Иллюзорная надежда

Иллюзорная надежда
Люди начинают вести дневник по различным причинам. Из-за чувства одиночества, а порой, когда человеку не с кем поделиться своими мыслями. Или когда просто нужно привести эти мысли в порядок. Кто-то просто любит писать и использует дневник, как творческую отдушину. Я долго думал с чего начать.
Пожалуй, для начала, уместно будет представиться. Игорь Беляев. Мне двадцать лет, учусь в нашем местном университете на финансово-экономическом. Живу с родителями. Не знаю, я написал бы там про свои хобби, развлечения, но это уже отдает дурацким школьным сочинением. Вам ведь важнее узнать, почему я начал писать, не так ли? Не зря же я вначале распинался о причинах. В последнее время у меня есть проблемы, много проблем. Когда я о них пишу, мне становиться легче. И я лучше справляюсь с депрессией, стрессами. Пожалуй, если призадуматься, то моя жизнь начала стремительный полет в тартарары, после расставания. Хотя нет, все началось немного раньше. Из-за аварии все пошло не так как надо…
Это случилось 1 месяц и 17 дней назад. Так и стоит перед глазами злополучная дата – 1.03.2014. Дело было в ночь с пятницы на субботу. Я подъехал к клубу на своей «девятке» (знаю, не супер, но если недавно за рулем, то большего и не надо). Моя девушка – Мария, была внутри, на какой-то глупой вечеринке «Первый день весны» или что-то такое. Эти клубы никогда не отличались оригинальностью в выдумке названий для вечеринок, в общем неважно.
Моя девушка, с которой я к тому времени встречался уже больше года, была там со своими одногруппницами и мы условились, что в назначенное время я заеду за ней и отвезу домой. Я не был против. Правда, в тот вечер она задерживалась, и это мне не нравилось. Помню, как ежеминутно доставал телефон и смотрел на время. Я пытался ей дозвониться, но она, видимо, не слышала. Когда минуло уже полчаса с назначенного времени, она наконец-то появилась. Я вышел к ней навстречу, и видимо у меня в тот момент было не самое довольное выражение лица (еще бы!). Поэтому, потупив ресницы, она извинилась за свое опоздание, а потом, вдруг, резко обвила свои руки вокруг моей шеи и поцеловала губы с невиданной страстью. Я был ошарашен этим резким порывом, но в долгу не остался, и сжав ее в объятиях ответил на поцелуй с утроенным рвением.
Несколько минут спустя мы уже ехали по ночному городу, а она сидела рядом со мной и то задавала настолько откровенные вопросы, что даже я смущался ( на нее это было совсем непохоже), то беспрестанно хохотала над своими же вопросами или моей реакцией. Разумеется, не надо было быть гением, чтобы понять, что она изрядно выпила. В конце-концов я сделал ей замечание, и указал на этот факт. Она сразу стала огрызаться – мол, я-зануда, а  она имеет право отдохнуть и все в таком духе. Честно говоря, вела себя в тот момент, ну совершенно как ребенок!
Я не знаю точно из-за чего. Возможно из-за наших препираний. Или из-за того, что улицы были плохо освещены, но я в последний момент заметил, как этот чертов грузовик вылетел прямо на нас! Я попытался избежать столкновения и резко крутанул руль, но было слишком поздно. Последнее, что я помню – это крик Маши, затем звенящая боль и темнота.
Очнулся я уже в больнице. Помню, как сильно болела голова и не выходило собраться с мыслями. Как резал глаза уже дневной свет. Когда я собрался с силами и встал с кровати, то подошел к врачу, чтобы узнать о Маше. По счастью,  она отделалась несколькими царапинами и ссадинами, в общем ничего серьезного. Я же, оказался в больнице по причине небольшого сотрясения и мне следовало полежать еще несколько дней, чтобы пройти необходимые обследования.
Мама моя – замечательная женщина, сорока пяти лет, всегда такая ухоженная и оптимистично настроенная, навещала меня дважды в день, несмотря на пустячность моей травмы. При этом она ободряюще и немного рассеянно улыбалась своей доброй улыбкой, и я все время видел, как в ней происходила некая внутренняя борьба - будто она пытается что-то сказать и останавливает себя. Я не стал спрашивать ее об этом. Ведь если человек осознанно решил о чем-то умолчать, то зачем из него клешнями тянуть, то чего он говорить не хочет? Кроме того, меня на тот момент, истосковавшегося в больнице по домашнему уюту, искренне радовали ее визиты. К тому же, она делала все, чтобы разнообразить мой больничный рацион. 
