Я для тебя останусь светом

— Я же… доверяла… тебе… — хрипло выговорила она, выплевывая изо рта кровь. Красная и вязкая кровь стекала по губам, по подбородку, пачкая белоснежную кожу. Ее грудь поднялась еще раз, делая последний глоток кислорода, после чего ей это уже было ни к чему. Ее глаза еще были открыты, и в них навсегда застыл укор и немного жалкой, словно детской, обиды. Не боясь испачкать руки, я опустила ей веки. Нет уж, не надо, чтобы она на меня так «смотрела».

— Вот нудная, зараза… — смахивая капельки крови со лба и с носа, недовольно пробурчала я. По плану, я, конечно, обязана работать в маске… Но не люблю я их. По моему мнению — умирающий должен видеть лицо своей «смерти». Хоть так и проще будет опознать меня, если жертва выживет. Но не бывает никаких «если».

Я стянула с себя одежду, испачканную чужой кровью, и выкинула ее в ближайший мусорный контейнер. В спортивной сумке у меня есть новый комплект шмоток.

Переодевшись, я засунула поглубже в сумку пистолет. Главное сейчас не столкнуться с ментами. А то мне только не хватало проблем с незаконным ношением оружия.

Еще раз взглянула на ее тело. Глаза закрыты, около губ запекшаяся кровь, а на животе — «дыра». Место, куда попала пуля.

— И кому же ты так не угодила… — с некоторой досадой пробормотала я, осматривая ее «кукольную» внешность. Но не время и не место для сантиментов. Тем более, в них нельзя ударяться мне.

Благо, что за нее мне достаточно заплатили. Я не знаю, что она сделала. Да и не должна я это знать. Мое дело — устранить, не задавая лишних вопросов.

Я — киллер. Безжалостный убийца, не способный ни на какие чувства и на самостоятельные решения, а способный только выполнять приказы хозяина и заказчика. Я — оружие заказчика. Убиваю вместо него.

Но это только формально. Наемный убийца — оружие. А убивает не оружие, убивает его владелец.

Но все же убиваю я… И я не в силах отказать заказчику и хозяину. Просто иначе… убьют меня.

Единственное, что сейчас согревает мою душу — это мысль о том, что однажды я смогу выбраться из этого «плена». Плена, построенного мною же. Это не мой выбор. Вернее, я не могла выбирать. Это как обязанность. Обязанность, без права отказаться от нее.

Шесть лет назад.

Тяжелые капли дождя беспрерывным потоком падали на землю. Сильный ветер раскачивал ветви деревьев до такой степени, что, казалось, они скоро упадут. Я поежилась, пытаясь сильнее закутаться в насквозь промокшую легкую толстовку.

Было холодно. Очень.

Не шибко теплая одежда итак не согревала, так еще намокнув, прилипала к телу, заставляя еще сильнее мерзнуть.

Свернув на какую-то тихую улочку, я поплелась к ближайшему подъезду, около которого, под деревом, стояла лавочка. Сев на лавку, я расплакалась. Куда мне теперь идти? Куда?!.. И зачем я вообще ушла из интерната? Дура!.. Мне ведь некуда податься… Ни на какую работу меня не возьмут, квартиру я снять не могу, ведь мне всего шестнадцать…

Послышались тихие шаги, которые практически заглушал шум дождя. Наверное, какой-нибудь трудяга, задержавшийся на работе, или, наоборот, идущий на работу в ночную смену. А может, это какой-то маньяк, охотящийся за невинными душами. Хах… Пусть будет даже так… Все равно лучше, чем возвращаться назад…

Он остановился около меня. Точно маньяк… Иначе зачем я ему понадобилась?..

— Почему ты здесь сидишь, мокнешь? — слегка прокуренный голос прозвучал немного устрашающе вперемешку с шумом дождя.

— Мне больше некуда идти… — прошептала я. Замерзли даже губы.

Он снял с моей головы капюшон толстовки, а после убрал с лица мокрые пряди волос. Несколько секунд я просто рассматривала незнакомца, но, вспомнив, что это неприлично, перевела взгляд на землю.

Мужчина усмехнулся и, взяв меня за подбородок, заставил меня посмотреть ему в глаза. Они ярко-голубые. Редкий цвет, казавшийся немного ненатуральным.

А в целом он вполне симпатичный. Может, лет на десять старше меня. Мягкие черты лица, иссиня-черные волосы, спадавшие ему на глаза и ярко-голубые, как я уже сказала ранее, глаза.

— А ты симпатичная… — он провел пальцем по моей щеке, — Будешь работать на меня?


Зайдя в квартиру, снятую для меня моим «Хозяином», я набрала его номер.

— Дело сделано.

— Хорошая работа. Заказчик будет доволен. Где тело?

— У мусорных контейнеров, на захудалой улице. Вряд ли ее найдут раньше завтрашнего дня.

— Хорошая работа. Жду тебя сегодня. Ближе к вечеру.

— Договорились.

— Удачи, Иветта. — он назвал меня по имени. Значит, работа будет не из легких. Ну, что ж… Мне не привыкать…

Моя работа похожа на игру. На игру, в которой всегда будет лишь один победитель.
2.

— Явилась? — знакомый прокуренный голос прозвучал с некой усмешкой.

— Да… Хозяин… — не люблю я это обращение. Но мой «Хозяин» заставляет меня называть его исключительно так. За шесть лет я так и не узнала его настоящего имени…

«Хозяин» вышел из темного коридора квартиры, держа между указательным и средним пальцем сигарету.

Эта квартира — наш так называемый «штаб». Место, где мы принимаем заказы и забираем выручку. Мы меняем его каждые две недели. Так проще скрыться. И от закона, и от неблагодарных клиентов.

— Работа будет не из легких, Иветта, — он затянулся, выпуская изо рта сероватый дым, — Но клиент заплатит достаточно.

— Где заказчик? — я скинула кожаную и повесила ее на вешалку, заботливо оставленную хозяинами квартиры.

— На кухне, — коротко бросил «Хозяин», сделав еще одну затяжку. Господи, этот человек когда-нибудь накурится?!

Морщась, при виде срача, разведенного в этой уже_не_квартире, я практически бесшумно прошла на кухне.

Заказчик сидел на стуле, на котором он явно не помещался, нервно крутя ключи от машины в руках. К слову, этот — один из самых распространенных типов, которые заказывают убийства. Жирные бритоголовые дядьки, одетые в кожаную одежду, с золотой, толщиной в палец, цепью на шее и нервно крутящие в руках ключи от машины. Казалось, что такие не знают, что девяностые прошли почти двадцать лет назад.

— Ну, наконец-то! Где тебя черти-то носили? — раздраженно протянул он своим мерзким голосочком.

Вот козел! Еще и носом крутит!

— Я здесь не для того, чтобы выслушивать о том, как мне лучше планировать свой день. Заказ делать будем, или посидеть пришли? — «Хозяин» научил меня грубости. Иначе такие отморозки просто не поймут.

— Воу, киска, полегче! — я недовольно поморщилась. Киска… Какая мерзость… Меня обычно «сучкой» называют, или чего похлеще.

— «Киской» ты своих шлюх называть будешь! Кого заказывать будем? — меня уже бесит этот тип. Так и хочется его пристрелить.

— Иветта! — шикнул на меня «Хозяин». Да, со «шлюхами» я, по ходу, переборщила.

— Простите… — не хотя выдавила из себя я, — Так кого будете заказывать? — эта фраза уже стала обычной в моем лексиконе. Будто ужин в ресторане заказывают, ей-богу!

— Его, — заказчик бросил на стол фотокарточку.

Парень. На вскидку лет двадцать-двадцать пять. Коричневые растрепанные волосы, светлая кожа, серо-зеленые глаза, тонкие губы, острые скулы, ровный нос. Среднестатистическая внешность. Но красивый, с этим поспорить не могу. И что же он такого натворил, что его заказывают?..

— Кто он?

— Андрей Смирнов. Сын одного из самых известных в городе банкиров. — ааа, ну, тогда ясно-понятно. Папаня чего-то натворил, а расплачиваться будет сын. Имя с фамилией, правда, у «сынули» не достаточно редкое, что усложнит поиски. Но, надеюсь, мне помимо фотографии и имени дадут хоть какую-то информацию о нем.

— Как прихлопнуть? Пистолет, нож, препараты?

По столу покатилась маленькая пластмассовая баночка.

— Это что еще за хрень? — удивленно приподняла я одну бровь, открывая крышку. Внутри были две маленькие ампулки с красноватым веществом.

— Сильнодействующий яд. Экспериментальная разработка. Убивает наповал. Набираешь шприц и вводишь под кожу. Через сутки он труп. И ты вне зоны риска, и я. А яд через сутки уже успеет распасться. То есть ни патологоанатом, ни какая судмедэкспертиза не найдет никаких его следов. Был человек — нет человека, — он хрипло и мерзко засмеялся.

— То есть моя задача — просто вколоть ему эту штуку?

— Какая ты глупая, киска, — он потрепал меня по щеке. Фу-фу-фу!!! — Ты должна вступить с ним в отношения. И не только в дружеские.

Оу, из меня еще и шлюху хотят сделать? Нет уж, я на это не нанималась!

— Он должен доверять тебе, как самому себе. А потом ты его прихлопнешь! Как муху! Вонзив нож в спину! А в нашем случае — шприц… — заказчик вновь захихикал.

А, ну, все понятно, что Андрюшенька натворил! Заделал его дочурке ребеночка, обещал жениться, а потом свалил куда-то. А та, небось с горя, повесилась. Это уже классика.

— И все? — я покрутила в руках баночку с ампулами.

— Да.

И что же тут сложного? «Хозяин» лепетал, что работа будет не из легких, а тут такие «семечки», которые я с первого года «работы» выполняю.

