Волхварь. Пролог. Шиш

   Стояло сухое, знойное лето. Смешанный лес Жигулёвских гор молчал: ветра не было, и воздух просто стоял на одном месте, как будто Похвист взял выходной. Ослепительно яркий диск Солнца приближался к зениту и щедро одаривал Землю своими лучами. Просторы Самарской Луки, одного из красивейших и чудесных мест Русской равнины, дышали ароматом целебных трав, которых здесь росло в изобилии, и гармонировали жужжанием мириад стрекоз, изредка пролетавших шмелей и пчёл, стрёкотом кузнечиков и звуками множества других насекомых, которые, не смотря на тяжёлую июльскую жару, летали, ползали и прыгали здесь и там, отягощённые кучей всяких неотложных дел.

   По старой дороге, построенной ещё в сороковых годах двадцатого века, проросшей подорожником и репейником, на гору Стрельная поднимался мужчина. За его спиной висел светло-зелёный рюкзак видавший виды и семьдесят два года жизни, которые, однако, не превратили его в согбенного, обрюзгшего и сварливого старца. На нём была одета белая майка, светло-коричневые трико и кожаные сандалии. Звали его Анатолий Иванович Меринов, недавно получивший в узком кругу друзей своё второе прозвище «Мерседес», до этого носивший не менее благозвучную, в отличии от своей фамилии, кличку «Мэр». Анатолий Иванович не курил, выпивал очень редко и только «продукт собственного приготовления», постоянно гулял по Природе родного края, пил настои из трав, за которыми и собрался в очередной поход, и поэтому сохранил не плохое здоровье и трезвость ума. Он отлично разбирался в грибах и травах, которые собирал по древней технологии – на «чёрную луну», в период цветения, прекрасно ориентировался в лесу, мог из ничего развести огонь, соорудить кров, приготовить пищу, и с лёгкостью дал бы фору выскочкам современности, типа Баженова.

   Мэр медленно поднимался по склону горы, опираясь на лёгкую сухую палку, и мурлыкал себе по нос какую-то старую песню. На Жигулёвские горы он частенько поднимался, чтобы нарезать экологически чистых, не тронутых городским смрадом, берёзовых веников и собрать лекарственные травы для оздоровительных настоев. Свой «фирменный», не знавший хоть маломальской конкуренции, самогон Мэр тоже обогащал духом лекарственных растений, в известных только ему пропорциях и составе.

   Остановившись ненадолго, чтобы перевести дух, Мэр подумал о том, что было бы неплохо подняться на самую вершину горы и полюбоваться чудесным видом на красоты летней Самарской Природы в разгар её жизни, который где-то вдали поганили лишь трубы Тольяттинского завода. Стоило ему об этом задуматься, как вдруг, не весть от куда, под ногами у него пронёсся прохладный ветерок. Мэр опустил глаза и увидел, как маленький ураганчик отошёл от него на несколько метров в сторону и завис на одном месте, приминая пожухлую траву. Мэр огляделся: ветра нигде больше не было, деревья и трава стояли не шелохнувшись, как на фотоснимке, и лишь в том месте, в нескольких шагах от которого он стоял, по-прежнему гнул Венерин башмачок к земле цикличный ветерок. Впечатление создавалось такое, как будто из совершенно другого места, по которому гулял ветер, вырезали небольшой кусочек и поместили его сюда, на Стрельную гору, где он благополучно продолжал существовать, не смотря ни на что. Мэр не двигаясь продолжать наблюдать за небывалым феноменом, но спустя пару минут ветерок стал быстро удаляться к югу, приминая под собой траву в таком же объёме, что и раньше, так, если бы над ней пролетал маленький вертолётик, и вскоре пропал из виду.

   Анатолий Иванович постоял еще несколько минут, глядя в ту сторону, куда только что убежал чудесный ветерок, и потихонечку двинулся дальше, вверх по горе. В голове у него было пусто, как будто тот ветерок унёс с собой все его мысли. Но не успел Мэр сделать и сотни шагов, как чудо-ветер вновь пронёсся у него под ногами и, как в первый раз, завис над травой рядом с ним. Удивление Мэра сменилось каким-то лёгким чувством тревоги, и хотя оно было едва заметным, Анатолию Ивановичу стало не по себе.

   Ветерок повисел недолго на одном месте и опять стал удаляться, только в другую сторону – на северо-запад. В том направлении, метрах в пятидесяти от Мэра, лежал наполовину вросший в землю камень. Лежал он здесь, по всей видимости, давно и был похож на те, что в своём цикле передач описывал самарский писатель, славист-этнограф и краевед Евгений Божанов. Ветерок добежал до камня и скрылся за ним. Недолго подумав, Мэр, ведомый каким-то глубинным таинственным чувством – некой смеси из интереса, опаски и предтечи своего рода философского открытия – решил подойти к камню поближе.

