Покорители Эльбруса

  Профессор Копытин, выйдя на крылечко своего дачного домика, увидел сквозь редкую металлическую сетку забора, как его сосед по даче, отставной подполковник, разжигал самовар.  Копытин залюбовался не столько затейливым латунным самоваром соседа, сколько тем маленьким топориком, которым подполковник готовил топливо для предстоящего в его доме торжественного чаепития.  Главное, топорик откалывал тонкие пластинки от коротенькой осиновой чурки не в бок, как это обыкновенно делается при рубке топором, а в сторону руки человека, когда он тяпкой пропалывает сорняки.  Да, это был топорик, но с двумя остриями, верхним, гвоздеобразным, и  нижним, с плоским широким лезвием, похожий на маленькую кирку с деревянным топорищем, и конец топорища заканчивался острым металлическим наконечником.

   – Где вы, Игнатьич, достали такую «киркушечку»? – полюбопытство-вал Копытин, не отрывая взгляда от блестящего трапециевидного лезвия.

   – Когда служил на Кавказе, имел возможность, правда, очень редкую, взбираться на  соседнюю гору со снеговой вершиной, вроде как любитель-альпинист, – солидно откашливался бывший военный, засовывая  кусочки белых щепочек в  дымящийся закопчённый топливник самовара. –  Сейчас такую вещь запросто не купишь!

   Шестидесятилетний профессор всю ночь ворочался без сна в постели – мечтал о поездке на Кавказ, но не в виде организованного туриста, а в виде путешественника-дикаря. В своей жизни он ещё не побывал ни в одной горной местности. Да, взобраться на ледяную вершину при подъёме на снеговую громадину, например, на  Эльбрус, без такой «киркушки» не удастся.  Согласится ли бравый моложавый подполковник уступить ему на время это орудие?  Ведь далеко не каждый день он ставил самовар – только тогда, когда к нему на дачу приезжали его родственники, а они, как это узнал Копытин, больше одного дня не гостили.

  – Эта штука называется ледоруб, – на следующее утро охотно объяснял бывший подполковник профессору, по-видимому, считая его только знатоком математической физики, и вследствие этого явно несведущего в альпинистском снаряжении.

   – А задам-ка  я вам вопрос на такую тему, – прищурив глаза, сказал отставной подполковник, –  кто из политических деятелей прошлого пострадал от такого ледоруба?  Ответите верно – вручаю вам эту штуковину.
Копытин поджал губы от обиды – сосед вздумал его экзаменовать, как неуспевающего студента.

   – Ладно, не будем распространяться о Троцком, – примирительно сказал Копытин, осторожно засовывая рукоять ледоруба подмышку: уж очень остро наточил его поперечное широкое лезвие любитель самоварного чаепития.

   – Только учтите, сосед, просто так по горам Кавказа побродить дикарём в наше время не удастся –  туда пропускают только организованные группы туристов, – раздвинул рот в улыбке отставной подполковник.

   В одном из кабинетов Отдела транспортного сервиса Копытин спросил у молодого человека в форменной одежде с золотистыми крылышками на петлицах:

   – Мне бы только билет до Кисловодска.  В кассах вокзала одиноким пассажирам перестали продавать...

   – И правильно сделали, билетов едва хватает для организованных туристов.  Попасть в горы можно только через нас.  Отличный сервис, максимальная безопасность!
               
   – Мне бы хотелось одному побродить по горам...

  – Вы отстали от прогресса, господин!  Во-первых, у каждой горы имеются посты Службы Безопасности, вас не пропустят. Во-вторых, вы первый, от кого я слышу такую, извините, абсурдную просьбу.  Ещё никто не отказывался от туристического комфорта.  Конечно, путёвка стоит дороговато...
 
   – Ладно, давайте путёвку!
 
    Копытин подумал, что главное для него добраться до труднодоступного Кисловодска, а там уж он улизнёт из группы и сам доберётся до подножия самой высокой горы Европы.

   – Итак, вы что предпочитаете, дирижабль, обычный поезд или фирменный?  Называется «Эльбрус».

  – И он доставит меня к подножию Эльбруса?
 
  – Даже повыше! - улыбка чиновника из "Гостуристсервиса" была похоже на ухмылку.-  Максимум удобств и полнейшая безопасность!