— А сроки? Каковы сроки?

— Одна неделя.

— Одна неделя?! — я подскочила со стула так резко, что тот упал на пол, — Да на это не меньше месяца уходит!

— А твой хозяин еще говорил, что ты в этом профи… Ну, думаю, за лимон баксов его прихлопнет любой… — бритоголовый медленно начал подниматься со своего места.

— Стойте! — я поставила свой стул вновь на все его четыре ноги, и села на него, — Я согласна! Но вот если я задержусь со сроками… Что будет?

— Вакцина убивает в течение суток, а после смерти полностью распадается в организме человека.

— Намек понят.

— Расписание его дня я пришлю тебе на e-mail. Отсчет идет с завтрашнего дня. Удачи, киска. — заказчик с кряхтением поднялся со стула и направился к выходу.

— Приходите еще! — сарказму «Хозяина» никогда нет предела. — А ты, Иветта, перекрасся в более неприметный цвет. А то с твоей рыжей башкой тебя уже полгорода запомнило.

Шесть лет назад.

— Какая работа? О чем вы говорите?.. — я не знала, что мне сказать. С одной стороны, сбежав из интерната, мне надо соглашаться на любую работу, лишь бы прокормить себя, а с другой стороны, у меня создается такое впечатление, что из меня хотят сделать шлюху.

— Да не волнуйся ты, — незнакомец рассмеялся, — Проститутку я из тебя делать не собираюсь. Пойдем лучше ко мне, чего под дождем мокнуть.

Он подал мне руку, за которую я с неохотой и страхом взялась. А ладонь у него теплая, не то, что у меня…

Мужчина завел меня в подъезд, затем мы поднялись на четвертый этаж, где он ключом открыл дверь.

— Проходи. Не обращай внимания на беспорядок, я живу один, мне не для кого прибираться.

Я, мысленно трясясь от страха, сняла с себя кеды и насквозь мокрую толстовку.

— Проходи, проходи, нечего в коридоре разговаривать! — он слегка подтолкнул меня в спину.

Пройдя вдоль по коридору, и найдя кухню, я подставила к столу табуретку и забралась на нее с ногами.

— И какую работу вы мне хотите предложить? — спросила, набравшись смелости.

— Киллер. Наемный убийца. Оружие, убивающее вместо своего владельца.
Комментарий к части

Ребят, оставляйте, пожалуйста, отзывы. Ибо писать мне достаточно трудно, и я должна знать, что мне необходимо исправить, или чем дополнить. Критику приму с удовольствием.
3.

8:00 — Смирнов выходит из своего дома и направляется к автомобилю, чтобы добраться на работу.

8:30 — Смирнов подъезжает к зданию офиса, выходит из автомобиля и поднимается на второй этаж, в кабинет №316 — свое место работы.

12:30 — Смирнов выходит на обеденный перерыв и направляется в кафе, расположенное неподалеку от офиса.

13:30 — Смирнов возвращается на свое рабочее место.

17:30 — Смирнов заканчивает свой рабочий день, выходит из офиса и добирается до дома.

Далее были записаны адреса. А этот Смирнов, оказывается, офисный планктон… Подловить его будет проще всего в кафе, думаю. Ладно, разберемся, у нас есть еще время. По крайней мере — сутки.

Я откинулась на спинку стула и потянулась. Завтра меня ожидает нелегкий день. А еще надо изменить внешность на более незаметную. Я потеребила рыжую прядку волос. Перекрашусь я, наверное, в черный. И еще подстригусь. Не очень удобно с этими длинными лохмами — все время путаются, мешают, да и в чужой крови пачкаются… Надеюсь, Смирнову понравится. Иначе, зачем все эти муки?..

* * *


Проснуться пришлось очень рано. Настолько рано, что за окном еще мерцали звезды. Я, конечно, не против подольше поваляться в кроватке, но работа требует раннего подъема. Помимо того, что мне нужно отследить путь Смирного от дома до работы, так еще и нужно забронировать ВСЕ столики в кафешке, где он обычно обедает. Это стандартная схема по разводу жертвы Я столько раз играла роль влюбленной дурочки, что заказ всех-всех столиков в ресторане — это уже классика.

Я спустила ноги с кровати на холодный пол. Глаза уже привыкли к приятному полумраку комнаты. На ощупь я дошла до ванной комнаты.

Включив воду, залезла под теплый душ. Струи воды приятно касались кожи. Тело уже через секунду стало влажным, а черные волосы, теперь едва достававшие мне до подбородка, прилипли к шее. Я закрыла глаза, мысленно досматривая десятый сон. Но уже через секунду вновь открыла их, бездумно уставившись перед собой. Несмотря на свою «работу», рано я вставать так и не привыкла. Несмотря на то, что на «отлов» необходимо идти рано. Очень рано. Когда еще на небе мерцают звезды, а солнца нет и в помине.

Я выключила воду и вышла из душа. Нужно собираться.

Завтраком перед «делом» я всегда пренебрегаю. Лишняя тяжесть. Да смотреть на мясо и кровь на сытый желудок не очень приятно, знаете ли…

Надев темную неприметную одежду и захватив с собой спортивную сумку со всякими примабасами, я спустилась во двор и подошла к своему мотоциклу. Машина, конечно, круто, но байк в нашем деле гораздо практичнее. И пробки не так страшны, и неприметнее, и бросить можно в случае крайней необходимости, да и шлем лицо закрывает.

* * *


Без пятнадцати восемь я уже была около дома Смирного. Я ожидала увидеть чуть ли не десятиэтажный дворец с позолоченной крышей, с территорией в гектар вокруг дома, с бассейном, в котором бы плавали лебеди и с садом с «молодильными» яблочками. Но нет, моему взору предстала лишь обычная серая девятиэтажка. Но не скажу, что вид был особо «среднестатистический». Не было обшарпанных стен и граффити, не было мусора, который стал уже привычным во многих дворах моего Мухосранска, даже не было газетных объявлений на подъездной двери.

Я припарковалась в соседнем дворе. Здесь мне особо «светиться» нельзя, итак «засвечусь», когда его до работы «пасти» буду, поэтому я не нашла другого разумного решения, кроме как спрятаться за большим раскидистым деревом, росшим практически в центре двора.

Ждать мне нужно недолго, если, конечно, этот Андрей «сама пунктуальность». Я зашла за ствол дерева (благо, он был достаточно широким, и меня за ним не было видно), и сделала жалкую попытку спрятаться и одновременно наблюдать за подъездом.

Смирнов, как и ожидалось, вышел из подъезда в 8:00 и сразу же направился к своей машине. Черный внедорожник. Дааа, машинка у него, конечно, крутая! Стоит, наверное, как «два Андрея».

Рев мотора послышался практически сразу же. Поняв, что тут мне больше делать нечего, я метнулась в соседний двор. Хорошо, конечно, что «Хозяин» обеспечил меня транспортным средством. А то следить за водителем пешеходу… Это можно прировнять к мукам Ада.

Ехал Смирнов со средней скоростью, не нарушая правил, и не обгоняя. Мне даже скучно от подобной езды стало, если честно. А еще, если учесть, что я держала дистанцию в две машины, то я совсем заскучала. Когда он наконец-таки добрался до своего офиса — высокого здания, этажей этак в десять-двенадцать, с большим количеством слегка голубоватых окон, стало для меня настоящим спасением. Я посмотрела на часы. Половина девятого. Этот Андрей — прямо мистер Пунктуальность.

Мужчина вышел из своей иномарки и последовал в офис. Ну, в офисе мне точно делать нечего. Это может вызвать подозрения в мой адрес. А они мне не нужны.

Я дождалась, когда моя «жертва» зайдет в офис, и отогнала мотоцикл в безлюдное место. Там же я переоделась в платье, которое болталось у меня в спортивной сумке, и сменила кроссовки на балетки. Надеюсь, что здесь нигде нет камер видеонаблюдения…

Нет, все-таки я не привыкла к платьям. Это тебе не джинсы: ни сесть, как хочешь, не побежать в случае необходимости… Хорошо, хоть туфли не на «шпильке».

Накинув на плечи кофту, чтобы не замерзнуть этой прохладной ранней весной, я отправилась на поиски нужного кафе. Если верить сообщению — то оно находится неподалеку от офиса. С поисками, правда, будут небольшие проблемки, ибо центр города, куча кафешек, ресторанов и так далее, и тому подобное. Но, думаю, если я покажу официантке фотографию Смирнова и спрошу, видела ли она его, то она мне ответит. Ну, если не захочет отвечать, и будет говорить, что это «конфиденциальная информация», то я решу проблемы так, как учил меня этому «Хозяин». Нет, я не собираюсь убивать девушку. Я заплачу. Думаю, официантка с радостью пойдет на такую сделку.

* * *


— Простите, я хочу заказать столик, — обратилась я к менеджеру.

— Какой именно? На какое время? — менеджеру, худощавой девушке, со светлыми волосами и ярко накрашенными губами, явно не хотелось возиться со мной.

— Ну… Где-то с двенадцати до двух часов дня.

— Какой именно столик, девушка? — лениво протянула она.

— Все. — коротко ответила я, заставив менеджера поднять на меня округлившиеся глаза. — И где-то в 12:25, снимите, пожалуйста, с одного из столиков, не важно, с какого, табличку.

— Девушка, милая, а зачем вам это?

— Думаю, этого хватит, чтобы не задавать лишних вопросов? — и я протянула ей две пятитысячных купюры.

Менеджер, убедившись, что никто не смотрит, спрятала деньги в карман.

— Что-нибудь еще? — фальшиво улыбнулась она.

