125. Малинки-малинки...

Надвигалось 8 марта 2007 года, праздничных дней назначили аж целых три, и встал вопрос, чем бы нам таким заняться. Жившему у меня до своего увольнения из нашей организации и отъезда домой в Алма-Ату Олегу Терентьевичу Ни оставалось пробыть в Астане каких-то две недели, моя семья так и жила в Алма-Ате, и туда же на все три дня праздников собралась ехать и жена Славика Аксёнова.

Оставшись вдруг в такой праздник безо всех своих женщин, я, Терентьич и Славик с сыном Илюхой решили махнуть в Курорт-Боровое к родственникам Терентьича. «А я ни разу не была в Малинках до этого дня, точнее, до вечера...» – лично мне побывать в зимнем Боровом ни разу до этого не доводилось...

Подразделение «Пригородных перевозок» казахстанских железных дорог до самого последнего момента никак не могло решиться назначить вечернюю электричку на вечер среды, ибо обычно вечерние пригородные поезда из Астаны в Курорт-Боровое ходили только по пятницам и воскресеньям. И утром 7 марта справочная астанинского вокзала ещё вовсю уверяла по телефону, что вечерней электрички сегодня не будет! Но ближе к одиннадцати утра этот дополнительный рейс вдруг появился на шлюзах «Экспресса» в Интернете. Я понёсся в кассу за билетами.

К семи вечера мы приехали на вокзал и сели в самый первый вагончик старенькой электрички – одной из тех, что раньше возили народ из Экибастуза на ГРЭС-1. Электричка пошла со всеми остановками и это нас хоть чуть-чуть спасало – пока она ехала медленно, в вагоне было тепло, но стоило этому трамвайчику хоть немного подразогнаться, как в вагоне непонятно откуда начинался ледяной ветер… Через час, не выдержав, мы открыли первую бутылочку кокчетавской водочки «Кадриль». Пара лепёшек, бутылка минералки и коробочка «Хохланда» на закусь – где-то за Ельтаем «Кадриль» плавно «удвоилась», и к Щучинску мы подъехали во вполне праздничном настроении.

Племяш Терентьича Димка приехал за нами на вокзал на недавно купленном «Пассате»-универсале. Быстро загрузились и, едва только попытались выехать на главную улицу Щучинска, шедшую в сторону Бурабая, как наткнулись на пикет ГАИшников, уже успевших перекрыть трассу к проезду какого-то очередного «членовоза». Димон, однако же, смог развернуться прямо перед полицейским пикетом и покатил по каким-то другим переулкам. Ближе к окраине Щучинска мы всё же выбрались на главную трассу, уже практически пустую, и понеслись по крутому серпантину, резко виляя то вверх-вниз, то вправо-влево. Проскочив пару десятков этих совершенно сказочных зимних лесных километров, мы примчались в посёлок Окжетпес.

Родственники Олега Терентьевича, родная сестра его жены Тамара и её сын Димка жили в половине двухэтажного коттеджа, построенного из белого кирпича. На первом этаже у них был большой зал и приличных размеров кухня с печкой, топившейся дровами и углём. Была ещё и газовая плита на привозном сжиженном газе в баллонах. В зале стоял телевизор, подключённый к спутниковой тарелке «Ямал», но почти все телеканалы шли с какими-то помехами, и поэтому включали они их редко. На втором этаже их половины коттеджа, на который вела достаточно крутая деревянная лестница, было ещё три комнаты разной величины и туалет с ванной. Горячую воду грел огромный электрический бойлер. Кроме этого к первому этажу их половины была пристроена немалых размеров банька. Раскидав шмутьишко по комнаткам, мы спустились вниз на праздничный ужин...

Восьмимартовским утром мужики первым делом решили ехать за мясом. Кто-то из сослуживцев Тамары заколол свинью, и нам пообещали любую её половину. Димка повёз Терентьича и Славика в санаторий, где работала его мать. Вернулись они оттуда примерно через час, привезя почти полный багажник свежайшей свинины. Мяско было быстренько разделано и замариновано. Терентьич со Славиком решили пойти побродить по окрестностям Бурабая, а я собрался на «охоту», с фотиком за паровозиками – «пощупать» локомотивное депо Курорта-Борового мне хотелось уже давно.

На улице был не такой уж и сильный ветер, светило ярчайшее солнце, а температурка плавно поднималась к нулю. Погодка «шептала»! Я пришёл пешком к бурабайскому кольцу и встал возле заправки. Маршрутки что-то долго не было, но тут вдруг появился на «Фольксвагене» Димка, дёрнувший ненароком в Щучинск за какой-то запчастью к своей «ласточке». Подобрав у следующего санатория ещё парочку клиентов, Димон через полчаса привёз нас в Щучинск. Меня он высадил возле вокзала, а сам поехал в автомагазин. Я сказал, что вернусь домой сам...