Затем меня выписали и врач-психолог, которого я тоже посещал эти дни, продиктовала мне и моей маме свой личный номер телефона, на случай если будет что-то меня тревожить. Марина Юрьевна- женщина довольно миловидная, на виде ей едва ли больше тридцати, сама худенькая, светлые волосы собраны сзади в пучок. Глаза светло-зеленого цвета, смотрят проникновенно при разговоре, будто бы пытаются понять, что у тебя за проблема. Правда  я не понимал, за каким лешим она считает, что мне  понадобиться помощь, да авария жуткая, но не думаю, что меня будут мучить ночные кошмары.
 Хотя мы с Машей и не понесли серьезных травм, но последствия были весьма неприятными. И нет, я не про судебные тяжбы с водителем грузовика (хоть виноват был однозначно он, но следствие, судебный процесс сами по себе я считал не самой приятной процедурой). Дело в другом - мы с моей девушкой крупно поссорились после того случая. Последней каплей стало, то что она обвинила меня во всем случившемся! Этого я стерпеть не смог, и ушел, чтобы не натворить дел. Я не искал с ней примирения. А она не спешила извиниться за свои слова. Мы не разговаривал где-то неделю, а потом она сказала, что мы должны расстаться.
Сначала мне даже полегчало, слишком долго я находился  в напряжении. Но я любил ее. И поэтому очень быстро тоска и безнадежность овладели мной. Во тогда-то мне и понадобился ее номер – Марины Юрьевны, когда боль становилась невыносимой, хоть я раньше сам и осуждал людей, которые не в состоянии решить свои собственные проблемы самостоятельно и обращаются за помощью к психологу. Однако, у меня было мало друзей с которыми я мог бы поговорить откровенно о своем состоянии. Кстати, именно Марина Юрьевна посоветовала мне вести дневник, чтобы было проще справиться со стрессом. Что и говорить, я лишь теперь прислушался к ее совету…
18 апреля
Сегодня всю лекцию не сводил глаз с нее. Как странно… Несмотря на то, что прошло уже полтора месяца, но я совсем не чувствую, что она для меня чужая. Я знаю, пора бы к этому привыкнуть, но как? Как…Ведь это же моя, моя Маша. Мой родной человек. Такое чувство, что она сейчас в любой момент встанет, поправит привычным жестом свои каштановые волосы, подойдет ко мне и глядя в глаза скажет, что это все какая-то нелепость, недоразумение. Что она и не думала со мной расставаться, а ей просто нужно было время. И тогда, глядя в ее сияющие изумрудные глаза, я поверю в это, и все будет как прежде.
Она обернулась, но меня даже не удостоила взглядом. Зато одарила улыбкой Пашу Сивчикова, из параллельной группы. Пытается заставить меня ревновать? Или и впрямь ей небезразличен этот мажор. Остаток пар я провел в невеселых размышлениях и наблюдал за ее поведением. Но толку от этого было мало, так как совместных пар с другой группой у нас больше не было. Но вроде, пару раз она залезала в свой телефон и что-то печатала…Хотя нет, наверное у меня уже паранойя. Мало ли с кем она переписывалась.
Как ни крути, но домой я пришел без настроения. Хорошо хоть родители, пришедшие позже, не стали задавать лишних вопросов. А что касается Маши- у нас с ними что-то вроде негласного договора. Мы ее не обсуждаем. Все равно, когда я, упоминаю ее имя у всех портится настроение. Папа хмурится. Вообще он это редко делает. Только если чересчур уж расстроен или недоволен чем-то. А так, он у меня добряк, высокий, плотного телосложения, с благородной сединой на висках, даже его внешний вид внушает почтение. Но стоит упомянуть о Маше, тут же сдвигает брови.
А насчет реакции мамы…Лучше бы она хмурилась. Так нет же, устремляет на меня взгляд полный грусти, сочувствия и понимания, да такой, что просто невыносимо. Серьезно, в этот момент я предпочитаю выйти в другую комнату. Нет, я понимаю, что она беспокоиться за меня, думает что я все никак не могу смириться с фактом расставания и все в таком духе. Но иногда, это реально раздражает.