— Спасибо, не надо, — ответила ей я такой же улыбкой. — И если что — сделайте вид, что вы меня не знаете.

* * *


Было 12:35, когда я пришла назначенное место. Мне все приветливо улыбались, делая вид, что меня не знают. Умницы.

Все столики, как я и просила, были «забронированы». И лишь один, у окна, был занят. Да, это он. Его ни с кем нельзя было спутать. Взъерошенные темные волосы, задумчивое выражение лица. В руках он держал белую чашку с чаем или с кофе, больше на столе, кроме такого же белого блюдца не было.

— Извините, а можно я присяду? — я улыбнулась, смущенно комкая в руках лямку от маленькой сумки.

Игра обещает быть интересной…
4.

Он поднял на меня глаза. Серые, изменяющие цвет на зеленый у зрачка. Мило.

— Конечно, — он улыбнулся. Утибоземой, какие милости.

— Простите, что так неловко вышло… Просто мне захотелось пообедать именно в этом кафе, а все столики, как назло, забронированы, только этот свободный, — я улыбнулась в ответ. Как влюбленная пятнадцатилетняя дурочка, фу! — Но, если, конечно, вы не хотите, то я могу поискать другое место…

— Нет, нет, оставайтесь, конечно, все в порядке, присаживайтесь!

— Благодарю вас… — я примостилась на стул. Официантка сразу же поднесла меню.

Ишь ты, быстро работают!

Я открыла книжечку, и принялась листать страницы, изрисованные картинками разнообразных блюд. В желудке все болезненно сжалось. Я не ела со вчерашнего вечера! Но на «деле» есть нельзя. С полным желудком не совсем удобно быть киллером.

— Будьте добры кофе латте и круассан с шоколадным кремом.

— Ваш заказ будет готов через десять минут, — девушка улыбнулась и отошла от нашего столика.

— Извините, а как ваше имя? — я начала первой наш диалог.

— Я Андрей. А вас как зовут, прекрасная незнакомка?

Я смущенно улыбнулась, кажется, даже покраснела. Артистка, блин.

— А я Иветта.

— Какое у вас редкое и необычное имя! — восхитился мой собеседник, — Такое имя подошло бы скорее какой-нибудь баронессе или графине из восемнадцатого века, нежели современной девушке…

Шесть лет назад.

Уже прошла неделя, как я жила у человека, предложившего мне работу киллера. Пока, к счастью, он не заставлял меня никого убивать. Он просто заботится обо мне, как о младшей сестре, и отчего-то запрещает выходить из дома. Мне, в принципе, неплохо жилось у него, уж лучше, чем в интернате.

— Твои новые документы, — «Хозяин», так этот человек просил себя называть, кинул на стол паспорт.

Я открыла коричневую книжечку.

Иветта Блэк. Оригинально. Прямо оригинальность зашкаливает.

— Тебе нравится твое новое имя? — спросил он, сев напротив меня.

— Но это же не мое имя… Меня зовут Инга… — робко возразила я, после чего грубой хваткой была схвачена за волосы.

— Инги больше нет. Она погибла. Нет больше Инги, понимаешь?! — он потянул меня за волосы, запрокидывая голову назад. — Или ты хочешь вернуться назад в интернат?

Я попыталась отрицательно помотать головой, так как слова застряли в горле.

— Не хочу… — с трудом выговорила я.

— Так как тебя зовут? — он ослабил хватку.

— Иветта. Иветта Блэк, — вперемешку со всхлипами слова все-таки вырвались из глотки.

— Вот и хорошо. — «Хозяин» наконец-то отпустил меня. — Извини за грубость.

— Иветта! С вами все в порядке?

— Простите, задумалась, — я улыбнулась и задала следующий вопрос: — А как долго вы обедаете здесь?

— С тех пор, как устроился на работу в соседний офис. Вот он, видите, — и он указал на уже знакомую мне высотку.

— Работа в центре города… — растянуто произнесла я. — Это престижно, наверное. А кем вы работаете, если не секрет конечно?

— Не секрет. Я начальник отдела по работе с клиентами.

О-о-о, значит, он работает с людьми. Мне будет проще подобраться к нему и на его работе, в случае необходимости.

— Работа с людьми? Звучит заманчиво. Но не каждый бы смог работать с людьми. Я, например, не выдержала бы уже на второй день.

— Ну да, люди бывают разные. Но я с детства привык общаться с людьми, поэтому подобная работа дается мне легко. А вы кем работаете, Иветта?

— Я? А я переводчик. Перевожу книги на дому. Работа не пыльная и интересная, правда, достаточно трудоемка, но оно, как мне кажется, стоит того. Надеюсь, что эти книги хоть кто-то читает… Без чтения мы деградируем окончательно.

Врать и не краснеть — это искусство. Этому меня научил мой «Хозяин». Как и многим другим простым, но важным вещам.

— Вы любите читать? — Андрей удивленно приподнял одну бровь. Как будто, мать вашу, я ему выложила о себе всю правду: и что я киллер, и что я его убить пришла. Хотя нет. Тогда бы у него другая реакция была. Вплоть до обморока.

— Люблю, конечно. Любовь к книгам мне привила еще бабушка, которая вырастила меня. А сейчас книги для меня — это как способ отвлечься от реальности. От этого серого мрака будней, от людей, которые перестали быть похожими на людей. Сейчас у нас у всех есть телевидение, социальные сети, которые, конечно, не совсем положительно влияют на наш мозг. Мы деградируем. Посмотрите вокруг — сколько сейчас много, извиняюсь за выражение, быдла, которое только и умеют бухать в подъездах и рисовать на стенах. Мне так жаль, что нас ждет именно такое будущее.

— Я целиком и полностью с вами согласен. Но сам я, к сожалению, давно не читал — все нет времени. Надеюсь, что я не деградирую, — он хрипло рассмеялся. Я сейчас не пойму — он смеется над собой или над моим мнением?

— Ваш заказ, пожалуйста, — к столику подошла официантка, неся на подносе чашку с кофе и круассан на блюдце.

— Благодарю, — ответила я, как только она поставила заказ на столик. Улыбнувшись, девушка ушла.

— Иветта?

— Да? — я оторвала взгляд от еды, с трудом сдерживая желание наброситься на нее, как голодный хищник.

— Извините за нескромный вопрос. Вы сказали, что вас воспитывала бабушка…

— А, вы про это! Мои родители погибли. Жуткая автокатастрофа. Мне тогда не было и года, я их и не помню. Разве что по фотографиям да по рассказам бабушки. — ну, это хоть правда. Разве что я не договорила, что бабушка умерла, когда мне было двенадцать. И меня отправили в интернат. А в шестнадцать я оттуда сбежала… А дальше вы и сами знаете.

— Простите, я не знал…

— Вам не за что извиняться. Вы ни коем образом не задели мои чувства или воспоминания. Я же сказала, что мне тогда не было и года, я и не помню своих родителей. — и я принялась культурно разрезать столовым ножом круассан. ЕДА!!!

Повисло напряженное молчание. Смирнов мельком взглянул на наручные часы и, поставив пустую чашку на стол, подозвал официантку.

— Счет будьте добры.

— Вам все вместе посчитать, или только ваш заказ? — спросила девушка, хлопая ресничками.

— Вместе, конечно.

— Хорошо, — и она ушла.

— Не надо за меня расплачиваться! — сразу же запротестовала я. — Я и сама в состоянии заплатить за себя!

— Не стоит. Я же все-таки мужчина, — он улыбнулся во все тридцать два. — Простите, Иветта, но мне пора идти. Мой обеденный перерыв подходит к концу.

— Да, конечно, я все понимаю…

— Не могли бы вы оставить мне свой номер телефона? Мы могли бы встретиться…

Ух ты! Какая удача! Мне везет как никогда!

— Да, конечно. У вас есть ручка? — и, взяв у Андрея ручку, я записала на белой салфетке свой номер мобильника.

— Я вам позвоню, Иветта, — улыбнулся он, спрятав салфетку в карман, — До встречи!

— До встречи!

Ну, что ж, теперь надо поскорее заканчивать с едой, больше меня тут ничего не держит. А хотя… Отсюда так удобно наблюдать за его офисом… Но очень подозрительно.

Интересно, а чем занимается эта фирма? Вдруг, если так ничего не выйдет, я смогу подкрасться к нему через его работу.

По кафе разнеслась знакомая мелодия. Мой мобильный. Кому я уже понадобилась? Покопавшись в сумке, я достала телефон. На экране лишь одиннадцать цифр. Кто-то из «клиентов»? Или это уже Андрей звонит?

Я провела пальцем по экрану, тем самым принимая вызов.

— Алло? — голос дрожит. И руки немного. Надеюсь, что я не выроню телефон.

— Хорошая работа, Иветта, — голос мерзкий. Очень мерзкий. Если бы он был хоть чуточку приятнее, я бы решила, что это «Хозяин». Он любит говорить эту фразу.

— Кто вы?..

— Я тот, кто следит за тобой. И за тем, чтобы ты не наделала глупостей. На сегодня все хорошо. Постарайся не подкачать и завтра, киска, — неужели заказчик? Но откуда у него мой номер? — Осталось шесть дней.

— Подождите! Я хотела у вас кое-что спросить… Алло! — но звонок оборвался. В трубке теперь были только гудки.

Шесть дней… Мне осталось шесть дней, чтобы завести с человеком не совсем дружеские отношения, а после убить его. Иначе убьют меня. Это похоже на фильм «Звонок». Только тут это все реально. Реальнее, чем оно могло бы показаться.

Я всегда сравнивала свою работу с игрой в «кошки-мышки». И всегда читала, что «кошка» — я. Но теперь мне кажется, что я всего лишь «мышка», как и моя жертва. Просто перешедшая на сторону «кошки».
5.

