Мама?

« уходит в прошедшее время, жертвуя настоящим,
от грамматики новой на сердце пряча
окончание шепота, крика, плача.» (с) И.Б.



Он лежал на старом диване, том, который все еще помнил, как маленьким, он долго ворочался в ночь на первое сентября. Комната была насквозь пропитана запахом сырости и одиночества, слезающие со стен серые обои, были покрыты разводами и рыжими подтеками лет, которые, влагой сочились с крыши.

К изголовью кровати, прибитые большими гвоздями, тянулись тонкие ветки, когда-то цветущего хмеля, что от времени сделался хрупким и сыпался на голову, сползая по старому ковру, который набух, потерял форму, точь-в-точь - сейчас, повторял контур стены, которая, наклонилась над ним, казалось, что через долю секунды - рухнет, с оглушительным утробным скрежетом, рассыпаясь потрескавшейся глиной.

Он пролежал так: ночь и день, и еще, ночь и опять – день.

Рассматривая: подоконник, покрытый облупленной синей краской, и шторами «из Сирии», что доставала она в очередях, «по блату», старый сервант, расклеенный им когда-то наклейками от жвачек, до сих пор наполненный множеством книг, вместо хрустальной посуды.

Накрывая подступал - холод, безжалостно касаясь мертвыми губами, скользил по всему телу так, что фамильное стеганное прабабушкой одеяло - не грело, но вдавливало бетонной стеной в острые пружины кровати. Сквозь сон ему слышались детские голоса, но раскрывая глаза, он видел - бездонную пустоту, что отправляла его обратно - в забытье.

Внезапно, чья та теплая рука скользнула по шее, нежные пальцы, заботливо, успокаивали и гладили его голову.

Он резко распахнул глаза, сердце замерло и легкие, остановились на вздохе – спазмом. Махом, встав с кровати, зажав руками голову - задал немой вопрос:

- Мама?