Борджиа. часть1 глава1

ЧАСТЬ 1

КРАСНЫЙ БЫК БОРДЖИА. РОДРИГО


Глава 1
ИТАЛИЯ В XV ВЕКЕ
СТРАНСТВОВАНИЕ ПИЛИГРИМА
   

***



«Квадрирема лениво колыхалась в пенящихся волнах. Со стоном и протяжным гулом лопнувшей струны они разбивались о черные борта корабля, а их самые сильные всплески окрашивали слегка подсиненным изумрудом провисший парус. Божественное светило сжигало палубу, но в высоком, ослепительной синевы небе, где над горизонтом повисло единственное розовое облачко, напоминавшее копье испанского наемника, уже были заметны изменения: беспощадный Ра* перевоплощался в ленивого Атума,** чьи лучи рассыпались в сверкающих морских брызгах.


* Ра – древнеегипетский бог солнца, верховное божество древних египтян. Палящее, полуденное солнце. Центром культа был Гелиополь. 
** Атум – бог демиург, творец мира, бог солнца, страж мирового закона. Во многих текстах древнеегипетской мифологии он именуется Атум-Ра – вечерним, заходящим солнцем. Впоследствии почитание Атума было оттеснено культом Ра, отождествляемого с ним. «Я — Атум, существующий, единый. Я — Ра в его первом восходе. Я — великий бог, создавший себя сам, создатель своего имени «владыки эннеады». Я был вчера; я знаю завтрашний день…»; «Книга мертвых», 17 гл.


Юлий закрыл глаза рукою, и жесткие мозоли коснулись век. Он не обратил на это внимания. Ежедневные упражнения с оружием, – мечем и копьем – которые он не выпускал из рук долгие месяцы, сделали его ладони такими же грубыми, как и руки его легионеров. С носовой части корабля доносилось пение кифарида и, слушая его, Юлий молча отдавался мечтам. Звон струн то становился громче, то замирал, относимый в сторону легким ветерком, постоянно меняющим направление. Море – янтарное, нежно-зеленое, синее, с белой запутанной бахромой, едва колыхалось, и квадрирема остановилась на миг, задрав нос. Прикованные цепями к скамьям гребцы, повинуясь жезлу гортатора,*** содрогнулись в едином ритме, и весла вновь принялись погружаться в ультрамарин вод, и подниматься из них уже в сверкании брызг. Казалось, морские нимфы оплетали их своими ожерельями.


*** Гортатор – римский термин, начальник гребцов на военном корабле.


Море было спокойно. Горизонт начал бледнеть, и мнимая прохлада изливалась из раскинувшегося над палубой синего шатра небес. Экипаж двигался слаженно. Матросы, поймав слабый порыв теплого ветра, пытались поставить парус, иные по приказу капитана-магистра разворачивали опознавательные флаги. Кифарид умолк, и голос его как бы растворился в звоне струн. Только после этого префект,**** наслаждавшийся его пением, устремил взгляд к горизонту, а гребцы возобновили свою унылую ритмичную песню.


****Префект – римское  должностное лицо, стоявшее во главе управления отдельной частью администрации, государственного хозяйства или армии.


Плавание близилось к концу. Уже недолго осталось ждать тот сладкий миг, когда взору путешественников откроется приморский город с многочисленными храмами, зеленью, причудливыми утесами, разукрашенными серебристо-белыми полосами, и сожженным палящими лучами портом. По левому борту корабля показались плавники дельфинов, мягко разрезающие пологие волны. Ощетинившаяся многочисленными веслами квадрирема спокойно несла в своем чреве огромный груз: тюки красных кож и многоцветных тканей, черные ящики с драгоценностями, серебряную чеканную посуду. Из открытых люков сильно пахло благовониями. Мускулистые невольники с непокрытыми головами и обернутыми холстом бедрами дремали, прислонившись к мачте».*


* Мона Даль, «Роковые цветы», 2005 г., издат. «Русич»