— Здравствуйте, Иветта. Надеюсь, вы еще меня помните. Я Андрей, мы с вами познакомились в кафе… — а я и не надеялась, что он мне позвонит.

Спустя три дня Смирнов соизволил-таки позвонить мне. Нет, чтобы зашевелиться раньше! А так мне остается всего четыре дня на то, чтобы его устранить.

Конечно, я могла подкинуть взрывчатку ему в машину, подкараулить его в темном переулке, а затем прирезать, пристрелить, или же вколоть ему этот самый препарат. Заказчик требует большего. А я не могу его ослушаться и самовольничать. Он следит за мной. Не переставая. Он уже угрожает мне этой гребанной ампулой. Срок с каждой минутой уменьшается. И с каждой минутой возрастает вариант того, что умру я, а не он.

— Да, конечно, я вас помню.

— Иветта, простите меня, конечно, но вы свободны сегодня вечером? Мы могли бы встретиться?

Вот оно. То, чего я так ждала. Теперь уже вина полностью перекладывается на него. Он сам будет виновен в своей гибели.

— Я с удовольствием встречусь с вами. А могу я узнать, где и во сколько?

— Давайте встретимся в том кафе. В семь вечера вас устроит?

— Да, конечно.

— Буду ждать вас, Иветта. Спасибо, что согласились.

На этом наш разговор закончен. Подобные разговоры, если честно, для меня уже стали привычными. «Клиенты», как я уже и говорила ранее, кроме физической боли и смерти, любят доставлять неугодным и моральные терзания. А я как раз специализируюсь на этом. Роль влюбленной дурочки — это то, что заказывают большинство. Но не все, правда, дают настолько короткие сроки.

Шесть лет назад.

— Ты уже остепенилась, Иветта, с сегодняшнего дня я начну твое обучение, — «Хозяин» заявил это так же неожиданно, как и просьбу работать на него. Прожив у него без малого месяц, я стала привыкать к этому человек, к его поводкам. Но вот подобного я никак не ожидала. Даже выражение лица у него было… другое. Скулы напряжены, губы плотно сжаты в узкую полоску, взгляд отрешенный, но с немного яростными искорками среди ярко-голубого цвета.

— Обучение? Что это значит? — я поудобнее расположилась на стуле, подогнув под себя ногу.

— Я уже говорил, что работать тебе придется наемным убийцей, — он сказал это таким тоном, будто речь шла об абсолютно обычных вещах, об утренней погоде, например. — Но вся загвоздка в том, что кроме убийства физического, ты должна уметь убивать и морально.

— То есть я должна играть с чувствами людей? Тебе не кажется это аморальным?

— Ты итак играешь с жизнями людей, Ив, — я уже привыкла к подобному сокращению. «Хозяин» называл меня полным «именем» лишь тогда, когда речь шла о чем-то серьезном. Как сегодня с фразой об обучении, к примеру. — Наша профессия сама по себе аморальна. А игра с чувствами… это лишь так, разминка. Ты пойми — убить физически — это работа, убить морально — искусство. А ты должна научиться делать и то, и другое.

Я не виню «Хозяина», что он сделал мою судьбу такой, даже не давая мне право выбора. Наоборот, я ему благодарна. Если бы не он, все могло бы быть гораздо хуже. Начиная от драки с пьяным быдлом, в которой меня бы прирезали, кончая попаданию в лапы сутенера. Или мне пришлось бы вернуться в интернат. Конечно, если бы я не сбежала, или не вернулась бы туда сразу, все сложилось бы иначе. Правильно, что ли. Но стоит рассуждать реалистичнее: после не было бы будущего. И все бы закончилось так, как я уже и говорила: начиная от драки с пьяным быдлом, в которой меня бы прирезали, кончая попаданию в лапы сутенера. Или я бы с трудом закончила ПТУ, если бы вообще закончила, затем вышла бы замуж. Вечно пьяный муж бы избивал меня, и все закончилось бы либо смертью, либо тюрьмой. Знаете, девять из десяти дорог ведут к мучениям, десять из десяти — к смерти. Меня все равно в конце ожидает смерть. Какой бы путь я не выбрала.

И сейчас я жалею лишь о том, что в сутках лишь двадцать четыре часа.

* * *


Город уже был окутан вечерней дымкой. Небо сменило цвет с голубого на серо-розово-синее. Солнце уже село, но луны еще не было. Было лишь небо. Без единой звездочки или облачка. Просто чистое небо. Легкий теплый ветер копошился в ветках деревьев, на которых только-только появились почки. Я, ворча по поводу ветра, лохматившего волосы, одернула короткое платье. Признаюсь, — платья я не особо люблю. А туфли на каблуках подавно не люблю. Не привыкла, наверное. Да и удобство не на высоте. Но раз работа требует…

В назначенный час я уже была в кафе. Не самое лучшее место для романтического свидания, тут разве что в обеденный перерыв чашку кофе выпить можно, но раз Смирнов выбрал это место… перечить я не буду. Все столики были пусты. В самом заведении ни одного человека, не считая нас и официантов. Царил полумрак, словно свет специально приглушили. И тихо-тихо играла классическая музыка. Кажется, это Бетховен.

Смирнов уже сидел за тем столиком, за которым и завязался наш разговор. Он был одет в костюм, волосы, казавшиеся черными при таком освещении, как всегда были растрепаны.

— Иветта, я ждал вас, — он поднялся со своего места и отодвинул стул, стоящий напротив.

— Благодарю, — я улыбнулась и села на место, расстегнув кофту.

— Вы голодны, Иветта?

— Нет, но от чашечки кофе я бы не отказалась.

Наш разговор получался похожим на речь книжных аристократов. Обращение на «вы», полное имя, и вежливость, которая стала непривычной в современном мире.

Андрей перекинулся парой слов с официанткой, и уже через секунду нам подали две чашки кофе.

— А вы не против прогуляться после? — спросил он, отпив из чашки.

— Я только «за», — улыбнулась я, тоже отхлебнув кофе. М-м-м, латте… — У меня свободен весь вечер и вся ночь… — я перешла из «защиты» в «нападение», недвусмысленно намекнув на романтику.

— У меня, к слову, тоже. Я бы хотел показать вам одно место… Правда, оно далековато отсюда…

— Ничего. У нас больше десяти часов впереди…

— Это не так уж и много. Если вы закончили с кофе, то, думаю, мы можем идти…

— Да, можем идти…

Он встал со своего места и подал руку мне.

— Вы забыли заплатить…

— За все заплачено, не волнуйтесь, — Смирнов улыбнулся и слегка сжал мою ладонь. У него руки теплые. А у меня холодные от волнения. Не знаю, чего я волнуюсь, будто в первый раз…

— У вас руки холодные, вы замерзли? — не выпуская моей руки, он подвел меня к входной двери.

— Нет, все хорошо, — я улыбнулась ему и толкнула дверь.

Сразу повеяло прохладой. Уже похолодало. Да и небо уже стало темно-синим, с мерцавшими на нем золотистыми звездами и с полной, слегка голубоватой, луной.

— Луна сегодня необычная… Не желтая и не серая, как всегда, а голубоватая. Никогда не видел такой луны, — заметил Смирнов, поглаживая мою ладонь. — Пойдемте, Иветта. Это только кажется, что у нас много времени.

* * *


Мы шли по Набережной, мимо безымянной речушки. Я изредка кидала взгляд на кованую оградку, на воду, которая казалась черной, отражавшей луну. Ветер уже поутих, и никто больше не трепал мои волосы. Но стало холоднее. Гораздо холоднее. Тут даже кожаной курткой не спасешься, не то, что легкой кофтой…

— Вам холодно? — спросил Смирнов, слегка приобнимая меня за плечи.

— Нет, с чего вы взяли?

— Просто вы прижимаетесь ко мне, даже того не замечая. Да и кожа у вас даже не холодная — ледяная…

— Простите… — я и вправду не заметила, что прижимаюсь к нему всем своим телом.

— Да что вы, я не против, — он еле слышно усмехнулся и, расстегнув и сняв пиджак, накинул его мне на плечи.

— А как же вы?..

— А мне не холодно… — он прижал меня к себе, даже не спрашивая моего согласия. Да и я не против, если честно…

На несколько минут повисло молчание. Нет, не напряженное, как это обычно бывает, а скорее нечто… как бы это странно не звучало, нежное. И, кажется, романтичное. А-ля «близким душам слова не нужны, чтобы понять друг друга». Как бы приторно и глупо это не звучало. Хотя откуда мне знать…

«Хозяин» с самого моего первого дня пребывания у него внушал, что любви нет.

«Это всего лишь иллюзия, создаваемая нашим же мозгом. Химические соединения. А глупые люди назвали это чувством. И слово-то какое приторное выбрали… Любовь…» — последнее слово он всегда произносил с явным презрением, словно выплюнув.

Он учил меня, что я не должна испытывать каких-либо чувств. Я, в первую очередь, киллер, а потом человек. И для меня чужды все чувства. Собственно, как и эмоции. Есть лишь рефлекс. Рефлекс убивать. А еще приказы. Приказы, которых ни в коем разе нельзя ослушаться.

Моя «работа» заставляет играть не только с жизнями людей, но и с их чувствами. И пусть вы скажете, что это аморально, это не моя вина. Люди сами себе выдумывают чувства. Это их иллюзия. Пусть и создаю ее я.

Я помню, как однажды «Хозяин» «застукал» меня за чтением дешевого любовного романа. И, увы, воспитательной беседой это не обошлось. И я до сих пор помню его сжатые в узкую полоску губы, яростные глаза и, сжатые до побелевших костяшек, кулаки, хотя прошло уже почти шесть лет. Я помню, как была грубо схвачена за волосы, после чего меня несколько раз ударили головой о стену, да так, что с виска стекала алая кровь. И помню блеск лезвия складного ножа, которым он делал мне надрезы на руках, чтобы наказать.

