Ночные

Это художественное произведение, посвящается, может быть бывшей девушке, может быть друзьям, может быть самому себе.(А если честно, то это просто записки собранные в одно)               

                ****

У меня нет имени, нет бога, нет религии, нет ничего, кроме никчёмной плоти, никчёмной работы, и любимой девушки.
Я прекрасно помню день нашего знакомства в мои параноидальные дни, когда только-только завязывал с острым алкоголизмом и безумием после написания первого никудышного романа. Во времена, утро которых начиналось с мерзкого бодуна, (Алексовские попойки) времена, с группой прожитые нетрезвым умом неистово шагая всё вперёд, всё же удалось выйти из этого бесконечного колодца и как мы говорили всегда "бездонной пучины" теперь работаю, осознавая, что жизнь моя летит к чертям собачьим.
Линда - Эти голубовато-зелёные глаза просто уничтожили весь негатив, кроющийся внутри меня. Всё просто кипело внутри после этих золотистых волос. Можно и сказать, что я сошёл с ума. Неужели под такой красотой прячется то же самое, что и у меня. Влюбившись в эти прелестные черты лица, в эту гладкую нежную кожу, даже не хотелось думать о её внутреннем мире, но я понимал, что жизнь мало когда относится ко мне, хорошо. Посылая грязных ангелов прячущихся под красивыми лицами. (Линда лучшая) И вот когда я думаю, что спешу, я не забываю, что и она может сегодня опоздать. Поспешно делая выводы, я почти бегом двигаюсь к ней.
Уже не быть как прежде. То есть, до алкашских времён, когда были чувства, эмоции. Когда скорбел и жалел из-за чего и спился. После такой жизни я пробовал хоть как-то вернуть человеческие чувства, но осознавая, что я уже пуст. Во мне нет ничего. (Вот почему я так боялся Линды) Остерегаясь со спонтанными обращениями, боясь чем-то задеть. Со стороны был похож на пятнадцати летнего девственника, или на восьмидесяти пяти летнего девственника извращенца. Ещё недавно пустили слух, что я педак и пока я решал это, ещё хуже прибавилось неуверенности.
Каждое её прикосновение, даже если это было нечаянно, мне казалось, что это прикосновение ангела, что и отправляло меня мысленно в рай; Я мечтал и не переставал.
Как видите, я много времени отдал мыслям, а не поступкам. Боже, что со мной? Зачем нельзя сказать всё как есть? Сколько можно смаковать сладкими мечтами, ведь этого не будет, а хотелось бы…
И даже не знаю с чего начинается это всё. Как у других всё так гладко. Может и мне кажется. Начиная, новые отношения с женским полом в конце оставался на дне влипшим по уши, но на сей раз такого конца я не ожидал, а может и не хотел, убивая в себе ревность и одновременно понимая, что всё это наигранно всё продолжал обманывать себя. Дни исчезали, оставляя за собой скучные воспоминания...
Сложный рабочий день. Я стою бледный, уставший от заурядных покупателей болбочущих с разными голосами и желаниями, что и сносит мне голову, разбивает меня. В голове крутится одно - "Брось это всё. Это не твоё" я-то терплю и жду конца рабочего дня.
Бедный Сэмюэл, оробевший извиняясь, кинулся, образно скажем, мне под ноги лопоча о прощении, после моего невротического бывшеалкоголичного срыва. (Я не был виноват, просто не нравится, когда и так в загруженном состоянии ещё сильнее давят.) Я промолчал, слыша слова, выговаривающие шепелявым ртом о прощении. И зашёл обратно в магазин.
И этому дню, хотя и необычномозгоразбивающему пришёл конец. Я бросился переодеваться, не обращая внимания на окружающих потерянных сотрудников, так же уставших и переоделся довольно таки быстро для такого больного. При выходе, когда доставал сигарету позвонила Линда с желанием увидеть друг друга, что и не очень хотелось после всей суматохи. В голове была только выпивка для того чтобы забыться и успокоиться. Не удивительно - я согласился, я не мог отказать, потому что был влюблён. Вот и поплёлся к ней, купив по дороге девятку, чтобы обмануть организм.
Со мною ехал сотрудник, заплативший за проезд в конце с которым я, как и со всеми философствовал, потягивая пиво, откупоренное незаметно.
Он сошёл на второй стоянке, предупредив, что заплатил, предупредил два раза, даже вне автобуса предупредил, стоя около стоянки через окно. Может быть, он хотел отблагодарить за купленные мною деньги на телефон. Перед тем, как сойти я прикончил девятку, думая о второй и выкинул за сиденье аккуратно, чтобы глаза водителя и так злого не увидели это, и сошёл, забыв о том, что за меня десять минут назад заплатили. Заплатил ещё раз, подумаешь "доброе дело".
Сразу стал искать магазин, нашёл, купил девятку, которую убил ожидая прибытия Линды…
Выглядела она ещё лучше. Она была всё прекрасней каждым днём, одевая нежно сочетающиеся одежды с изумительно безумными глазами, ищущими надежды. Она шла ко мне грациозно, я сделал вид, что не заметил, задумчиво уткнувшись на божественно весенний мираж, строя из себя пьяного. (На самом деле полупьяный и вправду ушёл в раздумья.)
Мы крепко обнялись, она поцеловала в щёку покрытую бородой, из-за чего сделали замечание на работе и которую неохота брить. Я ответил таким же поцелуем, только в гладкую не видавшую лезвия, кожу.
Держась за руки, мы двинулись в парк, где всегда сидели, но перед этим мы зашли в мол, для вытаскивания из меня светлой влаги. Лицо Линды было весёлым, не смотря на то, что она была уставшей и потерянной, но держалась позитивно. Я то хотел выпить ещё, что и не понравилось Линде из-за этого мы просидели в парке полчаса или сорок минут беседуя о моих бывших девушках и о первом секс подвиге с пятьюдесятью пяти летней золотозубой женщиной в пяти метровом чердаке дешёвого паба.
По её словам ей нравились эти идиотские интересные рассказы, а интересные, потому что я красноречиво интригующе рассказывал как из книги. И я не забывал, что её привлекло именно моё безумие и то, что я открыто, говорю всё как есть и, не стесняясь себя.
Она слушала внимательным видом истории о моих безумных подвигах, после чего и мы двинулись к остановке. Я должен был её проводить домой. Каждый раз мне было ужасно сложно прощаться с ней, и вёл я себя как дурак. (Ей это нравилось.) И на этот раз она решила снять меня на видео.
Я ликовал, поэтически поднявшись выше на ступеньках забыв о рядом идущих людях. (Да и им наплевать на меня.) Вопил о справедливости добавляя юмор в эти хоть и правдивые слова и настолько углубился в эту игру, что совершил очередное убийство.
Бедная улитка, попавшая под мою резиновую подошву. Словно люди, попавшие в аварию, которых по телевизору показывали; Панцирь был разбит в дребезги и внутри можно было заметить двигающуюся слизь, это был тот самый брюхоногий всё ещё пытающийся спастись и вернуться к своим близким, с которыми отрывался по полной на траве и на деревьях рядом с этой остановкой. Прятаться в свой панцирь, и жить в спокойствии не мешая никому. И что с ней произошло? Какой-то алкаш с девушкой пришёл и просто прикончил это живое существо!
Интересно, что за судьба ожидает меня? Неужели меня так же раздавят?
Грустно…
Мы попрощались, я подарил ей ещё один поцелуй не переставая думать о улитке и она ушла.
Я вернулся в свою скучно-безумную жизнь с Майком Виллиамсом надрывающимся о дискомфорте в моих грязных ушах.
И я вновь очутился в своём до сих пор неубранном доме. Так и не изменившийся, после Алексовских умопомрачительных алко-времён. И к удивлению я ничего не врезал. Ложась спать, я долго анализировал этот день, пролетевший, как сапсан.
Ещё один день потерян.
                ***
Шаги наравне стучащим сердцем ритмично, впитывая утренний сонный запах метро, с людьми опаздывающих на работу, со злостью и недовольством на лицах и все мы в этой серой пещере, измученные вчерашним днём, и всё забыто.
Стою я блеклый в клетчатой рубашке и слушаю жёсткий душераздирающий блюз от Макдауэла,
ветер бьёт меня и остальных. Ветер, гуляющий рядом с приближающимся громыхающим поездом, когда водитель медленно останавливает эту железную змею, я ощущаю, как тепло окутывает нас всех обречённых на заточение в серой пещере и ветерок тихо пропадает. Я сел и ждал, пока водители поменяются местами, а именно эти водители тоже обречённые, как и мы все. Я люблю вас, Утренние сонные трудоголики серой пещеры!
Кроме головной боли и пустоты в желудке я ничего не чувствовал, уткнувшись лбом в холодные ватные руки. Я очень хотел спать.
Очнулся в конечной станции, и через десять минут очутился на работе.