Перейдя по мосту все станционные пути, я сначала оказался возле щучинского вагоноремонтного депо. Там ничего интересного не было, я завернул за угол следующего здания, и тут мне «попёрло»: между тремя ангарами депо вдруг оказался небольшой локомотивный запасник, с самого угла которого стоял снятый с колёс и превращённый в бытовочку масенький узкоколейный тепловозик марки «ТУ2», катавший когда-то счастливых советских детишек по бывшей кокчетавской детской железной дороге. Чуть дальше него стояло два почти целых с виду паровоза марки «ЛВ» – я снял и их.

Дорога вдоль запасничка шла к выезду из депо, там стоял шлагбаум с небольшим домиком возле него, а рядом уже маячила рожа очередного мерзкого гоблина-охранника из доблестной военизированной железнодорожной охраны ВЖДО. Вовремя заметив его, я понял, что «пора уходить огородами», и нырнул в промежуток между списанными и сломанными грузовыми вагонами. Проваливаясь в снег, наметённый за зиму между ними, почти по пояс, я всё же выбрался в горловину станции, расположенную по направлению к Кокчетаву.

Но правильно говорят – «От судьбы не уйдёшь!»: в самой горловине я всё равно был схвачен уже другими гоблинами из той же ВЖДО: «Почему Вы ходите по путям?» Быстренько сплёл незамысловатую историю о том, что мне срочно нужно попасть на их тяговую подстанцию. Гоблины сразу же стали гораздо вежливее, и даже рассказали историю о том, что их подняли с тёплого дивана полчаса назад по тревоге: какой-то мужик попал под поезд чуть дальше, примерно в полукилометре от станции. Мне объяснили, как идти в сторону подстанции по городским улицам.

Тихая улочка щучинской окраины шла практически вдоль путей. Минут через десять я и впрямь увидел место происшествия: ярко-красные остатки несчастного мужика раскатало по рельсам метра на четыре и уже приморозило, а рядом уныло бродило четверо ВЖДО-шников, пытаясь отскрести всё это и собрать в пластиковый пакет. Не понимаю, как можно было попасть под поезд в 11 утра 8 марта, при движении поездов не чаще раза в час, ярком солнце и видимости «миллион на миллион» – видать, сильно достали...

Минут через сорок я и дошагал так аж до автомобильного моста трассы, шедшей в Кокшетау. Вспоминая долгую дорогу на двух легковых машинках из Москвы в Алматы (этот мост мы тогда проезжали), я спрятался от ярчайшего, да ещё и так хорошо отражавшегося от бескрайних степных равнин солнышка за насыпь моста. Чуть дальше начиналась лесопосадка – птичьи крики, доносившиеся оттуда, видимо, привели бы в восторг любого натуралиста: похоже на то, что там шло токовище глухарей и тетеревов.

Просидев под мостиком почти три часа, я смог снять всего четыре кадрика: парочку грузовых на Кокшетау и электричку с одиночным электровозом обратно. Подмёрзнув, я двинул назад в Щучинск. На конечной у магазина «Тройка» я сел в автобус до вокзала. «ПАЗик» пятого щучинского маршрута минут сорок катал меня по каким-то немыслимым закоулкам, хотя казалось, что эта «Тройка» не так уж и далеко от станции.

На автовокзале мужичок на совершенно шикарной машинке «Тойота-Превия» «заряжал» по полторы сотни тенге до Борового: ждать, чтобы набралось необходимых для отправления семь человек, пришлось минут сорок...

Когда я вернулся в Окжетпес, банька была уже почти натоплена. Тамара ушла в посёлок на девишник – поздравлять своих подруг, Димон взял мой 10-мегапиксельный фотик и пошёл к соседским девчонкам, а мы втроём с Терентьичем и Славяном пошли в парилочку...

Шо б я так каждое 8 Марта отмечал?!!

Наскоро обсохнув после баньки и накатив немного пивасика, я понёсся на зимнюю улицу – топить мангал. Он у Канов был стационарно-кирпичный и стоял посреди сугроба рядом с домом. Дровишки у Димона были классные и разгорелись быстро. Дядя Слава тем временем колдовал над мяском, уже промариновавшимся в минералке с кефиром, а Терентьич шинковал лучок, заливая его только ему самому известными чисто корейскими специями. Жарить шашлычок пришлось уже в кромешной тьме и на морозце в минус восемь, что, однако, ничуть не испортило нам настроения: мы уже накатили по рюмашке, и стало совсем хорошо.

Как это всегда в таких случаях и бывает, «сколько ни бери, а всё равно два раза бегать...» Ближайший круглосуточный магазин находился километрах в пяти от Окжетпеса – возле конечной щучинских маршруток в самом центре Бурабая. Вернувшийся от подружек Димка бегом завёл машинку, я собрался, и мы вдвоём покатили в местный супермаркет.

Площадь возле бурабайской «автостанции» в одиннадцатом часу восьмимартовского вечера была абсолютно пуста, лишь с краю притулилась парочка «дежурных» бурабайских таксистов. Рядом с «супермаркетом» голосом Жанны Фриске (неужели «Авария» не смогла найти себе подпевалу посимпатичнее?!!) гремела на всю площадь какая-то местная дискотека: «А я ни разу не была в Малинках до этого дня, точнее, до вечера...» В магазине оказалось два отдела – «хлебно-бакалейный» и «прочее», цены были даже чуть больше астанинских, но учитывая место и время… Я быстренько купил всё, что было нужно, и мы с Димкой вернулись по пустынным улочкам Бурабая и Окжетпеса домой. Праздник был продолжен!