«Надеюсь, ты, наконец, поняла, что этой вашей «любви» — нет, — сказал он мне потом, закончив с наказанием, и закурив. — Это же всего лишь иллюзия. Да и вранье чистой воды. Люди говорят, что любят, но потом и предают, и изменяют, и бросают. Тебе лучше не ввязываться в эту дрянь, Иветта, — он выпустил изо рта дым. — Мы же животные. Просто в нашем развитие произошел сбой. И появилась эта выдуманная и никому ненужная эстетика. Без нее людям было бы все равно, где жить, что есть, и с кем трахаться. Любовь если и есть, Иветта, то только тогда, когда над тобой два метра земли.».

Тогда мне было семнадцать. И, даже не зная, что такое любовь, я поняла, какая это все-таки дрянь. Что люди выдумывают себе чувства, а сами получают от этого выгоду. Это одна из физических потребностей человека, не признанная наукой. Потребность выдумывать себе всякую чушь. Никому не нужная потребность. Как и никому не нужные чувства. А тем более такое, как эта ваша любовь…

А сейчас мне двадцать два. И не разу не любив, я презираю любовь во всех ее видах.

— Простите, а нам долго еще идти? — спросила я, тем самым первой нарушив молчание.

— Мы уже почти пришли… — ответил Андрей. Говорил он достаточно тихо, но, в полнейшей тишине казалось, что фраза была произнесена гораздо громче, едва ли не срываясь на крик. — Здесь направо…

Буквально через минут пять-семь ходьбы, в тусклом свете фонаря мне удалось разглядеть высокое здание, этажей примерно в девять. Дом был из красного кирпича и, подойдя чуть-чуть ближе, мне удалось разглядеть надписи, выполненные баллончиком. И еще то, что в рамах не было ни одного окна. Кажется, я знаю, где мы. Заброшенное девятиэтажное здание. Ну, как заброшенное… Строить-то его начали, а вот закончить не сумели. Я и сама тут пару клиентов прикончила.

— Это недостроенная девятиэтажка, строительство которой забросили года три назад. Я люблю приходить сюда, когда мне нужно побыть наедине с собой, — он убрал руку с моего плеча и теперь лишь взял мою ладонь в свою. — Пойдемте со мной, Иветта… — Смирнов подвел меня к дверному проему, в котором никогда не было двери, а после завел внутрь.

— Мы поднимемся на самый верх, на крышу. Я думаю, вам должно понравиться. Если, конечно, вы не боитесь высоты…

— Идемте… — шепотом сказала я, слегка сжав его ладонь. — Я не боюсь высоты. И думаю, что мне понравится, — я улыбнулась, хоть в этой кромешной тьме этого и не было видно.

Поднялись по ступенькам на девятый этаж мы довольно-таки быстро, пускай и идти приходилось на ощупь.

— Проходите… — Андрей открыл единственную дверь в этом доме. — Это проход на крышу.

И уже через секунду я оказалась на крыше. И луна, и звезды, они были так близко… Ветер, который не ощущался внизу, играл с моим короткими волосами. А внизу были и дома, и люди, и вообще весь город. Сверху все кажется таким маленьким, как муравьи. Огоньки, которые были лишь свет в комнатах полуночников, дарили какое-то волшебное, что ли, ощущение. И весь город как на ладони. Аж дух захватывает…

Я подошла почти к самому краю крыши, чтобы разглядеть все получше.

— Нравится? — он подкрался незаметно и обнял меня сзади. — Этот город сегодня наш…

— Только наш? — я с трудом оторвала взгляд от ночного города и повернулась к нему лицом. Освещение было мизерным. Лишь большая голубоватая луна, да не выключенный свет в комнатах и тусклые уличные фонари. Но несмотря на весь мрак, я видела четко не только Андрея, но даже свое отражение в его глазах. И он, и я немного растрепанные, с «горящими» и «блестящими» глазами и, кажется, очень-очень счастливые. От былого пафоса не осталось и следа. Мы будто знакомы не один год, и знаем друг друга, как никто другой, пусть мы и называем друг друга на «вы».

— Только наш… — он приобнял меня за талию, словно боялся, что я уйду или потеряюсь. — Вы такая красивая, Иветта… — и я почувствовала теплые губы у себя на лбу.

Сразу хочется почувствовать себя маленькой и беззащитной.

6.

ххх: «Нужно встретиться»
ууу: «Приходи в семь ко мне».

«Хозяин» понимал меня с полуслова. Ну, или хотя бы делал вид. Он воспитал меня как личность. Навязывая свою «религию», правда, но не суть. Он заменил мне всех: родителей, друзей, любимого человека. Если бы не он… я бы сомневаюсь, что я смогла бы выжить в этом мире. Ни к чему не приспособленная, словно птенец, выпавший из гнезда. И мне нужно было «цепляться» за любого, кто хоть как был готов помочь мне. Даже если этот «кто-то» заставит меня убивать.



Ровно в семь часов вечера я была в назначенном месте. «Хозяин» вышел в коридор, неизменно зажав между пальцами горящую сигарету.

— Явилась? — такой же неизменный вопрос, произнесенный с некой усмешкой прокуренным голосом.

— Да, Хозяин…

— Что ты хотела, Ив? — он сделал затяжку, вдыхая никотин.

— Мне нужно поговорить. Это по поводу дела.

— Дела? — он выпустил изо рта струю серебристого дыма. — Ты теряешь хватку, Ив.

— Но это важно! Очень-очень важно!

— Снова придется мне спасать твою шкуру… — устало пробурчал он, потушив «бычок» о стену. — Ну, проходи на кухню.

Я прошла на кухню и уселась на стул, привычно подогнув под себя ногу.

— Рассказывай, что да как.

Я немного помедлила, теребя в руках одну-единственную конфету, найденную в миске на столе у «Хозяина».

— Ты же знаешь, какое дело мне поручили… Я должна была играть влюбленную дуру для сыночка банкира. Обычное дело для меня. Вот только… Он оказался слишком хорошим… — я не решалась рассказать «Хозяину» о своих чувствах к Смирнову. Он просто-напросто не поймет. Или того хуже — изобьет меня так, что приходить в себя несколько месяцев буду.

— Ты не должна испытывать каких-либо чувств, — начал он, помолчав с минуту, — Ты в первую очередь киллер, а уж потом — мешок из кожи с мясом и костями. Неужели ты не помнишь, что было в первый раз, Иветта?

Это было мое первое самостоятельное дело, когда со мной не было рядом «Хозяина». К тому времени, мне уже исполнилось семнадцать.

Он был сыном какого-то крутого «мафиози», или как там его называют. Его сына заказали его «конкуренты». Тупо из мести. Но это, собственно, не мое дело. И нетактично было спрашивать об этом.

Я должна была не только убить, но и притвориться другом. Только другом, ничего большего.

Я не помню его в целом. Даже имя уже не помню — память досужливо скрывает старые события, закрывая их новыми. И внешность его я тоже не помню. Лишь расплывчатый образ. Помню его светлые, практически белоснежные волосы, ярко-голубые глаза, теплые руки… Но я помню то, что гораздо важнее всего: и имени, и внешности. Я помню его душу. Его характер, его доброту, его отношение ко мне…

Тогда был холодный февраль. Всю улицу замело снегом: и дома, и деревья, и дороги были белыми. Люди прятались по домам, прячась от холода. И лишь мы, как два дурака, стояли в заснеженном закоулке, прячась от холодного ветра.

— Иветта, мы с тобой знакомы не так давно, но уже сейчас я могу назвать тебя своим другом! — неромантично, конечно, но я была польщена.

— У меня никогда не было друзей… — произнесла я одними губами.

И тут он стал моим первым другом… Моя первая жертва — мой первый друг, какая ирония.

Но тут я поняла, что не смогу его убить. Это подло и низко. Он же… мой первый и единственный друг…

— Иветта, почему ты молчишь так долго?

— Понимаешь… — я зашмыгала носом, — Я не могу быть твоим другом… Это все мое «задание»… И я должна лишь…

Послышался звук выстрела. Я даже не успела среагировать: ни испугалась, ни закричала…

Пуля попала ему точно в висок и прошла навылет. Жуткое зрелище…

Я упала на колени, не обращая внимания на снег, и заревела в голос. Протяжно и жалобно, словно раненный зверь. И лишь иногда, всхлипывая, я бормотала: «Не умирай, прошу…».

Послышался еще один выстрел. На этот раз — прямо в сердце. Чтобы наверняка.

— Иветта, мы уходим. — послышался знакомый прокуренный голос и кто-то грубой хваткой взял меня за плечо.

Я лишь отмахнулась и продолжила реветь.

— Иветта!

— Зачем ты убил его? Как ты мог?! Он же был моим первым и единственным другом! — я оттолкнула его от себя.

Меня схватили за волосы и подняли с колен.

— Ты, в первую очередь, киллер… — он ударил меня головой о стену дома. «Хозяин» любит так меня наказывать… — А уже потом — человек, — последовал еще один удар о стену. Я закусила губу от боли. Нельзя плакать, нельзя кричать, нельзя! — И тебе нельзя испытывать каких-либо чувств. Тебе нельзя привязываться к людям, — еще один удар… Глаза застилает пелена слез, а по виску течет что-то теплое и вязкое.

«Хозяин» наконец отпустил меня. Я без сил упала на землю. На белоснежный снег с виска капала алая кровь.

