2184

2184 часа одиночества

Сан Санычу Клещенко

«Еще совсем немного и всё будет хорошо. Завтра надо купить корм для кошки. Вымести пыль из коридора. Что-то еще… Ну ладно, завтра вспомниться» - Катя засыпала. Весеннее московское солнце давно скрылось за крышами домов. Уже теплый настолько, что можно было оставлять открытой форточку, но не настолько, чтобы открывать окно, ветерок влетал в комнату, пробиваясь сквозь завесу теплого воздуха помещения. Он приятно холодил лицо, а тело, скрытое под одеялом, от этого прикосновения, чувствовало себе еще более защищенным теплом.
Сон – это было единственное спасение. Вот уже тридцать четыре дня и два часа Саша был на Юге. Археологическая экспедиция должна была продлиться до конца сезона. До того, как пойдут дожди, температура упадет, и копать будет невозможно. Жизнь археолога совершенно четко разделяется на два периода в году: теоретический и практический. Поздняя осень, Зима и половина весны – это теория. После, работа с тем, что удалось в буквальном смысле «накопать» за летний - практический период.
Сборы перед отъездом. Масса дел, которые надо было завершить, почти не оставили им времени. Прощание получилось поверхностным. Оба много работали. В последние перед отъездом дни напряжение, скопившееся за год, стало сказываться острее. Предчувствие долгой разлуки хоть и не явно, но ощущалось обоими. Они почти не разговаривали, и, порой, доходило до того, что электрические разряды не начинали сверкать в помещении над их головами только лишь потому, что оба безумно друг друга любили. Они сдерживали недовольство поведением своей второй половины, помня о том, что это конец рабочего года и обыкновенная усталость. Так бывало не всегда, но все их споры стихали, когда один из них брал другого за руку, прижимал к себе, гладил по волосам,  и говорил тихо-тихо на ухо: «Прекращай. Мы справимся!».
Саша уехал. В первые минуты, Катя ничего не почувствовала. Но прошел час. За ним еще один. И впервые появилась волна необъяснимой, необъятной тоски, подступающей откуда-то из живота к горлу, после растекавшаяся по всему телу. Ей хотелось плакать. Голова твердила, что все в порядке. Саша писал сообщения, что тоже все в порядке. Она уверяла себя, что три месяца – это вовсе не много. И это давало облегчение, но лишь на те промежутки времени, когда что-то или кто-то другой, кроме Саши, занимали ее мысли.
Работа, работа, дом, встречи с друзьями. Поездки к родителям. Все это теперь походило лишь на способ убежать, укрыться от мыслей о том, кого она любила, и кто теперь был так далеко.
Саша писал каждый день. По нескольку раз. А к концу дня или уже ночью приходило электронное письмо, с описанием того, что произошло за день. Делая это, он часто вспоминал слова из песни Высоцкого «Дальний восток»: 
Долго же шел, ты, в конверте листок,
Вышли последние сроки.
Но потому он и Дальний Восток,
Что далеко на востоке.

Ждешь с нетерпеньем ответ ты,
Весточку в несколоко слов.
Мы здесь встречаем рассветы
Раньше на восемь часов.
Прошла неделя, другая. Работа вошла в нужное, размеренно-напряженное русло. Как руководителю экспедиции, ему приходилось помимо научных, решать еще и массу административных вопросов. Работы было много. Времени для писем и общения – все меньше. Внутрення тоска, которую он испытывал, так же как и Катя, постепенно становилась привычной. Он уверял себя, что все хорошо. Что она его ждет. Что ревность, проходившая иной раз по его душе мелкими иголками, не имеет никаких оснований.  - «Мы любим друг друга. Мы справимся» - эта мысль его успокаивала. Но покой длился лишь до того момента, пока он вечером, ближе к ночи не оказывался у себя в комнате под желтым светом настольной лампы. В минуты этого покоя от коллег, рабочих вопросов, он думал только о ней. О той, которая теперь была от него за несколько тысяч километров, и сколько бы он отдал лишь за то, чтобы взять сейчас её руку в свои ладони. Прижаться щекой к ее щеке. Ощутить  в объятии крепкое тело смуглой девушки, ради которой он был готов на все.