Поразительно как поменялось мое мировоззрение, стоило мне познать любовь. До встречи с Машей я не сильно тревожился по поводу отсутствия сильных чувств. Все воспринимал как должное. Стыдно признать, я даже в любовь не особо верил, вот до чего был зелен. Когда же мы встречались – я ума приложить не мог, как же я раньше жил без нее, без целого мира, что мне открылся в ней. А сейчас…Даже не хочу об этом писать, это попросту невыносимо.
19 апреля
Ненавижу насмешливых тупиц. Насмешки – я не заслужил подобного неуважения. Сегодня я как обычно – сидел и смотрел на Машу. А когда она обернулась – улыбнулся ей. Она тут же отвернулась со смущенным видом, но, несмотря на то, что я был подавлен такой реакцией, от меня в том момент не укрылась пара насмешливых взглядов, причем исходили они от личностей весьма заурядных. Они были похожи в этот момент на свиней, высокомерно задравших рыло и насмешливо сузивших смеющиеся глазенки. Выражение лица, которое очень хочется устранить ударом кулака.
Хотя, уж лучше насмешки, чем то как она сегодня поступила. Уму непостижимо, но я видел, как после пар Маша шла за руку с эти подонком! С этим Сивчиковым, мажором несчастным. И да, я не просто так его называю. Дело в том, что мы с ним абсолютные противоположности (что только усугубляло ее сегодняшний поступок).
Для начала, он – дико помешан на своей внешности. И ладно, если бы в хорошем смысле. Так ведь – дистрофик дистрофиком, челку гелем уложит, вещи в обтяжку наденет. И ходит гордый - этакий мажористый хипстер.
Я- не особо болтлив, чаще стараюсь говорит по существу, но если надо, то смогу отстоять свое мнение. Он – же из тех кто говорит обо всем и одновременно ни о чем.
Обычно я стараюсь всего добиваться сам, если надо, то подрабатывать, и не привык транжирить родительские деньги.
А он, не работает, разъезжает на мазде последней модели (выклянчил у родителей, само собой) и не упускает возможности покичиться этим. Он вообще любит повыпендриваться. Я давно заметил, что эта черта, свойственна людям, которые как личности из себя мало что представляют. И эти дешевые понты проявлялись во всем – в его неуважении к людям, нежелании понять человеческую натуру. Ходит с таким видом, будто ему на всех наплевать.
А его необразованность! Вряд ли он читал даже такие известные произведения отечественных авторов, как: «Мастер и Маргарита», «Преступление и наказание», «Герой нашего времени». Что и говорить о менее популярных в нашей стране, но, на мой взгляд, не менее талантливых произведениях, таких как «Коллекционер» Фаулза, «Мартин Иден» Лондона и др. Эта область и вовсе была для него недосягаемой.
Право, мне начинает казаться, что Маша поступает так назло мне, связавшись с этим субъектом. Зачем она так со мной? Неужели и впрямь меня во всем винит?

22 апреля
Не вел записи уже два дня. Все это время настроение было ни к черту. Мысль о том, что к моей любимой девушке прикасается он, заставляет меня дрожать от ярости и негодования. Особо раздражало то, что встречая мой, прямо скажем недоброжелательный взгляд этот… этот Сивчиков делает недоуменное лицо. Будто бы не он демонстративно ходит всюду с ней за руку. От такого лицемерия меня тошнит. Сейчас я тоже дрожал, лишь недавно смог взять ручку в руки. Правда, дрожал я уже не от ярости, а от волнения. Со мной такое бывает. Если я испытываю сильное эмоциональное напряжение, я могу сохранить ясную голову, но меня всего начинает трясти. Обычно дрожь возникает в руках. А потом распространяется по всему телу. Видимо сдерживаемое напряжение стремится вырваться наружу. Что до причин, заставивших меня испытать волнение…Обо всем по порядку.
