Гидролизный. Имеем право вспоминать

     В  Тавде подрастает новое поколение, для которого то, каким был  родной город 10-20 лет назад – глубокая история.  Вспоминаю, будучи  юной,  сама  с интересом прислушивалась к рассказам взрослых, например: «Здесь был  клуб, бегали на танцы. А вот тут – памятник Сталину…» Молодёжь принимает город таким, какой он сегодня есть, возможно, мечтая  в будущем что-то изменить в лучшую сторону, но  не грустит о прошлом, потому что это не их прошлое. А мы  погрустим, вернёмся на  годы, десятилетия назад, попробуем восстановить в памяти давние моменты своей жизни, порой незначительные, порой -  переломные. Поговорим о Тавдинском гидролизном заводе. Мы не задаёмся целью претендовать на истину в последней инстанции, лишь попытаемся взглянуть на время свершений, созидания – время нашей молодости – с высоты лет, прибавивших нам  опыта и, надеюсь, мудрости.
Бреховская Надежда Васильевна на гидролизный  завод пришла с лесокомбината  в 1943 году. В это же время  там  работали греки и болгары,  «высланные из  юго-западных  регионов  страны  на строительство завода».
- По улицам ходили женщины (не знаю, какой национальности) в  цветных халатах, волосы длинные, чёрные: много-много косичек.
-Надежда Васильевна, какие в то время уже были цеха на ТГЗ? Расскажите о производстве.
-Была своя пожарная служба, транспортный цех, механический. На заводе  трудилось большое количество народу, работали в три смены, производство-то непрерывное, останавливали на ремонт сразу весь завод  ровно на десять дней, - так, во всяком случае, я помню.  Продукция нашего завода – спирт- использовался и  в авиации,  для изготовления фанеры…Отправляли его цистернами, обязательно была охрана. С лесокомбината по транспортёру  через туннель  подавался  опил – на транспортёр его нагружали вручную – нелёгкий труд , поступал он также и в вагонах.  Автоклавы в главном цехе загружались щепой, опилом, кислотой ( мы ходили в резиновых сапогах, если кислота  попадёт – сапоги разъедала), известью и т.д. –  всё  это варилось.  Затем  «жидкое» поступало в дрожжевой цех, «густое» (лигнин) оставалось, из автоклавов под давлением  лигнин выбрасывался  на улицу. Вся дальнейшая переработка происходила в дрожжевом цехе: там стояли  толстые брезентовые сито 1,2х 2,0 м, будущий спирт здесь процеживался, бродил.
- А котельная?
-Котельная  стояла в ста метрах от главного цеха, работала она на дровах. Чурки  1,2 метра длиной  доставлялись  также по транспортёру с биржи (там  происходил распил), а сама биржа находилась примерно в километре  от завода, на берегу  искусственно образованного озера: дрова доставлялись сплавом по реке Тавда.
-Надежда Васильевна, мы говорим всё-таки о военном времени.  Как жилось при карточной системе?
-Карточки ввели в  самом начале войны как  гарантию на получение хлеба: не знаю, как в других  краях, у нас, в Тавде - 400 граммов на иждивенца и 600-800 граммов  работающему.  Сейчас молодёжь не знает, что хлеб по карточкам, в любом случае, приходилось покупать, и если потеряешь деньги, то  никакие карточки получить бесплатно хлеб не помогут, и,  наоборот. Правда, до января 1942 года в наших школах  детям бесплатно давали стакан чая с кусочком хлеба. А вот на  колхозном рынке  можно было купить всё.  Несмотря на то, что  страной руководил  И.В.Сталин, что-то  спекулянты не очень-то  боялись: открыто продавали  спирт с нашего завода, ведро картошки и булка хлеба стоили одинаково – 400 рублей. Всю войну я получала  дневную  карточку на один килограмм: 600  -  800 граммов за  рабочую смену и 200 граммов за ежедневную  дополнительную разгрузку вагонов.  Работали много и тяжело, но  были молодыми, окрылёнными надеждой на победу и  мечтами о  светлом будущем.
