Весна, 1997 год

 Эбигейл лежала в палате больницы святого Иоанна и пыталась по па­мяти воспроизвести на листке бумаги интерьер библиотеки. После оче­редной неудачной попытки она с усталостью отложила альбом, который ей принес Олдас, на прикроватную тумбочку и откинулась на подушки.

 Девочка весьма смутно помнила, что именно произошло после того, как они обнаружили мертвого Питера. Кажется, она тогда сильно рыдала, а потом сознание отключилось. Придя в себя, Эбигейл с удивлением обна­ружила, что лежит в постели в больничной палате, радом находились Ло­элия, Олдас и лечащий доктор. Похоже, она потеряла сознания вследс­твие развития болевого шока. У нее было вывихнуто плечо правой руки, несколько трещин на ребрах, множество мелких ушибов и царапин на ру­ках и ногах.

 На похороны девочка решила не идти. Одной из причин служило то, что после плаванья в холодной воде она простудилась и лихорадка не от­пускала девушку несколько дней. Ей предстояло пробыть в больнице еще две недели и, чтобы не загнуться от скуки, Эбигейл читала учебни­ки по математике, физике, химии.

 "Дожили. Нет теперь у меня отца. Кто осмелился на этот ужасный посту­пок? - размышляла девочка, вспоминая разговор с детективом. - Откуда мне знать, кто стрелял? Я ж не имею способности видеть сквозь стены. Неужели и звук выстрела мне послышался? Ведь тогда соседи бы вспо­лошились. Слишком много вопросов и слишком мало ответов. Насколько быстро правда всплывет наружу?"

 Рассуждая об этом, Эбигейл незаметно для себя уснула.
***


 - Я могу вас поздравить, барышня? - спросил насмешливый голос.

 Девочка удивленно посмотрела на мужчину лет тридцати пяти, одетого в темно-синий двубортный костюм. Она спохватилась, что сегодня тринад­цатое апреля, ее день рождения.

 - Можете, только не называйте меня барышней.

 - Хорошо, не буду, - мужчина присел на скамейку. - Отчего вы грустная?

 - А у меня есть причины быть веселой и радостной? - Эбигейл раздосадо­вано отложила шитье. - Вы прекрасно осведомлены, что мой отец был убит почти месяц назад. Мама в депрессии, Олдас ходит мрачный. От всего этого хочется убежать куда-то, развеяться, хотя это мало по­может. От проблем не убежишь.

 - А вы сильно этого хотите? Если да, то я помогу вам воплотить мечту.

 - С чего вы такой добрый? - девочка с некоторым подозрением посмотре­ла на Андреса Меннерса. - Вы бы просто так мне не предложили. Что вы от меня хотите?

 - Ничего такого. Если вы сомневаетесь, то для привлекательности пред­лагаю заключить пари.

 - Пари? И каковы же будут условия? - насторожилась девочка.

 - Ты будешь находиться за границей до четырнадцати лет. Тебе нельзя будет возвращаться домой. Но если все же это сделаешь, то постарай­ся, чтобы твои близкие родственники об этом не узнали, - сказал Ан­дрес, непринужденно переходя на "ты".

 - А если узнают?

 - То в пятнадцать лет пойдешь служить в армию и будешь принимать участие в зонах военных конфликтов. И все равно, как ты в таком слу­чае туда попадешь. Хоть по поддельным документам, мне это безразлич­но, - быстро ответил мужчина, заметив возражение на лице Эбигейл.

 - Жесткие условия. А как же документы? Как я поеду за границу? Мама вполне может меня не отпустить.

 - Что до матери, то это твои проблемы. Сама их уладишь. Я займусь оформлением документов. И, пожалуйста,придумай достаточно правдо­подобное объяснение своего долгого отсутствия. Тебе и твоей семье не нужны соседи, которые будут интересоваться, куда ты запропастилась.

 - Скажу, что поеду учиться за границу, в какую-нибудь частную школу, - мгновенно нашла, что ответить девочка. - Вот только у кого я буду жить первое время? Кто найдется такой отчаянный, что согласиться меня при­ютить?

 - Тебя Малайзия устроит? - после утвердительного кивка, Меннерс про­должил:

 - На невысказанный вслух вопрос отвечаю: у меня там живет один зна­комый. Он у меня в долгу и потому с радостью разрешит у него оста­новиться.