Сегодняшний день прошел куда лучше, чем предыдущие. Сегодня она впервые мне улыбнулась. Я ответил ей на улыбку, еще не веря своему счастью. А во время перерыва мы даже выпили вместе по кофе и пообщались. Знакомые постоянно при этом на нас оглядывались с удивлением, но мне было все равно. Тем более она попросила меня о помощи. Поинтересовалась – можно ли будет ей завтра заехать ко мне – распечатать реферат. Вы представляете? После того как мы полтора месяца как не говорили друг другу ни слова, вот так вот просто, подошла, и обратилась за помощью. И улыбалась мне, словно и больше не держит обиды на меня. Что и говорить, я едва не растерялся. Но в итоге, совладал с собой и назвал ей время, когда никого не будет дома. Во-первых, потому что нам обоим было бы неловко ловить на себе взгляды моих родителей. А во-вторых, кто знает, быть может, мы окончательно помиримся и тогда…впрочем, лучше не загадывать.
Главное, чтобы завтра не подкатил такой же приступ волнения, как и сегодня, после того как мы созвонились вечером и окончательно все согласовали. Мне удалось одолеть эту проклятую дрожь, поупражнявшись с гантелями. Но завтра это могло бы показаться нелепым. Будто бы я рисуюсь, что мне, разумеется, не свойственно.

23 апреля
Она сказала, что уйдет, если я не перестану. Я было потянувшийся к ее губам замер. Я чуть не поддался искушению, после того, как коснулся ее руки, когда она, уже будучи у меня в гостях протянула флешку с рефератом. Я взял ее за руку, приблизился и, посмотрев прямо в глаза, попытался поцеловать. Тем не менее, она не пожелала зайти дальше:
-Больше никогда так не делай – Маша избегала моего взгляда, - Прошлого не вернуть.
           - Но ты практически ответила на поцелуй
-Я и не говорю, что поступила безупречно. Более того – я ожидала чего-то подобного.
-Я думал, что реферат – это всего лишь предлог для того чтобы встретиться.
Она посмотрела на меня вымученным взглядом:
-Нет, это не предлог, мне и вправду было больше не к кому обратиться.
-Ясно- в моем голосе явно прозвучала досада.
-Ну, что, что еще? Я же знаю тебя, когда ты так смотришь на меня, то явно хочешь что-то сказать – она все же осмелилась взглянуть мне в глаза,  произнося эти слова. И увидев ее взгляд, столь знакомый, столь родной, я понял, что не смогу больше держать это в себе:
-Послушай, зачем все это? Кому из нас хорошо от всего этого? От расставания, от молчаний. Ты любила меня, ты сама говорила. И я испытывал те же чувства. И мне трудно, невероятно трудно без тебя. Я вижу, что и ты переживаешь. Ты мой дорогой человек, мы – не чужие люди, но причиняем друг другу ужасную боль своими поступками. Тогда в чем смысл? Неужели нельзя простить, пойти на встречу, забыть прошлые обиды? Ведь мы с тобой заслуживаем счастья. Но его нет для каждого из нас по отдельности, только для обоих. Прошу, вернись, а я уж постараюсь стать для тебя тем самым. На кого ты всегда сможешь положиться. С кем ты всегда будешь в безопасности и счастлива…
Она поднесла свой палец к моим губам, упрашивая остановиться. В ее глазах блестели слезы, на губах играла улыбка. Я было подумал, что она сама меня поцелует. Но почувствовал ее прерывистое дыхание у своего уха. Сердце мое забилось чаще, когда я услышал ее шепот:
-Милый, дорогой мой человек. Прошу, хватит. Я знаю, что ты говоришь искренне, я увидела это, когда смотрела в твои глаза. Но пойми, мы не можем быть вместе. Я люблю тебя, и я бы хотела этого, но не могу. И прошу, не заставляй меня говорить почему. Мне больно видеть, как ты мучаешься, но иначе нельзя. Так будет лучше для тебя.
На какое-то время воцарилось напряженное молчание. Затем я нарушил его, предложив выпить кофе, я ума приложить не мог что сказать после ее слов. После того как мы выпили кофе и распечатали реферат, Маша поблагодарила меня и ушла, а я испытывал смешанные чувства. Что же, к ее чести, за все время она ни разу не упомянула своего, так называемого парня. Не знаю, буду ли еще сегодня писать или нет. Как она ушла, я почти сразу схватился за ручку, дабы ничего не забыть. Не хочу думать о том, что она дальше будет делать вид, будто ничего не случилось. И избегать моего взгляда, так как делала это сегодня.