— Я не всегда буду рядом, и не всегда смогу спасти твою задницу, Ив, — он достал из кармана перочинный нож и, открыв его зубами, осмотрел в свете зимнего солнца лезвие. — Тебя нужно наказать, чтобы ты как следует запомнила урок, как думаешь? — он взял меня за руку и, осмотрев ладонь, слегка погладил меня по коже. — Я буду наказывать тебя до тех пор, пока ты не станешь профессиональным убийцей… — острие лезвия коснулось моей ладони. «Хозяин» сделал неглубокий, чтобы не остался шрам, надрез между большим и указательным пальцем, — И ты будешь убивать мужчин, женщин, стариков и детей. Всех, кого тебе «закажут»! — далее он «поцарапал» костяшки, — Ты сама выбрала для себя такую судьбу, сбежав из интерната! А без меня ты бы погибла. Но, знаешь, Иветта, за мою доброту приходится платить… — сделал порез на запястье и, решив, что с меня хватит, отпустил мою руку и откинул саму меня в сторону.

Я упала на колени, до крови закусив губу, а на щеках блестели непроизвольные слезы.

— Надеюсь, ты усвоила урок? — спросил «Хозяин», положив свой нож в карман.

— Да…

— А теперь пойдем, Иветта. Здесь холодно, еще не хватало, чтобы ты заболела.


— Хочешь, я повторю наказание? — «Хозяин» хрипло засмеялся.

— Не стоит. Здесь это будет неуместно. Я лишь хочу отказаться от «задания». Я не смогу убить его.

— Иветта, ты уже достаточно взрослая, чтобы решать свои проблемы самой.

— Но ты же сможешь дать мне совет?.. Я за этим-то и пришла…

— Делай, как считаешь нужным. Это единственное, что я могу тебе посоветовать.

Я не злодей и не чудовище. И я имею сердце. Я его имею, и вот мое несчастье.

7.

Мне осталось два дня. Два гребанных дня. И я должна решить: убью я, или убьют меня.

Шесть лет назад смерть стала моей извечной спутницей. Каждый день я видела смерть. А зачастую становилась сама ее виновницей. Я как ангел смерти — забирала жизнь у тех, у кого пусть еще и не пришло время, но оно пришло по мнению других.

Впервые я увидела смерть, когда мне было двенадцать. Тогда умерла моя бабушка. Я, конечно, была уже не младенцем, и понимала, что такое смерть. Но я была сильно расстроена, да и психологическая травма с пеленой слез на глазах не помогала мне понять полностью. Я хорошо помню большой деревянный ящик — гроб, в котором лежало тело моей бабушки, помню, как гроб несли четверо мужчин, а после — как они копали могилу. И помню слова одной старушки, которую я прежде не видела: «Вот и на небе твоя бабушка, Инга…».

Если честно, мне до сих пор не понятно — почему на небе, если гроб закопали в землю?

А после был интернат… Ужас, из которого я сбежала в шестнадцать. А через год моего, так называемого «обучения» у «Хозяина», смерть стала моим ежедневным составляющим, словно завтрак. Я убивала всех: мужчин, женщин, стариков и детей. Всех, кого мне «закажут». Работа… такая…

Но о своей смерти я думала редко. Вернее, совсем не думала. Я знала, что смерть для меня, как и для всего живого неизбежно, но еще я знала, что смерть настигнет меня гораздо быстрее, чем других людей. На задании, или просто из мести… Киллеры не живут долго… Я это знала с самого начала. И, пусть по началу и боялась за свою шкуру, с годами страх улетучился.

О собственной смерти я задумалась всерьез лишь недавно. И то, когда опасность буквально дышит мне в затылок. Я думала, что «задание» будет легким, а оно вот как вышло… Нет, я не говорю, что это какая-нибудь там любовь, скорее так — мимолетное чувство, короткая влюбленность. Но почему при мысли о том, что мне придется убить его, сердце начинает биться чаще от волнения, а на глазах непонятная пелена?.. Видимо, умру все же я… Времени остается все меньше и меньше. Сейчас осталось всего два дня. Два гребанных дня. А у меня нет больше выхода… Либо я, либо он. Выбрать тяжело. Очень. «Хозяин» меня убьет, если я выберу себя, хах, смешно звучит… Но у меня, повторюсь, нет другого выхода.

«Выхода нет только из гроба, — как-то сказал мне хозяин, сделав очередную затяжку, —А мы лишаем человека права выйти».

Но сейчас и правда выхода нет… А хотя…

Дрожащие пальцы набрали уже знакомый номер заказчика.

— Мне нужна встреча.

* * *


Мы договорились встретить в полночь, когда уже на улице не будет людей, в одном маленьком закоулке, неподалеку от дома Смирнова.

Я и сама не знала, на что я шла: на спокойную жизнь, или на верную смерть. Мозг уже отказывался думать на этот счет. Он просто отдавал приказы, словно «Хозяин».

На встречу я собралась основательно — взяла все, что могло бы защитить меня. Пистолет, нож и даже электрошокер с газовым баллончиком. Вся эта дребень была у меня и в сумке, и в многочисленных карманах кожаной куртки, и даже в карманах джинсов. Кто знает, чего от этих головорезов можно ожидать… Так же у меня был запасной телефон, на случай, если отберут мой, а мне необходимо будет связаться с «Хозяином».

А ровно в полночь, освещая переулок тусклым светом, исходящим от экрана мобильного телефона, я ждала заказчика.

— Простите, а вы — Иветта? — раздался неприятный голос над самым моим ухом.

— Да, а вы… — я больше не смогла произнести ни звука, ибо к моему рту и носу была прижата тряпка, пропитанная какой-то дрянью.

* * *


Я с трудом смогла разлепить веки. Очень хотелось спать. Я не понимала, где я нахожусь, что я тут делаю и, зачем, в конце концов, я нужна здесь. Там_где_я_нахожусь было темно. Ни одного даже маленького огонечка.

И самое интересное, что я не чувствовала ни землю под ногами, ни какую-то опору для спины, если бы я лежала. А еще сильно затекли руки… Я попыталась пошевелить ими, но не вышло. Запястья словно были перевязаны цепью или очень плотной веревкой. Единственная адекватная мысль, приходившая мне в голову, была мыслью о том, что меня подвесили за руки. Это из-за «дела»? Что, черт возьми, происходит?!

Я еще раз дернулась. Но цепь или веревка лишь плотнее врезались мне в кожу, заставляя меня промычать что-то невнятное.

— Очнулась, киска? — раздался знакомый мерзкий голос. Заказчик!

— Где я? Отпустите меня!

— Нет, киска, сначала потолкуем… — он включил свет. Уже привыкнув к темноте, я прищурилась, пытаясь теперь вновь привыкнуть к свету.

Это был какой-то гараж, или что-то очень похожее. Грязь, пыль, разный хлам на многочисленных полках… Лампочка, дающая тусклый желтый свет у самого потолка. В углу валялись моя сумка и куртка. А еще всякая дребедень, которую я распихала по карманам джинсов. Хорошо, что хоть джинсы и майку оставили…

— О чем? — еще раз дернула руками, но было тщетно.

— Ты же сама назначила мне встречу, киска. Я тебя слушаю. Мне интересно, что твой куриный мозг удумал на этот раз, — он мерзко захихикал. Вот сволочь!

Закусив губу и прошипев что-то невнятное от возмущения и обиды, я все же сказала:

— Я хочу отказаться от дела.

— Отказаться? — он засмеялся, едва ли не хрюкая от смеха. — Да ты думаешь, о чем ты вообще говоришь? Ты уже сделала все, что нужно, осталось лишь прихлопнуть его, и тут ты отказываешься от дела. Забавная ты, киска, — он хотел потрепать меня по щеке, но я повернула голову вправо, не позволяя ему это сделать.

— Я хочу отказаться от дела. — повторила твердо и уверенно, глядя заказчику прямо в глаза.

— Ты понимаешь, киска, что так просто я тебя не отпущу? — он зашел сзади и схватил меня за волосы. — Ты точно понимаешь, что говоришь, глупышка? — он схватил меня за волосы сильнее и склонил голову к левому плечу.

— Я хочу отказаться от дела.

Я почувствовала, как что-то острое впивается в кожу на шее. Это что, шприц?.. А после последовали болезненные ощущения, как будто тебя режут изнутри. Какая-то дрянь растекалась под кожей, проходила по артериям, причиняя невероятную боль. Я поморщилась от боли и закусила губу. Что он со мной делает?!

Внезапно мои руки освободили, и я, не успев что-либо сообразить, упала на колени на пол. Тяжело дыша, дотронулась до шеи. След от укола…

— Не хотелось мне, конечно, киска, вкалывать тебе эту дрянь, но пришлось. У тебя есть двадцать четыре часа, чтобы убить его. Как убьешь — приходи, получишь антидот. Или помирай сама, а его пусть убивают другие. Только помни, киска, что то, что ты себе там выдумала — лишь самообман. Правда в нашей ситуации лишь то, что тебе осталось жить двадцать четыре часа, а противоядия нет ни в одной аптеке. Выбор за тобой, киска. А теперь шуруй. Скоро приведут следующего клиента.

Смерть — это стрела, пущенная в тебя, а жизнь — то мгновенье, что она летит до тебя. Только не стоит бежать ей навстречу.
8.

Я поймала попутку, машинально назовя свой адрес. Всю дорогу до дома я невольно дотрагивалась до маленького бугорка на шее — следа от шприца. Маленького намека о том, что теперь я — не жилец.

Доехав до своего дома, я кинула водителю смятую пятьсот рублевую купюру и вышла из машины. Все происходило как во сне. Как во сне я поднялась на свой этаж, как во сне откинула сумку в сторону, стянула с себя одежду и зашла в душ. И только когда холодные струи воды коснулись тела, я заревела в голос. Отошла от шока. Осознала всю сложность ситуации. Поняла, что в этой «игре» суждено проиграть мне.