На следующее утро и Терентьич, и дядя Слава ещё сладко спали, когда Димон предложил нам с Ильёй прокатиться на машине по берегу озера Боровое. Мы, конечно же, сразу согласились! Димка позвонил кому-то в Бурабай, чтобы нас пропустили под шлагбаум курортной зоны бесплатно, я дал ему денег на десяток литров бензинчику, и мы поехали.

Проскочив весь Бурабай, в том числе и тот самый магазин, в котором мы были поздним вчерашним вечером, Димка подкатил к шлагбауму. Там нас и вправду сразу же пропустили, и он потихоньку порулил по дороге вдоль заснеженно-заледеневшего водоёма. Народу на дороге к монументу Аблай-Хану оказалось очень мало, что меня, честно сказать, сильно удивило – понятно, что не лето, но и не мороз же в минус двадцать с ветром! Природа вокруг была настолько красива, что я так и не понял – почему Кокшетау и Астана сюда зимою практически не ездят?!!

Зато ездили южане! Через пару километров мы обогнали группу школьников, явно приехавших с самого юга страны. Как они достали уже подвязыванием этих тряпичных лоскутков на всё, что только можно… Димон поставил машину в небольшом карманчике на краю дороги, с которого шли вниз каменные ступеньки, и мы спустились на лёд озера Боровое. Ровная искристо-белая плоскость замёрзшего водоёма была исперщена следами снегоходов и пеших рыбаков. На самой середине озера мужики ловили рыбёшку, а в небольшом заливчике чуть поодаль примерно с десяток человек туристов бродило по льду вокруг знаменитого островка-скалы Жумбактас.

Побродив по льду Борового, мы поднялись на небольшой, густо поросший разлапистыми соснами перевальчик и посмотрели оттуда на скалу, похожую в профиль на небольшого слонёнка, и озеро Чебачье. Потом спустились к машине, доехали до монумента Аблай-Хану и, покрутившись там немного, вернулись потихоньку в Окжетпес.

Терентьич с дядей Славой уже проснулись и колдовали на кухне над обедом. Потом и они решили пройтись по зимнему лесу, расположенному сразу за Окжетпесом. Я тем временем нашёл в анналах димкиной библиотеки хорошую книжку и увалился с нею на диванчик. Но лесные «экскурсанты» вернулись обратно гораздо быстрее, чем я думал: понятно же, что снега в лесу намело за эту щедрую на бураны и почти не морозную зиму больше, чем по пояс...

Наша обратная электричка уходила в тот вечер очень поздно, почти к полуночи. Снова дорога вверх-вниз и вправо-влево по сказочному зимнему лесу – Димон примчал нас на вокзал Щучинска примерно за час до поезда. Терентьич велел ему не ждать нашего отъезда и немедленно возвращаться обратно. Вскоре, одна за другой, пришло две электрички из Астаны – одна фирменная, вторая обычная. В сумме они привезли человек максимум с полсотни – ну понятно, что заканчивался только второй день трёхдневного праздника...

Дядя Слава пошёл по пассажирскому зданию станции Курорт Бурабай и, не то в третьем, не то в четвёртом по счёту кафе, нашедшемся в анналах сего вокзала, всё же наткнулся на стаканчик горячего кофе – остальные предлагали только минералку и сладкую воду в пластиковых бутылках. Минут за десять до отправления нашей электрички по радио объявили посадку.

Вагон первого класса фирменного электропоезда «Окжетпес», в который я взял обратные билеты (Терентьич бы взял в третий класс), оказался самым первым по ходу поезда. Добежали по ледяному перрону, загрузились. На весь вагон набралось человек пятнадцать. Девчушка-проводница, проверив наши билеты, включила нам какой-то совершенно муторный по сюжету российский сериал «Охотник», который, вдобавок, за три часа кончиться так и не успел. Шикарный демиховский электропоезд побежал по заснеженной, местами поросшей лесом равнине. Разгонялся он порою весьма прилично и тогда боковые входные двери переднего тамбура нашего вагона, расположенного сразу за «пилотской кабиной», начинали хлопать об его борта с такой силой, что казалось порою, что их сейчас попросту оторвёт...

Астана – полюс холода – встретила нас в третьем часу ночи колючим, почти двадцатиградусным морозом. Странно – вроде как двести километров на юг отъехали?!!! В Боровом две предыдущих ночи такого холода уже не было! Вообще в Новую Столицу Евразии надо ссылать хотя бы на год всех тех, кто на каждом углу кричит о глобальном потеплении на нашей планете. Потом где-то услышал, что из всех столиц государств в мире таким ужасным климатом, как в Астане, ещё может похвастаться только Улан-Батор...

Отойдя от вокзала на другую сторону площади, мы даже нашли таксиста, который привёз нас домой (три автобусных остановки до «Юбилейного») всего за триста тенге. А ещё через две недели мы всем департаментом проводили Терентьича обратно в Алма-Ату. Насовсем...