Все еще 23-е апреля
Напряжение немного отступило. И сейчас я смеюсь, внутренним нервным смехом, смеюсь и пишу эти строки. До чего же чудная штука жизнь. Вообразите себе- Маша додумалась сказать своему парню о случившемся, дабы он приревновал. Правда, произошедшее она приукрасила, сказав, что не ожидала от меня подобного и, ударив, тут же выбежала. А мне сама позвонила пару часов назад и попросила подтвердить эту легенду, в случае чего. Позже звонил этот Паша, чтобы выяснить в чем дело. Я подтвердил Машину сказку, мысленно смеясь, слушая как этот имбицил, что-то мычит в трубку о том, что я на него как-то не так смотрю в последнее время. В общем, когда разговор закончился, я, крайне довольный, положил телефон. Меня грела мысль, что мы с Машей водим его за нос. И мысль, что она теперь в долгу передо мной.


24 апреля 
Дела слишком плохи, не то что вчера. Мама вызвала врача, проклятие, надо было держать себя в руках. День начался дерьмово и грозит также закончиться. И главное же – ничего ведь не предвещало беды.
Поначалу все шло как обычно. Я сидел в университете, в аудитории, дожидаясь пока начнется пара. Правда, мое беспокойство вызвало отсутствие Маши. Обычно она никогда не опаздывала без причины. Я еле выждал лекцию, и затем, очертя голову выбежал на улицу. И вздохнул от облегчения, завидев вдалеке ее. Вот она- в темных очках ( меня признаться раздражало когда она прятала свои глаза за темными стеклами) торопливо идет к факультету. Поравнявшись со мной, она остановилась и чужим голосом произнесла:
            -Привет
-Привет – она попыталась пройти дальше, но я схватил ее за руку:
-Маша, подожди, с тобой все в порядке? Что было вчера? Почему ты опоздала, поче… - я осекся, опустив взгляд на ее руку. Когда я остановил Машу, рукав легкой кофточки задрался, открыв под собой многочисленные синяки.
Она задрожала. Я поднял голову, и, поднеся руку к ее лицу, аккуратно снял с нее темные очки. Они скрывали заплывший от удара глаз. Я почувствовал как ярость внутри меня, поднимает свою змеиную голову.
-Кто?!!!-она замотала головой.
-Кто это сделал??!! Черт возьми, Маша, кто? Твой парень? Из-за вчерашнего? Да отвечай же- кто?
-Это сделал ты!
Это было настолько неожиданное и абсурдное заявление, что я опустил руки. Маша воспользовалась этим, и вырвавшись, убежала в сторону факультета, оставив меня в растерянности. 
Сделал я? До меня постепенно начал доходить страшный смысл этих слов. Своими действиями я подставил ее под удар, этот…этот урод приревновал ее, и схватил ее, она попыталась вырваться-он нанес удар. И в какой-то мере это моя вина.
-Эй! Эй, чудик! Что ты там делаешь? Разговариваешь с воздухом? – послышался со стороны факультета насмешливый голос. Я обернулся. Сивчиков стоял на крыльце с дружками и самодовольно усмехался.
Рассуждения об обвинениях, высказанных Машей, оставили меня, уступив место гневу. Издав яростный вопль, я с невероятной скоростью преодолел разделявшее нас расстояние. Я резко махнул рукой и нанес удар. Сивчиков покачнулся, удивление и испуг, на долю секунды промелькнули в его глазах, сменившись яростью. Мы сцепились, но спустя какое-то время нас уже растаскивали.
 - Урод! Что ты творишь?! – он сплевывал кровь на крыльцо и все порывался освободиться от рук, удерживающих его.
-Пошел ты! Как ты посмел ее тронуть?!
-Я никого не трогал, долбанутый!
-Лжец!
-Ну все, хватит – сказал кто-то из державших меня. Голос незнакомый. Наверное, просто студенты, проходящие мимо. Они отвели меня подальше и отпустили, один из них сказал:
-Ладно, парень, не знаю, что там у вас за проблема, но лучше иди куда шел. Потом разберетесь, когда оба остынете.