Таким представлялся путешественникам, желающим посетить Рим, берег Италии в эпоху императоров; не так уж много изменилось с течением времен. Пилигрим XV столетия мог прокладывать себе оптимальный маршрут к Вечному городу, выбирая из нескольких общеизвестных трасс. Можно было довериться морю, и высадиться в древней Остии в устье Тибра, а в определенное время года, если бы повезло, можно было на морском корабле доплыть до стен Рима и сойти на твердь земную в Сан Паоло. Отсюда следовало добираться до великого города пешком, пройдя через нищее предместье, где между лачуг бедняков бродят тощие козы, объедая пыльные кусты. Можно было высадиться в Чивитавеккье, древнем городе, стоявшем на месте этрусского поселения, в морском порту Рима, в 80-ти километрах к северо-западу от столицы. Однако, несмотря на то, что история Италии, Испании, Франции, Греции, севера Африканского континента неотделима от теплых Средиземноморских вод, к морским странствованиям паломники и скитальцы по своим надобностям относились настороженно, поскольку морские путешествия по-прежнему отличались непредсказуемостью. 

Преобладающее число путешественников выбирало наземные, дольние пути. С севера путники двигались к святому городу, третью тысячу лет стоящему под латинскими небесами, по старой дороге, осыпанной пылью веков, Виа Кассиа через Тоскань. Дорога на побережье, Виа Аурелиа, использовалась не столь интенсивно, поскольку тянулась частью по малярийным болотам Мареммы. Даже вояжеры из Генуи и Пизы пренебрегали этой дорогой, предпочитая двигаться вглубь страны через Сиену, встречая путников из Модены, Болоньи и Флоренции. Несмотря на значительное усиление Флоренции, контролировавшей теперь почти все тосканские государства, Сиене еще удавалось оставаться независимой республикой. Здесь путешественники под надзором сторожей пограничных крепостей пересекали границы Папской области, проезжали через города Акквапендете и Витербо, что у подножия горы Чимини, по Кассиевой дороге, пересекали горные хребты Монти Климини, кишащие разбойниками, и спускались в Романскую Кампанью. Это была середина пути, ведущего отчаянных путешественников к стенам Священного города. Дорога пролегала через Патримонию Святого Петра, управляемую легатом, который обеспечивал путникам достаточно надежную защиту от разбойников. Риск попасть в лапы злодеев, сопровождавший человека, решившего пуститься в далекое странствие по пустым дорогам Италии, здесь, в Папской области, был незначителен, но это не означало, что можно было успокоиться и перестать крутить головой. Наконец, миновав Витербо, путники въезжали в округ, управляемый самим понтификом. Людей той поры, достаточно суеверных и доверчивых, охватывал священный трепет – несмотря на все тяготы пути, они все-таки приблизились к сердцу всего христианского мира, и этим вознаграждены за свою стойкость.

Дороги казались настолько пустынными, а местность – необитаемой, что человека непривычного могла с головой накрыть волна тяжелой меланхолии, одиночества такой разрушительной силы, что он и поверил бы в то, будто мир стал необитаем, и ничего уже нет, кроме этой бесконечной разбитой дороги посреди бесплодного вулканического ландшафта, с пыльным ветром и нездоровым воздухом. Человека, повторяю, непривычного. Но в XV веке дела с локализацией населения обстояли иначе. Люди жили вдали от главных дорог, в изолированных, надежно защищенных поселениях, под ревнивым надзором своих феодальных властелинов. Эти селения и мелкие города, надежно маскируемые естественными укрытиями местности, с дороги видеть было невозможно, и путник немало удивился бы, узнав, что рядом, рукой подать от него, кипит и цветет жизнь, в то время, как сам он бредет по бескрайним лавовым полям и болотистым глинистым равнинам. Но, еще больше был бы удивлен путешественник, узнай он о том, что города эти, находящиеся в такой близи от Рима, сохраняют относительную независимость. 

Последние километры до пункта назначения должны были казаться путникам, растратившим свои силы на плохих, проложенных около двух тысячелетий назад дорогах, наиболее изнурительными. И вот, миновав гигантское озеро Браччано в потухшем кратере вулкана, с маленькими городками по берегам, основанными еще этрусками, выбравшись окончательно из болотистой местности, царства малярийной лихорадки, они видели, наконец, вдали, у самого горизонта, башни и стены Священного города, места, куда стремится каждый христианин.