-Что вы можете ещё рассказать о том  периоде, касаемо  гидролизного завода?
-  В 1946 году завод  работал плохо, делали 2-3 загрузки в смену.  Руководил заводом  тов. Абышев, не помню имени-отчества,  потом его сняли. После, когда директором стал Ф.Г.Кардаш, план стали выполнять – делали 4-5 загрузок в смену, и завод вышел на первое  место в стране по изготовлению спирта. Тогда об этом много говорили, искренно радовались   своим достижениям.
Копылов Николай Тимофеевич был принят на завод в 1957 году в качестве инженера-смотрителя. Приходилось много заниматься документацией,  работать с подрядчиками и субподрядчиками.
-В это время как раз начала строиться ТЭЦ. Когда я пришёл на завод, у ТЭЦ только фундамент был заложен, больше ничего не было.  Подрядчик – Стойуправление.  Главный инженер СУ - Гирский Григорий Иванович,  вот мы с ним и занимались всем строительством. Почему  долго и плохо строилась  ТЭЦ? - потому что  ТЭЦ была очень большая запроектирована, и никто не хотел финансировать её, ни область, ни Москва. Мы писали письма,  долго  ходили по разным инстанциям, доказывали, что гидролизному, чтобы расширяться, ТЭЦ необходима, необходимо  тепло, а тепла не было,  потому что  котельная на дровах не выдерживала никакой критики. Начальником той котельной работал Семёнов Михаил Семёнович.  Потом всё-таки мы добились, «наверху»  признали, что нам надо ТЭЦ – на дровах куда далёко уедешь?  Ранее мы подчинялись министерству лесной промышленности, т.к. и завод наш построен на базе лесокомбината,  и в производстве мы  использовали отходы лесопиления, с ними и договора на поставки  сырья  заключали. Потом появилось в Москве Министерство микробиологической промышленности, нас передали под его юрисдикцию, и нам стало легче. Строили для  ТЭЦ  сразу всё: и стены, и фундаменты под турбины, под насосы, под дымососы..
- Николай Тимофеевич, вы знаете, сколько в  стране  в то  время  существовало гидролизных заводов?
-Примерно штук шесть-семь. Когда министерство микробиологической промышленности  образовали, оно  стало  заинтересовано,  и  много заводов начали  строиться: Ивдельский, Лобвинский и.д.  Спирт использовался  в авиации и для других целей. Заводов построили много. Очень много.  Так как  в городе тоже шло  строительство,  к тому же - начали расширять  лесокомбинат: было четыре пилорамы, потом стало восемь, соответственно гидролизный начал тоже расширяться - появился известковый цех, комсомольцы углекислотный начали  строить помаленьку, склады, -  поэтому  в 60-е годы в Тавде образовался Стройбанк. Как только ТЭЦ закончили, взялись за  фильтровальную станцию (1972г.). После возведения  ТЭЦ отходы спускали в реку Азанку,  в 1970 г. построили очистные, - стали спускать в Тавду в районе посёлка Гаёвский. Начальником котельной и первым начальником ТЭЦ был  М.С.Семёнов, к тому же он  являлся не освобождённым секретарём партии гидролизного завода. Тогда все начальники обязаны были быть партийными, впрочем, как и сейчас:  большинство руководителей административных органов(кстати, бывшие комсомольцы) обязаны поддерживать политику партии власти.  Михаил Семёнович сказал мне: «Хочешь работать, вступай в партию» Вот так.
-Вы что-нибудь знаете о водоводе?