Бешеный наплыв наглых глумливых людишек, никому непонятными желаниями чего-то бесподобного. Я стою неподвижно усталый от всего этого жгущего меня и жду грёбанного конца.
День выдался на редкость нормальный, если сравнить все остальные дни и я со своей неподвижностью, как заснеженная одинокая скала, ждущая гостей хотящих узреть истину, дождался этого самого КОНЦА!
Рекс, это парень тот раз, заплативший за меня в автобусе, отпросился на полчаса раньше. Хороший продавец, я в нём видел старого молодого себя, пока не повысили, а хотя это нельзя называть повышением, мне больше стали платить, и добавили должность, что я могу изводить своё время, крича на стажёров и продавцов. Я этого не делал, и многие этим помыкали, не слушаясь меня, делали, что хотят, но все, же я не придирчивый человек, и старался забить на это всё. Рекс, понимающий парень, вот и проблем у нас никаких нет. Пускай уйдёт на полчаса раньше.
С нетерпением ожидал звонок Линды, но как всегда мои ожидания меня дезинформировали.
Вот и долгожданный конец, и отказ о встрече со мной из-за плохого настроения Линды.
Я подумал; Я же мог явиться перед ней в ужасе и невротически разъярённым, пытаясь изменить и заставить ненависть исчезнуть и покинуть края моего мозга, где веселился гнев, словно шутник с неинтересным сарказмом.
Она отказалась встречи со мной – Это не справедливо по отношению именно ко мне, бродяге забулдыге потерянному параноику.
Мрак окутал меня, одиночество опять взялось за своё, алкогольные словечки из глубины души ликовали о попойке. (Я постараюсь послушаться.) И выйдя, врезал водки, затем снизил градус с девяткой. Так и надрался и уселся рядом с консерваторией с пивом, сигаретами и купленным рядом метро тетрадкой и ручкой, после чего и схавал сразу два невкусных гамбургера. Меня осенило. Я писал без остановки. Я уничтожен, я подавлен, и слова из меня выходили как пули. Тетрадка наполнялась очень быстро.
Поблекший, сидя на скамейке, углубившись в свою писанину, я иногда поднимал голову и глядел в пустоту созданную создателем, где светло-розовые цвета смешивались с грустно-голубым цветом, поверх которых неподвижно висели облака мутно-белые.
Я был разбит отказом моей любви. Разочарован. Что и не ожидал именно от неё. Я разваливался в клочья погасший на скамейке с тетрадкой в руках я просто исчез на следующие два часа пиша и, думая о Линде пошёл за вторым напитком – откупорил – покурил – допил – и захотел поссать, как всегда в моле, но этого не было достаточно. В метро я вышел через три станции и нашёл такси, с кем и договорился, что он меня довезёт, а я оставлю дочитанную книгу Керуака. Как и Марду – Линда разрушила всё самое прекрасное во мне, после отказа. Водитель часто останавливал из-за постоянно выходившего из меня пива. Я поступил как нормальное человекоподобное существо, заплатив наличкой за всё безумие по дороге от чего и таксист восхищался мною, хотя я и врал ему, чтобы позабавиться. Придя домой, я открыл окно, откинулся на спинку кресла, всё ещё держа в руках тетрадку и слушая Баха, нацарапал очень много любовных одновременно грустных стихов.
Сладких кошмаров дурак…
                ***
Это не моё! Моё – это грязные забытые алкоголики, мечтающие о невероятности, напиваясь. Так же продолжающих никчёмную для посторонних жизнь, скитаясь болезненно с дискомфортом в мучениях и страдая от несправедливости противоречащих себе серой массы. Мне близки все разгильдяи, потому что я один из ликующих о правде разбитой толпы.
Моя жизнь, это существование в блеклом, потерянном мирке про которую забыл сам создатель, из-за которого мы – ночные сметённые исчезли в глазах по общественным мнениям нормальных людей.
(Линда была моя ночная, мы были ночными, но теперь я один в этой ночи посасывая пиво)
Уже полчаса рядом со мной находится Рекс, пытаясь дать совет, увидав, моё грустно-одиноко-пьяно-смятенно-потерянно-разгневанное состояние он говорил, а я молчал, пытаясь понять суть его для меня бессмысленных слов.
Я наслышан всего этого и знаю больше чем он, не смотря на его мудрый добрый вид. СТОП.
СТОП.
Он отпрашивался на полчаса в день, когда Линда мне отказала! Может, у них что-то есть? Может, мне спросить? Я напал на сотрудника с дурацкими вопросами и делая вид, что я его убью после чего он ещё сильнее убедился в том, что я параноик ( И вправду, что за паранойя, но может быть у них что-то есть, всё складывается)
- Ты хочешь украсть мою ночную любовь?
- Ты о чём чувак? Я вообще не понимаю, что ты говоришь. Успокойся.
- Ты думаешь, это тебе удастся? *** ТЕБЕ!
Рекс побледнел, заикаясь, лопотал, видимо страх овладел его разумом. Он не ожидал, такого поворота событий и быстро попрощавшись со мной, исчез. Это привело к ещё хуже подавленным мыслям. Если всё, так как я думаю, я просто укокошу их… Линда моя… Она моя ночная… Никто не посмеет у меня её отобрать…
Позже я встретился с Ирвином купившем мне пиво и через полчаса ещё одно пиво. Он хотел домой поехать в метро или на автобусе, но я поймал такси, и мы помчались с его братом. Имени не помню. Интересный человек, он красиво описывал все свои наркотические истории. Мне он понравился сразу же. Как жаль, что я его больше не увижу. В руках он держал книгу “Сто лет одиночества”. Они сошли на обочине непонятной дороги, мы попрощались, а я остался наедине с молчаливым таксистом, с которым сделал тот, же самый вариант. Оставил книгу и поднялся домой за деньгами, спустился и вернул пятиминутный долг.
Я зашёл домой, утонул в кровати, покуривая последнюю сигарету, и задумался о Линде. Может и всё не так уж плохо, а может и ужасно, а мои параноидальные мысли не дают мне покоя. Что же делать?
Я, думая о Линде закрыл глаза, и, представляя её рядом, уснул.   
               
                ***

Кайл - Новый сотрудник (стажёр) Он появился среди нас в самый не подходящий момент, когда Рэкса перевели в другой филиал, в магазине остались только я и Сэмюэл. С первого дня я почувствовал у этого парня особое влияние, он казался мне необычным, мне всегда нравились необычные люди. Он оказался дальним родственником Сэмюэля, их связывал двоюродный брат, недавно погибший в священной войне в Сирии, в усердии на пути Аллаха. Я слышал от этих двоих долгие рассказы о борьбе за справедливость и за веру, о том, что нельзя идти против бога. Они, как Ренди грассировали целый день, отличало их то, что они не пьющие забулдыги. Их можно было послушать, так как поступки как-то можно сравнить со словами. А Ренди алкаш верующий. Его слова о религии звучали фальшиво искажённо, без любви. Других тем не было, Кайл обезумел от религии, и слишком агрессивно относился к неверующим. (Как он говорит "беззаконникам".) Смерть своего двоюродного брата, он считал за гордость ихнего рода, за честь, от души надеясь на хорошую жизнь в раю после его смерти, что в раю для него изготовлено место, так же он говорил о том, что трупы шахидов не гниют. Он показал мне фото бренных останков его двоюродного брата, где он улыбался, хотя и был мёртвым, меня это очень удивило, и появился некий интерес к этой религии. Может в исламе и есть какая-то истина? Хотя я сомневаюсь. Слушая их из головы не получалось улетучить Линду, она гнобила все мои мысли, крутясь своей прелестной улыбкой в голове. Как они обезумели от религии, так же и я обезумел от Линды. Линда - моя религия.
После рабочего дня я решил прогуляться с Кайлом до остановки, побеседовать, может это к лучшему, тем более такое ужасное состояние. Погода была пасмурная, уже потихоньку темнело, лёгкий ветер дрался со всеми подряд, колошматя всё на своём пути, а я оделся легко для такой непредсказуемой весны. Мы как-то перешли дорогу мчащихся машин, грустных, как и погода, как и я. Пока что никто из нас не разговаривал, а долго молчать было глупо, позже, через две минуты открыл разговор, сделав лицо, что хочу какого-то совета от него. Он ответил с улыбкой.
- Что у тебя там случилось?
- Не знаю, я пить хочу.
- Ты не на праведном пути. Погуляй со мной несколько дней, я тебе покажу истину. Всё легче, чем тебе кажется. Каждый человек будет отвечать за свои поступки после смерти. Те, кто выбрали правильный путь, ислам, и бога единого, уйдут красиво и будут жить вечно в блаженстве, те, которые не уверовали ниспосланным словам и Корану, для них уготовлены адские мучения. Бойся Аллаха, кланяйся ему, милостивый Аллах простит за грехи.
- То есть бог накажет миллиарды людей? Тех, кто жили, и будут жить? Ему делать нечего?
- Не говори так! - Он пробормотал что-то на арабском языке, затем продолжил - Аллах видит всё! - Далее продолжал в таком же духе, вуалируя, и доказывал мне, что я погряз и должен выйти с этого. Роптал без остановки.
- Если у меня есть судьба, и бог знает, как всё закончится, и куда я попаду, то зачем мне жить? Нельзя сразу же отправить в предназначенное место?
Он не смог ответить на этот вопрос, видимо не был готов. Знания его прервались, но он был хорошим человеком, а мне не нравилось делать кому-то плохое, или задевать, или оскорблять его выбор. Каждому своё, каждый сам лично выбирает, во, что он будет верить, и, кем он будет. Можно рассуждать о чём угодно, но рассуждать так неистово, как делал Кайл, это не правильно, но всё, же я с ним не стал спорить. Я был слишком свободен и расширен разумом для него, а он эгоистичен и твёрд, его нельзя было переубедить, переубеждать хотел он сам. Когда он начал говорить о своём прошлом, я понял, что он такой же разгильдяй, как мы все, и после этого слова из его уст не стали звучать правдоподобно, внутри себя я смеялся над ним. После мы начали обсуждать мою ссору с Линдой, походу любовные темы были ему близки, чем религия. Он завёлся, непрестанно разговаривая о своей девушке, живущей в России, но лишним подробностям о ней не вдавался, моментами советовал, как мне поступить, тем временем я витал у себя внутри, и уже пять минут лелеял мысль завершить, сей разговор, пойти домой выпить пивка.
- Не пей сегодня.
- Зачем?
- Просто не пей, прошу тебя.
- Зачем?
- Просто.
Я в третий раз не стал спрашивать, предугадал уже ответ его. Решил, что пора уходить, и крепким рукопожатием закончил сегодняшний скучный день.
И где я нахожусь? Длинная дорога в конце, которой виднеется спуск в метро, скудное место. За всем этим стеной стояла чернота держа в своём объятии блестящие звёзды, а луны на этот раз не было. Минуя это место, я зашёл в метро. К удивлению никого уже не было. В такое время большинство людей уже видят седьмой сон, а я, как всегда шмыгаю туда и сюда. В метро тоже было скудно. Полицейские, шушукающиеся между собой, несколько старых работяг в спешке двигающихся, и несколько бродяжных парней, и такая вот некая толпа ночных, шли к себе домой. Потеряв полчаса своей жизни я допёрся до своего дома. Уселся рядом с окном, глядя в пустоту стеной стоящую чёрную, и погрузился в мысли о Линде, о которой уже долго не думаю. И вдруг посреди ночи зазвенел телефон. Я устало подошёл и поднял трубку. Линда.
После нескольких коротких слов мы помирились. Я понял, что во всём виноват я, из-за своей паранойи, но меня тоже можно понять. В жизни никто со мной хорошо не поступал, то есть поступал, но это всегда заканчивалось очень плохо, именно из-за этого я постоянно ожидал от всех только плохого. И жалел о том, что тщетно старался ради кого-то. Линде не по нраву были мои эти идиотские мысли, самому даже не нравилось, но что поделаешь, я такой стал, и это думаю не изменить. Но не об этом. Самое главное мы опять вместе, а теперь можно пойти и поспать.
                ***