Существовал и другой путь, на юго-восток. Светские владения папы были настолько обширны, что из Болоньи в Рим можно было добраться, даже не покидая церковной области. Феррара, управляемая аристократической семьей Эсте, и имеющая определенную степень автономии, была самым северным городом Папской области. Рядом располагалась Болонья, к концу XV века ставшая сеньорией семьи Бентивоглио. От Болоньи строго на юго-восток уходила Виа Эмилиа, главная дорога на Рим, уводившая путников мимо Фаэнцы, Форли, Чезены, Римини и множества других укрепленных городов, формально управляемых именем папы. Виа Эмилиа заканчивалась огромным оживленным портом Анкона, одним из самых бойких на Адриатике, уступавшим разве что Венеции. Анкона в первую очередь использовалась флорентинцами, морскими волками, торговавшими с Константинополем. Их корабли бороздили морские торговые пути Адриатики, Ионического моря, Эгейского, мимо легендарного острова Лесбос, заходили в узкий пролив Дарданеллы, и, наконец, темными волнами Мраморного моря достигали белых стен Константинополя. Обратно флорентийские корабли, груженные товаром, возвращались в итальянскую Анкону и сицилийскую Рагузу.

Следуя по Виа Эмилиа, путник мог насладиться красотами побережья Адриатического моря, окаймленного лагунами и песчаными косами, а в Анконе повидать немало чудес, однако цель у него была другая – добраться до Рима, и поэтому по старой и прямой как стрела дороге он доедет только до Фано, где свернет на не менее старую Виа Фламиниа. Эта дорога шла через покрытый хвойными лесами горный массив Умбро-Маркские Апеннины, и с их пологих склонов спускалась в Умбрию. На западе провинция Умбрия соседствовала с Тосканой, на востоке – с Марке, а на юге граничило с Лацио. На западе путешественников привлекало красивое озеро Тразимено с живописными островками и множеством заболоченных дельт впадавших в него речушек. Следуя по Виа Фламиниа, путник миновал горное герцогство Урбино, расположенное по правую руку, а слева, в регионе Марке, среди холмов расстилался незаметный для глаз университетский город Камерино, который он так же оставлял позади. Этот город был отдан папам римским еще в XI веке Матильдой, дочерью Бонифация Тосканского, могущественного правителя Итальянского королевства, когда-то владевшего всей Северной Италией. Впереди в утренней дымке показывались зеленые равнины Умбрии. Перуджа, где находилась резиденция папского легата, оставалась в стороне, зато дорога проходила через Сполето, где некоторое время правила Лукреция Борджиа, а затем ее младший брат Жофре, юный герцог Сполето. Двигаясь все дальше на юго-запад, путник пересекал, наконец, Тибр и попадал в Римскую Кампанью. В этой местности было немало укрепленных замков, которыми семейство Борджиа владело не менее двух десятков лет; стояла здесь и крепость Чивита Кастеляна, где в 1503 году Цезарь нашел свое последнее пристанище. Виа Фламиниа, страшно запущенная, полуразрушенная, поднималась вверх и сбегала вниз, и с вершины каждой горной гряды можно было видеть Рим. Долгое, утомительное путешествие подходило к концу, паломник, стремившийся в Священный город, спускался с последнего пологого склона, с трудом, перебарывая себя, но с радостью в сердце форсировал заключительный отрезок своего пути, и подступал к самым северным, Фламиниевым воротам, известным позже как Порта-дель-Пополо.

Дальше лежали южные провинции Папской области с благодатной Кампаньей и малярийными болотами Понтинии, с замками римских семейств Колонна и Гаетани. Отсюда было рукой подать до Неаполя, сильного и недружественного папам государства, которое в XV веке вызывало в Ватикане большие опасения. Церковное государство, существующее с 756 года, когда франкский король Пипин Короткий преподнес в дар папе Стефану II Римскую область, Равеннский экзархат и Пентаполис, сохраняло свою территорию неизменной – но лишь номинально. На самом деле, границы светских владений понтификов в течение веков несколько раз менялись, а в XIV – XV веках изменялись, постоянно тяготея к расширению. Именно с подачи франкского короля папы римские приобрели реальную власть и контроль над всей центральной Италией. Это вызвало недовольство многих итальянских семей, тяготевших к независимости и власти внутри своих владений. Конфликты решались с помощью оружия в частых кровопролитных столкновениях, эти локальные войны не позволяли церкви установить полный контроль в церковной области до тех пор, пока его святейшество папа Иннокентий III не овладел герцогством Сполето и пограничными землями Анконы. И лишь затем церковное государство было разделено на мелкие провинции, где правили папские легаты. В то время, когда папский двор находился в Авиньоне, в раздробленной церковной области укреплялись отдельные семейства, которые уже не желали расставаться со своими владениями. Беспокойные итальянские города постоянно укреплялись, но, наряду с этим, возрастал авторитет папской администрации, а также ее военные силы. На это уходили немалые ресурсы, и с XV века церковь начинает проводить открытую захватническую политику.


