Белая сирень

                БЕЛАЯ  СИРЕНЬ

     Какая-то забота заставила мою бабушку идти в соседнее село, откуда она была родом, к одной из своих сестёр. Я в то время была ещё маленькой девочкой и долго упрашивала бабушку взять меня с собой. Даже дедушка слово за меня замолвил. Бабушка нехотя согласилась.
     Первую половину пути я бежала впереди бабушки, а обратно еле плелась за бабушкой. Что ж тут поделать, если поля в нашем краю широкие, а дороги – не меряны. Автобусов тогда не было, а повидать хотелось многое,  возможностей меньше, чем хотелось бы. Хоть и была я впечатлительным ребёнком, но всё же каждое такое «путешествие» я не запоминала целиком, а только то, что для меня казалось необычным.
     На дворе стоял 1960 год, а мне, стало быть – восемь лет. Впереди первые в моей жизни каникулы. В моём понимании, да и у многих моих сверстников, личность учителя – это нечто среднее между человеком и небожителем. Можно себе представить, какое удивление было в наших глазах, когда мы, дети, видели Учительницу за какой-то обычной работой.
     Учителей к нам в село присылали из района, а может и из области: чистеньких, с необычными причёсками, с белыми мягкими руками, да и говор приезжих весьма отличался от говора любой из наших сельских тётенек. Что они делали после уроков или даже за дверью учительской, мы даже смутные догадки строить не пытались.
     А всё это я к тому говорю, что у одной из бабушкиных родственниц, в конечном счёте и моих родственниц, снимала комнату приезжая учительница, женщина средних лет, с тугим узлом смолисто-чёрных волос на затылке. А поскольку преподавала она в старших классах, да ещё в школе соседнего села, то имени её я не знала и видела эту женщину, с жёстким цепким взглядом, только проходящей по коридору нашей восьмилетней школы. Потом ходили по селу слухи, будто бы она проверяла контрольные работы у наших семиклассников и у многих отличников красовались тройки. Что уж говорить об остальных учениках. С того памятного дня отношения между учительским составом соседних школ, мягко говоря – разладились. И вот эта, суровая на вид учительница, жила под одной крышей с моими родственниками.
     Уставшие, наконец, мы доплелись до соседнего села, а там и до знакомого двора. Бабушка со своей сестрой и племянницей сидели на малой половине, о чём-то своём говорили, а меня положили на жёсткую кровать, под голову – тугую горбатую подушку. Мне следовало поспать, чтоб набраться сил на обратную дорогу.
     Признаться, я была застенчивой, послушной девочкой и перечить бабушке, да ещё в чужом доме, конечно же – не посмела. Но и уснуть на новом месте мне долго не удавалось. Однако была и другая причина… Я знала, что слегка приоткрытая дверь вела именно в комнату суровой и загадочной учительницы. Благо на тот час её дома не было.
     В приоткрытую дверь мне видно было немногое: всего лишь часть окна и качающуюся от лёгкого ветерка тюлевую занавеску. За окном виднелся угол какого-то строения, стены которого аккуратно выложены из местного камня песчаника. Строение новое и камень ещё не успел потемнеть. Но не это меня привлекало, а столик, покрытый клеёнкой в мелкую синюю клетку. На нём необычно высокая бутылка синего стекла с тонким вытянутым горлышком. Бутылка была наполовину заполнена водой, и эта часть посудины была заметно темнее. В бутылке, (заменяющей вазу, о которой я даже не подозревала, что бывает посуда под цветы), стояли две ветки пышной белой сирени. Запах сирени ветерок услужливо доносил до моей подушки. Я блаженно жмурилась от приятного запаха. На клеёнке лежал листик и несколько опавших  лепестков. В углу стола покоилась стопка тетрадей разной толщины, а поверх них – две книги.
     Повторяю, дверь была приоткрыта. При желании я могла бы подойти на цыпочках и заглянуть в таинственную комнату. Но не страх удерживал меня, а нечто большее. И это «нечто» может оказаться будничным, после чего «небожитель» может стать в моих глазах обычным земным существом, человеком, каких много в нашем селе.
     Я смотрела то на сирень, то на бутылку. От шевелящейся занавески на синем стекле подмигивали блики, на покачивающийся листик, чуть привядший и свернувшийся лодочкой. Мне вдруг показалось, что это не листик качается, а я маленькая, в детской люлечке. Глаза устали смотреть и сами собой закрылись.
     Когда я проснулась, таинственная дверь уже была плотно закрыта. Я затаила дыхание, пытаясь расслышать шаги за дверью, но тишину не нарушал даже шелест листвы за окном. «Никого нет», - подумала я и успокоилась, стала рассматривать фотографии в рамочках на стене, вышитые цветочки на рушниках.
     Вдруг послышались раскаты грома очень близко. Поднялся ветер и дверь опять открылась. В ту же минуту в комнату вошла хозяйка дома, заметила открытую дверь и, покачав головой, поспешила в комнату учительницы. Послышался стук закрываемых створок окна. Уже в следующую минуту женщина вышла из комнаты и осторожно, чтобы не стукнуть, прикрыла за собой дверь. Я лежала с закрытыми глазами и пыталась представить себе, будто всё это мне снится.
     Гром гремел уже над крышей дома. Вскоре послышался шум дождя. Я слушала плеск стекающей с крыши воды о каменные плиты вдоль завалинки. Но мне это было мало интересным. Хотелось увидеть, что творится сейчас на полевой дороге, и страшно было даже думать о том, как мы будем идти по раскисшей от дождя дороге.
     Дождь постепенно ослабевал. Капли с крыши всё реже, реже. И тут я заметила, что солнечные лучи из-под крыла тучи, как бабушкин взгляд из-под ладони.
     «Солнце заходит!» - с тревогой подумала я.
     - Вставай, дитятко. Дома доспишь. Сейчас дядя Вася довезёт вас с бабушкой до шоссейной дороги и вы ещё до темна дойдёте домой.
     Я вышла на крыльцо, оглянулась. Взгляд искал куст белой сирени, но на хозяйском огороде его не было. Потом мы ехали на телеге по сельской улице, а я всё искала взглядом белую сирень. Чуть ли не в каждом дворе цвела обычная сиреневая сирень и кое-где цвели уже пионы. Пионы тоже хороши, но белая сирень в синей бутылке, в тот момент для меня была – недосягаемая красота.
     Как-то так жизнь сложилась, что синюю бутылку мне больше не пришлось увидеть. А белая сирень в моём саду растёт, у калитки, но та, из моих детских воспоминаний, всё же краше.
                2014 г.