   Камень действительно оказался необычным. Размерами он был метра полтора в длину, сантиметров восемьдесят в ширину и, примерно, столько же в высоту. В центре камня между его верхом и основанием зияло ровное отверстие диаметром, примерно, сантиметров в восемь, которое углублялось в него где-то до середины. А на его поверхности виднелись высеченные, видимо, очень давно, какие-то руны и чудные фигурки, похожие на человечков с большими головами. Поверхность камня была покрыта мхом ближе к земле, а сверху была совсем гладкой и белой, как бы отполированной. Ветерок, недавно скрывшийся за камнем, снова исчез.

   Мэр обошёл находку вокруг. Постоял несколько минут, изучая геометрию и оформление валуна. Затем, он подошёл к камню вплотную, потрогал. Камень был приятно прохладным и быстро вытянул из руки лишнее тепло и усталость. На душе, почему-то, стало легко, и Мэр решил остановиться на недолгий привал. Он сел на траву прямо у самого камня, снял со спины рюкзак, которым пользовался уже лет двадцать, достал из него целлофановый пакет, где были чёрный хлеб, яйца, сваренные вкрутую, копчёное сало и немного зелёного лука. Положив снедь на заранее постеленную тряпочку, он стал неторопливо жевать свой обед, запивая холодным вишнёвым компотом из крышки термоса. Он сидел, привалившись спиной к камню, прохлада которого приятно ласкала уставшие мышцы, и не думая ни о чём, смотрел в глубокое чистое небо, наслаждаясь тишиной и девственностью Природы. Вскоре, веки Мэра сомкнулись, и он сам того не заметив, крепко заснул.

   Мэр проспал уже минут двадцать, когда его левый бок кто-то тихонько защекотал. Он машинально махнул рукой, чтобы стряхнуть, наверно, забравшееся под майку насекомое, перевернулся на другую сторону. Но тут же защекотало другой бок, и Мэру опять пришлось махать руками. Сон улетучился. Мэр приподнял веки. То, что он увидел, на некоторое время повергло его в шок. Прямо перед ним на расстоянии вытянутой руки сидело нечто. Это было существо очень маленького роста, примерно, сантиметров тридцати, не больше, с головы до ножек, которые напоминали конские и заканчивались копытцами, покрытое длинной бархатистой шёрсткой, с огромным, относительно собственных габаритов, розовым носом. Нос существа вилял, как хвост бездомной собаки, которая увидела у прохожего колбасу. Его глазки-бусинки из-под длинной чёлки смотрели на незнакомца изучающим, «мудрым» взглядом. Вокруг чудного носастика кружился всё тот же микро-ураганчик, который давеча скрылся от Мэра за валуном. Глаза Мэра округлились шире, чем позволяла их конституция, а рот со вставными челюстями приоткрылся, придав его лицу выражение грудного младенца, который увидел чужого дядю. Так продолжалось с минуту: существо смотрело на Мэра, а Мэр – на существо.

   Вдруг, мохнатое и носатое создание закружилось, нырнуло в траву и исчезло. Ветерок ещё несколько секунд поплясал на месте, где только что стояло нечто, и исчез вслед за ним. Мэр медленно встал на ноги, не выходя из ступора и не меняя выражения лица. Постоял, отдышался. Что-то вдруг сильно обожгло его руку, которой он держался за камень. Мэр отдёрнул ладонь от валуна, повернул голову и увидел, что камень стал ярко-багровым и, как будто, прозрачным. Внутри него проявилось несколько расплывчатых лиц – их рты были широко раскрыты, а в глазах зиял леденящий душу ужас. Страх адреналином ударил по всему телу Мэра. Он схватил свой рюкзак и со всех ног бросился бежать под гору быстрее, чем Джесси Оуэн на летних олимпийских играх в Берлине.

   Как долго он продолжал бежать и как он вообще добрался до дома, Мэр не помнил. Никому о случившемся он не рассказал, долго ещё размышляя о том, что же всё-таки это было. А спустя несколько дней в губернских новостях на канале «СТС» он услышал, как молодая дикторша отрапортовала, что в тот самый день на вершине горы «Стрельная» какой-то маньяк перестрелял всю армянскую семью, которая выбралась на пикник – двух подростков-сестёр, их отца и мать. Мэр выключил телевизор, сглотнул подкатившую горькую слюну и опустил голову.

   «Спасибо тебе, дружище», – мысленно произнёс он.

Посвещаю своему отцу

2014-01-28

Продолжение следует…