***


Однако это не всегда означало развязывание именно военных конфликтов, действовала система апостольских наместничеств, то есть семьям, де факто являвшимся правителями города, предлагалось править от имени папы. Собственно, этот компромисс не особенно влиял на реальное положение дел, и сеньории все равно усиливались. Папы Возрождения унаследовали такую государственную модель от Средних веков, но уже к концу XV столетия стало очевидно, что это способствует полному отчуждению городов и не позволяет усилить финансовую структуру светского папского государства. Вдруг стало очевидно, что правители областей, практически все бывшие кондотьерами, вступают в союзы с другими итальянскими государствами. Это не на шутку беспокоило и злило ренессансных глав Ватикана, и они всячески старались пошатнуть могущество правителей либо с помощью войск, либо прочно связав их с Римом путем брачных союзов. Борджиа и в том и другом методе значительно преуспели. 
   
В Ферраре династия Эсте обладала очень прочным положением. Попытки их свержения, предпринятые Сикстом IV, оказались безуспешными. Члены этой семьи вели себя как независимые государи и обладали достаточной силой, чтобы сдерживать другую силу – приморскую Венецию, стремившуюся расширить свои границы к югу. Южнее на Виа Эмилиа лежали Имола и Форли, служившие примером связывания викариев с Ватиканом, а именно Сикст IV женил своего бастарда Джироламо Риарио на Катерине Сфорца, и сделал его правителем двух городов. После смерти алчного и ненавистного Сикста и убийства Джироламо в 1488 году, Катерина Сфорца продолжала править объединенными городами именем детей, рожденных в браке с Риарио. Между Имолой и Форли находилась Фаэнца, викариат старинной итальянской семьи Манфреди, которая пользовалась давним расположением Флоренции. Дальше на западе, после Форли,  располагалась Чезена, находившаяся во власти семьи Малатеста, но после смерти в 1465 году ее викария Новеллы Малатеста, который не оставил наследников, город попал под контроль церкви. Однако династия Малатеста – основная ее ветвь – сохраняла свою власть в Римини на протяжении всего XV столетия, несмотря на неоднократные попытки Пия II и Павла II изгнать их с западного побережья. Этот знаменитый род кондотьеров в своей борьбе против церкви пользовался широкой поддержкой со стороны других независимых итальянских держав. Главами Ватикана, аппетиты которых возрастали год от года, неудачи в навязывании собственных интересов своим мнимым вассалам воспринимались как предел унижений.

Последними из властелинов Романьи были Сфорца, правившие в Пезаро. Франческо Сфорца был владыкой Пезаро до того момента, пока ни стал герцогом Милана, оставив викариат брату Александру, от которого викариат перешел к Джованни Сфорца. В 1493 году с несчастным Джованни обвенчалась Лукреция, праща клана Борджиа, сбивающая противников с ног. 

Окраины Романьи походили на соты, представляя собой множество мелких полунезависимых владений, находящихся под контролем Варано, Вителли, Фермо и других старинных рыцарских семейств. В Синегаллии правил еще один бастард папы Сикста IV, зять властелина Урбино. Именно этот клан соперничал с Эсте и гордился неподчинением своему сюзерену, то есть, папе. Некоторые из независимых правителей, такие, например, как Монтефелтро, Эсте и Манфреди были разумными и умеренными и пользовались поддержкой народа. Другие, подобно Сигизмунду Малатесте и Федериго Монтефелтро, были известными покровителями искусств. Для поддержки своего статуса они опирались на народ, заручались его поддержкой, это была своего рода демократия при эффективных сдерживающих механизмах. Эти мелкопоместные правители старались держаться независимо, практически не признавая папского правления, редко выплачивая положенный сенсус, и являясь немалым препятствием централизации управления Папской Областью. А именно это было основной задачей всех пап Возрождения. Однако до Александра VI, политика централизации не имела сколько-нибудь значительного успеха. Неясные интриги, несколько заговоров, которые были вовремя раскрыты, и только подорвали авторитет пап, мелкие вооруженные столкновения не повлияли на положение викариев.

