества старых паровозов, раскиданных в беспорядке сразу за станцией на заросших степной травой путях. «Монстров» советских стальных магистралей тогда никто не охранял – охотников за цветметом в те времена ещё не было.
 
Эх – нет бы, дурачку, перефотографировать их тем весёлым студенческим летом все подряд! Пусть и не на цветную слайдовую, но хотя бы на чёрно-белую плёнку?!!! Но я тогда, помнится, сделал себе на память только один цветной слайд: американский паровоз марки «Еа» с номером 3810 – из той серии локомотивов, которую США предоставили нам во время Великой Отечественной Войны по ленд-лизу. Зато рабочий и использовавшийся на маневровых работах по станции!
 
Командировку в Жезказган мне на работе никто бы не дал – приходилось рассчитывать только на свои крайне скудные финансовые возможности. Поэтому на экскурсию я собирался долго, больше полугода… Но всё же собрался. И зная, что в нынешние времена сплошных «металлистов» эти паровозы обязательно будут охраняться, я попросил железнодорожного профсоюзного босса Бахыта Каппаровича Каппарова организовать мне разрешение на вход в локомотивный запасник.
 
Баке Каппарыч очень сильно уважал меня за моё почти фанатичное увлечение железной дорогой, поэтому немедленно созвонился с шефами «Локомотивно-Сервисного Центра», которым подчинялось оборотное депо Жезказгана, и те пообещали, что меня туда пустят. Тихим ярко-солнечным пятничным днём я наконец-то отправился в дорогу...
 
Рейсом из Астаны в Караганду на 16-00, больше всего подходившим мне по времени для пересадки в Караганде на поезд, оказался не большой автобус, а маршрутка. Триста восьмого прямого поезда тогда ещё не существовало. Кассиры астанинского автовокзала «Сапаржай» предупредили сразу: «Этим рейсом идёт «ГАЗель». Будете брать билет?»
 
Буду.
 
У всех надолго осталась в памяти жуткая катастрофа «ГАЗели» возле посёлка Батпак, произошедшая месяца три назад. Солнечным июльским субботним утром, когда и асфальт на трассе абсолютно сухой, и видимость «миллион на миллион», маршрутка рейса Караганда–Астана, пытаясь обогнать грузовую машину, врезалась на встречной полосе в автобус. При этом в ней остались живы только те четверо человек, которые сидели на самом заднем сиденье, и их увезли в Осакаровскую райбольницу в самом тяжёлом состоянии. Трое пострадавших было и в автобусе.
 
Но «ГАЗель» и автобус (рейса Астана–Чимкент), попавшие в эту аварию, оказались не официально-автовокзальскими, а каких-то «левых» частников. Покорёженный микроавтобус потом месяца полтора или два простоял возле поста ГАИ в Осакаровке, пугая проезжавший мимо народ...
 
Салон маршрутки, снятой с карагандинского пригородного рейса с гордым номером 100 «Майкудук–Пришахтинск–Темиртау», тем не менее оказался забитым на все те же сто. Автовокзальский «газельщик», в отличие от частников, на педальку давил не особо, и мы ехали не три часа, как большие автобусы, а три с половиной. В результате я оказался в Караганде всего лишь за час до отправления своего поезда: быстренько – магазинчик – бутылка минералки, газета, чай, лепёшка – перрон...
 
Купейный вагон джезказганского поезда оказался полон – пятница же. Нас повёз электровоз. В былые советские времена, когда поезд в Джезказган ходил не из Караганды, а из Петропавловска, к нему, несмотря на то, что по «главной» трассе до Жарыка уже было электрифицировано, от Караганды-Сортировочной цепляли тепловоз. В Жарыке этот поезд стоял тогда максимум минут пять – смены локомотивной бригады не было.
 