На работе оказалось туева хуча религиозных фанатиков, привыкших пустословить,толдыча о едином боге и о боязни, при этом не соблюдая правила написанное в ихней священной книге.
Если углубиться, задавая глубокие вопросы, кроме пожиманий плеча ничего не увидишь. Обычно такой лёгкий путь выбирают люди не хотящие искать ответы, расширять себя, религиозный путь выбирают глупые, те кому больше нечего делать, по крайней мере если судить логично, то так выходит. Их целая куча, и все зациклены на своём, внушая всем свою религию. Кстати у них больше восьмидесяти видов совершения канонических молитв, для соединения молящуюся душу с богом. И какой из них выбрать теперь бедному существу? Ведь каждый внушает с необузданной страстью. Вот из-за этого и страдает всё человечество. Мусульмане, христиане, буддисты, иудеи, религиозные пути ныне знаменитые.
Каждый из них говорил убедительно, и когда не мог отвечать, рассказывал про некого религиозного учёного, который ответит на все мои вопросы. Долгие споры, рассказы, излишняя трата времени, довели до того, чтобы я поинтересовался этой религией, особенно тогда, когда узнал, что многие учёные пользуются этой священной книгой, для своих творений.
Но мне было отвратно смотреть на фанатиков расшаркивающихся друг перед другом , это смотрелось слишком фальшиво. Узнай хорошо любого с виду кажущегося религиозного человека, увидишь какой он грязный, и гнилой. Я это всегда знал. На это они отвечали вот так: "Не грешных людей не существует". Да что же такое-то, а? У них на всё находился глупый ответ. А если подумать, то такой путь очень лёгкий, там нечего делать, и именно из-за этого многие поколения ломали головы свои, убиваясь, и находя малейшие ответы. Всё так легко? Просто перестал бухать, ****ься, врать, стал, до конца жизни поклонятся пять раз в день, и всё? Это вообще не логично.
Рабочий день был непонятным. И вот я вышел, переодевшись, и решил встретиться с Линдой, но потом, почувствовав ужасную боль в горле и в голове, решил поехать домой. Совсем забыл про день рождение Сэма. ( Ну, вы помните его, если читали мой первый роман, если не читали, то я скажу вам кто он, хотя неохота.) Я решил пойти и просто отдохнуть от всего и от всех, тем более меня раздражало, когда светло.
Как и обычно потратив примерно час, я появился в своём грязном доме, и нашёл завалявшуюся книгу, (Коран) и стал читать.
Читал я долго, в промежутках, когда болели глаза, одним глазом смотрел на небо, хотел увидеть свою родную черноту, чтобы выйти и прогуляться. Нет ничего лучше, прогулки ночью, покуривая сигареты, спокойно шагая, не зная куда.
Первые две так скажем главы (суры) кроме запугивания, я ничего не заметил, но читал с интересом, опять-таки, кроме того, как через каждую строчку тебе напоминают о том, как ты будешь страдать после своей жизни, если не выберешь данный путь. Я читал, и курил много, задница начала болеть сильно. Но всё однообразно продолжалось, запугивания были ещё сильней. Когда я увидел приближающуюся чёрную пустоту в свет, и как отталкивает ослепительное солнце, пуская свои мрачные корни, закрыл книгу, выключил свет и разлёгся поудобней. Погулять передумал. Откинулся на правое плечо, кстати в исламе говориться, что нельзя на левом плече спать, и попытался уснуть. Спустя две минуты с закрытыми глазами, я почувствовал судорогу мышц шеи, такое ощущение, что душит кто-то. Преодолев себя, я как-то поднялся. Дом стал ещё мрачней, моё восприятие изменилось полностью, всё стало расплывчатым, и это мне напомнило восприятие Lsd, но было вдвойне страшно, я спрятался под одеяло, и, стараясь думать о чём-то другом, отвлекая себя барашками в голове, попытался вырубиться. Посреди ночи я проснулся от страшного звука, это было похоже на крик умирающего. Передо мной стоял озлобленный старик, я закрыл глаза и снова открыл, старик исчез. Всегда так бывает, когда просыпаешься резко. Трепеща, весь в холодном поту, сделал ещё одну попытку, и уснул.
В себя не получалось придти. Я на работе решил Кайлу рассказать, о случившемся вчера ночью, тот ухмыльнулся, его бородатое лицо получило самодовольный вид, и он уверенно сказал:
- Это бесы, они тебе не дадут покоя, ты приближаешься к исламу.
Всё же им удалось напугать меня, но я знаю, что мой страх, это я сам и есть, и всё, что я видел, чувствовал, это я сам себе внушил. Мозг может работать от трёх, до десяти процентов, по крайней мере, так считаю все, а что стало бы, если мозг работал на все сто? Лучше добиться этого, чем пугать людей. Со мной это удалось, обмануть и напугать, дабы заманить, но я просто так не сдамся.
                ***