Раз в три дня они разговаривали по скайпу. Не стоит останавливаться здесь на том, что это. Цивилизованный мир знает.  Разговоры были напряженными, но оба старались поддерживать и подбадривать друг друга, не подавая вида, что иной раз готовы бросить все, доехать до аэропорта, взять билет на ближайший рейс и всего через несколько часов чувствать друг друга, видеть, прикасаться, брать за руку, искать с закрытыми глазами губами губы. И пытаться устоять на ногах от головокружения, которое испытывал каждый, при встречах и поцелуях.
Вставая рано утром, первое, что делала Катя – это включала компьютер, проверяя почту и месеннджеры. Не найдя никаких вестей от него, она просматривала ресурсы, связанные с работой. Завтракала. Ревность проходила и по её душе мелкими иголками. Она немного злилась, вот уже третий день от него нет никаких вестей, кроме  коротких сообщений на сотовый, что у него все хорошо.  –«Он не пишет ничего. Он не может найти на меня время. Тогда я тоже не буду ничего писать, пока он не сделает этого первым» - такие мысли блуждали в ее голове. Но она понимала, что Саша и сам может поступить таким же образом, обидевшись на ее молчание. Она знала, что ему тоже тяжело дается эта разлука, и, что надо поддерживать друг друга, а не злиться по пустякам. - «Мы любим друг друга. Мы справимся» - эта мысль успокаивала и её.
Когда с момента его отъезда прошло только лишь две недели, она уже про себя считала этот промежуток времени как четырнадцать дней. На двадцатый день, она знала, что до его приезда остается еще семьдесят один день. На тридцатый день, она посчитала, что ждать еще остается тысяча четыреста шестьдесят четыре часа. Рассчеты её успокаивали, но осознание количества времени вызывало с еще большей силой волну тоски, которая накрывала её с головой. Тоска стекала по рукам и по платью. Тоска выливалась слезами на щеки и заставляла сжимать кулаки, повергая её на несколько секунд в состояние тихой истерики. Потом она брала в руки свои чувства, поднимала голову, умывалась и, страясь заглушить то, что постоянно пульсировало внутри, старалась погрузиться с головой в какое-нибудь занятие. 
Сегодня был день тридцать четвертый. Третий по счету день, когда они должны были созвониться и увидеть друг друга по скайпу.  Утрення проверка почты состоялась традиционно. Затем уборка в квартире. Затем работа. Встреча с мамой. Библиотека. Встреча с подругой Разговор на повышенных тонах с водителем не пожелавшим уступить её машине дорогу. Дела в банке. Обед. Вопрос в столовой от официантки, почему Катя все одна, обычно они с Сашей приходили обедать сюда вдвоем. Потом опять работа. К вечеру она приехала домой. День, как всегда был насыщенный и к тому же жаркий. Во всем теле ощущалась приятная усталость. Сбросив легкие сандали, поставив сумку на тумбочку в прихожей, она прошла в гостинную и упала в кресло почти без сил. В такие минуты чувства почти оставляли её. Нет, она не теряла сознание, но боль разлуки с Сашей, неурядицы с родителями, волнения из-за работы – все это гасло на время. Обессиленный организм не был способен на переживания. Несколько десятков миут она могла быть спокойна.
Встав, наконец, с кресла, она прошла босиком на кухню. Щелкнул включатель электрического чайника. Открылся холодильник, и на столе появилось все для легкого салата. Есть не хотелось. –«Сегодня мы будем говорить» - Она живо представила, как сидит около компьютера, смотрит в экран на дорогое ей лицо. Она представила, какие чувства будет испытывать, и волнение стало охватывать ее уже в ту минуту, хотя до звонка оставался еще как минимум час.
Она вновь подошла к холодильнику. Открыла дверцу и достала давно начатую бутылку вина. Вино заалело в бокале, наполнив его на четверть. Несколько глотков. -  «Сейчас должно пройти». Но волнение пока лишь только усиливалось. Картинка разговора двух  людей по видеосвязи на расстоянии несольких тысяч ктлометров друг от друга, людей, которые любят… Волнение не проходило, и она решила подготовиться к разговору. Подвигаться. Вынутые из шкафа, на постели появилось платье, в котором она выглядела, по словам Саши, особенно хорошо. Оно ему нравилось тем, что было сделано из хорошей ткани, было практичным, но не умаляло женственности его обладательницы. Подумав, Катя решила надеть бельё, которое они вмете выбирали. Когда с одеждой было покончено, она посмотрела на себя в зеркало, взяла рассческу, зачесала аккуратно волосы. Потрогала руками щеки, как бы снимая с них усталость, накопившуюся за день. Улыбнулась своему отражению, ведь выглядела она теперь очень хорошо.
