жизнь Катерины

Катерина проснулась уже после одиннадцати. Она так всю жизнь мечтала – не вставать рано, но раньше все время было надо. Зачем непонятно. Теперь можно не спешить, теперь она сама себе королева, ни родителям, ни друзьям она больше не нужна, на работу она не бежит, учиться больше не надо.

В дверях комнаты мялись британские котики, терлись об уголок мордочками, издавали помяукивающие звуки, бежали впереди Катерины по коридору, загнув полосатые хвостики вперед, оглядывались, и скакали вокруг мисок.

Катерина зябко ступала по теплому полу, поправляя шелковую ночнушку и сонно разглядывая себя в зеркалах – не пробудилась еще, но уже любовалась собой. Она притащила на кухню свой пледик и покормив котяр, устроилась с уютной чашечкой американо у низкого подоконника в креслице, включила телевизор и томно откинув назад белоснежные волосы, зевая, стала разглядывать свои гладкие загорелые ноги. Процесс шел хорошо, Катерина безумно нравилась Катерине. Жаль, что раньше у нее не было денег на эпил и солярий, теперь у нее всегда все будет.

Катерина включила макбук, полистала лайки в сетях, почитала почту по диагонали, закурила тонкую розовую сигаретку. Поначалу они казались ей недоразумением, но потом привыкла, именно такие она курила раньше, хотя Катерина должна жить долго, может стоит бросить, она еще не решила.

Вкусив ароматного кофе и выпив все ежедневные таблетки с гормонами, Катерина отправилась с котиками в ванну, они мурчали и заглядывали за занавеску, а она потягивалась под душем, натиралась кремом и опять тщательно разглядывала свое тело. Все шло вполне нормально, Катерина была даже лучше чем раньше, надо признать, ноги у нее были гораздо лучше, чем у прежней КАТИ - длинные и гладкие. И грудь великолепная, шрамы уже почти не заметны. Только плечи широковаты, но это исправимо хорошим фасоном, декольте и правильно отработанной мордочкой и шеей – на плечи в таких ситуациях уже никто не смотрит.

Котики терлись вокруг, она их теперь обожала, хотя в начале было странно и хлопотно. Но КАТЯ всегда мечтала о британском котике. Теперь у Катерины их было три, а скоро еще маленькие пушистые котята будут. Она уже купила для них домик. КАТЯ обожала котят. Серый полосатый котик потянул вверх мохнатые ручки, привставал на задние лапки, Катерина взяла его на руки и пошла в комнату краситься и выпрямлять волосы.

Катерина красилась вдумчиво, по правилам, прочитав сотни статей в интернете, и посмотрев десятки мастер-классов. Раньше было очень трудно, руки дрожали, она смывала все и рисовала заново, иногда по десять раз. В первый месяц на косметику ушло очень много денег, пока она поняла, как это делать таким образом, чтобы не стыдно было выйти на улицу. Потом распрямляла волосы, прядь за прядью, неспешно и бережно.

Вообще, КАТЯ красилась не очень тщательно, да и не очень умело, у нее просто не было денег на косметику, и значения она этому не очень тогда придавала. Но у КАТИ было преимущество – никто не сомневался с самого рождения, что она действительно КАТЯ.

Дальше Катерина вдумчиво одевалась. Она раскладывала на огромной кровати свои джинсы и юбки и подбирала под них верх, потом украшения, шарфики, туфли, потом гладила помятые вещи, и наконец, наряжалась. После этого предстояло повертеться у зеркала минут пять, еще раз поправить прическу, пройтись по коридору, чтобы понять, так ли хорошо это смотрится со стороны, присесть, попытаться заглянуть за край зеркала.

Часть вещей достались еще от КАТИ, она ими очень дорожила, хотя это были самые жалкие и заношенные пожитки. Не повезло только с туфлями – их пришлось купить все новые – обувь КАТИ была неисправимо мала.

Катерина подправила ресницы, побрызгала челку лаком и прихватив сумочку со всеми своими айфонами, салфетками, таблетками и расческами  отправилась на улицу.

Завтракала Катерина в кафешечках. Нельзя сказать, что ей это очень нравилось, но с другой стороны, раньше, ей этого всегда хотелось – не возиться с яичницей на кухне, а кушать красивые пироженки, нежный творожок, сдувать с кофе воздушные пенки и хрустеть багетиками и круасанами. Теперь у нее есть такая возможность каждый день. И Катерина сделает все, чтобы у нее все было. Потыкавшись по сетям полчасика, Катерина начала собираться, надо было съездить в пару мест.