- А как же! ОКС занимался всем строительством. В 80-е  меня переименовали  замдиректором по капитальному строительству. Когда  закончили работы  по фильтровальной станции,  надо было  воду дать. А где  её  взять?  Насосная построена  только для нужд  завода, а требовались большие объемы воды. Вопрос стал  остро. Мы  готовили проект, чтобы  делать водовод  от озера Халтурино, но в стране  никудышное положение  с всякими поставками, мы нигде не могли найти трубы  600 мм диаметром (согласно будущему  проекту).  Поехали со строителями по всем городам  Свердловской области искать трубы.  Никто трубы не даёт! Интересно, приехали мы на один завод.  Руководство говорит – нет труб! Нет – и всё! Просим – дайте хоть какие-то, вон они  у вас лежат без дела!  Бракованные? Дайте бракованные! Завод этот был в Полевском. Вот из этих бракованных труб и построили водовод!!! Они ломались,  а мы всё равно делали. Пока не было проекта как такового,  архитектор  Кириллов М.А. на бумажке от руки нарисовал: откуда и куда (от фильтровальной и до озера Халтурино – большая протяженность).  Правда, по дну реки положили хорошие, тут уж мы поискали,  – это же страшное дело – порвётся на дне реки! Водолазов вызывали,  водолазы долго у нас работали. Позже  сделали новый проект  водовода, но получилось: проект есть – денег нет, деньги есть – труб нет  или  подрядчика нет. Потом я ездил-ездил, договорился с подрядчиком:  всё, будем строить. А металлические трубы ржавеют, вот  и стали придумывать, что сделать? Решили сделать трубы пластмассовые. Трубы нашли, денег не дали, и так этот вопрос повис в воздухе.  До сих пор никто не может эти трубы заменить. По весне река разливается, трассу всю топит, порвётся труба – туда не подъедешь.
- Это значит, что когда-то вы положили бракованные трубы, так они до сих пор и лежат?
-Так и лежат, ржавеют.
-То есть водовод из Халтурино целых сорок лет пропускает воду по тем самым,  некондиционным трубам? – не могла поверить я.
- По тем самым!- развёл руками бывший замдиректора по строительству. Всё одинаково – что сейчас, что в советское время – бесконечные  труднорешаемые проблемы. Отработал   я на заводе  без малого 40 лет.  Когда  меня  в 1995 году  «ушли» в связи с тем, что  вышел на пенсию,  на моё место поставили молодого, вроде, энергичного Григорьева В.Ф.  Уже под его руководством достраивались склады, а  водовод, который сегодня городу  нужен, так и не построили.
-Николай Тимофеевич, расскажите о работе  непосредственно отдела капитального строительства.
- По штату в ОКСе числилось вместе со мной 4 человека. Мы заключали договора с подрядными и субподрядными организациями, например: Стройуправление (Гирский Г.И., после него – Лепман Г.И.), Уралэлектромонтаж (Одинцов А.И.), сантехмонтаж (Крутиков Ю.Д.) и т.д.  Со временем объёмы строительства возросли,  я занимал должность замдиректора по строительству. Крутились вместе с моим заместителем Дюковым Николаем Орестовичем.  Жилые дома строили своими силами: набрали бригаду рабочих 15 человек, за спирт доставали  стройматериалы. «Кирпич – за деньги, спирт – за спасибо».
- Что происходило на Гидролизном в 90-е годы, вы знаете?
-Знаю.
-Свой ваучер  куда отдали?
- Пришёл такой Федулёв – натуральный бандит (после 95г.) Этот Федулёв решил ваучеры у рабочих выкупить, и вот весь гидролизный завод кинулся к нему.
-Ну, говорят, он хорошо заплатил за акции?
-Хорошо заплатил.  Только он  скупил  акции, следом  - рейдеры.  Спирт вывозили  цистернами, людям зарплату не стали платить.   С  финансами  на  заводе стало плохо, когда я ещё работал. Был такой директор – Л.Д. Плюснин: ему везли деньги мешками (я присутствовал, видел) - покупали спирт. Увозили машинами, называли их «коровы», бочка – 10-20 метров длиной.
-Почему «Коровы»?
- На ней написано «МОЛОКО».
- А деньги от продажи куда шли?
-Не знаю,  но  точно не на зарплату, рабочие уже месяцами не получали зарплату. Маются люди, ходят, плачут, просят…
-То есть все, кто дорвались до власти на заводе, нажились хорошо.