Звонок состоялся, как и предполагалось,  в двадцать один ноль-ноль.  На экране появилось Сашино лицо. Усталое. Со щетиной дня за три. Он отодвинулся от экрана, поправив камеру, и сел на стул. Теперь Катя могла его видеть почти до пояса. Рабочая рубашка, светлые взлохмаченные волосы. Несколько отрывистый голос.
- Привет! – произнесла она, как можно веселее.
- Здравствуй, хорошая моя.
- Ну как ты? – голос Саши звучал неестественно в динамиках компьютера. Был хриплым, будто в комнате, где он сидел, тускло освещаемой настольной лампой, было очень пыльно.
- Я – хорошо! – Катя улыбнулась. Сегодня встречались с мамой. Заезжала в библиотеку. Видела Свету мельком. Где удавалось, работала с компьютером. Все-таки успела пообедать и убрать в квартире. Я соскучилась очень.
- Я тоже соскучился. А у нас храм десятого века открылся. Все греческие христианские храмы до этого находили лишь далеко от берега, а этот почти у самой кромки воды. Местные прознали. Пришел батюшка, отчитал молитву. Освятил место. Вчера одного из наших, из экспедиции покрестили. Теперь люди ходят. Покланяются месту. В соответствующие органы направили запросы, чтобы поставить место на охрану. Придать статус памятника. Как мама? Что Светка?
- Мама – хорошо. Просила тебе привет передавать. Ездили вместе за продуктами. Светку видела вего минуту. Предложила ей поехать со мной в отпуск – она обещала подумать.
Они оба улыбались друг другу. Была заметна неподдельная радость встречи. Тепло чувствовалось в голосах.
- Экспедицию могут задержать на несколько дней – Саша опустил глаза вниз. – Синоптики говорят, что сухая погода продлится до середины сентября. Можно будет копать. Тем более, что деньги остаются. Давай поженимся?
В первые секунды Катя не нашлась, что ответить. Потом спросила:
- Надолго задержитесь? – она это произнесла так, будто факт задержки был уже решен и Саша мог знать точные сроки.
- Пока не знаю. Может быть синоптики опять врут. Но максимум дней на десять. Не больше. – последние слова про десять дней он проговорил быстро, как бы оправдываясь за возможную задержку. Последняя фраза, которую он произнес: «давай поженимся» так и оталась без ответа.
- Ну это не страшно!  Десять дней не месяц. Мы справимся – Катя говорила как можно бодрее. Она продолжала улыбаться. - Вернешься – поедем к Ивановым на дачу! У камина посидим. Новая выставка Коровина открывается. Думаю, ты успеешь до закрытия – я одна не хочу идти.
- Хорошо.
Саша ожидал несколько другой реакции. Он ждал, что Катя расстроится, и уже готов был оправдывать свою задержку и дальше, приводить аргументы. Ссылаться на особую значимость раскопок этого сезона… Теперь же, когда она так спокойно отнеслась к этому, он не знал, что говорить дальше. Создалось впечатление, что она ничуть не расстроена этим фактом. Ревность прошла мимо него в сторону выхода из комнаты, задев холодным краем плаща его плечо. По руке побежали мурашки.
Он сказал:
- Ну ладно. Я пойду, надо еще пару отчетов написать. На завтра приготовить документы. Я скучаю по тебе сильно. Рад видеть. Спасибо, что позвонила.
Он улыбнулся как можно ласковее.
- Давай.
Катя тоже улыбалась в камеру:
- Я тоже очень скучаю. Аккуратнее там, пожалуйста. Спокойной ночи!
- Спокойной ночи – ответил Саша.
Она навела курсор на кнопку завершения звонка. Кликнула по ней, и изображение на экране пропало. Пропал и звук.
Она поставила локти на стол. Подняла руки, и уронила лицо в ладони.  Рыдания сотрясали тело. Слёзы невысказанных эмоций, чувств, желания близости с этим человеком, невозможное желание близости – все это теперь вырывалось из нее всхлипываниями и почти криком. Она  рефлективно сжала кулаки сильнее, до боли в ладонях от упирающихся ногтей, чтобы боль оставила хоть какую-то тонкую связь, не позволяя эмоциям окончательно забрать её из внешнего мира.