Спустя несколько дней этого религиозного сумасброда уволили с работы, точнее решили перевести в другой филиал, а тот отказался, и выбора кроме увольнения у него не осталось.
И снова мы и Сэмюэл вдвоём, и новый стажёр, зовут этого огромного чудика Паул.
И вот посреди зала я стою неподвижно ушедший глубоко в себя, и, не замечая никого, раздумываю обо всём, даже о том, что же будет делать Кайл, где же найти работу такому бездельнику и поехавшему. А вокруг все чем-то заняты. Кто-то ищет, кто-то нашёл, а кто-то потерял. Лишь только я замёрз внутри, в пустоши, среди этой суматохи.
Резкий грохот, после чего крик. Судя по крику, издающему очень больно, и ко всему этому голос знакомый. Всё моё пустое состояние прекратилось. Вернувшись в реальный мир из океана мыслей, я направился туда, откуда издавались все эти звуки.
За дверью комнаты, где мы хранили вешалки и вышедшие из сезона одежды, лежал на линолеуме Сэмюэл, весь в поту, в слезах, и тихо стеная. За полминуты моего шока, смятения и молчания, его стон несколько раз превратился в вопль. Когда видел измученное лицо Сэмюэля я так же мучился. Я предложил ему помощь, сам не зная, как же я помогу, а Сэмюэл знал это и отказался, и сказал:
- Позови кого-то.
Я практически дрожал от страха, он походу умирал, и я, видя всё это, ничего не мог сделать. Я бросился к телефону и набрал номер отдела кадров – Наоми, шлюха среднего возраста, постоянно одевающая вызывающие одежды. Она не ответила на телефон, и я от злости выкинул трубку на пол и прямиком побежал в офис. Я даже забыл, какой Сэмюэл пройдоха, мутильщик и стукач. По дороге в кабинет Наоми, всем сказал, что Сэмюэл умирает, и дойдя без стука открыл дверь. Наоми стояла раком в льняном платье, и её нижнее бельё возбудило меня на миг.
- Там Сэмюэл умирает, надо что-то делать.
- Как умирает?
- Лежит и сдыхает.
- О господи, как так? Что стало?
- Да пофиг что стало, надо что-то делать!
В каблуках ей было сложно двигаться, а я быстро побежал обратно, оставив её позади. Сэмюэлю кранты, скоро откинет копыта. Поднявшись на третий этаж, я подождал Наоми, которая с трудом быстренько поднялась, мы вместе зашли в зал и двинулись к дверям. Перед дверями, где агонизировал Сэмюэл, собрались все, продавцы, уборщица, помощник генерального директора, даже несколько клиентов, с удивлёнными лицами, и в панике между собой что-то обсуждая.
Полчаса стараний не помогли. То ему массаж делали, то пытались поднять на ноги, а тот судорожно отнекивался от всех предложений и продолжал лежать не переставая стонать. В конце явился генеральный директор, Элай Нельсон, который и вызвал докторов. Они явились поздно, нарисовали клеточки с йодом на его спине. Затем дали пилюлю, от чего он поперхнулся и испарились. Все были ошарашены этим, больше всех волновался я, настолько сильно, что даже мне принесли стакан воды. Появилось сильное чувство эмпатии. Сэмюэл уже лежал в раскладушке, чудом оказавшейся в этой комнате. Наверное, охранники в ночную смену спали на нём. После того, как он успокоился все ушли по своим делам, остались только я, Наоми и будущий покойник. Наоми достала своей йогой, она думала, что помогает, взяв мои руки и двигая туда и сюда, хотела, чтобы и он повторил тоже самое. У меня ужасная растяжка, мне вдруг стало больно, я вышел из рук Наоми. Все её старания были безрезультатны, видимо, поэтому и ушла, опечалившись, поняв, что вся эта чепуха насчёт йоги – полнейшая чушь. После её ухода во мне появился странный буддийский настрой, вот и попытался внедрить ему про самовнушение, про то, что всё будет так, как он захочет, а ведь и в правду всё строится для одушевлённого создания так, как он захочет. Главное поверить, и выбрать путь.
- Чувак, всё это – иллюзия. Всю боль можно уничтожить, только закрой глаза и не думай об этом.
Долгие рассказы о пустоте, о медитациях не помогли.
Царило безмолвие в комнате. Я услышал женский плачь за спиной. Это была его бывшая девушка, она работала на первом этаже, в женском отделе. Лили – тридцати пяти летняя вдова, на вид как двадцати пяти летняя. Худая с безумными одновременно красивыми глазами, и с девяти летним сыном от какого-то Казахстанского алкоголика. Об этом всём я знаю, потому что слышал её отчаянные рассказы о прошлом, когда она стажировалась, и я её учил. Лили стояла у дверей вся бледная, глаза её бесчувственно глядели на оголённого Сэмюэля. Слёзы непрерывно капали в её белую кожу. Жалкое зрелище.
Сэмюэл походу не хотел её видеть, он с трудом, еле повернулся на левый бок, и я понял, что надо делать.
- Выходи отсюда! Не видишь ему плохо?
Со стороны замечать свои поступки порой очень сложно, потому что, чтобы ни было, каждый поступок кажется обычным явлением, лишь посторонние могут судить о поступках. Вот почему я никогда сильно не увлекался тем, кого выбирать в близкие и любимые. Я знал, что в каждом есть добро и одновременно зло. Ведь перед тем, как совершить что-то перед тобой появляется выбор, и только после этого ты можешь выбрать, каким тебе быть. Те, которые не признают этого, называя себя добрыми – слабые люди. Даже если одушевлённые создания вроде нас – людей, считают себя лучше, то пора об этом забыть. Даже пачка спичек равна человеку, отличает только разум, которым забыли правильно пользоваться. Всё – пустота. Не смотря, на мою идеологию, я всё же хотел всего хорошего, ему, никогда не мог желать кому-то плохого, всем стажёрам лентяям, всем бывшим близким людям, начальству. Они-то делали мне только плохо. Да будет всё с ними хорошо, и найдут то самое счастье, что не сумели найти со мной. Вернёмся назад. Лили возмутилась. На фоне шаркающих рабочих тапок я услышал её сквернословие. Мне были не приятны эти беспочвенные поступки. Точнее слова, которых я не заслуживал. Я же хотел, как лучше. Вышло так, что она ошпарила мою руку паровым утюгом, и моим глазам тоже не хило досталось от пара. Можно сказать на час я ослеп, а Сэмюэл за это время уже пришёл в себя, и, отпросившись, ушёл, не попрощавшись. Может быть, он очень неблагодарный, а может ему очень плохо. В тот самый день кто-то пожаловался на Лили. Кто-то из девочек, из-за того случая с утюгом.

И была красотка Лили, и её уволили.

                ***

Вся беда была в характере Сэмюэля. Я не мог понять, зачем он устраивает все эти мелкие войны, скандалы. Зачем он рассказывает новеньким, что я стукач, а мне говорит, что из офиса стукача позвали, сам при этом докладывая всю излишнюю информацию. Всё это я узнавал от Линды, потому что у бывшей Сэмюэля, Лили, язык без костей.
Я сидел в кухне в ожидании пока закипит чайник, солнце пробивалось, и освещала кухню на работе, капли от вишнёвого сока на кафеле до сих пор не были убраны, на столе лежали крошки хлеба твёрдые, как камень. Я поставил перед собой ещё один столик и расположился идеально удобно, словно царь. Когда чайник закипел и я встал чтобы выключить газ, в кухню зашёл Сэмюэл, лицо его было глумливым.
- Как дела? – Спросил он, всё ещё улыбаясь.
- Не важно, ты то, как?
- Как огурчик. Поставишь мне пластик на спину? Он от боли.
- Нет.
- Да и не надо.
- Сэмюэль, я одно не могу понять. Зачем ты это всё делаешь?
- Что? Дружище? Ты о чём?
- Ты думаешь, если я молчу, значит, я ничего не знаю?
Он промолчал, думаю, уловил тему. Позже, когда я уже налил себе чай, и достал из шкафа шоколад, он сказал:
- Если тебе эта шлюха, Лили, что-то говорит, не верь ей! Она специально так делает.
Я чувствовал ложь в его словах. Какая бы ни была Лили шлюхой, она говорила правду, по крайней мере, я так чувствовал, а когда я что-то чувствую, значит это так и есть. Не смотря на мои сто процентные предположения, я как всегда промолчал. Допил чай, сполоснул стакан, положил обратно в шкафчик, и вышел в зал. Сэмюэл вышел за мной, всё ещё что-то доказывая. Я его уже не слышал. Такое медитативное состояние, какой-то непонятный транс.
Стеллажи были в ужасном виде, вешалки висели не правильно, и одежда была не глаженной.
- Что ты ходишь за мной? Иди делом займись. Поправь стеллажи. – Сказал я Сэмюэлю.
- Сам хочешь этого, сам и поправляй. – Ответил он, укоризненным голосом.
- Ты что охуел? А ну иди сюда! – Я схватил его за левую руку и потянул за собой. Он хотел выбраться, но я держал его довольно сильно. Спустившись вниз, я снял свой бейджик и выкинул на стол охранника, и вытащил Сэмюэля наружу.
- Ты стукач поганый! Ты думаешь я ребёнок? Я тебе все кости переломаю! Мутильщик хренов!
- Брат, ты о чём? Успокойся.
- Сейчас я тебя успокою, сукин ты сын!
Я толкнул его к железным воротам. Люди, проходящие мимо, даже не замечали нас. Только охранник вышел, сказав чтобы были поосторожней с воротами, скоро начальник придёт. Мне было по барабану, я схватился за шею Сэмюэля, и снова толкнул. Тот пытался меня успокоить.
- Ты рассказывал всем, что я стукач? Но твоя ошибка в том, что у тебя девушка балаболка.
- Клянусь богом, матерью и всем святым, я этого не говорил.
- Хватит врать скотина! Скажи правду, и я буду уважать тебя.
- Ничего такого не было, клянусь, отпусти меня.
- Скажи правду! Будь мужиком! Тебя совесть не мучает?
Он не ответил. Я понял, что правды из него не вытащить. Оставил его около ворот, сам подошёл к охраннику забрал свой бейдж, и поднялся наверх. Минуты две попытался успокоиться. Вдруг заметил, как Сэмюэл зовёт меня на кухню, поговорить. Я подошёл к нему, мы вместе зашли и сели за стол. Сэмюэл ровно и бесстрашно смотрел в мои глаза, но я замечал некую неуверенность, его взгляд был нерешительным.
- Обещай, что никому не скажешь. – Сказал он.
- Слушай, говори уже. Я не ты, я лишнее не болтаю.
- Всё, что ты сказал – правда.
Непредсказуемый поворот, слишком неожиданно. Хотелось встать, дать ему в челюсть, но это были всего лишь мысли. Не знаю почему, но последнее время доброта поглотила всего меня. Я был добр ко всему, и любой человек заслуживает прощения. Любому человеку нужно дать шанс. Гнев – глупость. Месть – глупость. Любую тему можно решить разумно, любого можно простить, быть может, прощение поможет тому, кто совершил глупость, быть может, тот самый глупый измениться.
- И то, что я клялся всем святым – это ложь. Я докладывал офису всё, что ты говоришь. Я хотел тебе жизнь испортить, потому что ты был лучше меня на работе, да и во всём. Я хотел, чтобы тебя уволили, и я взял бы твою должность.
- Мне тебе нечего сказать, только одно – я бы не стал находиться рядом с людьми, которые знают мою ужасную правду, которую я скрывал усердно и облажался.
- Ты же один знаешь это и ты обещал никому не говорить, что я устроил это всё.
- Один человек равен всему, что существует. Ладно, Сэмюэл, я пошёл работать, а ты перестань дурака валять, приходи в себя.
В тот самый день он уволился.
По дороге домой, я долго думал об этом дне. Всё-таки, что же заставило его открыть всю правду и уволиться. Его поступок был великим, жаль сам он человек убогий.
После такого ужасного дня меня успокоил телефонный звонок от Линды, которой я рассказал всё случившееся, а она успокаивала меня. Правда сложно было успокоиться, но смотря на звёзды сверкающие в ночи, и слыша божественный тонкий голос Линды, я ощущал некое блаженство. Беседа по телефону продлилась полчаса, после я погрузился в долгий, сладкий сон, с не имеющими конца горами, и в бесконечной красоте.

