Осколок 166 - Так просто

Вежливый консьерж, чистая и широкая лестница. Я поднималась и прикидывала, как мне сгруппироваться в момент нападения и как обездвижить отца без особого вреда для него. В том, что он попытается избить меня, я не сомневалась. Но не собиралась позволять ему это. Глюк поднимался быстро, почти летел. Было заметно, что он соскучился по дому. А я бы еще долго не возвращалась в родной город. Ничто меня сюда не манило.

Глюк открыл дверь своим ключом,  поставил в коридоре сумки, разулся и прошел в комнату, из которой доносился звук работающего телевизора. Я как только могла медленно снимала кроссовки, однако ноги у меня всего две, потому процесс затянулся не так сильно, как мне бы того хотелось.

- Выяснилось, что Лена жива, я нашел её и привёз, - сказал Глюк. И я вошла в комнату. Отец сидел в кресле, рядом стояла женщина с бледным лицом. Когда я вошла, она положила руку на плечо папе.  А он вел себя на удивление спокойно.

Женщина лет 40-45, с коротко остриженными русыми волосами смотрела на меня, как на привидение. Я даже испугалась, что она вот-вот грохнется в обморок. Но нет, она взяла себя в руки, обошла кресло присела на пуф рядом и предложила мне располагаться поудобнее. Пришлось сесть на диван. Требовательным и одновременно умоляющим взглядом я подавала знак Самаэлю сесть рядом, он подчинился. 

- Лена? Тяжело поверить, что ты здесь, рядом. Я ведь получил сообщение о твоей смерти, - проговорил отец. Вроде и фразы были построены логично, и тон был в меру участливым, в меру трогательным. Но я чуяла фальшь. Может быть потому, что ожидала заслуженного наказания, но не получила его?
- Как так получилось? – мелодичным голосом спросила Татьяна, мать Глюка. И снова диссонанс предполагаемого с реальным, её это волнует больше чем отца. Может ему уже всё равно, он смирился, а тут я вновь врываюсь в его жизнь. Чтобы вскоре снова исчезнуть.
- У меня появились враги. И проще было притвориться мертвой, чем стать ей – ответила я и в комнате повисла тишина. Насколько же не уместна я в этой немного захламленной комнате. Со своими мыслями, прошлым и ложью. Я не могла не сравнивать это жилище с маминой квартирой, где всегда царил идеальный порядок, за исключением, конечно, моей спальни.
- Лене скоро нужно будет уехать, но на несколько дней она может задержаться, - попытался сгладить моё резкое «признание» Глюк. Но неловкость никуда не делась. Татьяна встала, чтобы проводить меня в комнату, где я смогу остановиться. Отец остался сидеть в кресле. Он о чем-то тихо беседовал с Глюком. И мне сложно было поверить, что этот же человек, так спокойно воспринявший появление пол года тому назад погибшей дочери мог буянить, избивать жену, бесится, не зная, что с этой дочерью происходит. А ведь именно так получалось со слов Глюка.

Решить, что это Глюк солгал я не могла. Потому что именно нынешнее поведение отца не вписывалось в мои представления о его характере. Может его изменила эта уверенная и степенная женщина, которая заняла место моей матери? От этой мысли стало не уютно. Я попыталась отвлечься, раскладывая в пустые ящики немногочисленный багаж. За окном медленно темнело, я смотрела, как выкрашенные во все цвета радуги скамейки и турники тонут в сумерках. Меня никто не беспокоил до самого вечера. В восемь Глюк заглянул и позвал к столу. Ужин был накрыт в зале. Я зачем-то отметила, что мама всегда предпочитала прием пищи на кухне. В Зоне я так часто о ней не думала, а здесь, глядя на женщину, занявшую её место, не могла совладать с потоком воспоминаний.

Семья, собравшаяся за столом, обсуждала общих знакомых, а я задумчиво поглощала салат.

