Адаптированный под современность глава девятая

Ужасно чувствовать себя сволочью, особенно когда был выбор, соглашаться на пакость или нет. И в таком случае, чтобы нормально жить дальше, нужно хоть где-то получать подтверждение, что ты хороший человек, можешь заботиться о ближнем и неравнодушен к чужим проблемам. Так делают бандиты, когда на кровавые деньги содержат интернаты, церкви и спортивные секции. Ведь что бы ни говорили, совесть – универсальное понятие, и в той или иной степени присуща каждому индивиду. Чувство вины.
И опять я хочу сказать про судьбу. Вернее, напомнить о своём отношении к этому абстрактному предмету. Её нет, все совпадения в жизни случайны, а если в них просматривается какой-то замысел – это видимость. И не нужно забивать себе голову бесплодными диванными размышлениями о всяких высоких материях. Так я думал, однако, если детально рассмотреть мой случай, то тут вполне можно представить, будто высшие силы преподают мне жестокий урок. И неотвратимое наказание в конце неизбежно. В глубинах моего бессознательного креп этот страх, отравляя всё удовольствие от благ, которые мне полагались за бесчестие.
И я, не веря в судьбу, мораль и прочие вещи этого ряда, стремился искупить все прегрешения, стараясь делать добрые дела. Да, об этом странно думать, но я действительно верил в расплату. Что рано или поздно события магическим образом сложатся в такую мозаику, которая будет истинным наказанием для меня.
Забегая немного вперед, скажу, что именно с этого момента я стал задумываться о Боге и предназначении человека на земле. А пока скорлупа скепсиса и неверия только треснула, и не сильно, а совсем чуть-чуть, по краям. И в этом главная заслуга принадлежит семейству Шайдюк, общение с которыми я не прерывал, и регулярно два-три раза в неделю навещал их. Не знаю, как так получилось, но именно эти люди в какой-то степени стали для меня моральным ориентиром, теми, чьим мнением я дорожил. Поэтому обиняками, иносказательно в разговорах мне хотелось выведать мнение о работниках наподобие меня, получить оценку ситуаций, которые приключались со мной, но так, будто я обсуждал с ними своих дальних приятелей. И меня все эти истории никак не касаются.
А иногда я виделся со своими приятелями, водил их в ресторан и оплачивал попойки за свой счёт, сам не выпив ни стопки, и с улыбкой наблюдая за беснованиями и откровенными признаниями знакомых. Они всегда сердечно благодарили меня за щедрость, восхищались тем, насколько удачно всё сложилось с работой, и пили за моё здоровье. Зачем это всё? Наверное, я хотел похвастаться, показать превосходство, морально взяв реванш за все подтрунивания о разводе и нежелании сближаться с другими женщинами. Ну и просто забыться среди этих сальных рож и дебильных разговоров. Вот только удовольствие это было сомнительным, и эффект был недолгим. Уж лучше забыть об этих людях, для их же блага.
Так и текла жизнь, медленно и сыто. И как-то бессмысленно, словно в никуда. Ни малейшего ориентира, что делать, для чего, для кого. Денег много, а вот на что их потратить, не понятно. Не за что биться, нечем делиться, как пелось в одной небезызвестной песне. Тоска. Я даже знаю, по кому. Моя бывшая жена. Сколько мы с ней строили планов, сколько всего хотели сделать! Обустроиться в столице, путешествовать, учить языки, стремиться ко всему новому. Завести детей… Ох, как бы в то время мне пригодилась эта работа. Быть может, я бы даже не испытывал таких угрызений совести, видя, как моя семья процветает. Каждый день просыпаясь с осознанием, что в животе любимой растёт и крепнет новая жизнь, и совсем скоро мне предстоит стать отцом. Наверное, ради такого счастья можно и убить… Да и просто пойти на любое преступление. Хотя нет. Страх наказания был бы ещё сильнее, особенно когда есть что терять. Вот откуда у людей развились представления о судьбе.
А вам, мои дорогие читатели, особенно тем, кто не склонен к рефлексии и самокопании, советую не читать дальше. Я вообще удивляюсь, что вы дошли до этих строк, пройдя через тернии моего бреда и розовых соплей. Вам, наверное, просто интересно, чем всё это закончится, ждёте увидеть меня в конце униженного и раздавленного? Или, наоборот, спасённого и раскаявшегося? Я вас всех с радостью разочарую. И хватит пока об этом.