   Копытин выбрал фирменный поезд. «Завалюсь на верхнюю полку вагона, отосплюсь, в окно поглазею на природу, а с дирижабля многое ли увидишь?»
Неприятности с лесорубом у Копытина начались у входа в вокзал.  Металло-детектор, как только  профессор  со своим рюкзаком шагнул в его рамку,  предательски  зазвенел.

   – Ну-ка, гражданин, предъявите к осмотру содержимое рюкзака!

   – Что, холодное оружие? – плечистый охранник развернул кусочек брезента, в который Копытин завернул свой ледоруб и переглянулся со своим напарником.

   Вызвали полицию.  Молодой сотрудник полиции с двумя звёздочками на погонах  подержал в руках ледоруб, с завистью в глазах провёл поперёк лезвия пальцем.
 
   Ещё не зная вердикта полицейского, Копытин понял, что тот обязательно встанет на его защиту. И в самом деле, проверив документы у Копытина,  офицер повернулся к охранникам.

   – Пропустить! Это не холодное оружие, а туристический, скорее, хозяйственный инвентарь!

   – По-вашему допускать до посадки в поезд можно и топоры, и молотки, даже вилы и косы?

   – Провоз хозяйственного инвентаря в поездах пока не запрещён, если он упакован соответствующим образом!

   Офицер полиции  бросил отчуждённый взгляд на охранников у металло-детектора, и повернулся к профессору, как бы говоря: извините за излишнюю настырность вокзальных служак!

   – Только в вашем возрасте подняться на вершину Эльбруса не удастся, даже если бы вам тамошняя полиция и разрешила восхождение.  Учитывая ваш возраст и судя по вашей внешности отсутствия у вас соответствующей физической подготовки  вам под силу разве что подняться на вершину горы Машук.  Эта та гора, на склоне которой был убит на дуэли поэт Лермонтов.

   На поездной платформе  вся публика была налегке. Шумная компания молодёжи, окружив Копытина, спрашивали, с удивлением оглядывая его старомодный брезентовый рюкзак:

   – Вы, папаша, актёр?  Едете сниматься в фильме из жизни прошлого столетия?  А где достали такие ботинки с крючками? И зачем они?

   Однако, поваляться на верхней полке вагона Копытину не пришлось. Вагон фирменного поезда «Эльбрус» не был разделён на купе, и не было там никаких полок с постелью, а стояли рядами откидные мягкие кресла.  В специальных вагонах располагались салоны для танцев с дискотекой и рестораны. По телевизору показывали четвёртую серию из жизни первой экспедиции под   поверхностный водный океан третьего спутника Юпитера Европы.
 
   На всем пути следования поезда рельсы были монолитными, без стыков. Шёл поезд хотя и медленно, но зато плавно, бесшумно. Одно только не пришлось по душе Копытину: окна  вагона были наглухо задраены светонепроницаемыми шторами.

   «Юпитер и его спутник Европа не рассердятся, если я поглазею в окно на перелески-берёзки!» – подумал Копытин и начал отвинчивать болты с крепления штор ближайшего окна.

  – Не нарушайте герметичность вагона, турист, не беспокойте соседей! – возникла у кресла Копытина проводница в мини-юбке и с рыжими полупрозрачными вздутиями волос по бокам форменного берета.  –  Почему вы   недовольны   нашим   культурным обслуживанием?

   Посидел Копытин у зашторенного окошка и захотел есть.  Нарезал на откидном столике на спинке впереди стоящего кресла хлеб, лук, достал банку консервов...

   – Кто вам разрешил сорить в вагоне? – встряхнула рыжими волосами неулыбчивая проводница. – Ну и пассажир попался какой-то отсталый, будто в средневековье живёт!  У нас через каждые два вагона – ресторан...

   – Я пошёл было в ресторан, – простодушно сказал Копытин, – Но там каждый посетитель обязан покупать хотя бы рюмку кавказского коньяка.

   – Ну и выпили бы, сразу бы стало веселей, чем так скучать!  Кстати, откуда у вас продукты? Ведь с тех пор, как получила широкое развитие сеть ресторанного обслуживания населения, гастрономические магазины ликвидированы.

  – А я работаю в лаборатории системы общепита, ну и достал продукты в качестве расходного материала для выполнения научной тематики.

