Богдан 18

18

Прошло меньше года.
Средь невысокого сугроба выходил серый дым, скрывая трубу тысячами слежавшихся снежинок. На улице стаяла ранняя весна. Маленькая и извилистая речушка еще не совсем освободилась ото льда, но приятно журчала  скромным потоком пригретого снега. Деревья стояли с голыми ветками, и определенно нацелились на увеличение светового дня, тянулись вверх и в бок, стремясь получить большую порцию тепла. Неприметная землянка скрывалась от глаз  полукруглой лесополосой. Теперь она стояла на опушке, что была окружена соснами и елями,  березами и осинами. Тропинка, по которой два друга перевозили вещи из груженной фуры – заросла и заметена снегом. Насколько хватало взгляда  - лежал непримятый чистый, белый, искрящийся снег, изредка кое-где заметны следы лисицы, зайца и  мышек.

Дверь скрипнула, Антон вышел из еле приметного земляного домика, где  разрисованные морозом окна, имели полупрозрачный вид весеннего пейзажа. С крыши свалилась махровая шапка подтаявшего снега, как только дверь за ним закрылась.
Антон вышел на улицу в  штанах, байковой рубашке и в валенках на босу ногу.

- Эх! Прилода! – воскликнул он, и потянулся, расправляя руки, сводя вместе лопатки. Зевнул.  – Класота!

- Красота! – послышалось из глубины землянки.  – Когда ты научишься уже!  - беззлобно прокомментировал друга Виктор. Он стоял на кухне и сливал макароны в раковину.

Построенная ими землянка прошлой осенью, внутри имела вид почти двухкомнатной квартиры. Две комнаты по 10м; были полностью пригодны для жизни. В каждой стоял стул и стол с тахтой. У Антона, правда, в углу стоял большой шкаф (от пола до потолка) заполненный книгами  и было маленькое окошко, но зато у Виктора - большая кладовка с инструментами,  и там же хранилась одежда  и вода в пластиковых бутылках по 5л.  Стены обклеили  остатками  бумажных обоев, что неожиданно обнаружились при продаже гаража Виктора. Так что все выглядело вполне уютно, и прилично.  Продукты хранились в погребе, а сам погреб находился в метрах пятнадцати от землянки,  в кессоне. Кухня была в 6м;, там стоял стол, диванчик, керосинка и два шкафчика - навесной шкафчик  с продуктами (крупами) и напольный (с кастрюлями и столовыми приборами). За «мелочь» отвечал Антон, и поэтому когда не нашлось открывалки, парню сильно досталось на словах.
Землянка утеплена, обустроена всем нужным. В ней было удобно и тепло.  Туалетов сделано два: один на улице – в будке, четыре стены, косая крыша и дырка, второй – в землянке – отдельным помещением. Второй был сделан по соображением лютой зимы. Так и название получили «зимний» и «летний». 

Антон хмыкнул себе под нос, услышав замечание Виктора, и направился к «летнему» сортиру. 

Спустя четверти часа он вернулся в дом. Стал чистить зубы. Виктор расставил  железные тарелки и железные (походные) чашки. Открыл банку тушенки и высыпал в макароны – перемешал.  Поставил на стол.

- Садитесь, жрать, пожалуйста! – цитируя фразу из фильма «Джентльмены удачи», сказал Виктор.

Антон сел за диванчик и потер ладони друг о друга:
- Макорошечки!!
- Ты как маленький! – накладывая в тарелки завтрак, опять сделал замечание Виктор. – Руки мыл?

- Бл*, Витя, ты как моя мама! Че с тобой происходит? Не выспался что ли? -
Виктор сел  и молча, усердно пережевывал макароны. Когда Антон вернулся за стол, ответил:

- Адаптация, наверно…

На улице пригревало. Виктор оделся и взял ведро, пошел собирать снег, чтобы Антон смог вымыть мыть посуду. Чтобы не было обидно, они чередовали обязанности.

Под вечер, когда дела их были все сделаны, наступало время самообразования.

Виктор первые месяцы не поддавался этому новому правилу. Но безапелляционное заявление Антона:
- Чтобы не тупеть. - Все же взяло вверх. И Виктор садился, читал книгу (что была написана в плане на чтение) или  возвращался изучать иностранный язык.  Для этого был взят плеер и почти 1000 батареек. Аудиокассета то убаюкивала, то заставляла все же вникать в произношение слов.   

- Хорошо, что мы еще застали правильное воспитание… и родились в СССР! - вдруг сказал Виктор, пытаясь  правильно написать транскрипцию слова глагола penser  и расписать обычную формулу:
je pense/tu penses/il/elle panse/nous pensons/vous pensez…

- Ну, да. Холошее было влемечко! – перелистывая очередную страницу «Холодного дома» , ответил из противоположной комнаты Антон. – Только я не понимаю, зачем я читаю это? 

- Как зачем? Ты в школе не читал же? Вот сейчас догонишь. А то помрешь не образованным. – ответил Виктор.
- Так да, я и забыл, что облазованные мозги вкуснее челвякам кажутся! – со смешком ответил Антон.

- И вообще, знаешь, читать книжки и изучать иностранщину, зная, что мир катится к завершению, честно говоря, мне кажется смешным и глупым. И больше подходит для баб…

- Смешно и глупо было остаться в голоде. У тут девственная плилода, она спасет нас.  – заявил Антон,  остановил плеер.

-  И вообще, чего я согласился с тобой, придурок, уехать в эту глушь? Год прошел, и все нормально. Ничего не случилось. Все на месте.  – закрывая книгу, злился Виктор.

- Хочешь, езжай облатно… Я тебя не делжу.

- Да уж, воскрешение…  - вздохнул Виктор, и прошел в коридорчик.  Он накинул фуфайку и обул валенки: - Я за дровами. Холодновато стало.

- Иди, иди…