Существо

Я очень благодарен своему псу за то, что он выводит меня гулять. Мы ведь очень редко выходим из дома просто так. И всегда торопимся. Торопимся на работу или в магазин, в аптеку, в ресторан или театр, наконец. Территория за пределами наших квартир воспринимается как досадное препятствие, которое необходимо преодолеть, чтобы добраться до пункта назначения.

К счастью, у братьев наших меньших совершенно другое мнение по этому вопросу, и при достаточно долгом общении отупевший от мелких забот хозяин начинает что-то смутно улавливать и иногда даже интересоваться окружающей жизнью. Быть может, к нему понемногу возвращаются ощущения детства или воспоминания его прошлых воплощений, но у него вдруг пробуждается способность воспринимать запахи, замечать красоту окружающего мира и… его жестокость, которая стала неизмеримо разнообразнее с приходом в него человека.

Зимнее утро. Солнце еще не взошло, и падающий снег алмазной пылью  сверкает в свете фонарей. Морозный воздух тверд и прозрачен, словно экзотический сиреневый кристалл. Он царапает горло своими острыми гранями, быстро изгоняя последние воспоминания о теплой постели. И хочется набрать полную грудь, и перехватывает дыхание. На улице тихо и пустынно, только где-то вдалеке мелькают смутные сгорбленные тени редких прохожих, торопливо бегущих к свету и теплу своих рабочих мест. Последний час затишья перед следующим днем.

И вдруг все это великолепие разом кончилось, разлетевшись на тысячи осколков. Из темноты, что-то невнятно выкрикивая и размахивая руками, на меня налетела взлохмаченная женщина с безумным взглядом.

«Пьяная? В такую рань?» – удивился я, узнавая соседку с первого этажа, но тут же понял, что ошибся.

Женщина просто находилась в таком сильном шоке, что была даже не в состоянии связно разговаривать. Я ничего не мог понять из ее бормотания и вскриков, и тогда она схватила меня за одежду и стала тянуть и подталкивать в сторону площадки для сушки белья. Чувствуя, что случилось нечто ужасное, я побежал.

Все, наверное, знакомы с такими площадками, оборудованными железными столбами с перекладиной наверху для привязывания веревок. На этот раз к перекладине была прикручена тонкая стальная проволока, которая заканчивалась петлей, затянутой на шее маленькой кошечки. Все было рассчитано так, что несчастная кошка могла стоять только на задних лапках, передними опираясь на столб. Опустись она хотя бы на сантиметр, петля неминуемо задушила бы ее. Стояла она так, видимо, очень давно, потому что была густо припорошена снегом и вся одеревенела, то ли от мороза, то ли от судорог, сводивших мышцы. Хвост и уши были срезаны под корень, и на обрубке хвоста намерз большой пузырь крови. Пятна крови покрывали и ее спину, словно шкуру ее резали или протыкали острым предметом. Скорей всего, она несколько раз падала, не выдержав страданий, потому что петля так глубоко врезалась в тело, что снять ее удалось только с помощью кусачек, когда мы оказались уже дома. Мочевой пузырь отказал, и вся нижняя половина тела покрылась ледяной коркой, язык распух и не помещался в пасти, глаза выкатились и остекленели. Но она еще дышала, часто-часто с хрипом втягивая воздух!

Я сразу заметил, что удавка была сделана слишком тщательно для ребенка. Скрученная проволока лежала виток к витку, и лишнее было аккуратно удалено. Это сделал тот, кто обладал достаточной силой и умел обращаться с инструментом. Это сделал взрослый.

Я попытался представить существо, которое все это сотворило, и меня охватил ужас при мысли, что я мог с ним встречаться каждый день и даже не подозревать о его истинной сущности. И очень даже может быть, что он слыл примерным семьянином и добрым соседом. Дрожь брала при мысли, что я мог пожимать ему руку и приветствовать пожеланием здоровья. И когда я торопливо ломал эту проклятую проволоку, мне вдруг померещилось, что кто-то со злобой смотрит на нас из-за слепых темных окон. Представилось, как это существо не спало этой ночью. Оно вставало с постели, подходило к окну, курило и наслаждалось зрелищем чужих мучений, и слегка досадовало, что тварь оказалась такой живучей и никак не сдохнет, чтобы оно спокойно могло лечь спать.

Я ни на минуту не верил, что бедный звереныш сможет выжить, но, к счастью, ошибся. Кошка выжила, но, как только смогла сносно передвигаться самостоятельно, ушла через открытое окно. Соседка долго ее искала, но безрезультатно. Никто эту кошку больше никогда не видел. И я не могу ее винить. Я бы на ее месте больше никогда в жизни и близко не подпустил бы к себе ни одного из двуногих чудовищ, какими бы добрыми они не казались на первый взгляд.

А я с тех пор иногда вдруг оглядываюсь на прохожих. А не тот ли это самый? И заглядываю в глаза знакомым, не мелькнет ли там тень монстра?
И ведь иногда что-то замечаю!
Или мне это только кажется?