Сейчас давайте перенесёмся в мою квартиру, которая основательно преобразилась за последнее время. Чистота и порядок удивил бы любого, посмей он зайти сюда, не смотря на слухи о моей неопрятности. А почему? Фроловна. Мы с ней договорились, что за небольшую плату она превратит моё царство хаоса в образцовое жилище. И у неё это получилось, спасибо большое старушке за это. Ни пыли, ни мусора, ни разбросанной одежды по квартире. Как она сама говорила, чтоб невесту звать, тут ремонт хорошо бы сделать, а так, для жизни сойдёт. И иногда, при поиске какой-либо вещи, я привычно водил взглядом по полу, вместо того, чтобы посмотреть на полку, куда перекочевали все нужные в хозяйстве предметы.
Но Фроловна была бы не Фроловной, если на этом всё бы кончилось. Она по своему усмотрению, никак со мной не посоветовавшись, покупала продукты и набивала мой холодильник, клала в него свежую домашнюю выпечку, чтобы мне всегда было чем поужинать после работы. И категорически отказывалась брать за это деньги, что никак не укладывалось в моей голове.
- Но так нельзя! – пытался убедить её я. – Вы деньги за уборку тратите на меня же, и это неправильно.
- Да что тебе всё не нравится, а? Затворник! Кто же тебе, кроме меня, пирожков испечёт? Спасибо скажи лучше, а не болтовню по хате разводи. Ничего не добьёшься, я буду делать то, что хочу.
К этому разговору мы после никогда не возвращались, но я твёрдо решил помочь этой семье. И выход нашёлся сам собой – Толика же можно устроить на работу в нашу компанию. Георгий мне сказал прямо, что если потребуются помощники в моём нелёгком деле, то всегда можно их взять со стороны. Бюджеты на эти траты есть, можно не волноваться. Но тут возникает другой резонный вопрос, как отнесётся к особенностям работы конторы мой новый друг? Пусть и без работы, в полуотчаянном положении, с семьёй, которую нужно кормить. Я почему-то боялся заводить этот разговор, и потребовалась изрядная доля решимости его всё же начать. А вдруг он откажется, или, ещё хуже, скажет, что так неправильно?
Сегодня после работы меня пригласили к себе Шайдюки. Фроловна, как всегда, наготовила всяких вкусностей, а Толик отрешённо сидел за столом. И когда все более-менее насытились, он решил рассказать, как ходил на собеседование несколько дней назад.
- Мне приятель посоветовал попробоваться на его предприятие – начал мужчина. – Там нужен был инженер опытный, потому что свой был студент и не обладал нужной квалификацией. На собеседовании меня подробно расспросили обо всём, попросили показать портфолио из разработок, которые я вёл. С собой не было, но я обещал прислать по интернету.
- И ты им всё послал? – перебила Фроловна. – Ох ты горе луковое моё…
- Мама, ты слушать вообще умеешь? Я же не просто так начал рассказывать.
- Всё, молчу.
- Так вот, я им всё отправил, меня пригласили на повторное собеседование. Там сказали, что окончательное решение о приёме на работу будет решаться конкурсным способом. Мне предоставили кабинет с необходимой техникой, и попросили спроектировать деталь, и объяснить тому самому студенту-инженеру, как я это делаю и что нужно учитывать. Была абсолютная уверенность, что проверяют мою способность обучать сотрудников. Я всё сделал, мне сказали, что со мной свяжутся на следующий день, и ничего!
- Сволочи! – в сердцах воскликнула Фроловна.
- Потом мне позвонил тот самый приятель, и рассказал, что руководство предприятия вообще решило никого не брать, а тот мой пробный проект взяли на проработку, и тот самый студент его ведёт.
- Нет слов – вставил я, когда образовалась небольшая пауза. – С таким вопиющим случаем я не сталкивался.
- Меня просто развели, и всех тех людей, кто действительно искал работу. И эти администраторы, наверное, считают себя гениальными, что так хорошо смогли сэкономить. Я просто в шоке, они убили во мне всякую надежду.
- Но сопли распускать тут тоже не надо – строго возразила пенсионерка. – Мужчина ты или нет, в конце концов. Ищи дальше.
- Мне жена звонила, сказала, что у них остались последние пять тысяч. Я на эту работу надеялся, а тут такое… Даже не знаю, что Танечке сказать. И где искать дальше, я уже месяц бегаю по этим собеседованиям, толку никакого. А старшему скоро в школу, надо всё подготовить. Так что, мама, не говори про сопли, мне сейчас не до твоих нотаций. Думать надо.