Слабым звеном церковного государства, неконтролируемым и распахнутым для иностранного вторжения, оставалась Романья. В других провинциях власть была усилена новой административной системой, где легатов назначали из числа кардиналов. Сделано это было Мартином V после восстаний 1370-х годов против папского правления. Кардиналы, находящиеся на постах губернаторов, располагали более-менее полной юридической властью, что поддерживалось средствами от сбора местных налогов. Кроме того, многие города и районы имели ректоров, назначенных прямо из Рима, из-за чего возникала неразбериха, поскольку местная администрация зависела от провинциального легата, и также напрямую подчинялось Риму.

Налоги – это отдельная тема. Финансы были основной заботой римских пап. Именно финансы являлись базой их власти. Каждый провинциальный казначей обязан был посылать излишки в Апостольскую Камеру в Риме. Размеры налогов в провинциях оценивались по-разному, но в XV веке собиралась десятина или налог на печную трубу, или оба налога одновременно. Каждый домовладелец обязан был платить свой налог. Кроме того, собирались специальные налоги, например, на евреев, а также судебные пени. Существовали налоги на прибыль от таможенных пошлин и дорожных сборов в больших городах, налоги на доходы от монополии на соль, на экспорт зерна, налоги на сезонные перегоны скота. Каждую весну и осень большие стада проходили значительные расстояния от зимних пастбищ на холмы и назад. Эти налоги контролировала сама Апостольская Камера. Она же получала сенсус от викариев, то есть правителей провинций. Рим собирал пятую часть всех светских доходов Апостольской Камеры.

В XV веке доходы церкви возросли за счет массовой продажи должностей, индульгенций, выплат за рассмотрение жалоб. Значительный рост светских доходов произошел после открытия квасцовых рудников в Толфе. Квасцы были необходимым сырьем в суконной и дубильной промышленности. Главным ресурсом Средневековой Европы были рудники в восточной Турции. Турецкие квасцы были дороги, и папы стремились найти новые источники сырья. В этом вопросе корыстные интересы римских пап слились с религиозным усердием: собственные квасцовые рудники избавили бы христианский мир от необходимости торговать с язычниками. В 1462 году месторождение, наконец, было найдено. В горах позади Чивитавеккья Джованни де Кастро открыл Толфские рудники.
Рудники находились в римском округе, а их охрана давала папам лишний повод подавления любых беспорядков в городе, ослабляя положение римской знати. И в это же время предпринимались попытки борьбы с беспокойной знатью в Романье, являвшейся препятствием эффективному папскому управлению, притом, что папы полагались на них как на военных лидеров Рима.

Имения вокруг Рима, когда-то принадлежавшие церкви, к завершению XIV века оказались в собственности римской знати. Этому способствовали сами папы в XIII веке, продвигавшие своих непотов и покровительствовавшие знатным родам. В результате, Рим окружили многочисленные и обширные баронские владения. Эти властители часто враждовали друг с другом, но объединяло их сопротивление центральной власти. На севере Рима находились поместья наследственных префектов Рима – Вико. Они контролировали всю территорию от Чивитавеккья до крепости Виго. Южнее лежали владенья семей Орсини и Ангуеллара; по обоим берегам Тибра и в Сабине обосновалась семья Савелли. Восток и юго-восток Рима находился под контролем династии Колонна. Южнее, по сторонам дорог, ведущих к Неаполю, находились владения Конти, за ними -  Гаетани.
 
Дороги к Риму полностью контролировались баронами, путников и торговцев облагали дополнительными налогами, нередки были вооруженные грабежи, иногда инициированные самими правителями земель. Бесконечная грызня, междоусобицы причиняли Кампанье серьезные разрушения, а власть баронов была такова, что без их согласия папа не мог даже собрать военные отряды. Некоторые семьи, такие как Колонна и Орсини принимали самое деятельное участие в выборе папы благодаря кардиналам, происходившим из этих семейств. Викарии могли оказывать военные услуги врагам римских пап, в особенности неаполитанцам, находящимся в постоянной конфронтации с Римом. Если было выгодно, присоединялись к иностранным армиям. Так французы в союзе с Колонна в 1303 году выступили против папы Бонифация VIII. В блоке с родом Гаетани авиньонские кардиналы низложили Урбана VI.