  – Наверное, вы и билет на этот поезд достали по блату? Люди ждут своей очереди месяцами…

  Возмущённая кондукторша побежала  к  бригадиру кондукторов жаловаться.

   Копытин малость приуныл. Одна радость всё же согревала его душу: в рюкзаке, что находился  в тесном пространстве возле его ног, находился дефицитный ледоруб.  Он вполне мог бы сойти и за прочную опору–костыль, если опираться на его стальную крестовину рукой. С другой стороны, он вспомнил разговор дачного соседа о том что подобного типа ледорубом был убит пламенный международный революционер Троцкий.  Некстати вспомнился и отзыв офицера полиции на московском вокзале, что тщедушному на вид профессору следовало бы подумать не о восхождении на высочайшую вершину Европы, а скорее на такую, тоже знаменитую гору как гора Машук в Пятигорске, известную, прежде всего, тем, что на её склоне был убит на дуэли поэт Лермонтов.

   Как-то нескладно в голове профессора сплеталась горная экзотика, смерть известных людей, и вот эта проводница фирменного поезда со своей угрозой нажаловаться начальнику поезда.

   Фирменный поезд часто останавливался.  Невозможно было добиться у проводников и экскурсоводов ответа на вопрос: день ли сейчас за окном или ночь?  Когда, вспотевшие после очередных дискотечных танцев, туристы плюхались в свои  откидные кресла и спрашивали, почему так медленно едут, блондинка-проводница неизменно отвечала:

   – Чтобы не беспокоить вас, не мешать вашему отдыху

   Скоро до чёртиков надоели Копытину стены вагона, обитые жёлтым бархатом, и бесконечная на плазменном экране в вагоне героическая кино-эпопея о высадке на ледяной спутник Юпитера. Ехали уже сутки.  Наконец, по вагонам радио разнесло весть, что через час поезд прибудет к месту назначения.

   Поезд остановился.  Впервые за время пути открылись тяжёлые двери вагона.  Но за дверями была не толчея на перроне вокзала, даже не маленький предгорный полустанок, а круглый туннель из гофрированного титана.

   Копытин взял свой рюкзак.

  – Все вещи сдайте в камеру хранения! – последовала настойчивая команда по радио. – Затем перейти в другой поезд, местный.

   – И тот местный поезд доставит нас к подножию Эльбруса? – обрадовано спросил профессор у экскурсовода, высокого элегантного юноши с серебряной пластинкой на груди, где были выгравированы его фамилия, имя, отчество и порядковый номер экскурсионного маршрута.

  – Потом узнаете, – почтительно наклонил голову экскурсовод, – Только с вещами переход в другой поезд запрещён.  Всё у вас останется в сохранности, через два часа вещи вернут.

   Туристы по гофрированному блестящему рукаву перешли в другой поезд, тоже с закрытыми окнами.  Заревели под полом вагона моторы, вагон качнуло.  Поезд пошёл по какому-то закругленному пути: пассажиров прижимало к правой стенке вагона.  Качнувшись на рессорах, вагон остановился.  Все приготовились к выходу, но проводница не открывала дверей.

   – Уважаемые господа туристы.  Наш поезд прибыл к месту своего назначения! – наконец, объявили по радио.

  Но опять перед раздвинутыми дверями вагонов была  не открытая местность, а коридор, на этот раз с прямыми мраморными стенами.  Прошли с полсотни метров, поднялись вверх на несколько лестничных маршей и оказались в большом круглом зале с прозрачным голубым куполом.

  Все туристы жмурились от яркого солнечного света: стены круглого зала были сплошным окном.  За стеклом далеко внизу расстилались белые кучевые облака, щедро облитые солнцем, а в промежутках между ними виднелись  несколько заснеженных горных вершин...
 
   – Господа туристы! – тренированным голосом с акцентом проговорил в трубку микрофона местный гид в белой униформе акционерного коммерческого общества «Эльбрус». – Не удивляйтесь чуду современной техники.  Вы уже находитесь на западной вершине Эльбруса, самой высокой горы в Европе, на высоте пять тысяч шестьсот шестьдесят метров над уровнем моря, принимая в расчёт высоту, этого, специально оборудованного, смотрового павильона на вершине горы.
 
 – Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – ахнул разочарованный Копытин.

   Он так ожидал, что, наконец-то, встанет своей шипованной обувью на самом высоком месте, на краю воронки вулкана, что его будет обдувать сильный ледяной ветер…

  – Это сооружение из стекла и металла надёжно предохраняет вас от свирепого ветра, жестокой стужи и убийственных  ультрафиолетовых лучей солнца, царствующих снаружи этого сооружения, – победно оглядывал гид, обступивших его  туристов. – Станьте все вдоль стен, смотрите, какая надоблачная панорама открывается перед вами.  Как говорят, в этом случае, «музы благоговейно молчат», но я приведу вам слова не забытого до сих пор поэта: «Кавказ подо мною...»
               
  Весь поезд, около  четырёх сотен туристов, столпились в одном зале.  На Копытина давили со всех сторон.  Орудуя локтями, он протиснулся к стеклянной стене.  Вид показался ему неважный –  почти все горы внизу были затянуты ярко освещёнными сверху волнистыми облаками, только далеко, на линии горизонта вырисовывалась тёмная полоса...

   – Как известно, гора Эльбрус, этот потухший вулкан имеет две вершины, отстоящие друг от друга приблизительно в один километр.  Вы находитесь на западной вершине.  Раньше вершина заканчивалась кратером с неровными краями.  Гений человека заполнил бетоном этот кратер, так сказать, ликвидировал изъяны природы.   Этот чудесный дворец, таким образом, воздвигнут на надёжном основании, причём, если даже этот древний вулкан проснётся, что маловероятно, то раскалённая лава и вулканические бомбы будут не в силах пробить этот мощный рукотворный  панцирь.

   – Теперь попрошу вас обозреть малую вершину Эльбруса. – продолжал экскурсовод. –  Мы в интересах посетителей сочли возможным не бетонировать кратер этой второй вершины бывшего вулкана. Вы можете видеть волнистые края кратера.

   – Где, где кратер? – все экскурсанты, давя друг друга, сгрудились у восточного края стеклянного павильона.

   – Слева вы видите узкую полоску Каспийского моря, справа, если бы облака в той части горизонта рассеялись, вы бы увидели Чёрное море! – с бодрой иронией в голосе продолжал гид. – Люди с острым зрением и не лишенные чувства воображения и юмора могут увидеть в южной части горизонта снежную вершину африканского потухшего вулкана Килиманджаро!

   Гид в униформе, посерьёзнев, долго рассказывал, каким трудностям подвергали себя люди в прежние времена, чтобы добраться до двуглавых вершин Минги-Тау, так балкарцы называют отца гор – Эльбрус.  Подробно перечислялось количество восхождений за три прошлых века, случаи смертельных исходов, число травмированных, обмороженных...
 
  Копытин не слушал усыпляющего голоса гида.  На южной стороне горизонта он увидел розоватое пятнышко.  «Уж не это ли сама вершина Килиманджаро?» – он  вытащил из кармана театральный бинокль.

   –  Оптикой  пользоваться  запрещено! –  сжал локоть профессора полицейский, оказавшийся рядом.

  – Но почему, объясните!

   – Можем объяснить в другом месте!  Такие вещи надо оставлять в камере хранения.

   Толпа экскурсантов около гида начала быстро таять.

   – В соседнем зале  под нами выдают значки «Покоритель Эльбруса»! — раздавались взволнованные голоса. – Их можно получить только там!

   – Недаром поехал сюда! – радостно сказал сгорбленный старик, прикалывая сине-белый эмалевый овал значка к лацкану пиджака, где уже серебрились другие значки: «Покоритель Антарктиды» и «Покоритель Луны». – Теперь можно и домой.

   Услышав слово «домой» Копытин позабыл про значок и кинулся к выходу.  А  навстречу ему уже двигалась другая волна туристов – это прибыли пассажиры с дирижабля.

   – Господа туристы, экскурсионной группы номер тринадцать! – объявляло гулкое радио. – Сейчас вы вернётесь к своим вещам в поезде.  Желающие лететь дирижаблем, могут внести доплату в кассе, в туннеле у подножия горы...

   Через два часа не очень уж весёлого стояния в очереди за билетами профессор Копытин уже дремал в кресле одного из салонов дирижабля, возвращаясь домой.