Возвращаться на учебу у меня уже не было никакого желания.  Поэтому я отправился домой. Мама открыла мне дверь, и наткнувшись на ее укоризненный взгляд, я испытал то чувство, которое испытываешь в детстве, когда ты что-то натворил во дворе, или вернулся гораздо позже чем следовало, а тебя родители встречают на пороге и уже понимаешь, что тебе порядком достанется.
-Что? – одновременно с вопросом, я будто ненароком положил руку со сбитыми костяшками в карман.
-Звонили из университета. Твой преподаватель видела в окно, как ты напал на другого студента.
Я молчал.
-Послушай, - в ее голосе стало проскальзывать раздражение,  - я понимаю, что после той аварии, ты сам не свой, но если ты будешь срывать злость на людях, то легче от этого тебе не станет. Мы с папой всегда старались воспитывать тебя уравновешенным человеком, нельзя драться по каждому поводу…
-А я и не дерусь по каждому поводу! У меня была веская причина.
-Какая же?
-Ты расстроишься, если я скажу.
-Я лишь хочу понять…
-Ну, хорошо- мне уже это надоело – Ладно, мы с ним подрались из-за Маши. Из-за моей Маши. Он ударил ее, она пришла на факультет с синяками.
-Маша Калинина?- зачем-то уточнила мама.
-Да, Маша Калинина, кто же еще?
Мама судорожно вздохнула и вышла из комнаты. Я снова погрузился в раздумья. Затем услышал, как мама разговаривает с кем-то по телефону.
-Алло, да, здравствуйте. Вы сказали, что можно звонить в экстренных случаях. Понимаете, Марина Юрьевна, он сегодня подрался, из-за Маши. Готовы сейчас выехать? Хорошо, записывайте адрес…
Когда мама вернулась в комнаты, я не возмущался, не спорил, лишь спросил будничным тоном:
-Ты вызвала психолога? Ту женщину из больницы?
-Да, она сказала обращаться, если будут вспышки гнева или что-то подобное.
Я лишь вздохнул и взялся за тетрадь с ручкой, чтобы скоротать время до приезда врача.



25 апреля
Сегодня я закончу свой дневник.  Сил еле хватает, чтобы писать эти строки. Но я должен. Марина Юрьевна сказала, что если я напишу об этом, то должно помочь. Не знаю, как это поможет. Моя жизнь уже никогда не будет прежней.
Вчера она приехала, я, мама и она (отца еще не было дома) сели в зале. Меня попросили рассказать о том, что произошло в университете. Я рассказал об этом, как и о причинах, которые побудили меня к драке. Каждый раз, когда я упоминал имя Маши, мама прятала лицо в ладонях, что здорово отвлекало. В конце-концов я закончил свой рассказ.
-Теперь вы понимаете, что это была не просто вспышка гнева? Беспокоиться не о чем.
- Я понимаю, Игорь – ласково сказала психолог – Но, к сожалению, есть о чем беспокоиться.
-И о чем же? – меня все это начало откровенно раздражать.
Психолог и мама переглянулись, мама чуть заметно кивнула головой.
Я бросил взгляд в блокнот, куда Марина Юрьевна записала несколько строк, после моего рассказа. Взгляд зацепился за странное слово, которое я даже прочитал вполголоса: - Па-ра-мне-зия.
- Иногда, после сильных стрессов – я с любопытством уставился на доктора, а она продолжала говорить:
-В особенности, после стрессов, сопряженных с черепно-мозговыми травмами, в голове человека активируется что-то вроде своеобразного защитного механизма. И, хм, все что связано со стрессовой ситуацией может забываться и пробелы в памяти заполняются ложными воспоминаниями.  Зачастую, человек помнит общую картину, но в деталях…
-Ладно, хватит, я понял, на меня значит намекаете? Ах да, у меня же было сотрясение после аварии, да еще и с девушкой расстался, полный набор причин. С моей головой полный порядок, поэтому я даже не знаю, зачем вам это? Клиентов не хватает? Но это вовсе не повод утверждать, что часть того, что я помню – ложь!
-Игорь!- одернула меня мама.
-Что, Игорь? Ты слышала это?
-Игорь, она права!
-Что? И ты туда же? – я не поверил своим ушам.
Мама вышла из комнаты, и вернулась мгновение спустя с какой-то смутно знакомой тетрадью.
- Что это?
-Дневник, твой дневник.
-Глупости, мой дневник здесь -  я показал на тетрадь, лежащую на диване.