-Нажились. Особенно, как они тащили спирт этот. Стоит цистерна, нальют спирт,  потом смотрим – цистерны нет, ушла цистерна. Кто, как её увёл?
Матросов  Евгений  Иванович  отработал на заводе практически четверть  века и, как творческий человек, мог бы  немало рассказать  о культурной и общественной жизни работников комбината. Но он, к прочим  положительным чертам характера,  человек ещё и скромный, наверное, поэтому ограничился несколькими фразами:
- Есть люди, которые лучше меня знают и могут поведать об этом. Мы с музыкантами  репетировали и выступали  в заводском клубе, до перестройки он  располагался на первом этаже в пятиэтажке по улице 9-е января, дом 25. Там проходили встречи, семинары, концерты: выступали  участники художественной самодеятельности в разных жанрах,  замечательные ведущие. Но все мероприятия проходили  только в свободное от работы время, чаще по субботам и воскресеньям.  Как   вся страна, участвовали в  коммунистических субботниках. Дружными коллективами ездили отдыхать на нашу турбазу на озеро Глубокое. Много было хорошего, остались только фотографии и ностальгические воспоминания.
- Евгений Иванович, можно узнать, как вы распорядились чеками, на которые вам полагалась доля государственной собственности?
- В 90-е, когда  большинство работников  завода  понесли принадлежащие им акции обменивать на денежный эквивалент и получили очень даже неплохие суммы, некоторые (я в том числе)  держали чеки при себе до последнего момента, надеясь, что бандиты не получат контрольный пакет акций. Позднее я сдал свои чеки  в профком (Павлова), их принимали  бесплатно  по ведомости,  под  роспись, с обещаниями  как в песне: «Всё будет хорошо…всё будет хорошо…» Наверное, кому-то они пригодились, у кого-то сейчас действительно всё хорошо.
        По многим вопросам мнения моих респондентов делились иногда на прямо противоположные, например, одни связывают каскад бед, обрушившихся на завод, со временем появления на политическом горизонте  нового собственника А.Куковякина, другие им оппонируют: при  А.Куковякине много сделано для ремонта. Тогда к ТЭЦ подвели газ и успели на газовое обеспечение перевести один котёл. Реконструкция проходила под руководством последнего начальника ТЭЦ Анны Анатольевны Полежаевой. Не хватило самой малости – 2-3 месяцев: углекислота шла плохо, не находили рынок сбыта дрожжи (39 заводов в России одновременно выпускали одноимённую продукцию!), закончилось финансирование и, как следствие, не выплачивалась  зарплата, рабочие бастовали. Созданный на базе  ОАО ТГЗ «Тавдинский микробиологический комбинат» столкнулся с теми же проблемами и прекратил производство в ноябре 2004года.
/ - У завода истек срок действия лицензии на производство спирта. Новые квоты государство выделять не спешит, но даже если это произойдет, завод работать все равно не сможет - продукция предприятия нерентабельна, - неоднократно озвучивал свою позицию собственник предприятия, депутат екатеринбургской городской думы Александр Куковякин. (С)/

Но даже когда всё пришло в упадок, и стояла задача законсервировать завод,  до последнего момента  в работе оставалась ТЭЦ.
Ольга Сергеевна Фефелова    устроилась  на завод   в 1971 году. Долгие годы она работала старшим бухгалтером ОКСа.
-Ольга Сергеевна, ради праздного любопытства – где находился  (говоря современным языком) офис ОКСа?
- Сначала  помещение ОКСа располагалось в старом здании заводоуправления, потом построили пятиэтажку и переселили всех туда: на первом этаже – здравпункт и цех КИП; на втором – бытовки для рабочих; третий -  бытовки, касса, завком; на четвёртом – просторный, светлый актовый зал и все службы: директор,  инженер и т.д. Службы заводоуправления находились и  на пятом этаже, там же был  ОКС. Строили много, никто даже не предполагал, что всё когда-то закончится: буквально  в последние годы был возведён современный цех биоокисления с новейшим дорогостоящим оборудованием – на эти деньги можно было построить пятиэтажный дом. Но что-то не пошло, цех так и не начал работать, - потом предприимчивые люди распилили и растащили всю нержавейку, и сейчас там  ничего не осталось.