Теперь оказалось не так: мы заехали в Жарык вообще на зелёный выходной сигнал, машинисты электровоза быстренько отцепились от нашего поезда, сунули в правый задний буферный фонарь старенького «ВЛ60ПК» какой-то огрызок даже не красного, а коричневого пластика (видимо от бывшего солнцезащитного козырька), и, не прошло и пяти минут, как они порожняком ускакали дальше, в Агадырь.
 
Перед самым Жарыком мы ещё и простояли почти сорок минут в Дарье – естественно, пропуская вперёд «испанца». Это «Тальго», честно говоря, уже начало надоедать этими длинными стоянками из-за него всех остальных поездов. Зато все проводники нашего состава в это время быстро поснимали с вагонов маршрутные трафареты – оказалось, что на джезказганских разъездах их могли украсть! Казалось бы – для чего?!!! Но наш народ же горазд на выдумки – трафареты передавали затем на какую-нибудь другую станцию, где… продавали этим же проводникам обратно, но чуть дешевле, чем им грозил деповский штраф за некомплект при сдаче вагона!
 
К нашему поезду прицепился тепловоз и вскоре мы покатили дальше. На жезказганской однопутке за двадцать три года почти ничего не изменилось – лишь исчезли почти все старенькие прожекторные светофоры, которые заменили более современными линзовыми. Но один всё же остался: такой милый сердцу старенький одноламповый «кругляшок» печально мерцал жёлтеньким огонёчком вслед нашему поезду сразу за Кызылжаром, а рядом с ним на свежевыкрашенной мачте уже красовался современный прямоугольный светофорище, который пока не работал.
 
Звеньевой путь, местами уложенный ещё 12-метровыми рельсами, на которых колёса несчастного вагончика начинали стучать в два раза чаще, периодически начинал напоминать «американские горки». Тем не менее наш локомотив героически бежал по этим ухабам со скоростью между 60 и 70, лишь очень изредка сбрасывая газ до скоростей меньше сорока. На «Разъезде 96 км» сверкала миллионами огней не хуже центральных улиц Астаны знаменитая новенькая экспортная нефтебаза с наливным терминалом – все остальные полустаночки подсвечивались еле-еле...
 
Километров за двадцать до Жезказгана наш поезд клюнул носом и начал затяжной пологий спуск в город. Дорога широкими петлями огибала отвалы породы с медного комбината. Затем справа показался посёлок Аварийный: от былого кирпичного завода с двумя шикарными иностранными туннельными печами и майонезными баночками в столовой вместо стаканов, на который я приезжал в командировку пятнадцать лет назад, теперь остались лишь бесформенные руины. Шикарный строительный кирпич Жезказгану и окрестностям оказался не нужен. Через несколько минут наш состав «приземлился» у одноэтажного здания местного вокзала.
 
По случаю наступавших выходных в этот поезд был добавлен специальный «детский» вагон, предназначенный для бесплатного подвоза детей железнодорожников с крохотных степных разъездиков в школы-интернаты Караганды и Жезказгана. Из этого вагона вывалила целая толпа школьников, приезд которых по какому-то случаю снимала местная телекомпания. Обойдя толпу телевизионных деятелей искусств, я посмотрел, куда поедет привёзший нас тепловоз, и почапал в ту же сторону.
 
Парочка прокопчёных тепловозным дымом ангаров оказалась в десяти минутах ходьбы от перрона. Табличка на одном из них гласила о том, что это оборотный филиал «ТД-7 Жезказган» жана-аркинского локомотивного депо. На путях между ангарами притулились две «половинки» тепловозов – только что пришедшая с нашим поездом и ещё одна такая же. Бригада, приведшая наш поезд, бегала с тряпками вокруг локомотива, протирая и осматривая его перед сдачей. Дежурный начальник смены «ТД-7» по имени Сан Саныч, оформлявший документы другой локомотивной бригаде, уходившей через час в рейс, оказался в курсе насчёт приезда столичного гостя. И минут через пятнадцать, дописав какую-то очередную бумагу, он повёл меня на базу запаса.
 
