Сквозь звезды

Сквозь звезды.

Ровные стены в горной пещере.
Узкие плечики, плащ и очаг.
Руки взметнулись. Сила сирены.
Звуки рождались. Звезды в глазах.

Руки взметнулись. Пламя опало.
Свет затухал. Садилась заря.
Жар очага плавился, плавил.
Струйкой стекала вода с алтаря.

Звездные врата новой вселенной
Мигом закрылись. Чужая звезда?
Кто же я? Кто я? Мысли носились.
Дева ступила. Холод и мгла.

Звездная россыпь тайной коснулась.
Мысли все сыпались. Пепел костра.
Звезды там были? Она обернулась.
Где же я ? Кто я ? Ночь. Тишина.

Звездное небо смотрело немое.
Тайну хранила пещера. Алтарь.
Я из их мира. Здесь все чужое?
Плач пролетел. Сумрак и мгла.

Тихая тайна звездной вселенной,
Тихая поступь и свет. Тишина
Лишь приклоненные тесно колени.
Я же останусь одна. Я одна…


Женщина лежала на грязной шкуре под пыльным навесом. Кое-где из щелей пробивались лучики света, они золотыми нитями прорезали густоту воздуха. Вот один из них коснулся ее волос. Рука вздрогнула и потянулась к шее, последним судорожным движением она сжала маленькое голубое солнце, его лучики больно впились в кожу, но женщина уже не ощущала боли, она оставила эту землю, чтобы обрести наконец покой, которого так ей не хватало здесь, на земле.