                ***
Наутро я по привычке проснулся в 08:00, забыв о своём выходном. И забыв о том, что сегодня у меня день рождение. Сон всё ещё звал меня в свой чудесный мирок, но нужно было привести себя в порядок. Зайдя в ванную, я почистил зубы, побрился, и хорошенько заорал на весь дом:
- ЧУВАК! ТЫ СТАРЕЕШЬ!
Выйдя, я позвонил Наоми и сказал, что завтра тоже не приду. Я предугадал свой мучительный бодун.
Ровно три часа я читал “Бродяги Дхармы” , захватывающая книга, захватывающие слова, персонажи. После книг Керуака, хотелось делать всё, то же самое. Он был единственным, кто вдохновлял меня, хотя и его давно не существовало в нашем безжалостном мирке, может он сейчас отдыхает где-то в раю, всё ещё в медитации, с потоком прекрасных слов.
Я спустился в магазин, купил две бутылки водки, одну бутылку Джемисона, два двухлитровых пива, четыре пачки чипсов, пять пачек сигарет. Оставил это всё, в магазине, пошёл за грилем и за салатом. Вернувшись обратно уже с грилем и с салатом, я взял ещё и колбасу и хлеб. Запас на день рождения, думаю, готов. После того, как накрыл стол, я стал звонить Алексу, Рэнди, Сэму, Кену, Джеку, и сказал, чтобы прихватили кого-нибудь.
Сначала пришли Алекс с гитарой, Кен, Сэм, Рэнди, прихватив с собой Элис, по пути они купили торт и энергетиков, судя по их лицам у них было ещё что-то ( имею ввиду травку )
Встретившись на выходе метро, мы зашагали домой. Погода была тёплой, чисто весенней, заставляющей любить всё живое, всё созданное. Мы поднялись на лифте и зашли в мой притон, не подозревая, что нам уготована адская ночь. Рассевшись, я открыл сперва, бутылку водки, разлив по рюмкам, сел обратно.
- Выпьем за красоту, которую изуродовали. За любовь, которую возненавидели. За бога, в которого не верим. За природу, которую уничтожили. За великие ниспосланные слова, которые исказили, короче за людей!
Все врезали. Сэм сразу же налил всем ещё по одной, и так где-то пять-шесть кругов. После этих кругов, атмосфера тихо-тихо менялась, страсти накалялись, музыка через музыкальный центр стала ещё громче, дым от сигарет стоял, как камень в доме, и ночь приближалась со своими приключениями.
Телефон зазвонил:
- Да?
- Это я, Джек, я походу у твоего дома.
- Так походу, или у моего дома?
- А фиг знает, дело было год назад, когда мы после свадьбы Рауля надрались, и припёрлись к тебе.
- Тогда поднимайся.
- Ладно.
Джек и вправду стоял у моего дома, и значит его память в отличном состоянии, не смотря на ежедневное злоупотребление алкогольными напитками. После того, как Джек пришёл, Алекс и Сэм поздоровавшись, двинулись в туалет. И вернулись спустя несколько минут, с весёлым выражением лица, их морщинистые алкогольные лица, стали смешными, я даже умилился на пару секунд.
- А, по-вашему, что у нас есть? – Спросил Алекс.
- ТРАВКАААА. - Закричала Элис.
- Только не блевоните куда попало, только в унитаз, и не промазайте! – Предупредил я.
Не знаю как вы, но эффект наркотических веществ мало когда мне нравился, бывало иногда на час я торчал, но это надоедало. Алекс взорвал косяк, и косяк прошёл кругом три раза, и всему празднику пришёл конец. Led Zeppelin звучали, как космические пришельцы. Это не была травка, это был спайс, синтетическая курительная смесь, раздолбавшая всех. Все эти блистательные умы подверглись опасностям. Кен разлёгся неподвижно на диване, Сэм утонул в кресле, я с Алексом танцевали, Джек смеялся от души, Элис уткнулась взглядом на Кена, только Рэнди валялся, захлёбываясь и непрерывно от души смеясь, весь покраснел. Поначалу это выглядело весело, но позже стало ясно настолько ему плохо, настолько он сейчас далёк от реальности и самого себя.
От танцев под Led Zeppelin отвлекли голоса, я искал откуда же издаются эти голоса, и нашёл двух дебилов блюющих в мой унитаз. Они не послушались моего предупреждения, вытащив всю еду на кафель, и по краям унитаза, везде кроме дырки лежали оранжево-коричневые блевотины.
Я бил стоящих раком по заднице, а Алекс снимал всё на камеру.
- Ай гаааа, Айййгаааагаааага, банкет продолжааетсяя – Сказал Рэнди.
- Оххх, я устал. – Сказал Сэм.
- И так, с вами Алекс, и моя новая передача – “Кто больше блевонёт” . Соревнующиеся Рэнди и Сэм, кто их них победит? Голосуйте. Спонсор нашей передачи – “COMET” .– Сказал Алекс, на которого я напал, пытаясь отобрать камеру. – Что это? Это ФБР, человеческие органы! Отстань от меня. – Продолжал Алекс. Я понял, что всё без толку. Я взял гитару и пошёл на кухню, попытался поиграть, и заметил, как к моим аккордам подключилась солирующая гитара, это был Алекс, забивший на блюющих придурков. Не зря он принёс с собой гитару. Мы играли пятнадцать минут, нам помешали только что облёванные Рэнди с Сэмом и откуда-то появился Джек.
- Я не могу понять, это мой дом, или дом президента, что вообще происходит? Почему тут Телевизор, раскладушка, и ****ь утюг? – Сказал Джек, услышав это, Рэнди умер от смеха. Он смеялся, как никогда, это был детский непрестанный смех. – Как в фильме, чувак суёт башку в микроволновку, потом у него голова взрывается, но режиссер сука поднимает камеру наверх именно в этот момент. Сука, зачем он так делает?
Я на десять секунд закрыл свои глаза, попытавшись придти в себя, я понял, мне нужно чем-то заняться. Но чем? Кроме секса в голову ничего не пришло. Я двинулся обратно в гостиную, где всё ещё лежал на моём диване с клетчатыми узорами, Кен, а Элис делала ему массаж. В таком состоянии, она показалась мне очень даже неплохой девчёнкой. Подойдя к ней, я резко схватил за руку и потянул за собой. Мы зашли в туалет. Всё происходило слишком спонтанно. Мы начали целоваться, я пытался её раздеть, не смотря на облёванный унитаз, лапал её груди, живот, задницу. В этом время она трогала мой член. С того раза, когда мы в Грузии целовались, она чему-то научилась, меня возбудил её маленький язычок.
- Я не могу, у меня парень, я не хочу ему изменять.
- Да ты не изменишь, просто отсоси.
- Нет, пожалуйста не надооо.
- Тогда подрочи.
- Хорошо, но только никому не говори.
- Ладно.
Я вытащил свой причендал. Удивительно, он был твёрд. Элис плюнула в ладонь и принялась за дело. Дрочила она хорошо, чувственно, с любовью, неистово в ритм, двигая рукой. Прямо хотела, чтобы я хорошенько кончил. Одновременно мы с ней истязали свои губы, единственное меня, что мучило, так это громогласный смех ребят. Я отвлекался, представляя Тибетские сады, и пытался быстро кончить и лечь где-нибудь.
Струя из меня вылилась прямо на блевотину Рэнди и Сэма, но Элис не переставала двигать рукой, это давало больше экстаза. Я вытащил весь негатив из себя, обкончав поверх блевотины свой унитаз.
- Понравилось?
- Ещё бы.
- Только никому не говори, ладно?
- Да.
- Обещай.
- Ага.
Как вышел, меня резко стала мучить совесть. Передо мной появилась моя любовь. Линда, о которой я вообще забыл. Как я мог изменить ей? Хотя это за измену не считается.
Часы показывали 23:23, все отрезвели, а Рэнди всё ещё сходил сума. Я понял, в чём дело, Кайл на работе рассказывал мне о бесах. Может они вселились в него? Я откопал религиозную книгу, сел рядом с Рэнди, заставляя его прочитать.
- Ашхаду алля иляхэ илля Ллах, ва ашхаду анна Мухаммадаррасулюл Ллах. – Рэнди произнёс эти слова слишком чётко. Спустя минуту он пришёл в себя, стал вопиять. Спустя ещё минуту он вырубился.
Мы лежали с Алексом у окна, я смотрел на глубокий чёрный пустой океан наверху всего живого, ночь и звёзды словно рыбки, вдохновляли всегда меня.
- А как ты относишься к религии? – Спросил я у Алекса.
- Никак, это массовое управление. Если говорить об Исламской религии, то может быть, Мухаммеду надоели все эти арабские педики, мужики, убивающие дочерей, едящие ящериц. Он ушёл в горы, там и его осенило. А может быть, это высший разум его послал, потому что люди охерели.
- Всё-таки есть кто-то наверху, ведь всё, что было создано, было прекрасным, до сих пор что-то остаётся божественным, это люди всё испортили. В библии говорится о любви и гармонии, это не помогло людям. Единственное, что может остановить человека – это страх. Вот из-за этого, эту книгу так боготворили. В общем-то, религия – самовнушение.
- Чувак, ты меня грузишь. Почему ты всегда так сума сходишь? Забей на все эти поиски истины, забей на всё, плыви по течению.
- Я не могу плыть по течению в смятении, мне нужна, правда.
- Да ну, по *** на правду.
Алекс, всегда менял разговор, или молчал, когда речь шла о религии. Для него не существовало ничего. Алекс – безумец, кроме музыки ничего не знающий, но я его всегда любил. Он мой самый любимый друг, не смотря на все его глупые выходки, и жадность в наркоте. Когда-то вспомнит всё, что я ему говорил. Всегда так было.
Через полчаса все ушли. Остались только вырубленный Сэм, вырубленный Рэнди, вырубленный Джек. Увидев это, я тоже решил вырубиться.
                ***
Меня убивал омерзительный бодун, голова трещала от мучительной боли. Руки были ватными, мысли были уставшими. Я дотянулся до бутылки пива, прямо рядом с диваном, где я спал и отпил немножко, после встал и умылся, почистил зубы, посмотрел на своё бледное лицо, потом ковыляя, вернулся и стал будить всех. Нет ничего хуже, чем скукота в похмелье. Я думал, если разбудить ребят они поговорят со мной, но вышло так, что все они ушли. Я остался один.
Линда обещала сегодня придти ко мне. Я позвонил ей.
- Вспомнил обо мне?
- Извини детка, была страшная тусовка, я не мог позвонить. Ты идёшь?
- Да, приведу себя в порядок, через час буду.
Она пришла через три часа.
Выглядела Линда чудесно, опять в розоватых одеяниях, с прелестной улыбкой. Мы крепко обнялись, прошли в спальню и легли. Я включил фильм ”Влюбись в меня, если осмелишься”, но посмотрели всего, лишь двадцать минут, поцелуи заставили забыть обо всём. Я ласкал её нежную кожу, целовал её мягкие губы, облизывал шею, всё было гладко. Она села на меня, я её обнял сильно и впился в губы. Я чувствовал её, наконец-то, после всего вчерашнего ужаса. В паузах я пил Джемисон, потом продолжали целоваться. И наш день прошёл идеально, лучше ничего не могло быть. Мы лежали, игрались, смеялись, разговаривали о работе, снова целовались. Я понимал, настолько сильно люблю эту девушку, настолько она мне близка. Родная моя. Линда была самой красивой девушкой в мире, самой доброй, самой понимающей, моя самая лучшая. Самый прекрасный момент в этом дне был, когда она на мою ручку надела серебряный браслет. Это был подарок, единственный за всю мою жизнь. Никто мне никогда ничего не дарил. Прекрасный браслет. Я поцеловал в её нежные губы, крепко обнял, потом ещё раз поцеловал в шею.
Нашему уединению пришёл конец, когда мы спускались по лифту, я всё лез к ней целоваться, а она стеснялась. Её улыбка – блаженство. Я проводил её до такси, заплатил этому усатому мужику, поцеловал её в последний раз на сегодняшний день и вернулся допивать Джемисон.
Остаток дня я грустил, да кирял.
               