От былого жезказганского паровозного величия остались лишь жалкие крохи… Паровозиков в запаснике едва набралось с три десятка, причём там остались только «Л» самых последних их лет выпуска. Ни «Э», ни американских «Еа» уже ни одного не было. Запасник был обнесён проволочным забором, по краям виднелись две сторожевые вышки, а у въезда стояла «будка» охраны – старый довоенный пассажирский вагон без колёс.
 
Едва мы подошли к воротам, как навстречу немедленно выползли «гоблины»: двое огромных мордоворотов в форме военизированной охраны «ВЖДО». Сан Саныч представил им меня, как столичного корреспондента, интересующегося старой техникой, и попросил пропустить меня на часок внутрь к паровозикам. Двое «гоблинов» как-то сразу потускнели лицами, пошушукались между собой и вызвали из вагона третьего мордоворота – видимо, самого главного из них.
 
Начальник охраны тут же стал вопить, что никуда меня не пустит! Даже несмотря на просьбу астанинских «локомотивных» агашек! Саныч недоумённо вскинул бровь… Вполне возможно, что бумажка в одну-две тысячи тенге, сунутая в карман главного «гоблина», и решила бы исход дела – дала же мне в конце концов охрана снять в своё время два старых паровоза в Анаре за пятьсот тенге! Но у меня её попросту не было – денюжков едва хватало на обратную дорогу. Но, видимо всё же поняв, что начальник смены тоже пришёл туда со мною не просто так, «гоблины» разрешили сделать три-четыре кадрика через забор, при этом один из них неотступно шагал за мной по пятам...
 
Через три года все эти паровозы окажутся порезанными в лапшу и проданными китайцам на лезвия...
 
Я не стал дёргаться, решив, что звонить в субботу в Астану людям, занимавшим немалые должности в экс-«ЦТ» (типа начальника топливного отдела «Локомотива»), и жаловаться, что бригадир жезказганской «ВЖДО» положил на них всё, что только мог положить, всё равно окажется делом бесполезным – это терпело и до понедельника. Плюнул на мерзких «гоблинов» и побрёл обратно к станции...
 
Маневрушка тащила на первый путь к вокзалу два пассажирских вагончика: поезд номер 629 Жезказган–Жарык. Но когда эти вагоны проезжали мимо, на их маршрутных трафаретах вдруг оказались надписи «Жезказган–Балхаш»! «Самый маленький поезд», исчезнув из расписаний, на самом деле был ещё жив! Только теперь он стал совсем масеньким: вагонов-«лавок» на этой линии не стало, алматинской «прицепки» тоже (в Алматы дважды в неделю стал ходить «большой» поезд), а сам балхашский состав лишился купейного вагона, оставшись только с одним плацкартным и одним общим.
 
И правильно! А нечего вам между двумя самым крупными городами бывшей Жезказганской области почти сутки по-человечески ездить!
 
Я сделал кадрик. Меня окликнул молодой парнишка – дежурный стрелочного поста (все стрелки переводились вручную). Я подошёл к нему покурить, и мы разговорились, мило поболтав почти полчаса. Мне рассказали, что локомотивное депо корпорации «Казахмыс», находившееся в девятом микрорайоне города, совсем недавно прибарахлилось четырьмя новенькими китайскими тепловозами – двумя большими и двумя маленькимии, и что перед этим депо стоит памятником… маленький паровозик! Мы тепло попрощались, и я побрёл в сторону «трикотажки».
 
Линия подвоза руды на медный комбинат, на которой я 23 года назад снял ещё «Зенитом-Е» ещё на цветную слайдовую плёнку «ORWOCHROM UT-18» редкий для СССР тепловоз марки «ТЭ-114», теперь оказалась электрифицирована. Да и «сто четырнадцатых», вообще-то изготовлявшихся Советским Союзом «for export only» для разных Африк и Латинских Америк, тоже больше не было: Сан Саныч ещё в депо рассказал мне, что четыре штуки их, невесть как оказавшихся тогда в Джезказгане, быстро списали и порезали на металлолом. Ибо завод-изготовитель с развалом СССР отказался взять их у Казахстана на капитальный ремонт...
 