***

Солнце уже было довольно высоко, но жара еще не коснулась своим огненным дыханием долины. Большие, когтистые лапы деревьев закрывали землю, на которой можно было различить узкую цепочку следов. Кто-то прошел здесь совсем недавно, в одном месте неосторожным движением была сорвана нижняя ветка. Ора наклонилась к земле и подняла ее. Клейкие капли уже успели застыть и покрыться сероватой коркой. Она дотронулась до одной из капель и почувствовала упругую мягкость на своей ладони.
- Он прошел здесь всего один туан назад. Если я потороплюсь, то успею догнать его в ущелье.
Легко приподнявшись с одного колена, Ора закинула за спину лук и побежала, слегка пригибаясь к земле под ветвями деревьев. Они легко отламывались, поэтому не представляли никакой опасности, но их иглы могли глубоко войти под кожу, если неосторожно наткнуться на них с разбегу. Девушка привыкла к этому пути, она знала почти все опасные повороты и вот на одном из них она нашла свеже-оторванную ветвь. Земля постепенно поднималась вверх, почва уже не содержала влаги, и следов не было видно, но Ора не сомневалась в направлении. Чутье пустынного охотника еще никогда не подводило ее. Ей осталось совсем немного, она уже мысленно видела последний поворот на скалистом выступе, возле которого лес отступал, кое-где еще пытаясь вклиниться в серое ущелье, когда что-то заставило ее остановиться. Тело напряглось, ноздри с силой втягивали в себя воздух, пытаясь уловить хотя бы какой-нибудь чужой запах, но ничто не нарушало внешнего спокойствия. И в тоже время ею овладело необъяснимое чувство, сложная смесь физического и психического присутствия чего-то. Она ощущала, как дрожит ее тело, лихорадочно мечутся мысли, замкнутые в тесной области сживающегося вокруг висков обруча. Осторожность победила, и девушка попыталась очистить свой мозг от чужого вторжения. Теперь она бала наглухо изолирована от внешнего мира.
- Наконец - выдохнула она, нетерпеливым жестом проведя ладонью по шее, будто освобождаясь от всего того, что сдерживало до сих пор ее дыхание.
Сделав глубокий вдох, осторожно, пытаясь не сдвинуть ни единого камешка, стала карабкаться вверх по склону, надеясь сверху увидеть оставшуюся часть тропинки, на которой ее подстерегала опасность. Но вот, наконец, цель достигнута, она на вершине, и только после этого Ора позволила себе взглянуть вниз. В следующее мгновение, забыв обо всем, раздирая в кровь колени о камни, скатилась вниз.
Это был он, его тело лежало, нелепо подогнув под голову левую руку и уткнув лицо в землю. Он был похож на сломанную куклу, которая все же не умерла, а только заснула и терпеливо ждет мастера. Ора тормошила его безжизненные руки, растирала лицо, но сквозь ладони медленно просачивался мертвенный холод, он поглощал ее, окутывая и отрезая их от внешнего мира. Вот уже не существовало кручи, с которой она практически скатилась вниз, окровавленных ладоней, ссадины и порезы больше не докучали ей. Только одно его лицо, бледное и нереальное и больше ничего. Больше ничего. Внезапно холод отступил, и Ора почувствовала, как нечто сжимает ее горло, ей стало трудно дышать, спазмы сжимали грудь, рот бессильно открывался и закрывался, напрасно пытаясь вздохнуть хотя бы крупицу воздуха, застывшего возле них белыми холодными кристалликами. Но вот ей, наконец, удалось это сделать, и слезы хлынули из ее глаз, она бессильно опустилась вниз и даже не заметила, как нечто маленькое и острое соскользнуло с ее шеи прямо не его обнаженную грудь.
Ора была уже далеко. Ветер развевал ее волосы, тело , обдуваемое ветром и гулкая поступь убегающих вдаль барханов. Они летели на рыжих красавцах, она и он, тот, кого считала братом. Его огненный взгляд парил над землей, устремляясь все выше и выше к скалистым вершинам, за которыми никто из них не был. Ветер поднимал мелкие легкие листочки киениса, и они кружились подобно розовой пыли в лучах заходящего солнца. Прозрачная живая вода. Ора никогда не видела раньше озер, они просто не могли существовать в пустыне. Это показалось ей тогда чудом. Рон вел ее за руку, они поднялись довольно высоко в горы, он обещал, что покажет ей Нечто!
Луч разорвал облака и повис над водной гладью, вычерчивая неровный и прерывистый след.
- Как будто гигантский моллюск прополз по влажному песку - воскликнула она и засмеялась.
Серебристый смех, отразившись от острых граней, порвался на тысячи мелких осколков, которые были поглощены тишиной, стоящей над водной гладью. Смех был поглощен тьмой, и опять воцарилась тишина.
- Пойдем отсюда - внезапно испугавшись, сказала Ора, потянув за рукав своего спутника. - Мне кажется, что мы пришли сюда слишком рано. - Они уходили, а солнце уже наполнило золотом чашу прозрачной и чистой воды.
Ора очнулась. Был уже полдень, и дневной зной повис над ущельем. Она отвернулась, чтобы собрать все свои силы для предстоящего ей обряда. Дом был далеко, поэтому Рон должен быть похоронен здесь, в первой гряде песков, возле подножия гор. Ей казалось, что это она будет лежать под толщей песка, который постепенно иссушит тело, превращая его в скелет, постепенно этот же песок то, что останется, сотрет в порошок, перемешает со своей сущностью и человек исчезнет, став самой Пустыней.
- О - донесся до нее тихий стон.
Ора обернулась. На обнаженной груди брата горел яркий отпечаток. Но чего? Рука невольно потянулась к шее.
- Мой амулет. Но почему? Он же всего лишь камень?
Очень медленно она приблизилась к его лицу и почувствовала очень слабое дыхание.
- Ты жив? - еще не веря, прошептала девушка и очень осторожно стала растирать его тело.
Через некоторое время она опять взглянула на его грудь, отпечаток исчез. Ора не хотела сейчас думать об этом, потом, это будем потом. А сейчас надо было добраться до воды, подняв его на ноги, очень медленно они пошли вперед, вниз по тропинке, к ближайшему источнику.

