Просто Йося

Наше знакомство – классический пример проявления воли Божией в мире.
 
Я был совсем молодой и зеленый и прозябал в физкультурном диспансере нашего города, осуществляя врачебный контроль за занимающимися физкультурой и спортом. Дело было в 80-х годах в стране, которой больше нет на карте мира, и уже никогда больше не будет.

Однажды в коридорах своего заведения я нос к носу столкнулся с респектабельным молодым джентльменом, одетым, что называется, с иголочки. Что в ту пору было достаточной редкостью и мгновенно бросалось в глаза. Он мило мне улыбнулся, поздоровался за руку и поинтересовался, что я тут делаю.

Это был мой довольно поверхностный знакомый Гена, с которым мы несколько лет назад встречались на одной из кафедр медицинского института нашего города. Я был студентом, а он самым младшим научным сотрудником, как тогда говорили: «носил тапочки за профессором». А еще по счастливой случайности мы жили недалеко друг от друга и пару раз виделись в молочном магазине. Молоко в те годы можно было купить только рано утром и с гарантией, если придешь точно к открытию магазина. Вот собственно и все наше знакомство.

Окончив институт и, пройдя ряд мытарств, я не без помощи со стороны осел в физкультурном диспансере без всяких перспектив на светлое будущее.

     – И что ты тут делаешь? –  спросил меня широко улыбающийся респектабельный джентльмен Гена.

     – Наблюдаю физкультурников, – мрачно ответил я.

     – Бросай ты это гиблое дело и дуй ко мне, – бросил на ходу куда-то спешащий Гена, окруженный парой-тройкой молчаливых спутников, одаривших меня на прощание взглядом, наполненном нескрываемого презрения.
 
     – Куда ко мне? – подумал с некоторым раздражением я. – Почему все воображают себя пупом земли и уверены, что их героический  жизненный путь с благоговейным трепетом начинают изучать уже в детском садике.

Но спросить мне было некого, потому что Гены и след простыл. И все осталось на своих местах.

Следующая встреча состоялась в том самом захудалом молочном магазине.

     – Завтра жду у себя, – не церемонясь, заявил мне Гена. А я, совершенно опешив, постеснялся спросить «где?».

Сейчас, через много лет, подробности стерлись из моей памяти, но мне стоило немалого труда навести справки о Гене. И то потому, что квартира, в которой я проживал, имела исключительную в стране Советов привилегию – домашний телефон.  А Гена оказался вовсе и не Геной, а Геннадием Яковлевичем – директором самого крупного на юге России медицинского училища.

Вот так я оказался преподавателем престижного медицинского колледжа (в то время, просто училища).

Учебный кабинет дисциплины, которой я стал преподавателем, находился на одной территории с зуботехническим отделением нашего училища. Вот там я и увидел первый раз Йосю. Ничего необычного, кроме черной с вкраплениями начинающейся проседи внушительной бороды, что было весьма экстравагантно и сразу привлекало внимание, но, впрочем, в среде медиков не было большой редкостью.
 
Он преподавал технику зубного протезирования блатным оболтусам. Поступившие самостоятельно и из простых семей на этом отделении встречались исключительно редко. В силу этого обстоятельства  руководство этим отделением требовало большого педагогического искусства и простой житейской мудрости и изворотливости. Потому в руководстве надолго никто не задерживался. Как раз в это время, когда я пришел, очередь стать заведующим дошла до Йоси.

Что может быть общего у молодого начинающего преподавателя и маститого опытного педагога, тем более пошедшего на повышение? Да практически ничего. Никаких точек для соприкосновения и сближения. Патовая ситуация. Да и сказать по правде себя-то я считал врачом, а Йося был зубным техником, т.е. со средним образованием. И, как вы понимаете, поглядывал я на техников слегка с высока и снисходительно, считая их, в глубине души, себе не ровней. Поэтому все наше общение ограничивалось официальным приветствием при встрече.

Но Вершителя судеб такая ситуация явно никак не устраивала, и в коллектив нашей маленькой «кафедры» влился новый член – молодой человек моего возраста по имени Сергей. Не подумайте только, что преподавателем в медицинском училище мог стать кто угодно просто по своему желанию. Нет. В нашем городе в те времена в подобные учреждения просто так никого не брали.

Сергей оказался из той породы до невозможности «простых» людей, которые со всеми мгновенно переходили на «ты», не взирая ни на чины, ни на звания. Очень скоро я заметил, что он общается с Йосей, как со своим закадычным приятелем. Мало того Йося принес почитать ему книгу из своей библиотеки редких дореволюционных изданий. Я просто рот открыл от удивления.

И все же по роду деятельности Сергей больше всего общался со мной, поэтому как-то так само собой, он и меня стал подключать к своему общению с Йосей. Вот так мы, наконец, и познакомились по-настоящему.