В глазах толика отчётливо проступало отчаяние, которое я так часто видел последние полгода в себе. Да, брат, прекрасно тебя понимаю, насколько это хреново. Но ты не жил с этим ужасом полгода, всеми покинутый, с мизерной суммой денег и неясными перспективами. И я сделаю так, что тебя этот ад не коснётся, дружище. Так долго ждёшь случая сделать мир лучше, помочь тому, кто особенно нуждается в поддержке со стороны, и вот он. Лучшее выражение благодарности за поддержку этой семье.
- Толик, я тебе кое-что сказать хочу – мельком взглянув на заинтересовавшуюся Фроловну, я продолжил. – У нас на фирме открылась вакансия с хорошей зарплатой. Работа простая – готовить отчёты, рассчитывать проценты, оформлять документы, с такими делами справится любой. Но я уверен, что ты лучший кандидат, так что делаю тебе официальное предложение пойти работать моим помощником. Что скажешь?
Готов поклясться, что после этих слов и у сына, и у матери расширились зрачки, и наверняка участилось дыхание. Сказать, что они обрадовались, значит не сказать ничего. Но где-то в глубинах сознания, откуда обычно идёт самая зловредная самокритика, раздалось предательское «ты дурак, они тебя так хорошо принимали только потому, что рассчитывали на помощь в трудоустройстве». Но сияющие лица Шайдюков говорили об обратном, это правда был неожиданный сюрприз для них. К чёрту, пусть даже внутренний голос прав, я совершенно не хочу об этом думать. Бывают моменты, когда свою мнительность нужно отключать от питания.
- Ну ты знаешь, в моём положении я готов взяться за любую работу – как всегда спокойно, с расстановкой сказал Толик, хотя улыбка с трудом скрывалась за его сдержанностью. – Но в любом случае, нужны подробности.
- Конечно, Толя. Скопилось много бумажной работы, на которую у меня просто нет времени. Предвосхищая твои вопросы – работа постоянная, загруженность с десяти до шести, пятидневка, официальное трудоустройство, белая зарплата. Если согласен, оформляться поедем завтра.
- Как… вот так просто, приедем и оформимся? Без собеседования? Я могу собрать своё портфолио…
- Толя, не говори глупостей. Просто скажи, да или нет?
- Соглашайся, бестолочь! – вставила Фроловна, от избытка чувств разрумянившаяся и подобревшая. Бестолочь она сказала почти ласково. – Сам знаешь, как трудно нынче с работой.
- Но что хоть за фирма? – не унимался он. – Ты мало что рассказывал о своей работе. Я правильно понимаю, она занимается установкой памятников?
- Да.
- И… какие памятники? Где их ставят?
- Тебе это в отделе кадров скажут, пообщаешься со Светой, я у неё в первый день собеседование проходил. Совет – спроси у неё про цветы в коридоре, так тебе проще будет с ней подружиться.
- Стоп! Ты же сказал, что едем оформляться?
- Ну да, сразу после официального собеседования. Ты будешь единственным кандидатом.
- Серёжа, ты меня извини, но я так не могу – упавшим голосом сказал мужчина, прям как тогда, на лестничной клетке, перед распахнутой дверью квартиры. – Это всё как-то неправильно.
Фроловна промолчала после этой реплики, что удивило меня. Ну в самом деле, какие могут быть проблемы? Или тут просто банальное желание поломать комедию? Но я боялся ухода в дебри объяснений, необходимости оправдывать деятельность фирмы в Толиных глазах, чтобы он согласился на работу. Было понятно, что он совестливый порядочный человек, привыкший жить честно, в ладу со своей душой.
- Толик, забудь обо всех этих условностях. Мне нужен именно ты, любого другого кандидата я не рассматриваю просто из-за отсутствия доверия. А ты его вызываешь, тем более за всё это время я к тебе привык. И, в конце концов, мне решать, кого брать, а кого нет, почему же не воспользоваться этим правом по своему усмотрению?
- Ты меня без ножа режешь – непривычно эмоционально воскликнул сосед. – Знаешь ведь, что я не могу не согласиться, но… Пойми, это плохая идея.
- Да почему?!
- Я буду чувствовать себя обязанным.
Разговор принимал раздражающий оборот. Да, не настрадался ещё наш герой, чтобы отбросить эти условности в борьбе за жизнь. Современность, твою мать, не приемлет сопливых колебаний такого рода, ты либо берёшь своё, либо мнёшься и остаёшься ни с чем. Как он мог так отнестись к моему предложению?