- Чем ты занималась в последнее время? – обратилась ко мне Татьяна.
- Я фотограф. Делаю снимки разных странных мест и существ, продаю их заинтересованным лицам. Хотя, бывает и для журналов снимаю. Недавно даже моделью побывала,  фото с моим участием используют для какой-то фентези-книжки, правда не знаю о чем там речь.
Глюк вытер губы салфеткой, скрывая усмешку. А что, ловко придумано, жаль только поздновато спохватилась. Историю с фото можно было преподнести иначе, и ехать бы не пришлось. Но, что уж теперь думать об этом.

Я постаралась побыстрее покончить с ужином и, сославшись на усталость, отправилась в спальню. Спать, конечно, не получалось. Я позвонила Камерону, выяснила, жив ли он еще. Его сонный голос сочился сарказмом, поблагодарив за заботу, Цыган бросил трубку.

Была мысль пойти к Самаэлю и поболтать о чем-нибудь, но я решила, что он тоже уже спит. Даже Платон не явился чтоб скрасить мне одиночество. Подушка была горячей, в Мариуполе теплее чем в Стархолесье. Я ворочалась с боку на бок. Мне казалось опасным то затишье, которое возникло в отношениях между мной и отцом. Глюк говорил, папа винит меня в маминой смерти. И он, несомненно, прав. Будь я рядом – она бы справилась с его изменой и уходом. Некрепкий обрывчастый сон обрушился чередой смутных тревожных видений, бессмысленных и муторных.

Утром я вышла на балкон, чтоб покурить. Внезапно громкий звук заставил меня вздрогнуть. Отец толкнул дверь ногой, руки были заняты двумя чашками с кофе. Одну он протянул мне и стал рядом. Прохладный воздух овевал лицо. Я с неловкостью вспомнила, что не расчесалась, когда встала, и лицо мое обрамляют выбившиеся из пучка лохмы. Тяжело было после стольких лет разлуки воспринимать это мужчину как члена семьи, как кого-то родного. Я молча ждала, пока он заговорит, ждала упреков. Справедливых и надуманных. Готовилась парировать или вновь собираться в дорогу. Но он сказал то, чего я никак не ожидала услышать.
- Лена, я был не прав. Я не помог тебе в тяжелой ситуации, с которой ты не могла справится в силу возраста. А теперь ты стала взрослой и отстраненной что ли. Я не хочу тебя терять. Не пропадай больше так. Живи, как считаешь нужным, но если я буду нужен тебе, то можешь всегда рассчитывать.
Голос его был сдавленным, но не потому, что речь была неискренней. Просто мы никогда так не общались. Я была не готова к этому.
- Ты останешься с нами? – предложил он.
- Н…нет, я работаю, так что скоро придётся уехать. Может, в другой раз задержусь.
Он не ловко обнял меня и вышел.

Так просто? И этого я боялась?

После этого разговора напряжение частично спало, но не было длительных бесед по душам или совместного времяпровождения. Я была сама по себе. А вечером, когда Глюк ушел встретиться со своими друзьями, стало совсем невмоготу. Я решила выбраться на улицу и пройтись по городу, вечер был теплым и безветренным.

Над городом плыли  розоватые облачка, зажигались витрины небольших магазинов. Люди парами и компаниями прогуливались, наслаждаясь жизнью. Бар, в котором мы с компанией частенько затягивались кальяном, пока эту забаву не запретили законом, всё еще работал. Я решила, что мне не повредит коктейль и зашла внутрь. Жизнь бурлила, в звуки музыки вплетался смех,  и мне стало немного одиноко. Я ощущала всем телом, что этот город больше мне не принадлежит. И тут возник Джин.

Я так рада была его видеть, что сперва зацеловала, а только потом сообразила, что он может быть тут с девушкой. Но он был не с девушкой, а с компанией ребят навеселе. Меня пригласили присоединиться, мы порядком набрались в кабинке, а потом по кругу пошел косячок. Я не задумываясь передала самокрутку дальше, когда подошла моя очередь, но Джин вернул косяк мне со словами: «Травка не наркотик, расслабься детка». Я пожала плечами, он был прав, марихуана не вызывает зависимости. Пару затяжек и я начала смеяться вместе со всеми. Радуга разливалась по телу. Давным давно я не чувствовала себя так замечательно.