Сейчас я даже представить не могу, чем была наполнена моя голова в те годы, и какие мысли меня занимали. Сильно подозреваю, что никакие. Однозначно – духовные вопросы были скрыты от меня за семью печатями.

Йосиф был человеком из другого, незнакомого мне мира. Он никогда не травил анекдотов в мужской компании, не обсуждал достоинства прелестниц встречавшихся традиционно в большом количестве в медицинском учебном заведении, в общем, был не такой как все. Его замечания или рассуждения по тому или иному поводу всегда были нестандартны и для меня совершенно неожиданны, выбивая меня из привычных представлений о мире, стихийно сложившихся в моей голове.
 
Вскоре и мне досталась книжка. Это был малоформатный томик дореволюционного издания диалога «Федон» Платона в переводе Владимира Соловьева.
 
О Платоне я что-то смутно слышал на курсе философии, который я, как и большинство моих сокурсников терпеть не мог. Мне даже в страшном сне не пришло бы в голову засесть за чтение древнегреческих мыслителей. Они давно умерли для меня, как и все их отсталые писания. Мы же живем в 20 веке, окруженные благами научно-технической революции. Наука уже узнала и открыла все, что можно открыть. А они там, в Греции своей, были уверены, что земля плоская и покоится на трех китах. Или не они? Впрочем, какая разница. Они были отсталыми и точка. Что полезного и умного могли они написать? Читать их самое глупое занятие, которое может прийти только в больную голову.

Имени Владимира Соловьева, я, естественно, и вовсе никогда не слышал.

С интересом покрутив книжицу в руках, я пообещал прочесть ее, долго не задерживая, впрочем, без всякого энтузиазма. Скорее из вежливости и желания угодить «новому» знакомому, общаться с которым мне начинало все больше и больше нравиться.

«Федон» произвел на меня эффект разорвавшейся бомбы. Я внимательно прочел диалог, законспектировав показавшиеся мне важными места.

Вот так все и началось. Йося носил книги, еще и еще, а я читал их запоем, обнаружив нечто такое, что было для меня совершенно новым и неизведанным.

Частенько в разговорах по тому или иному случаю упоминалась Библия, содержание которой было для меня полной тайной, и в глаза которую я никогда не видел. Я чувствовал некоторую свою ущербность, и мне это не нравилось. Я вдруг увидел, что меня превосходит человек, который в моем представлении был гораздо менее меня образованным. А вот Библию он как раз и не хотел давать на прочтение ни под каким предлогом.

Сейчас в это трудно поверить, но достать Библию в Советской стране было ничуть не легче, чем выиграть в лотерею ДОСААФ  автомобиль. Точнее сказать, купить ее было практически невозможно, потому что нигде она не продавалась, даже в специализированном киоске при главной церкви города.

Помог Йося. Вот так у меня оказалась первая моя Библия, простенький карманный экземпляр, отпечатанный где-то заграницей на тончайшей рисовой бумаге шрифтом едва приметным невооруженным глазом, за абсолютно  немыслимые в стране развитого социализма деньги – 80 рублей (*).

А Сергей исчез также неожиданно, как и появился. Он выполнил свою функцию, и больше ему в училище делать было нечего. Хотите верьте, хотите нет.

А наши отношения с Йосей крепли с каждым днем. И вот однажды он сообщил мне, что уходит из училища, потому что у него есть другая важная работа. Он возглавил еврейскую общину города, и преподавательская работа стала для него помехой. Но чтобы я не печалился сильно, он разрешил мне приходить к нему в любое время.



Наше общение продолжалось несколько лет. Пока Йося не уехал в США. Формальным поводом послужила его единственная дочь,  закончившая еврейскую религиозную школу в  Нью-Йорке, куда определил ее Йося, и не захотевшая возвращаться в Россию. А я потерял единственного человека, оказавшего самое сильное на меня влияние и в каком-то глобальном смысле изменившего всю мою жизнь.

Одним из продуктов нашего общения стало явление в свет и на Прозе.ру Якова Задонского. А мальчик, не помнящий своего родства, куда-то делся.

(*) Одна наша довольно близкая родственница сказала по этому поводу: "Да они же чокнутые! Книжку за 80 рублей купили".

                ******

Я публикую рассказ адвоката Владимира Лившица: «Тайна ростовской синагоги». Без его разрешения, но надеюсь, он не будет на меня в обиде. В событиях, описанных Лившицем, я непосредственного участия не принимал, но знал о них из рассказов Йосифа. Что касается сапожников, оккупировавших подвал синагоги, или пивнушки, примостившейся вплотную с боку, все было не так радужно, как в адвокатской истории. Однажды Йосиф спросил у меня, не знаю ли я людей, через которых можно было бы приобрести боевой пистолет. По-видимому, Йосиф серьезно опасался за свою жизнь. Лихие были годы. Начало 90-х.

Иллюстрация: Иосиф Бакшан современное фото.