 - С такой радостью? - она сделала пальцами кавычки. - Ладно, я сог­ласна. У тебя есть бумага, ручка? Я хочу, чтобы ты выложил все усло­вия в письменном виде. И попрошу документ в двух экземплярах. Один - мне, другой - тебе.

 "Чего он от меня добивается этим пари? Это какай-то шантаж, - раз­мышляла девочка, пока Андрес исполнял ее просьбу. - Неужели из-за того, что я подслушала его разговор с теми незнакомыми людьми, а по­том ему этим пригрозила... Глупо я тогда поступила. Знать бы мне цен­ность этого разговора, а то этот Андрес зря всполошился".

 - Ты не знаешь, кто причастен к убийству моего отца?

 Этот вопрос был для мужчины неожиданным, но все же он ответил:

 - Нет, барышня, не знаю. Видимо кто-то был в обиде на него, вот и отом­стил таким образом. По крайней мере, я не имею к этому убийству ни­какого отношения.

 "Похоже, он не врет. Ладно, выяснением обстоятельств пусть занимает­ся полиция. Что до тебя, - она посмотрела на Андреса, - надеюсь твои дурные помыслы не воплотятся в жизнь. Главное, чтобы меня не узнали до окончания срока действия пари, а там пусть будет, что будет".

 Когда Меннерс закончил писать, Эбигейл, убедившись, что текст на бу­магах идентичен, поставила свою подпись под витиеватой подписью сво­его контрагента.

 - Отсчет времени начнется в день отлета, - предупредил мужчина. - Что ж, если мы закончили, то я пойду к остальным гостям. Еще увидимся, - насмешливо отдав ей честь, Андрес Меннерс вышел из павильона, в ко­тором, собственно, и состоялся разговор.

 "Вот и свершилась сделка с дьяволом. Прямо Фауст и Мефистофель. Вы­вод: осторожнее с желаниями. Исполнение может быть неприятным", - с досадой подумала девочка, сложив лист вчетверо и спрятав его в кар­ман куртки.
***


 Со дня заключения пари прошла неделя. Оформление документов, с уче­том того, что Андрес Меннерс был занят и ему было необходимо согла­совать все с другими людьми, должно было занять две с половиной не­дели. Время уплывало, а Эбигейл еще не рассказала о своей сделке ма­тери и Олдасу.

 В этот день девочка помогала маме подготовиться к очередному мероп­риятию, на которое та собиралась пойти вместе с Олдасом.

 - Ох, и зачем мне туда идти? - спрашивала Лоэлия, причесываясь перед зеркалом и возмущенно посверкивая глазами.

 - Развеешься немного, познакомишься с новыми людьми... Что еще дела­ют, когда идут на какую-то вечеринку? - сказала Эбигейл.

 - Это не вечеринка. Не знаю точно, но это не пышное торжество, - возра­зила мать.

 — Мама, — сказала девочка, будто прыгая в ледяную воду. — Я заклю­чила пари и ты не должна меня видеть семь лет. А если увидишь, то нельзя, чтобы ты меня узнала.

 Лоэлия обернулась. Две шпильки торчали у нее изо рта, как тоненькие вампирьи клыки.

 — Я уже обсудила все условия, — произнесла Эбигейл. — Извини, - мол­вила она, взглянув, как у матери от удивления округлились глаза.

 - И куда же ты собираешься? - женщина выплюнула шпильки.

 - В Малайзию. Это недалеко.

 - Очень. Это другая страна. Кто же тебя пустит? - холодно спросила мать.

 - Ты.

 - Я?! Ты шутки шутишь? Какое еще пари?

 Девочка вытащила из кармана листок, на котором были записаны усло­вия. Лоэлия пробежала его глазами. Посмотрела опять на Эбигейл.

 - Это еще что за пункт о служении в войсках и участие в боевых действи­ях?!

 - Это будет, если вы меня узнаете. Так что мне лучше не попадаться вам на глаза. Если ты согласна...

 — Никуда ты не поедешь, — в голосе матери был лед. — Мне очень жаль, что я воспитала такую эгоистку, но больше никакого экстрима я не допущу. Спасибо за приятный разговор.

 И она снова отвернулась к зеркалу.
***


 Эбигейл с упорством начала выбивать у матери разрешение поехать за границу. Мать хмурилась и давала отказ. Даже постаралась привлечь Олдаса. Тот отмахивался и говорил, что пусть делает, что хочет. Вскоре Лоэлия решила: у дочери своя судьба, она самостоятельная, пусть от­правляется хоть черту в зубы.