- Скажите, пожалуйста, несколько слов о коллективе.
-Замечательный, дружный коллектив: отдыхали на турбазе, сообща отмечали праздничные даты, юбилеи. Вот, например, посмотрите, эта фотография сделана в красном уголке на прощальном вечере по случаю отъезда  Колика на учёбу в Академию. Игорь Леонидович был  прекрасным человеком и замечательным руководителем. Отдавая дань памяти бывшему  директору ТГЗ, в 2010 году  мы написали заявление (я лично собирала подписи под обращением работников) и через  депутата В.В. Вдовичева обратились в городскую Думу с просьбой занести имя И.Л.Колика в Книгу Почёта Тавдинского городского округа, решение Думы  состоялось 28 сентября того же года.
- Ольга Сергеевна, а когда лично вы впервые почувствовали, что на заводе что-то изменилось, причём не в лучшую сторону? В каком году находится  та  самая  «точка отсчёта»?
-Это был 1992-й. Впервые к нам начали ходить коммерсанты, спирт стали продавать на сторону без нарядов. Вспоминаю с болью о том времени, когда сдали  чеки, когда появились люди с автоматами, когда шла борьба за собственность. А какой был завод! В его строительстве в труднейшее время (кирпичи носили за плечами в мешках, потому что техники не было) принимало участие старшее поколение. Множество людей внесли свой неоценимый вклад  в то, что в нашем городе появился и  отлично работал  флагман гидролизной промышленности. Мне хочется назвать хотя бы несколько фамилий:  в ОКСе всю жизнь отработал Постовалов Анатолий Петрович – отличный, незаменимый столяр, Конакова Валентина Понтелеевна – штукатур-маляр,  Кротов Виталий Савватеевич – мастер. Всех  не перечислишь. Очень жаль, что не стало большого  градообразующего предприятия. Очень жаль.
              Во всех беседах, интервью с бывшими работниками гидролизного завода  в первую очередь меня интересовал ответ на вопрос:  почему потеряли завод?  Казалось бы – такая мощь, неисчерпаемый  источник благосостояния для города!
             Два управленца вообще отказались от встречи, мотивируя тем,  что говорить об этом до сих пор тяжело, да и нет никакого желания. Но, перелопатив горы литературы (честно признаюсь – запутавшись окончательно в хронологии происходившего),  кое-какие выводы   для себя я  всё-таки сделала. Сразу оговорюсь, если найдутся компетентные  люди (а они, конечно же, найдутся!), способные более точно и чётко подвести черту под нижеследующими пунктами, наверняка, это  сыграет немаловажную роль в поисках истины. Итак:
1.Ваучеризация и приватизация в стране, при всеобщей абсолютной экономической безграмотности населения, оказались несвоевременными и грабительскими;
2. Работники  Гидролизного завода собственноручно помогли П.Федулёву приобрести контрольный пакет акций (не хватало всего-то 12%). Помню, в газете «Тавдинская правда» печатались разъяснения, что подобное недопустимо и является непростительной ошибкой,  но  предлагаемые взамен акций   большие деньги, на которые можно было купить машину, а то и не одну – сделали своё черное дело;
3.Смена руководителей. Коммерческая торговля спиртом, при этом – неконтролируемая свобода действий,  хаос, экономический коллапс;
4. Рейдерский «десант»;
5.Тяжёлое положение на рынках сбыта;
6.Отсутствие финансирования
И далее  -  как снежный ком…
         Но  мы, к счастью, устроены  так, что вспоминать хочется только  хорошее. Память  надежней человеческой воли. Хотя именно  воля вершит все дела на Земле, в фундаментальной основе которых обязательно записан один из алгоритмов: созидание или разрушение. Выбор всегда остаётся за человеком.