Но другой стороной сознания я подумал, какая же я сволочь. По ходу, у меня пошли профессиональные нравственные деформации личности. Неправильно ожидать от каждого человека, что он будет пускаться на любые ухищрения, только бы получить свою выгоду. И если я убедил себя в нормальности такого подхода, то пытаться убедить других в этом просто аморально.
- Ты мне ничем не будешь обязан – сухо проговорил я. – С твоей стороны будет идти польза мне, общему делу, фирме. Какая уж тут обязанность? Ты нам, мы тебе. Не надо всё выставлять в таком свете.
- Он согласен – нарушила молчание пенсионерка. – Скажи ему, куда и во сколько нужно приехать.
- Мама, я сам решу! Не говори ничего за меня – раздражённо выкрикнул Толик.
- Тогда не дури. На тебе семья, а ты кобенишься.
- Хорошо, я согласен. – после долгой паузы наконец ответил мужчина. Непросто ему дался этот ответ, со стороны можно было подумать, что его вынудили, хотя, я уверен, он сам всё-таки рад такой внезапно подвернувшейся возможности.
- Слава Богу – выдохнула Фроловна.
- Ну вот и славненько. – подвёл черту я, про себя думая, что теперь бремя совести будет легче, если разделить его с другим. Как бы в утешение себе самому увидеть, что не один ты продался, не один ты выбрал лёгкий путь из всех возможных. Толик ведь понимающий человек, во всём со временем разберётся, но пока ему не стоит говорить всю правду. А сколько добрых дел для своей семьи он сможет сделать? Для матери? Ведь с зарплатой фирмы можно очень быстро поправить любое пошатнувшееся положение. В общем и целом, внутри себя я ликовал, и видел в своём поступке только хорошее.
Но Толик почему-то стал мрачным, затих в своём углу у окна, и за всё время ужина не проронил ни слова. Только зажигалка в его руках крутилась чуть быстрее, чем обычно. И щёки были краснее. Зато Фроловна просто сияла, источая почти детскую радость из себя. Иногда казалось, ещё чуть-чуть, и она вскочит со стула и пойдёт в пляс, с криками и свистом, настолько возбуждённой казалась старушка. За время общения я привык к её громогласным возгласам, резким движениям, но к этому оказался просто не готов.
- Коллегами будете – улыбаясь, говорила пенсионерка. – Поддерживать друг друга будете. Как мы с главврачом в своё время.
Я в ответ кивал и глупо улыбался.
- Ты шибко-то на него не серчай, если не всё сразу понимать будет. Ему время нужно, чтобы всё переварить.
Я опять кивал и улыбался ещё глупее, во весь рот. А Фроловна была не здесь, где-то на другой стороне галактики, целиком и полностью погружённая в свои фантазии; её мало интересовали мои гримасы или злобное лицо Толика, который был в бешенстве от таких разговоров. С другой стороны, сам виноват, нечего так дистанцироваться от беседы, а то пенсионерка начнёт мне рассказывать другие неприглядности из жизни своего чада. А то с неё станется, с её-то непредсказуемостью.
- Спасибо за угощения, всё было как всегда вкусно – начал прощальную речь, вставая из-за стола. – Толик, а мы с тобой тогда встретимся завтра в полвосьмого у подъезда. Договорились? – он молча кивнул, даже не посмотрев на меня.
Уже у себя в квартире, копаясь в новеньком ноутбуке, я мысленно прокручивал встречу и Шайдюков, и мучился всякими неприятными предчувствиями. Ох, зря, это затея мне боком выйдет однозначно. Я уже начал жалеть и искал в уме возможности отменить собеседование, но такой не нашлось. Странный этот Толик человек, и не знаешь, что ожидать от него. Наверное, это у них семейное. А я сам себя в это впутал, и придётся врать, изворачиваться и недоговаривать для того, чтобы этот человек не отказался от работы. Поистине глупая ситуация. Но отступать уже поздно.
И, странное дело, я долго не мог уснуть, ворочаясь на кровати, испытывая непонятное волнение. Будто собеседование завтра у меня, а не у него, и испытания на профпригодность буду проходить именно я. Тут даже уместнее будет слово страх, я боялся того, что может произойти завтра, кто-нибудь мне объяснит, что со мной происходит?
«Ты чувствуешь, что приходит расплата» - зловеще говорил внутренний голос. И я ему абсолютно верил.