«Нужно связаться с “Хозяином”…» — заметила в мыслях, смахивая с лица соленые капли.

«Хозяин» знает, что делать. «Хозяин» всегда все знает.

Я вышла из душа и, завернувшись в полотенце, вышла в коридор. Найдя в сумке, валяющейся в углу, мобильник, дрожащими руками разблокировала смартфон и, зайдя в список контактов, отыскала там номер «Хозяина».

— Что ты хотела, Ив? — послышался в трубке прокуренный голос «Хозяина».

— Хозяин… Мне нужно встретиться… Это срочно… Хозяин, пожалуйста… — мысли путались, слова тоже. Так еще этот чертов комок в горле мешал разговаривать.

— Прекрати биться в истерике, Иветта. Что у тебя случилось? — он говорил все с привычным для него хладнокровием, но я знала, что он в глубине души волнуется за меня.

— Я встретилась с заказчиком… Я лишь хотела отказаться от дела… А он… — дальше я не могла говорить. Лишь всхлипы.

— Ты все же решила отказаться от дела? Он угрожал тебе?

— Да… И он…

— Прекрати истерику. Успокойся и едь ко мне. Такие дела решаются с глазу на глаз.



С трудом придя в себя, я оделась и, сложив всякую необходимую мне хрень, натянула куртку и зашнуровала кеды. До «Хозяина» я доберусь на мотоцикле. Так будет быстрее, чем пешком. Да и неприметнее… Главное избежать очередной истерики. А то я не хочу итак сокращать свои двадцать четыре часа.

* * *


— Выпей, успокойся и расскажи мне все, как было.

Я сидела на маленькой кухне в квартире «Хозяина», уставившись в окно, не в силах сказать ни слова без всхлипов.

— Что это? — с опаской взяла в руки бокал с мутноватой белой жидкостью из рук «Хозяина».

— Белое вино десятилетней выдержки. Одно из лучших успокоительных, придуманных человеком, — ответил он и отпил из своего бокала.

Дождавшись, пока и я сделаю глоток, «Хозяин» сказал:

— Рассказывай, как все было.

Повисло молчание. Я просто не знала, с чего начать, и лишь уставилась немигающим взглядом в окно. Из небольшого кухонного окошка был виден соседний дом. А если хорошо приглядеться, можно было даже увидеть, чем занимаются люди в своей квартире.

— Я позвонила ему и попросила о встречи… — наконец смогла сказать я, — Он согласился. Мы договорились встретиться в полночь, недалеко от дома моей жертвы, — слова давались с трудом, как и в тот раз, когда я пыталась все объяснить по телефону. — Потом меня огрели по голове. Очнулась я привязанная за руки в каком-то гараже. Я сказала заказчику, что я отказываюсь от дела. А потом он вколол мне какую-то дрянь в шею. И сказал, что это яд, который убьет меня через сутки. Если я не выполню задание… И что противоядия от этой гадости нет ни в одной аптеке… — я еле сдерживалась, чтобы не разреветься. Пришлось даже закусить губу и заломать пальцы на левой руке.

— Иветта… — «Хозяин» и сам не знал, что сказать, — Я понимаю, что тебе трудно. И что ты испытываешь к своей жертве так называемые чувства. Но пойми — ты киллер, а потом уже — человек. Чувства должны быть тебе чужды. А сейчас тем более в твоей крови должен играть лишь эгоизм. И ты должна убить его. Хотя бы для того, чтобы выжить самой.

Я помолчала с минуту, обдумывая слова «Хозяина». С одной стороны, он, конечно же, прав, но с другой…

— Без чувств проще, — шепотом ответила я, — Но без них нет смысла.

— А смысла вообще нет, — вся моя «философия» была «разбита» об его хладнокровие, — Мы живем для того, чтобы жить. Это и есть весь наш «смысл».

— Хозяин… — я словно прослушала всю его реплику и захотела задать вопрос по теме, от которой мы немного уклонились.

— Да?

— А ты когда-нибудь попадал в подобную ситуацию?

Он ответил, не размышляя ни секунды:

— Нет.

— Неужели ты никогда не любил? Не испытывал никаких чувств к кому-либо?

«Хозяин» на этот раз ответил не сразу. Он помолчал где-то с полсекунды, словно перебирая в памяти события давно минувших дней.

— Нет. — его ответ был так же хладнокровен, как и в первый раз. Только в глазах появились какие-то другие искорки. Не яростные, какими они бывают обычно, а скорее какие-то печальные, что ли…

— Что-то не так?..

— С чего такой вопрос?

— Просто ты молчишь так долго…

— Нет, все в порядке, Ив. Иди к своему Смирнову. Ты знаешь, что делать. Ты нужна мне живая.

Закон джунглей действует и в вполне цивилизованном обществе. Только мы его сильно «одомашнили». Если у диких зверей все по принципу: «Убей, чтобы не быть убитым», то домашние коты, поймав мышку, играют с ней вдоволь.
9.

ххх: Ты свободен? Мы можем встретиться?
ууу: Да. Когда ты хочешь встретиться?
ххх: Ты сможешь быть через пятнадцать минут на крыше недостроенной девятиэтажки?
ууу: Постараюсь.

Мне просто необходимо было встретиться со Смирновым. Конечно, девушке не полагалось назначать встречу, но сейчас мне плевать. «Хозяин» хочет, чтобы я была живой. Но я не хочу получать эту жизнь ценой смерти любимого человека.
Наверняка должен быть какой-то другой выход… И я должна его найти. Я не хочу ничьей смерти…

* * *


— Привет, — он подошел ко мне сзади. Я уже сидела практически на самом краю крыши, опустив ноги вниз.

— Здравствуй.

— Как ты?

— Вроде нормально, — я отвечала в небывалым для меня хладнокровием. — Соскучилась только.

— Я тоже, — Андрей сел рядом и слегка обнял меня за плечи. — Что с настроением?

— Все в порядке, — голос сел до хрипоты и почти сливался с шумом ветра. Я старалась держаться изо всех сил, но внезапно разревелась.

— Ну, ну, Иветта, что успокойся, чего ты? — Смирнов вытер с моих щек слезы и погладил по волосам.

— Просто боюсь потерять тебя, — всхлипнув, ответила я. К слову, я ответила чистую правду.

— Я не уйду… — он резко прижал меня к себе. Мне оставалось лишь обнять его в ответ.

Дрожащими руками я вскрыла ампулу, которую я заранее спрятала в кулаке и набрала в шприц, спрятанный в рукаве, красноватую жидкость.

— Я обещаю, что сделаю тебя счастливой… — шепотом сказал он.

Сделает счастливой… Он первый, кто решился на такое… До этого не хотел даже браться никто…

Мои руки предательски задрожали. Шприц, наполненный ядом, выпал из рук и полетел вниз, к земле.

— Я люблю тебя, Иветта… — впервые я услышала эти слова. Это непередаваемое чувство… Совсем не то, что описывают в книгах или в фильмах. Это чувство больше всего похоже на радость и удовлетворение одновременно. Это то, что заставляет сердце биться чаще и путаться мысли. Это больше жизни…

А в ответ тихий-тихий ответ, смешанный с шумом ветра и звуками города:

— И я тебя…

* * *


ххх: Я умру, Хозяин…

— Мы найдем выход, Иветта, слышишь?! — почти кричал он, тряся меня за плечи.

Если и я, и «Хозяин» до последнего надеялись, что он вколол мне лишь «пустышку», но на десятом часу у меня появились первые признаки действия яда. Начиная от слабости, заканчивая кашлем с кровью. «Хозяин» нервно курил сигареты одну за другой и ходил из стороны в сторону по комнате. Я, на удивление, держалась спокойно, и меня выдавала лишь дрожь в руках.

— Я придумал, что нам делать, Ив! — он внезапно затушил сигарету о стену и схватился за .

— Нужно встретиться, — единственное, что произнес он.

* * *


— Ну, и что ты мне хочешь предложить? — спросил заказчик, откинувшись на спинку стула и поигрывая ключами от машины. — Небось хочешь купить у меня противоядие для своей киски? Неохота оставаться без одного из лучших профессионалов? — он засмеялся над собственной «шуткой»

— Практически. Я предлагаю сделку, — «Хозяин» с трудом сдерживался, чтобы не выстрелить.

— Сделку? — его собеседник снова хохотнул. — И что же ты мне предлагаешь?

— Давай я убью Смирнова. Обещаю, что он будет мучиться. А ты дашь мне антидот и навсегда отстанешь от Иветты. Свои деньги можешь забрать назад — они нам не нужны.

— Нет, мы же договаривались, что Смирнова убьет именно она. Если его убьешь ты… Это будет не так эпично. А представь, если его убьет Иветта. Он получит «нож в спину» от той, кому он доверял, с кем проводил все свое немногочисленное свободное время. Он будет страдать не только физически, но и морально.

— А ты уверен в правильности ориентации Смирнова? — съязвил «Хозяин», выслушав тираду заказчика.

— А ты бы приберег сарказм для кого-нибудь другого. Помни, что жизнь твоей лучшей наемницы в моих руках. Знаешь, я мог бы оставить ее в живых… — он отложил в сторону свои ключи и принялся теребить цепь на шее, — Но тогда тебе придется сыграть со мной в одну очень интересную игру…

— Ты пользуешься моим положением, зная, что я не смею отказать тебе в данный момент. Что за «игра»?

— «Русская рулетка». Слышал о такой?

— И не раз. Если я выиграю, то ты дашь мне антидот?

— Я привык отвечать за свои слова. Держи, — заказчик протянул «Хозяину» незаряженный револьвер и один патрон. — Пользоваться умеешь?