Не успел я дойти до рельс, как наверх в сторону комбината проскочила «вертушка» из «самосвалов» с медной рудой, которую тащила, изрядно пыхтя… одиночная секция от тепловоза «2ТЭ116»! Я уже знал, что с Украины в Казахстан тепловозы этой марки поставляются, но у АО «Локомотив»-то на магистральных линиях «Казахстан темир жолы» таких отродясь не водилось!
 
Снять её я не успел, но когда добрался до самой линии, почти сразу же оказался достойно вознаграждён за всё. За безголовых «гоблинов», за пыльную жару на улице и свою почти зимнюю одежду, за «вытребеньки» всех тех людей, которым фотограф возле рельс маячит бельмом в глазу… Сверху с комбината аккуратно спускался обалденно красивый жёлто-бело-синий шестиосный тепловозище, чем-то похожий на американские «C36-7i», купленные для своих стальных магистралей Эстонией.
 
Чудо китайского тепловозостроения выступало в роли «эвакуатора»: оно везло за собою неисправную порожнюю «вертушку» для медной руды. Сразу за тепловозом шёл «привет из ГДР» – выкрашенный в защитный цвет электровоз марки «EL-21», чем-то напоминавший лучшие образцы мировой бронетанковой техники. Его пантографы были опущены, но машинисты в кабине сидели. Дальше тянулся состав из пары десятков порожних шестиосных «самосвалов».
 
Вскоре в обратную сторону, на подъём, попёр такой же электровоз, на борту которого красовался цветной герб СССР, с такой же «вертушкой», но гружёной. Сделав пару кадриков, я засёк место, где остановился «китаец», и пошёл вдоль комбинатовской линии вниз, к депо промышленного предприятия железнодорожного транспорта медного комбината.
 
«Маленьким паровозиком» перед входом с улицы Абая в депо ППЖТ корпорации «Казахмыс» оказался стоявший на небольшом кирпичном постаменте маневровый тепловозик марки «ТГМ-40». Зато на обратной стороне улицы нашёлся продуктовый магазинчик, и покрытая инеем полулитровая бутылочка сладкого чая с лимоном вернула меня к жизни. Трасса, шедшая вдоль локомотивного депо параллельно рельсам, вела на запад, в город-спутник Сатпаев, называвшийся когда-то Никольским. Идя по ней, я пытался найти место, где успел спрятаться китайский тепловоз. Забор ППЖТ кончился, я завернул за угол и обомлел...
 
В отдельном двухпутном тупике, вообще не огороженном никакими заборами, стояли мордами друг к другу две секции от какого-то круто-иноземного магистрального тепловоза, а рядом с ними уже виденный мною жёлто-бело-синий. Подойдя поближе, я увидел его номер: это оказался не «эвакуатор», а его родной брат! Подвеска шасси жёлто-бело-синего и магистральника выглядела абсолютно одинаково, более того – при ближайшем рассмотрении на них оказались одни и те же заводские таблички: «Южная корпорация подвижного состава Китая. Сделано на Цзыяньском локомотивостроительном заводе. 2006».
 
Секции магистрального тепловоза были сине-бело-голубыми с почти чёрными мордашками впереди – ну прямо сиамские котята какие-то! Уже сняв все эти цзыяньские штучки со всех сторон и обойдя путь, на котором они стояли, я увидел трёх мужиков в серых спецовках, которые открыли несколько вертикальных дверец в капоте жёлто-бело-синего и копались в его внутренностях. Орлы проводили меня косыми взглядами, но ничего не сказали – тем не менее я, не став рисковать только что сделанными кадрами, резво поскакал обратно к шоссе...
 