Понтифики Средневековья и начала Возрождения, хотели они этого или нет, опирались на баронов, следовательно положение их самих было весьма неустойчиво. Им приходилось умело лавировать между одними и другими правителями, плести интриги и заговоры, натравливать одну семью на другую, стараясь в заварухе ослабить или уничтожить одну семью ценой возвышения других. Так, Мартин V из рода Колонна, использовал свои родственные связи в борьбе с Орсини. Его преемник, Евгений IV, получил в наследство превосходство Колонна, но скоро изменил ситуацию, с помощью Орсини сведя на нет значение префектов – союзников Колонна, хоть ему и пришлось сравнять с землей крепости Вико. Затем Каликст, маниакально стремящийся к крестовому походу, был втянут в серьезный конфликт с Орсини. Эхо этой жесточайшей распри достигло Александра VI, ставшего папой спустя 35 лет после этих событий. Сикст IV и его бастард, Джироламо Риарио, были союзниками Орсини, затем, после смерти обоих, Колонна с помощью Иннокентия VIII незамедлительно вернули свою власть. Что касается самого Рима, то папская власть здесь установилась гораздо раньше, чем в окрестностях.

Рим ничего не производил, не развивал торговлю, по сути, как и тысячи лет назад, это был гигантский паразит, потребляющий массу ресурсов и требующий все новых вложений. Сам по себе, Рим был полностью лишен средств существования. Так было на протяжении всего античного периода, Средневековья и эпохи Возрождения. Все, что требовалось городу, в него ввозилось, сам же он не производил ничего. В главной степени, присутствие в городе папского двора давало необходимые средства; теперь уже не императоры, а наместники Петра давали горожанам хлеб и зрелища. Отсутствие экономики как таковой делало в Риме образование среднего класса невозможным в принципе, тогда как именно многочисленный средний класс обеспечил северным итальянским городам стабильность и тенденцию к развитию. В Риме существовала колоссальная пропасть между аристократами, чьи интересы затрагивали папы, и классом маргиналов, которым были не по плечу возрастающие притязания пап.


***



Из Авиньона в Рим папы вернулись в 1420 году. Это могло означать лишь одно: усиление папской власти в городе. Город, в который возвратился Мартин V, был совершенно заброшен и фактически безлюден, лишь крохотные участки античного Рима оставались обитаемыми. Горожане прозябали на излучине Тибра вокруг Пантеона, на склонах Капитолия и Эсквилина, но остальные холмы густо заросли садами и одичалыми виноградниками. Латеран и прилегающие к нему участки разграбили вчистую еще сто лет назад; Палатин был заброшен; на Авентине уцелел лишь старый монастырь святого Алессо. Трастевер на том берегу Тибра был довольно плотно заселен, но Ватикан и прилегавшая к нему местность на краю города, подвергались налетам пиратов, заходивших сюда по реке. Численность населения была катастрофически мала и с каждым годом уменьшалась. Службы прекратились, и многие церкви пришли в запустение; римская знать обитала в мрачных укрепленных крепостях, построенных на руинах публичных зданий императорского Рима. От прежнего величия остался акведук Аква Вирджине, чудом уцелевший после нашествия готов тысячелетие назад. Он все еще функционировал, но плохо, и вода в нем была заражена, тем не менее, это был едва ли не единственный источник воды. Именно доступ к воде заставлял жителей пришедшего в упадок Рима селиться вблизи  реки, в этих нездоровых малярийных местах. Были разрушены мосты; местность Борго с фрагментами города соединял Понте Сант-Анжело; уцелел и мост Сенаторов, который рухнул все-таки в XVI веке. Мартин V, вернувшись в город, тратил немалые средства на строительство великолепных дворцов, восстановление церквей и городских стен, которые пришли в ужасное запустение. Этим же занимались и последующие князья церкви. Дворцы кардиналов Нардини, Борджия, Рафаэля Риарио, Джулиано делла Ровере и его брата кардинана Доминико делла Ровере, поражали своим великолепием.

В Риме постепенно появляются мосты, фонтаны, грязные поля превращаются в красивые мощенные улицы и торговые площади – Пьяцца Навона, Кампо дей Фьори. Многие улицы, кстати сказать, вымостили впервые, ликвидировали средневековые ниши в стенах, делавшие улицы невозможно узкими. Централизованное управление принесло свои плоды: город постепенно приобретал облик, достойный столицы. К началу XV столетия Рим перестает быть городом суровых средневековых башен и становится городом воздушных куполов.