                ***
- А до меня, сколько у тебя парней было? – Понимая, что это ужасно-глупый вопрос, как-то вырвалось, ненавижу любопытство, но, как ребёнок постоянно страдаю от этого.
- Ну, было два, то ли три.
- Первый – тот с кем я разбирался, второй – носатый чувак, а третий кто?
- Никто. – Голос её изменился, не смотря на то, что она сказала всего лишь одно слово, голос её был разгневанным. Резкий ответ, пытающийся уйти от темы.
- В смысле? Всё так плохо закончилось что ли?
- Отстань. – Сказала она. Ну, всё, я уже понял, что-то неладное происходит. Зачем ей скрывать что-то от меня? Зачем недоговаривать?
- Слушай, детка. Мне как-то, в общем-то, без разницы, кто у тебя там был. Просто спросил.
- Вот и отлично.
- Как его звали?
- Ты дальше будешь мне мозги делать?
- Да иди ты со своим бывшим!
- Ах, да? Мы расстаёмся. – Сказала она.
- Что? Расстаёмся? Из-за какого-то бывшего парня? Ты, что сума сошла?
- Да, сума сошла. Отвали.
- Ладно. – Я прекратил разговор, сердце билось неимоверно, как в трипе ЛСД.
Самый тупой диалог в моей жизни.
Целый день я ломал голову, и не давал себе покоя. Пролежал два часа на полу, думая об этом тупом диалоге. Меня убивало одно – кем ей был этот самый парень, что она так переволновалась, настолько, аж расстаться решила. В глубине души я знал, все эти слова насчёт расставания – пустяки, но нужно было разобраться, разузнать всё. В этом случае мне бы помог, только один человек – Алекс. Безбашенный сукин сын. Я позвонил ему.
- Чувак, нужно встретиться, поговорить.
- Давай, приезжай, я в центре.
Чистую рубашку сложно было найти, нашлась только та, которую с Линдой выбирали, когда только-только познакомились. Клетчатая рубашка, чёрно и блекло-розовыми оттенками, с длинными рукавами, их пришлось подкатать, и с двумя кармашками, в каждой из этих кармашек я нашёл по сигарете. Джинсов у меня было мало, несколько штук. Вообще брюки я редко себе покупал, потому, что брюки меня терпели долго. Вот обувь я менял почти каждый месяц. Грёбанные хоббитовские ноги. Нарядившись, я зажёг сигарету и вышел из дома. Дорога к Алексу была скучной, продлилась очень долго, эти полчаса были страшно-нервирующими, особенно летом находиться в метро это ужасающе адски мучительно. Потные рабочие, небритые женские ноги и подмышки, деревенские парни в чёрных рубашках, да и сами они чёрные, как их рубашки. Утром, когда едешь на работу, с тобой вместе путешествуют только рабочий класс, приятные на вид люди, а вот в то время, когда нормальные на работе, выходят гулять бездельники, дауны, умалишенные парни, пытающиеся докопаться до всех, подкатить к девушкам, и т.д. Мне было тошно, я не мог отвлечься от этого ужаса.
Когда я услышал знакомую мелодию, я обрадовался. Двери открылись, и я кинулся на выход, толкая всех, быстро зашагал по эскалатору, чтобы вдвойне быстро выйти из этой серой пещеры, уже наполненной чудовищами. Погода уже помутнела. Через дорогу я увидел парня, избивающего, свою девушку и понял, что предстоит весёлый день. Из правого кармашка достал сигарету, всё ещё глядя на эту любовную парочку, я закурил. Я думал, Алекс будет ждать меня один, может быть с Сэмом, но Алекс сидел в толпе незнакомых мне людей, все они бухали, кричали, щёки их пылали от счастья. Кроме девушек, мне пришлось поздороваться со всеми длинноволосыми парнями. Откуда Алекс таких людей откапывает? Все они разговаривали о нашей группе, оказывается они – наши слушатели.
Я не выпил, не смотря на то, что Алекс пытался напоить. И так терпел всю дорогу непонятную толпу, а теперь эти пьяные незнакомцы. Среди них я знал только Боба. Боб – гитарист без группы, молчаливый тощий парень. С ним я заговорился долго, о буддизме. Потом решил посоветоваться насчёт того случая с Линдой.
- Думаю, она его до сих пор любит, а к тебе просто привыкла. Не может быть, чтобы любящая девушка рассталась со своим парнем из-за такой глупой темы. Вруби свои мозги, не дави на неё, встреться и поговори. Вытащи правду, узнай, в кого ты влюблён. Или просто забей на всё это, проводи с ней время.
Эти слова как-то помогли мне сосредоточиться, хотя я ожидал с Алексом поделиться, но видимо сегодня ему было наплевать на меня. Попрощавшись с толпой, я ушёл домой. По дороге купил четыре банки пива, сигареты, чипсы. После того, как всё это оказалось у меня внутри, я строя планы назавтра, отключился.
                ***
После работы, я позвонил Линде. Было сложно, но как-то удалось уговорить встретиться. В автобусе, когда ехал на встречу, мне позвонил Алекс.
- У нас через неделю выступление. Как думаешь, выступить? – Спросил Алекс.
- Мы же не репетировали уже почти три месяца.
- Да, ты прав. По твоему не сможем сыграть?
- Нажрёмся и выйдем?
- Ладно, отлично, я дам согласие Аарону.
- Аарон? Что за Аарон?
- У меня на счету мало денег, давай завтра увидимся, расскажу подробней.
- Ладно.
Постоянно, когда я еду в автобусе у меня пропадает настроение, видя по дороге людей в спешке, у каждого разная физиономия. Видя скучные деревья, разные объекты разных людей, которые жизнь отдали, чтобы стать бизнесменом. Мне было грустно, и я забыл всё, что планировал сказать Линде, я решил импровизировать. Я доехал, подождал её пять минут около остановки, где она сойдёт. Вот и восемьдесят пятый автобус, и угрюмая Линда бесчувственными глазами. После моего поцелуя она растаяла. Взяв её за руку, мы потопали в наш любимый парк.
- Детка, ты ведь знаешь, я тебя люблю, я не хочу так часто ссориться из-за пустяков. Всё, что я хочу, так это быть откровенными, открыться друг другу и не скрывать ничего. Да пусть сто парней будут твоими бывшими, мне на это плевать, главное ты со мной, главное ты моя. Я спросил, потому что было интересно, если я тебя задел, то прости меня.
- Ладно, ишак, я тебя тоже люблю. Больше так не делай.
Даже если всё закончилось миром, я всё ещё горел желанием узнать об этом парне. По-видимому, для Линды этот парень больная тема. Уже почти ночь, мы сидим под уличным освещением, я думаю о высшем разуме, о том, как же всё прекрасно он создал, кроме людей. В парке гуляют разные счастливые семьи, в соседней скамейке громко ругаются парень с девушкой, она даже лупила своего парня. Линда, увидев это, даже посмеялась, я был рад, что ей хотя бы так стало весело. Я был рад, что её лицо не обиженное и не грустное. Она утонула в моих объятиях, всё было блаженно, всё было идеально, но, к сожалению всему приходит конец.
- Так почему ты убиваешься из-за какого-то ублюдка? Почему ты ругаешься со мной, из-за это мудака. Был бы он хорошим парнем, он до сих пор сидел бы с собой. А ты не забывай, что с тобой я. Я тебя люблю, имею же я права знать что-то о тебе. Понимаешь? Ты знаешь всё, что было в моей жизни. И из-за такой убогой темы ты вчера хотела со мной расстаться. Что ****ь происходит?
- Он не ублюдок! Ты опять начал? Всё, пошли, я домой.
Всю дорогу, пока я её проводил, мы онемели. Только под конец Линда заговорила. Я даже удивился.
- Не дуйся, всё хорошо. Я тебя люблю. Просто забудь об этом парне. – Сказав это, она села в автобус и ушла. Через окно автобуса я увидел, как она с телефоном с кем-то говорит. Это повторялось постоянно. Например, когда мы гуляли, я иногда заходил в туалет, где угодно, выходя из туалета, я видел то, как она с кем-то болтает, когда я приближался, я слышал только одно – “Потом позвоню”. Это странно, вообще всё странно, и моя жизнь, и всё, что меня окружает, люди и их поступки. Зачем врать, когда можно сказать правду?
Ночью по телефону я разочаровался во всём, вытащив правду наружу. Я узнал наконец-то об этом парне. Линда сказала про свою безумную любовь к этому существу. О том, как она не могла в себя придти после расставания. Я чувствовал опять, что она не договаривает. А всё было уже ясно.
Линда добавилась в список лживых девушек.
               