-У меня в руках твой старый дневник, ты отдал его мне больше недели назад. Попросил положить в надежное место, сказал, что начнешь новый.
-Как? Этого не может быть, что ты такое говоришь. - сказал я растерянно. Но уже понимал, что она права. Я начал вспоминать, что и впрямь вел дневник. И еще кое-что. Я схватился за голову, ее буквально распирало изнутри от обилия мыслей, воспоминаний проносившихся в голове. Не знаю сколько именно я просидел, схватившись вот так за голову. Но затем, этот нескончаемый поток мыслей замер, уступив место правде:
- Так вот оно в чем дело- мама и врач с тревогой посмотрели на меня.
- Теперь все сходится, -говорил я: - Все эти странности. Вот откуда взялась эта ложь, когда она сказала парню, что ударила меня и выбежала, лишь стоило мне попытаться поцеловать ее. Мой мозг превратил это в ложь, а это было правдой. Я схватил ее за руку, она попыталась вырваться – отсюда у нее на следующий день были синяки на руке, а когда не вышло – ударила меня, я разозлился и ударил ее в ответ. Она сбежала. А на следующий день, на мой вопрос: - Кто это сделал? Она ответила: - ты. Потому что это и впрямь был я. А мой мозг все исказил, из-за того что ситуация была стрессовой.
Я помню, что доктор тогда на мои предположения сказала фразу, показавшейся мне в тот момент странной: - невероятный защитный механизм. И она повернулась к маме, словно ища у нее поддержки. Они вышли в другую комнату и о чем-то шептались. Я не слушал, было не до этого. То, что я знал, оказалось ложью? Как так? Интересно, что же я написал в дневнике, которого не помню?
Потом они вернулись и дали мне успокоительное, со снотворным эффектом. Я выпил его без колебаний, но снотворный эффект не наступил сразу.
Затем психолог сказала: -  думаю лучше, если он узнает обо всем из собственных записей. Мама кивнула, на глазах у нее были слезы. Мне протянули тетрадь. Пожав плечами, я открыл ее, без опаски. Все равно все самое страшное уже узнал. На удивление, там была запись за единственное число, не такая уж и большая. Я вздохнул и начал читать:
«15 апреля
Прошло уже полтора месяца. Я просто не знаю как мне быть. Как жить дальше? Это все гребаный замкнутый круг. Сначала, глубокая депрессия, отвратительная полужизнь, во время которой я даже не нахожу сил для разговоров. О, а дальше еще интереснее… На смену ей приходят истерики, слезы, крики. То я чувствую, что все мои чувства заморожены, то меня внезапно прорывает и это больно. Невероятно больно. Но так, по крайней мере я чувствую себя человеком. Я все чаще забываю, что это такое – быть человеком. И любой сон, любая иллюзия, была бы для меня сейчас предпочтительнее реальности. Мой психолог посоветовала мне вести этот дневник. Ведь прошло уже полтора месяца, а я до сих пор не могу поверить,  что ее больше нет в живых».
Неееееееееет!!!!! – голова будто взорвалась, мой рот раскрылся в крике, глаза казалось вылетят из орбит, настолько была ужасна боль. Я резко дернулся, сбрасывая с себя дремоту, уж было начавшую одолевать меня. Я, я…мне трудно это писать. Продолжу потом…
…Вроде успокоился. До сих пор охватывает паника, стоит лишь вспомнить то что я узнал вчера: мама рассказывала, как это случилось, как Маша погибла в аварии, а я бился в рыданиях, рвал в клочья эту тетрадь где было написано, что она мертва. Я выбился из сил, успокоительное начало действовать. И я уснул, но сон не был спокойным. Забытый мной кошмар возвращался:
Я лежу на асфальте, чувствуя боль во всем теле. Вокруг суетятся люди. Я перевожу взгляд на обломки машины. И вижу, как оттуда извлекают окровавленное тело моей любимой. Теряю сознание.
Я проспал весь вечер и ночь. Утром стала возвращаться память, частично, рывками и это причиняло новые страдания. Вспоминались те дни, когда я сидел подавленный ее гибелью и не разговаривал ни с кем. Я съездил к Людмиле Сергеевне и поделился тем, что память возвращается. Мы с ней довольно хорошо поговорили, я в том числе сказал о своем намерении съездить к Маше на могилу сегодня. Она ответила, что это следует сделать, тем более такой визит поможет мне признать правду. Еще, психолог посоветовала записать все это в дневник,  с чем я, нехотя, но согласился. Раз мне это поможет, что же – подумал я, - сделаю запись этим вечером.