Неприлично новенькие городские автобусы Джезказгана были оборудованы системой «АБС» и… кондиционером! На многих ещё не было государственных номеров. Водила одного из них сказал мне, что это российские «НефАЗы», но казахстанско-кокчетавской сборки. Такие ходили по 103-му маршруту в Сатпаев и по городу. Однако лайбой нужного мне маршрута вдруг оказался убитый «ПАЗик», который неспеша поплёлся из микрорайона вверх, в центр города.
 
Солнышко припекало не на шутку, когда я доехал до городского стадиона и побрёл от остановки к монументу покорителям космоса, который помнил ещё с 1983 года и очень хотел снять себе на память. Асфальт почти самой центральной площади Джезказгана был весь в жутких трещинах – даже не верилось, что у корпорации «Казахмыс», командовавшей парадом в этом городе, нет денег на его ремонт.
 
Уменьшенная, но довольно точная копия космической ракеты «Восток» так и стремилась себе в безоблачное джезказганское небо, а вокруг неё так и продолжал «летать» по кругу один из первых реактивных «МиГов». Монумент за пятнадцать лихих постсоветских лет подрастерял изрядную долю былого лоска, но не утратил своего романтического величия...
 
Бывший бульвар Космонавтов получил в своё время это название из-за деревьев, посаженных на нём практически всеми советскими космонавтами. Мне показалось, что поросль вдоль этого бульвара, переименованного теперь в честь Сакена Сейфуллина, изрядно с советских времён поредела… Я побрёл вдоль него по теневой стороне – той, на которой стоял джезказганский ЦУМ. Жители этого города с каким-то особенным трепетом относились к своим головным уборам: в центре города мне попалось три или четыре магазина и ателье не просто меховых изделий, а именно шапок. Улица была достаточно короткая, и минут через десять я уже оказался на другом её конце.
 
До боли знакомые места… За новеньким двухэтажным супермаркетом с недвусмысленным названием «Дарига» на самом углу улицы Некрасова нашлась и та самая «Диетическая столовая», в которую нас с Водиком Баталовым двадцать три года назад возил на обеды главный механик ПКМК-6 Александр Николаевич Рыбин. Заведение располагалось на первом этаже панельной пятиэтажки и, не став, слава Богу, ни магазином автозапчастей, ни стоматологической лечебницей, превратилось в милый кафешничек, по-прежнему предлагавший вкусно отобедать.
 
А на противоположной стороне улицы… так и стояла себе, как ни в чём не бывало, длинная панельная пятиэтажка, стянутая снаружи по каждому своему этажу толстенными металлическими стяжками! В 1983 году Рыбин рассказывал нам с Баталовым, что этот дом, простояв несколько лет после постройки, вдруг начал расползаться по швам в разные стороны! Два крайних его подъезда были немедленно расселены, и квартиры стояли пустыми, а жильцов остальных подъездов должны были вот-вот перевезти в новый дом по соседству. Аварийную «хрущёвку» бегом стянули стяжками, но должны были вскоре снести, построив на её месте новую… И вот, через двадцать три года, этот домик мало того, что снова оказался полностью заселённым, к первому этажу по всей длине его ещё и пристроили вполне современный супермаркет!
 
Никто не хотел умирать...
 
Ровно половина территории местного базара, расположенного рядом с «раненой» пятиэтажкой, оказалась перегорожена блестящими стальными листами: бригада монтажников искрила во все стороны брызгами нескольких электросварок, возводя там ажурную металлическую крышу. Я прошёлся по оставшимся в работе рядам: фрукты и крупы оказались гораздо дешевле, чем на астанинских базарах, а особенно поразил меня мясной павильон – целый ряд его был завален свежайшей бараниной, которую в Новой Столице Евразии иной раз невозможно было купить вообще! Причём если тебе не нравился ни один из кусков мяса из выложенных на прилавке, любой джезказганский продавец тут же предлагал вырезать по твоему желанию любой кусок из бараньих туш, целиком висевших на крючьях за каждым из них. И стоило это всего лишь навсего 350 тенге за килограмм ($2.77)! В Астане баранину продавали минимум в два раза дороже… Я и не удивился, когда примерно через месяц одна из казахстанских газет написала, что Джезказган вошёл в тройку городов Казахстана с самыми дешёвыми продуктами питания...
 