У Катерины был фиолетовый Мини-Купер, чистенький, резвый и веселый. КАТЕ такой всегда очень нравился, но ездить приходилось на квадратном линкольне из конца 80-х, потому что два линкольна в семье это удобно, когда знаешь как их чинить дешево, имеешь третий без документов на запчасти, да еще и состоишь в разных клубах и сообществах, где могут помочь. Теперь Катерине все эти клубы и сообщества были тупо не нужны. Она хотела, чтобы ее забыли, не по пути ей было с ними, она достойна большего, хотя иногда почитывала их и даже сочувствовала, но никогда больше не с кем не общалась. Вообще КАТЕ нравился Порше, и у нее будет Порше, может уже не в этой стране, но точно будет, у нее будет все, чего ей хотелось.

В запасе было еще часа три. Катерина ходила по торговому центру и выбирала вещи. Придирчиво, старательно, занудно, поджигая мозги и анусы продавцам и консультантам. Когда все только началось, шопинг стал для нее неким способом забыться и убить время, и она по глупости накупила себе много лишнего, теперь выбирала более тщательно и со знанием дела, дорого и немного вычурно, с элементами холодной готики и божественной отстраненности. КАТЕ нравилось все готическое, а Катерина должна быть вообще неотразима.

К обеду Катерина поднялась в ресторанчик, где ее уже ждал работодатель, они обсудили дела по поставкам, поездку Катерины на ближайшие показы в Брюссель, пару скучных финансовых вопросов. Как обычно, похотливый Сулейман сделал ей несколько комплементов, и непристойных намеков, а она и не отвергла и не приняла их – Катерина должна вести себя выгодно и дальновидно. Сулейман – не самое лучшее, чего заслуживает Катерина, но он управляем, а раньше ей приходилось довольствоваться и худшим. Беда в том, что он привязан к совку, и уже, кажется, достиг своего максимума, а Катерина хочет быть гражданином мира, и ей нужно бороться за большее. Ее ценят, у нее отличный доход, свободный график и авторитет, но ей будет лучше в директорском кабинете, в кресле Сулеймана, а не у него дома на кухне… а еще лучше – на месте его начальника, в Цюрихе, она активно работает над этим.

Попасть в этот бизнес было само по себе подвигом, КАТЯ всегда этого хотела, но поступила в МАМИ, Катерина это смогла, закончив вторую вышку за два года и купив еще пару дипломов, она может почти все.

Дальше по плану был ухажер – 15 минут мотопоездки до «Паровоза», еще один символический «обед», и гонки вторым номером обратно.

Федор сидел на своем красном мотоцикле Дукати, небритый, слегка лысеющий, в коже и толстом жилете с символикой «Черных Утконосов». Мотик у него великолепен, как и жирный бумажник на толстой цепи, и черепа на нашивках, морда только простовата. «Настоящий мужик» смешной конечно, и немного примитивный, возможно он ненадолго, Катерина разрешает ему свозить ее куда-то, пообедать или поужинать. Она выбирает только перспективных парней, у нее должно быть будущее, отличное будущее.

У нее есть свой мотоцикл, такой о котором она всегда мечтала, «Дайна Лоурайдер» – черный с красным, новый, свежий, из салона на Кутузовском, и это не первый ее Харлей, но иногда она притворяется слабой и глупой, потому что с «настоящими мужиками» так проще. Ей надо дать мужчинкам шанс, пусть почувствует себя большим и крепким мачо.

Убив часик за филе-миньон, стаканом мохито и тремя чашками американо, под пафосные рассказы Федора о росте его бизнеса, новом БМВ 645 и внутрикорпоративных ужасах Тат-Нефти, Катерина наконец отделалась от него, так ничего и не пообещав насчет выходных. Она села в Купер, выкурила сигаретку, потыкалась в сеть и поехала по третьему кольцу в сторону Рижской.

В это место лучше ехать в будни, потому что в выходной там нет парковки. Свернув под эстакаду, Катерина приткнула Купер у сырой граненой плиты забора и подошла к одинокой бабушке с пластмассовыми цветами.