 Эбигейл взяла со своей матери и троюродного дяди клятвы, сочинив текст так, чтобы не было никаких лазеек. Через две с половиною недели девочке прислали почтой необходимые документы. Десятого мая после полудня она должна была отправиться в аэропорт в Сан-Франциско и сесть на самолет, который направлялся в Куала-Лумпур.

 Утром того дня, когда она должна была выехать, Эбигейл сидела на чер­даке и сортировала книги, решив взять из собой самые интересные. Ря­дом с ней был Джек, который скорее мешал, чем помогал.

 - Джек! - не выдержала наконец девочка. - Что тебе надо? Ты никогда не проявлял свое благородство по отношению ко мне.

 - Ты выдела мою девушку? - неловко спросил он.

 - Это которую? Та, что была в зеленом платье?

 - Она самая. Мы сегодня рано утром, в шесть часов, гуляли по лесу и немного повздорили. Она со злости швырнула свой хлыст для верховой езды во двор Брэдфордов и теперь требует, чтобы я вернул его ей. Оли­вия просто всегда берет его с собой, - сказал он, заметив удивленный взгляд девочки.

 - Похоже, твоя девушка любит, когда парни подчиняются ей, - сардо­нически улыбнулась Эбигейл. - От меня-то что требуется?

 - Может ты пойдешь поищешь его?

 - Я? Да когда я перелезаю к Томасу через ограду, то об этом знает вся улица.

 - Ты хорошо поладишь с собакой, которая ходит у них по дворе. И на те­бя не сильно обратят внимание. Привыкли уже, - резонно ответил мужчи­на.

 - Ладно, сделаю доброе дело напоследок, - вздохнула она. - Найди мне автомобильный трос и я выполню твою просьбу.

 Получив необходимое, девочка без особых трудностей перелезла через ограду. Вот только поиски вещи, упавшей во двор, были не особо удач­ными. Эбигейл уже хотела бросить это дело, вернуться на чердак и отру­гать Джека, как она услышала насмешливый голос:

 - Ты не это случайно ищешь?

 Она обернулась и увидела Томаса, который держал в руке хлыст.

 - Да, именно, - обрадовалась девочка. - Хлыст принадлежит подруге Джека. Он попросил меня его отыскать.

 - Джек не мог просто спросить меня?

 - Видимо, нет. Наверное, боялся, что ты будешь над ним смеяться, - предположила Эбигейл.

 - Говорят, ты уезжаешь учиться за границу. Это правда? - спросил То­мас, отдавая ей хлыст.

 - Да, я сегодня улетаю.

 - Выходит, мы долго не увидимся.

 - Может, мы еще встретимся раньше, чем я вернусь сюда, - утешила сво­его белокурого соседа она.

 - А вдруг ты попадешь в психиатрическую больницу? Мало ли, что слу­читься...

 - Должно произойти что-то серьезное, чтобы я там оказалась. Может, ма­ма попросит какого-то дальнего родственника вступиться за меня, - выс­казала предположение девочка.

 - Надеюсь, этого не произойдет. Ах да, хочу тебе передать кое-что, - спохватился мальчик и вытащил из кармана пиджака кольцо.

 - Это же кольцо моего папы! Откуда оно у тебя? - Удивилась Эбигейл.

 - Мне его твоя мать вчера отдала. Сказала, что если я тебя встречу, то должен буду передать его тебе, - объяснил Томас.

 - Обиделась она не меня, что ли? - вздохнула девочка, забирая кольцо, вспомнив, что сегодня она еще не видела матери. - Ладно, мне нужно идти. Нужно собрать вещи. До встречи, Томас.

 Вернувшись домой и отдав Джеку хлыст, она заставила мужчину помочь ей с вещами. Когда все было уложено, Эбигейл захотела переодеться. Она одела белую блузку, светло-серую кофту, темно-синие джинсы, обу­лась в черные кроссовки, закрепила волосы заколкой. Взглянув на себя в зеркало, решила, что выглядит вполне нормально.

 Через десять минут приехало такси. Из него вышли мужчина и женщина. Они коротко обменялись с Эбигейл приветствиями. Пока они решали проблему с ее багажом, девочка бродила по комнатам, стараясь все ­запечатлеть в памяти.

 - Ты готова? - спросил ее мужчина, когда она вышла из дома.

 Она утвердительно кивнула.

 Перед тем как сесть в машину, Эбигейл бросила прощальный взгляд на дом. Уже через минуту такси тронулось в путь и вскоре поселок исчез из поля зрения.