— Не хуже тебя, — прошипел сквозь зубы «Хозяин» и, вставив патрон в «барабан» раскрутил его. — Может, я отойду? Не очень хочется пачкать в крови и мозгах твою белоснежную стену, — усмехнулся он, поднеся дуло к виску.

— Стреляй.

— Позволь мне сначала прочитать тебе стихи, — «Хозяин» вновь усмехнулся. Тянет время и играет на нервах заказчика. Хочет получить все без жертв. Откашлявшись, он начал читать дурацкий эмо-стишок, прочитанный в какой-то захудалой газетенке:

— Лишь десять грамм свинца в висок,
Уйти помогут и забыться,
Ложатся пальцы на курок,
И сердце прекращает биться…

— Стреляй.

«Хозяин», не переставая усмехаться, нажал на курок. Раздался выстрел.

* * *


— Где Хозяин? — я буквально ворвалась в квартиру, где была назначена встреча. «Хозяин» оставил мне адрес на случай, если он не придет через три часа.

— Ну, что же ты сразу о подобном, киска? — протянул заказчик, закуривая, — Давай сначала расслабимся, поговорим…

— Где Хозяин? — вновь повторила я, уже повысив голос.

— Садись, киска, — он кивнул на стул напротив него, — я тебе расскажу все, что ты желаешь знать о своем так называемом «Хозяине». Понимаешь, киска, он предложил сыграть в одну игру для взрослых. «Русская рулетка», знаешь о такой? Так вот, условия были такие: если он выиграет — я дам ему антидот для тебя, если он проиграет — сдохните вы оба. И как ты думаешь, каким был исход игры, раз тебе еще не дали антидот?

Сказать, что я была в шоке — значит, ничего не сказать. В глазах появилась пелена, губы задрожали, а внутри словно все сжалось.

— Он… мертв?..

— А ты догадливая, киска. Неужели ты жалеешь его?

— Он был для меня всем. Он поставил меня ноги, когда я сбежала из интерната, он научил меня всему, что знал сам. А ты говоришь, что я должна не испытывать к нему даже жалость?! — я с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться. Я обещала Ему.

«Обещай, что когда я сдохну, — он сделал затяжку, после чего выпустил изо рта дым, — Ты не будешь реветь. Не люблю, когда разводят сопли. В основном, это все фальшь. А я не люблю этого, знаешь же. Моя смерть все равно ничего не изменит, Ив. Разве что одним убийцей меньше станет, — он хрипло рассмеялся, вновь затянувшись.»

— А ты знаешь, что вообще за человек твой «Хозяин»? Он когда-нибудь тебе рассказывал о том, как он начинал свою карьеру киллера? Рассказывал тебе о романе с дочкой его «учителя»? А рассказывал ли он тебе, что он бросил ее и сбежал, как ее попытались убить?

Так вот что значит та грусть в глазах! Интересно, а была ли то любовь? И почему он сбежал? Жаль, что я этого уже не узнаю…

— Это было давно. А ты бы не вмешивался, все равно не знаешь всей ситуации. Скорее всего, его вынудили.

— А ты до конца продолжаешь защищать его, киска. Кстати, как там поживает наш Андрей? Ему там осталось, — он взглянул на наручные часы, — Тринадцать часов.

— Ты — не животное. Ты — хуже. И я бы с радостью вогнала тебе пулю в лоб.

— Так чего же ты ждешь? — он рассмеялся.

Какой же он мерзкий. Нельзя говорить, что он животное. Это оскорбит животных. Он берет меня на «понт». Думает, что я не смогу убить его.

— Действительно, — достав из сумки пистолет, я сняла его с предохранителя.

— Хах, киска, играешь с огнем? Да я вообще сомневаюсь, что он заряжен!

— А сейчас ты и проверишь, — я нажала на курок.

Смерть – не самая большая потеря в жизни. Самая большая потеря – это то, что умирает в нас, пока мы еще живы. Внутри меня все умирало дважды: шесть лет назад и сегодня.
10.

Я старалась уходить быстро, не оставляя за собой следов. Я знала, что за мной устроят охоту его дружки. Они уж точно решат отомстить за своего главаря.

Но я не ожидала, что они подкараулят меня прямо у подъезда. Наверное, этот гад перед гибелью успел сбросить им вызов на телефон.

Они не были похожи на обычную уличную гопоту. Уж очень профессионально выглядят и делают. Да и стиль одежды несколько другой… Не спортивный костюм и лакированные туфли, нет.

Они окружили меня «полукругом». Их было шесть или семь.

— Что здесь происходит? — я сначала было приняла это за обычный розыгрыш, пока в руке одного из них не блеснул нож. — Вы пришли, чтобы отомстить?

— Наш главарь убит тобой, — ответил парень, державший в руке нож.

— А мой — убит вашим, — ответила я, незаметно достав из сумки пистолет.

— Твой заслужил смерти.

Эти слова резанули и по ушам, и по сердцу острее ножа.

— Не смей говорить про него так… — мои губы непроизвольно задрожали. Я, не сдержавшись, выстрелила в наглюка. Меня не смутило ни то, что на улице белый день, ни то, что могут услышать люди, хоть на улице их и не видно, ни то, что может приехать милиция-полиция, ни даже то, что меня убьют.

Я решила бежать, воспользовавшись секундным замешательством, а в случае чего — отстреливаться. Мне все равно терять нечего. Но только я попыталась сделать движение, как к моей шее приставили нож.

— Опусти пистолет.

Я молча отдала ему пистолет. Откидывать нельзя — может выстрелить. А если наклониться — он меня прирежет.

— Убери нож. — тут же потребовала я.

И, почувствовав, как от меня убрали лезвие, я ударила парня разрядом электрошокера. Я времени зря не теряла, пока разговаривала с подстреленным. Эти ребята настолько примитивны, что они будут нападать сзади. «Хозяин» научил меня всем этим ходам. Жаль, что теперь мне некому сказать спасибо…

Электрошокер тут же оказался выбитым у меня из рук. Шестеро против одного? Нечестно, однако. Двое скрутили меня, а один, приподняв мое лицо за подбородок, заставил смотреть ему в глаза.

— А она симпатичная… — протянул он. — Но ничего, это мы быстро исправим, — лезвие ножа коснулось моей щеки. Я закричала, но один из амбалов зажал мне рот рукой. Попыталась брыкаться, но это их лишь больше разозлило.

— Слышь, а что главарь сказал с ней делать? Прикончить или оглушить и увезти куда-нибудь? — спросили где-то за моей спиной.

— Оглушим и вывезем в лес. Нечего на себя мокруху брать. Все равно сдохнет, шмара, — сплюнув, ответил другой, явно являющийся главарем этой банды.

И чем это они меня оглушать собрались, интересно?..

На мой затылок опустилось что-то тяжелое.

* * *


Я очнулась, когда уже было темно. Зрение уже отказывалось воспринимать что-то четко, и я видела лишь расплывчатые ореолы. Кажется, это лес. Много то ли деревьев, то ли столбов. А еще пахнет хвоей и слышно уханье совы.

При мне не было моей сумки. Видимо, банда моего бывшего заказчика, решила не дарить будущей покойнице принадлежавшее ей по праву. Мне оставили лишь разбитый мобильник в кармане, который был абсолютно бесполезен в глухом лесу. На нем лишь светились четыре крупные цифры — текущее время. Кстати, который час? 03:52? Сколько мне там осталось? Полчаса? Час? Я уже не истерю и не плачу. Смирилась.

У меня под рукой было что-то твердое. Кажется, это мой пистолет. Подсвечивая экраном мобильника, я достала «магазин». Один патрон. Какая ирония. Они надеются, что я вышибу себе мозги, чтобы не умирать медленно и мучительно. Как жаль, что я не оправдаю их ожиданий.

Я грустно рассмеялась и, сняв пистолет с предохранителя, выстрелила в воздух. А потом, закашлявшись, выплюнула на руку кровь. Побочные действия вакцины.

Оттягивать свою кончину, конечно, бессмысленно, тем более, когда у тебя осталось чуть меньше часа. Интересно, а что меня ждет потом? Рай или Ад? Или мое тело попросту сгниет в земле? Как жаль, что я не узнаю ответа на этот вопрос…

А что будет с Андреем? Наверное, поволнуется слегка, а потом забудет ту, которая отдала за него жизнь, так и не узнав это. «Хозяин» убил бы меня за такую выходку… Не убей его самого…

Я не выдержала и горько заплакала. К чему это все? К чему это хладнокровие? Здесь никого нет!.. Я могу реветь сколько угодно! Слезы еще стремительнее покатились из глаз. Я надеюсь, что моя жертва не была напрасной.

— А что бы сделала ты, если бы тебе осталось жить несколько часов?
— Сказала бы человеку, которого люблю, о своих чувствах.

Сказала? Может.

«Хозяин» сказал мне действовать так, как велит мне мое сердце. К сожалению, это стоило нам обоим жизни. И все-таки любовь — это та еще дрянь...

Но все же я останусь для своей неудавшейся жертвы светом вдалеке. Или тьмой вблизи. Я еще не знаю.

Время упорно бежало вперед, не задерживаясь ни на секунду. Дышать с каждой минутой становилось все труднее, приступы кашля участились, а глаза могли различать лишь свет и тень.

— Здравствуй, смерть…

Вот мы и свиделись с той, чьей слугой я была столь долгое время.

А этот мир, черт возьми, так хорош за секунду до смерти…


Из сводки новостей:

Сегодня утром, в 08:00, была подкинута бомба в машину А. С. Смирнова, сына известного в городе банкира С. П. Смирнова. К сожалению, Смирнов-младший погиб. По уголовному делу заведено следствие. Приносим соболезнования семье погибшего.