Влажные дорожки среди несуразных черно-голубых оград и дешевых коричневых плит привели к 28-му «еврейскому» участку, здесь надо было очень аккуратно пробираться между кованой армянской решеткой и черным мраморным наркобароном, чтобы не порвать колготки о кусты и колючки. Катерина присела у плиты с одной простой надписью КАТЯ, без решеток, дурацких мещанских лавочек и четверостиший на камне, без крестов и прочих побрякушек. Она потрогала холодный гранит и протерла его одноразовым платком. Редко она теперь тут бывает.

Там под землей лежит Коля.  Так получилось. Так она решила. У него все равно не было будущего. Помнить – это не значит замкнуться и остановиться. А двигаться дальше – это не значит забыть. Единственное противоядие от смерти – это жизнь. 

На сегодня у Катерины не осталось дел. Она налила себе мартини с апельсиновым соком и неспешно попыталась присесть за работку. Но душа не лежала, и она занялась вахаебством. Когда-то КАТЯ обожала играть в Вархаммер, по сети, чтоб быть КАТЕЙ пришлось разобраться в этом странном занятии и даже полюбить. За окном разыгрался дождь, котики что-то разрушали в другой комнате, из колонок неспешно тек «Май Твин» Кататонии. Такая вот жизнь у Катерины… должна быть долгой и счастливой, если уж она победила смерть, то все остальное уже мелочи.   

Коля и Катя были вместе со второго курса МАМИ, и они были даже внешне похожи – мальчик и девочка среднего роста, с длинными светлыми волосами, сначала были готами и металлистами, потом стали байкерами. Жили вместе в Измайлово, Коля после вуза занимался гаражным сервисом, барыжил железками к американским машинам, вечно строил чопер из Урала, пил пивко, бомбил, на жизнь хватало. Катя мечтала когда-то быть моделью или модельером, но попала в автомобильный вуз, а дальше работала на приемке в телемастерской. Жили скромненько, но вроде на все хватало, сдали Катину квартирку, худо-бедно купили машинку, съездили в Египет, купили новый человеческий мотоцикл, жизнь имела неясные, но хоть какие перспективы, для серых, мутных и безысходных двухтысячных – очень даже ничего… 

Как-то однажды по утру Коля был похмелен, да и вообще было лень, поэтому Драгстар, запаркованный в ночь у подъезда, в гараж погнала Катя. После старого советского оппозита, Драгстар был огромный, как океанская яхта, но резвый и ретивый. Да конечно она справится, у нее же стаж три года почти, она вообще на восходе училась, и потом джап надежный и управляемый.

Если бы не странно вывернутые запястья, то Катя выглядела бы вполне живой, как будто удивленной, глядя на что-то непонятное в скомканных тяжелых облаках. Расфокусированный взгляд еще хранил какие-то крупицы смысла. Если бы не сломанные ребра, нелепо оттопырившие косуху справа, то можно было предположить, что она просто прилегла на бордюре, прислонив почти не пострадавшую Драгу к отбойнику.

Все было бы иначе, если бы Коля это видел, но Катя осталась для него живой, а о случившемся он узнал из форумов к вечеру, а до того думал, что она просто куда-то пошла по своим делам после гаража.

Холодная алкогольная осень, а потом беспросветная туманная зима, подточили и разрушили дух Коли полностью. Куда-то пропали все друзья. Пустая квартира и одинокий новый год с бутылкой столичной, помятые фотографии, немытая именная Катина чашка с кошкой, два ящика ненужных вещей, немножко косметики и фен перед зеркалом, счастливая жизнь закончилась, так и не начавшись.

Уже по весне, Коля как-то решил провести уборку, и пришел к выводу, что у него даже приличных штанов нет, чтобы на работу пойти устроиться. И примерил приготовленные на выброс Катины, которые вынести на помойку никак не решался. А потом ее нарядную курточку, которую она одела всего один раз. А затем сел перед зеркалом и задумался, покрутил в руках тушь для ресниц, протер фото в рамке, закурил, включил настольную лампу, примеряя Катины очки…

КАТЯ будет жить, долго, интересно, ярко, так как заслуживает, не «навеки в моем сердце», а также как жила раньше, только лучше, он все сделает, чтобы она была счастлива.
И стал Катериной. Вот так КАТЯ и победила смерть.