Почему я об этом так рассуждаю? Почему у меня есть силы для того чтобы писать об этом, думать? Возможно, потому что я знал, что однажды это со мной уже произошло. Просто я забыл. Забыл, как страшный сон.
Солнце светило ярко, когда я был на кладбище. Пели птицы. Почему-то погода всегда отличная, когда настроение ужасное. Она будто издевается. А солнце, словно пытается растопить замерзшие чувства, что разумеется ему не под силу.
Онемевший от горя, я стоял и не мог оторвать взгляда от таблички, прибитой к кресту. Ее лицо в овальной рамке – и надпись:
Калинина Мария Александровна 14. 08. 1994 – 1. 03.2014
Мария Александровна… Я улыбнулся сквозь слезы. Для меня она всегда была просто Машей. И было невозможно поверить в то что, моя Маша лежит сейчас под землей. Все вставало на свои места. Все с самого начала.
Теперь было понятно, почему дата 1.03.2014 так прочно врезалась мне в память, ведь я не раз бывал здесь, на кладбище, понятно почему психолог оставила свой номер телефона – у меня ведь и впрямь были серьезные проблемы. Просто  я забыл. Не потому что это не важно, а потому не выдержал. И мой мозг оказал мне услугу. Заменил все что связано со смертью Маши ложными воспоминаниями. Ложь во благо. Это было логично, вот только…
Мне кажется, что тогда я видел что-то вроде призрака. Будто бы она хотела со мной проститься. Те слова, что она меня любит, но должна уйти – это отчаянные попытки истинных воспоминаний вырваться наружу или же это ее тень ласковым шепотом успокаивала меня?
Возможно ответ был где-то посередине. Мой мозг заменил настоящие воспоминания на ложные, вплоть до того периода, когда была сделана запись в старом дневнике. Возможно потом, мозг лишь услужливо рисовал образ Маши – в университете, на улице и у меня дома. Наполнял его жизнью, словами. Это больше походит на правду.
Я верил в этот образ, именно поэтому вызывал недоумение у одногруппников, когда улыбался пустоте или заговаривал с нею. Понятно стало и почему родители содрогались при упоминании ее имени. Понятно недоумение Сивчикова, который кричал после того как мы сцепились, что никого он не избивал. А она, с синяками на руках и лице, упрекающая меня – ни что иначе как воплощение моей совести, укоряющей меня. Ведь я тогда был за рулем этой машины.
Всем этим странностям нашлось объяснение, вот только от этого ни капли не легче.
Не знаю, сколько я так простоял у могилы, прокручивая в голове по нескольку раз одни и те же мысли, знаю лишь, что уже стемнело. Я доехал до дома. Так как сегодня у меня не было настроения обсуждать с родителями свое душевное состояние, я сразу сел за дневник. Я обещал записать все это. Правду. Так я и сделал.
    Я, я думал закончить записи, но проснулся посреди ночи из-за чувства паники, страха. Днем я еще держался, но сейчас, все что происходит, вызывает во мне щемящее чувство ужаса. Грядущая жизнь нависает надо мной глыбой, будто слепленной из моих кошмаров. Неужели Маша мертва? Теперь я по-настоящему понимаю, почему мой мозг предпочел обмануть меня тогда. Это, это ужасно. Окно открыто, воздуха полно, но я задыхаюсь. Пальцы холодеют и будто не по моей воле сжимают его, мой теперешний дневник, словно хотят скомкать, порвать, убрать его подальше, лишь бы не писать правду снова и снова. Не знаю, смогу ли я уснуть этой ночью.
 26 апреля.
Не знаю, куда я подевал свой предыдущий дневник, но я точно помню, что еще вчера вел в нем записи. Но это, собственно говоря, и не важно. После череды столь безрадостных дней, случилось нечто замечательное. Сегодня, в университете Маша мне улыбнулась!!! Впервые за почти два месяца она мне улыбнулась! Значит еще не все потеряно. Еще есть надежда…