                ***
То были деньки ужасно скучные, я страдал. Кирял каждый день после работы. После того самого разговора с Линдой я ей ничего плохого не сказал, я пытался не углубляться, зная, что если пойти в глубину то можно сума сойти. Всё же, почему все вокруг такие? Почему все любят врать? Я ненавижу этот мир, но пытаюсь убить в себе чувства ненависти. Ну, попытаюсь, стать другим, прощая всех подряд, всех тех, кто делают мне плохо, врут мне. Если задуматься, то ничего в этом плохого нет. Быть предателем, или верным, разницы нет. Последний наш разговор с Линдой был необычным. Неожиданный поворот событий, как и всегда, к этому я привык. Всё вышло так, что ей абсолютно наплевать на всё. Я всё же хотел ей объяснить и показать лучший путь, где нам будет хорошо. Но видимо ей это не понравилось. Особенно я разочаровался после её письма.
 ”Ты умничаешь, думаешь, что ты умный, но ничего умного я от тебя не услышала,” – Это пока начало. И так. То, что я пытался показать ей лучший пример. Предложив лучшее, при этом не заставляя. Я даже не ставил перед ней какой-то выбор. Просто хотел дать знать, что эти люди, они просто будут мешать. Если уж пара собирается уединиться пока жизнь тела не прекратиться, если уж пара собирается уединиться духовно, то нам не должны мешать всякие люди. В последнее время она часто стала ходить на прогулки, я не знал с кем, куда, когда. – ”это ты свободный и тебе на всё плевать, а для меня всё не так. ” – То есть, она этим даёт знать, что без толку мне что-то втирать про то, как уйти от всех, любить друг друга. Она даёт знать, что слова, которые говорил ей, это просто болтовня. – "Ты без толку любишь пихать своё" – Вся правда уже тихо-тихо открывается. Она так скрытно намекает, что ей было наплевать на всё. Все эти моменты, когда я что-то говорил, она принимала как лопотню. Даже ей не было интересно. Просто делала вид, теперь-то ясно, что её молчание, это не любовь ко мне, а вот что-то наподобие этого письма. – ”Ты меня напрягаешь постоянными вопросами, недоверием” – Всё же вышло так, как я предположил, значит, я правильно делал, что напрягал и вытаскивал из неё правду. Теперь-то ей неприятно оказаться обманувшей и она решается перевести всё на меня. Для неё походу наши отношения было время провождением. – ”В общем, что хочешь, делай. Я всё сказала. Мне надоели твои эти паранойи” – Это были последние слова, после которых я понял, что просохатил всё с ней. Всё лучшее отдав, остался в дерьме.
“Ты умничаешь, думаешь, что ты умный, но ничего умного я от тебя не услышала, это ты свободный и тебе на всё плевать, а для меня всё не так. Ты без толку любишь пихать своё, Ты меня напрягаешь постоянными вопросами, недоверием. В общем, что хочешь, делай. Я всё сказала. Мне надоели твои эти паранойи. “ – Буковски был прав, когда сказал, нельзя доверять существу, которое кровоточит каждый месяц, и не умирает.
                ***
Я потерял свою любимую девушку. Перестал ходить на работу и потерял работу тоже. Теперь у меня ничего нет.
                ***
Я почти лежу в кожаном кресле, вокруг меня громкая электронная музыка, внутри этой музыки почти голые танцующие девушки, и малое количество парней. Ужасная боль в сердце, и в голове, меня штырит. Мир – вверх тормашками. Кроме того, как просто сидеть, я ничего не могу делать. Вроде бы мозг мой всё ещё работает, а вот, что такое контроль над собой, я забыл. Справа так же лежит Алекс, в очках, справа от него Сэм, без очков. Как я очутился в таком состоянии, я не могу вспомнить. Одно помню, что вроде бы пил пиво, пока Алекс не пришёл. О боже, где моя голова? Где я сам? Что вообще происходит? Внутри клуба примерно два, три бывших девушек, так же наполовину раздетых, в поту оттягивающихся под эту мозго-бомбящую музыку. Тёмно коричневое помещение, посреди которого огромный экран, а в экране визуализации, разные узоры, если зациклиться, смотря в этот экран, то есть вероятность, что крыша поедет. Целых два часа, я сидел и смотрел на всё это безумие, ни разу эти девушки не сели, не отдохнули. Когда меня отпустило, они мне показались, очень даже прикольными, но я знал, шансов сегодня с ними переспать нет. Сегодня день танцев для них. Я попрощался с Алексом и Сэмом, заплатил за пиво, и вышел из этого безумного заведения. Где-то рядом с метро есть бордель. Меня ожидает великое прелюбодеяние. Я не мыслю, я замёрз, кроме животного грязного секса, меня ничто не интересует.
Местечко подвальное, на Вывеске русалочка, рядом с русалкой написано – ”Массаж”. Меня встретила пухленькая миловидная мама-роза, расценки я примерно знал, я протянул ей пятьдесят баксов, а она нежно указала на девушек, сидящих в красных пуфиках. Я замешкался с выбором, но меня привлекла уткнувшаяся в свой телефон девушка. Брюнетка, маленького роста, с бледно-белыми ногами. Я сказал мамке-розе о своём решении, та позвала её. Звали эту красоту ”Оксана”. Она была умопомрачительно-прекрасной, в коротких джинсовых шортиках, двигалась ко мне, как тигрица. Страсть в её глазах, заставил меня возбудиться. Оксана взяла за мою руку, улыбаясь, потянула за собой. Мы зашли в небольшую комнату, так же красноватую. Почему-то в этом публичном доме, всё было красного цвета. Моя милая на полчаса проститука Оксана, разделась, и голой она была ещё лучше, чем в одежде. Я обнял её сзади и поцеловал в шею, сразу же отвердел.
- Невтерпёж, милый? – Спросила Оксана, с нежной улыбкой на лице.
- Да,я хочу тебя выебать.
- Оу, какой ты жестокий. Будь нежен со мной, ладно?
- Нет. Тебе ****ец.
Она засмеялась. Я разделся тоже, положил пачку сигарет, на рядом стоящую тумбочку и разлёгся. С особым позитивом Оксана прыгнула на меня, начала облизывать мою шею и спускалась всё ниже и ниже. С языком она работала хорошо.
- Отсосёшь?
- Нет.
- А если заплачу больше?
- Даже если двести баксов, нет.
- За двести баксов у меня отсосут десять таких, как ты.
Я положил её на спину, и встал на коленях между её ног. Она надела презерватив на мой член, и всё началось. Драл её я очень жёстко, она орала во всю, так громко, что к нам стучали, и сказали, чтобы потише. В этой же миссионерской позе всё продлилось примерно десять минут, эта сумасшедшая шлюха царапала моё тело, а я душил её, иногда давал пощёчину. Уже доходя до пика, я чуть не задушил бедную Оксану и спустив в презерватив, вытащил себя из неё, затем вытащил себя из презерватива. Использованный презерватив, кинул в мусорное ведро. Взяв на тумбочке лежащую пачку, я вынул две сигареты, закурил сразу две и угостил Оксану.
Вторая попытка не удалась, я на какой-то момент отвердел, но было без толку, так как ничего уже не чувствовал. Я ей сказал об этом, она засмеялась.
- Знаешь, у меня был муж, я с ним тут познакомилась. Мы жили вместе восемь месяцев, я даже ему не сосала. – Сказав это, она вдруг стала лизать мои груди, при этом лаская яйца, слишком нежно и медленно она спустилась, вытащила презерватив, плюнув себе в ладонь начала дрочить, при этом облизывая мои яйца. Она не сдавалась, и беспрерывно дрочила, при этом со слюнями облизывая мои яйца. Когда я понял, что приходит конец, я встал на ноги, сунул свой *** ей в рот, насильно держа, её за волосы и спустил ей в рот всё, что было у меня внутри. Она обругала меня, проблевавшись в мусорное ведро, снова обругала, а я смеялся. Оксана оделась, я тоже, хотя я, как всегда помучился с кроссовками. Увидев это, милое создание Оксана, сама взяла и связала мне шнурки. За это я её поцеловал в щеку. С кривыми шагами я пошёл к выходу, вышел на свежий воздух, поймал первый попавшийся такси, договорился за десять баксов. Меня всё ещё слегка глючило. Великая, бесконечная, чёрная пустота окружила весь мир снова. Я понимал конец этого дня. Настолько глубоко, что стало грустно и скучно. Таксист увидев моё мрачное состояние, попытался завязать разговор. Ему не удалось, я игнорировал его. Слишком мерзкое существо, он всю дорогу жаловался, но я не мог понять, что именно он хочет донести. Иногда намекал чтобы я ему больше заплатил. Я так и сделал. Дал ему пятнадцать баксов.
В магазине купил пиво, две пачки сигарет. Поднялся домой и со страхом в ужасе лёг спать.
               
