Богдан 19

19

Антон сидел на улице, на скамейке и смотрел в темное небо. Делать было нечего, курил сигареты. Скучно.

- Хорошо, что мы все же в СССР родились, - присаживаясь на скамейку недалеко от заснеженного холма (землянки), неожиданно сказал Виктор.

Антон был в своих мыслях, и не услышал приближающиеся шаги друга.
- А? – чуть заметно вздрогнул Антон.  Пепел от сигареты  упал в снег. – Чего говоришь?

- Говорю, что хорошо, что мы в СССР родились, и что у нас есть понятие как дружба и товарищ.

- Ну, товалищ, ты загнул. А длужба – то да.  – выдыхая белый дым в темное небо, ответил Антон. – К чему ты?

- Ну, если так, то теперь, два парня, что живут в одном месте, «голубые».

- Ты про сланый Евлосоюз, что ль? – усмехнулся Антон. – Про гееев?

- Ну, да. Наши могут понять…еще.

- Ну, да! – повторил Виктор, - Наши, могут понять, и то, мне кажется,  только наше поколение, новое – уже извращенное чуток.

- Не скажи, - не согласился Виктор.  – А так что-то в этом есть. Особенно если на нас посмотреть сейчас: ты готовишь, я рублю дрова.

- Ничего стланного, - буркнул Антон. – Плосто ты физически сильнее, чем я.

- Да, ты – хиляк… - засмеялся Виктор. 

- Не налывайся. Я жилистый плосто. – сердился Антон. – Ты даже не мечтай. Еще заведешь на эту тему мыслишку, увидишь, сколько плоцентов во мне русского мужика!

- Ладно, ладно! – поднимая руки вверх, будто сдается, поспешил согласиться Виктор.

Они замолчали.  Из трубы шел белой струйкой пар. Небо в звездах. Луна готовилась через сутки войти в фазу новолуния. Широколицая, румяная, с лицом, будто переболела оспой, все же скудно освещала морозный  февральский вечер.  Морозы все крепчали.
 
Выкурив еще по сигарете, каждый в своих думках вошел в землянку.
Внутри –тепло.  Антон разделся и прошел на кухню. Там на столе лежала открытая пачка печенья, взял одно и положил в рот. Прожевал.
«Эх, как обидно, что нашим детям мозги выключают» - подумал он, и взял еще одну печенюшку.

На улице вокруг Луны появилась дымка, и облака грязно-серые закрыли половину желтого диска.

                ***

 - Подвинуть стену Рая можно простым движением руки. Вот так просто отделить зерна от плевел, черное от белого, грязное и чистое. – Вдруг сказал Виктор, лежа  на своей тахте. Антон не ответил. Но Виктор продолжил: - Говорят, у человека есть ген веры, что мы уже рождаемся верующими или атеистами. Ты в это веришь?  - спросил Виктор.

- Не знаю. Нашел тему для лазговола. Тебе обидно стало пло наше поколение что ли? – из другой комнаты, послышался сонный голос Антона.

- А как же в результате разочарования человек перестает верить и превращается в атеиста? Куда же он девает этот ген? – задался вопросом Виктор.

- Этот ген плосто мутилует….

- Нет, я сомневаюсь.  Сильно сомневаюсь в этом. Наверно он просто прячется и становится невидимым. Но не исчезает. – Виктор почесал нос, и снова положил руку под голову.

- Плячется?  - издал смешок  Антон. – Невидимым?

- Ну да, ты просто закрываешь глаза, чтобы что-то не видеть. Но это не значит, что, если ты закрыл глаза – дом перед тобой исчез? Ты откроешь глаза, и дом снова на месте. – рассуждал Виктор.

- Или как ветел, да? – поддержал его Антон.

- Или  как  ветер. Ты его не видишь, но чувствуешь. Так и с верой мне кажется, ты просто знаешь, что она есть.

- У тебя – есть? – спросил вдруг Антон.

- Есть. Я знаю, что есть. Иначе бы я не затеял бы всего этого. – ответил Виктор.
- А я не знаю еще… - вдохнул Антон.

- Ну, я думаю, тебе представится такая возможность, - сказал Виктор и перевернулся на бок.

- Вообще, Лоссия, она, она спасется именно потому, что нам есть во что верить и  в кого верить. Про гены, ты конечно холошо придумал, но это дело каждого.

- О как нас  закручивает, - хмыкнул Виктор, вставая с тахты. Его морозило. Он взял фонарь и зажег свечу. Открыл кладовку, где хранились вещи, зашуршал пакетами.

- Плосто не хватает общения. Мы же социальный вид, и явно общение длуг с другом уже плиелось. А что будет дальше, даже не знаю…

Наконец, Виктор достал еще одни теплые носки.
- Достань еще воду, лаз ты залез туда! – попросил его Антон.

- Эх ты, какой барин… - буркнул себе под нос, Виктор. – Завтра. Я сплю уже.

- Ну-ну, - ответил Антон и закрыл глаза, - спит он.