До обратного поезда уже оставалось всего ничего, и я, заскочив в «Даригу», понёсся к вокзалу. На «НефАЗы» не везло – мне опять подвернулся жаркий и пыльный «ПАЗик». Где-то на середине дороги в автобус влезла молоденькая девчонка, наверное ещё школьница, в потёртом спортивном костюме и с огромным бланшем под левым глазом. На конечной остановке у джезказганского автовокзала она прилипла ко мне намертво – «Дяденька, дайте двадцать тенге!» – и мне стоило немалых трудов от неё избавиться.
 
Обратный билет у меня был в тот же самый пятый купейный вагон к той же самой проводнице Наталье, у которой я утром приехал сюда. Взяв в супермаркете кроме остальных продуктов в дорогу ещё и полкило шоколадных «медалек», я появился на вокзале. Алма-Атинская кондитерская фабрика «Рахат» выпускала такие прикольные плоские «кругляшки» из белого и обычного шоколада, размером с «пальтошную» пуговицу – пакет этих медалек я протянул вместе с обратным билетом Наталье: «Награждаю самую лучшую проводницу этого поезда целой кучей медалей. Можешь даже приклеить их себе на ГРУДЬ, если хочешь...»
 
В купе со мной сели две молодых девчонки и паренёк. Все трое оказались будущими юристами и ехали в Караганду на сессию. Разговор в купе постепенно углубился в такие правовые дебри, что мне стало скучно. «Вагонные споры – последнее дело», поэтому я плавно перетёк на чай к проводникам. Наталья принялась рассказывать про недавнюю поездку с нею одного большого железнодорожного босса, который почти всю ночь расписывал проводникам, в какую современно-скоростную магистраль превратится через каких-то три года джезказганская ветка, когда её продлят в сторону Кзыл-Орды и пустят сюда весь транзитный грузопоток...
 
Между тем по составу в поисках добычи начали шнырять менты-«линейщики». Вскоре они докопались до пары мужичков-вахтовиков из нашего вагона, явно ехавших с приличными деньгами за пазухой, и успевших чутка поддать. Бедолаг затащили в служебное купе и начали составлять на них акт аж о том, что у них найдена наркота! Не знаю уж, по сколько пришлось «подоиться» этим вахтовикам, но менты, отпустив их всё же через пару часов, выглядели весьма довольными...
 
До самой Жана-Арки мы пили чай, в том числе и с этими самыми «медальками», а потом я отправился спать. Ранним-ранним утром поезд опоздал в Караганду на 15 минут – опять из-за пропусков вперёд себя всё того же скоростного «испанца», который опаздывал. До заветного горячего душа оставалось теперь всего-то каких-то полчасика, но мечты о ванне не помешали мне снять в предрассветных сумерках свой поезд на карагандинском перроне, с едва видимыми «призраками» пробегающих перед локомотивом людей, размазавшихся на длинной выдержке...
 
Тем же воскресным вечером я вернулся из Караганды в Астану на «Сары-Арке». Едва заехав в Бабатай, наша электричка крепко споткнулась об ремонтников, перекладывавших рельсы по одному из путей от этой до следующей станции, а навстречу по другому оставшемуся пути опять шёл скоростной испанский поезд! И мы, пережидая его, опоздали в Астану почти на час...
 
Нурлик Жетписов, который приезжал тогда в Астану на несколько месяцев и жил у меня в квартире, встретил меня с экскурсии шикарным пловешником собственного изготовления, и мы сели смотреть на компе свежие горячие фотки...