                ***
Все в сборе, все за своими инструментами. Опять, как в старые добрые времена, Алекс, Сэм, Кен, настраивают свои гитары. Я волнуюсь, потому что слишком жарко, мне мешает пот, из-за которого палочки скользят из рук.
- Здарова, ребята! – Закричал Алекс в микрофон, обращаясь к сумасшедшим рокерам. Те просто закричали хором. Я чувствовал себя снова рок-звездой. Весь рок-н-ролл вернулся. В глазах всё крутилось. Сильно злоупотребил пивом. Мы за двадцать минут сумели почти взорвать этот дом культуры, с бешеной скоростью и бешеным трэшом. Среди тарелок играя, я видел, как людям нравится наша музыка. Все сходили сума, особенно Ренди внизу сцены прыгал, качался, кричал, бил Алекса кулаками по ногам. Мы не играли три месяца, не смотря на это всё было хорошо. Конечно не так, как в молодости. Звук настроили так себе, но такой толпе главное просто, чтобы были зловещие гитарные рифы, быстрые барабанные партии, и орущий Алекс. Выступление прошло на ура, мы отпраздновали тоже на ура. Я опять покурил эту синтетику, заставив исчезнуть всему вокруг. Рок-н-ролл правил мною, всеми вокруг. Разные девушки, море алкоголя, гора курительной смеси, куча безумцев валяющихся. Я был частичкой всего этого.
- Эй, чувак, ты играл просто божественно. Ты бог. – Сказал мне какой-то надоедливый парень, пьяный в стельку. – Ваша группа, вы просто отцы метала. – Продолжал он.
Мне было не до него, посреди этого пьяного и укуренного безумия в моей голове появилась Линда. Я решил на этот раз поговорить с Алексом. Еле встав на ноги, я подсел к нему. Алекс в очках смотрел на потолок и курил сигарету.
- Я знаю, что ты скажешь. Я давно понял. Всё, что я тебе скажу – ”ПОЕБАТЬ” , живи наслаждайся всеми этими дарами. – Сказал Алекс. Или он хотел отвязаться от меня, а может быть это и вправду хороший совет.
Через час, я, не попрощавшись, вышел из этого бара, оставив там торчать всех этих разгильдяев рок-н-рольщиков.
                ***
Я хотел уйти в горы, но как я не знал. Денег нет, спальника нет, еды на запас тоже нет. В шесть утра я решил прогуляться, взяв собой тетрадку и ручку, ровно два часа пешком допёрся до бульвара, постоял, покуривая, и глядя на голубое красивое море, было утро и непривычно, я привык, что всё у меня происходит ночью. Было много людей вокруг, я понимал, что оказавшись вокруг людей, которым ты вообще не нужен, ты понимаешь своё одиночество. Бесконечность, стоящая стеной за морем смотрит на меня, а я улыбаюсь в ответ. Помню однажды, мне непонятный парень из старого поколения говорил про нагорный парк, куда можно подняться с девушкой, что там потрясающая панорама города. Можно увидеть всё подвижное, всё неподвижное. Созданное всевышним и созданное людьми в твоих глазах объединяются и это очень красиво. Особенно связанные лестницами и пандусами прогулочные аллеи-террасы. Докурив сигарету, я двинулся к этому парку. Я проходил мимо разных бутиков одежды, в двух из них я когда-то работал. Я увидел тех же самых людей, с которыми когда-то проводил время, смеялся, делился. Они до сих пор уничтожают свою жизнь, отдав всё драгоценное время такой чепухе. Двигаясь дальше, не спеша, я поставил руку козырьком и вдалеке увидел, как высится это самое место, были видны ступени, ведущие на пик этого холма. Я должен добраться до вершины, я должен достичь цели. Дорога до вершины долгая, жара, солнцепёк, вся одежда мокрая. Миновав полтысячи ступенек, я спрятался под тенью деревьев, что и сложно было найти. Пустынные ступени без тени, только солнце, только жара. Как же божественно курить в тени после долгой пути. Поднимаясь у меня, начались непонятные видения, закрыв глаза, я увидел любовную парочку. Через минуту где-то за деревьями появился солдат, что-то охраняющий с модернизованным автоматом Калашникова. Он смотрел на меня сурово, но мне не до него, было, нужно было идти вперёд. Зелёные чудеса удивляли своей красотой, ноги болели, путь длился уже сорок минут и я понимал, как мне хочется пить, (и почему я воду не взял?) но останавливаться нельзя.
- Выбирай, вперёд или ты слабак, чувак. – Думал я.
Ещё выше поднявшись, я заметил за елью, ту самую парочку, которые появились несколько минут назад в мыслях. Парня в голубой рубашке и девушку, закрытую в хиджаб. Диалог их был отчасти странным, отчасти бессмысленным, а может быть я не въезжал в их темы. Звучало это всё примерно так:
- Ты мошенник, расскажи. – Сказала девушка.
- Расскажу, когда ты замолчишь.
- Не будь мошенником, говори!
- В девяносто седьмом году, пришли – Его перебила девушка.
- Не это! Другое, расскажи.
Дальше я уже ничего не услышал, они остались позади. Я топтал не землю, а топтал рутину, прошлую жизнь, всех тех, кто ушли, кто предали. Позже природа почувствовала, что я говорю под дикими лучами солнца, и пустила тень вокруг меня на десять минут. Спасибо природе, хотя бы одежда высохла. Осталось совсем мало. Облака были, как будто заморожены из молочных продуктов. Всё было идеально, я был одинок и не смотрел назад, я даже забыл о своём существовании, я был уединён с пустотой, машинально поднимаясь всё выше.
- Одинокая душа, уединённая с пустотой, к высшему разуму близок. – Думал я, не останавливаясь идти.
Я даже стих написал:
Пускай жизнь и смерть великий секрет.
Пускай нам, не известен конец вселенной.
Думаю после смерти, найдётся ответ.
А пока я наслаждаюсь природой блаженной.
И вот она, пик наслаждения, конец всему, высота и вид на весь город. Желание к человечеству пропало. Я смотрел на всё, понимая, настолько я свободен. Вершина это огромный парк, с большим количеством скамеек. Здесь никого не было. Я был абсолютно один, и стал петь конец Моррисона, при этом танцуя, как шаман в этом пустом парке. Слишком странный дизайн, для фонтана, среди декоративных растений и камней, был мелкий водопад, а снизу три трубы пускающие воду, за водопадом виднелись мелкие узоры, сделанные мелкими камушками. После того, как я насладился до экстаза этим парком на вышине холма, и с прелестным видом на всё живое, я спустился обратно.
Это был конец всему. Это был конец. И это конец.