***

Черные руки взметнулись над очагом, отбрасывая неровные вытянутые тени. Огонь вспыхнул, и желтые искры взлетели высоко вверх, озарив изъеденное временем лицо. Тонкие потрескавшиеся губы шептали странные слова. Каждое из них жило своей особой жизнью, они повисали над очагом, окружая его облаком пыли, которое постепенно таяло и поднималось все выше, выше и выше. Огонь вспыхивал и гас, а старуха все говорила и говорила что-то, закрыв глаза. Ее тело раскачивалось, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах и вот, наконец, застыло, окутанное плотной субстанцией дыма, крепко впаянное в него.
А в это время за ней наблюдали два глаза. Странно одетое существо сидело на шкуре возле входа в пещеру и не сводило глаз с жуткой тени, постепенно меняющей цвет. Ярко-красная, она стала тускнеть, покрываться пеплом, затем стала совсем прозрачной и вот, наконец, рассыпалась. Тень исчезла. Старая Аунэ избавилась от своей тени, которая теперь была уже далеко, пытаясь узнать то, что не могла узнать ее хозяйка.
Она летела, не ощущая пространства, не соприкасаясь с воздухом. Единственное, что у нее сейчас было - это зрение. Она искала, искала, ощупывая песчаные барханы, редкие ребра скал, выпирающие из земной плоти, искала под невысокими деревьями. Лунный свет проходил сквозь нее, просачивался через субстанцию, настолько редкую, что ее нельзя было ощутить, увидеть. Но вот оно почувствовало. Почувствовало и стало расти, всасывая недостающие атомы прямо из воздуха. Ей уже стало тесно. Воздух уже не протекал сквозь, а обтекал тело. Скалы стали ближе, земля была почти рядом. Оно затаилось, выжидая. А на рассвете вернулось обратно.

***

- Ты в порядке? Ты слышишь меня? Что с тобой случилось?
Смысл слов с трудом доходил до него. Глаза пытались выделить из сплошного желтого пятна то место, откуда исходил голос, но все еще расплывалось и не давало четкого изображения. Но голос. Он знал этот голос.
- Ора. Это ты? - спросил Рон и удивился, насколько тихо прозвучали его слова.
- Что со мной? - спросил он.
- Я не знаю. Когда я нашла тебя, ты был похож на мертвеца. Ладно, поговорим потом, а теперь умой лицо, это поможет твоим глазам.
Холодная вода легко покалывала кожу, и когда он вновь попробовал осмотреться, то увидел, как постепенно расплывающиеся линии становились все четче и четче. И вот, наконец, из тумана выплыло ее лицо. Почти правильный овал, большие черные глаза и длинные ресницы, от которых падали тени. Оно было напряженным и дышало ожиданием и болью, болью за него.
-Успокойся - Рон приподнялся и сел. - Все пошло. Я в порядке. Может быть это просто солнечный удар, хотя со мной никогда ничего подобного не было.
- На рассвете? Нет, Это намного страшнее, но я пока не знаю, что это было. Что-то или кто-то пытался убить тебя. Но кто и зачем?
- Я бы почувствовал, если бы меня выслеживали.
- Нет, вряд ли. Это не было материально, я не могу объяснить тебе, но я знаю.
- Но как ты оказалась здесь? Ты же не хотела идти со мной и осталась дома?
- Да, не хотела, но потом что-то толкнуло меня пойти за тобой следом. Утром я шла по твоему следу через лес, а потом увидела тебя в ущелье. Ты был похож на мертвеца.- Снова повторила она. - И я не знаю, что спасло тебя. Может быть чудо?
Пальцы Оры медленно поглаживали голубые личики талисмана, который всегда был у нее с собой. С самого рождения и она никогда не расставалась с ним. Тонкая, узкая полоска серебристой кожи окольцовывало камень, проходя по четко-вычерченному желобку, эта кожа не трескалась от жары, не растягивалась от влаги, она ничуть не изменилась с той минуты, когда чьи-то заботливые руки повесили талисман малютке на шею. Видение возникло ниоткуда, ненадолго задержалось и ушло в никуда, оставив смутные, размытые контуры высокой башни и большой голубой звезды, точной копии ее талисмана. Но постепенно отрывистые детали терялись, пропадая одна за другой из калейдоскопа, который ей предстояло собрать.
Ора вздохнула и очнулась. Было уже прохладно, пора было трогаться в путь. Они сделали по последнему освежающему глотку и медленно пошли по тропинке назад, домой, однако ночью идти через лес было очень опасно, поэтому им предстояло сделать крюк и обойти его по верху, вдоль обрыва.

***

Она сидела в глубине хижины, почти в тени и смотрела на языки пламени. Ее глаза постепенно застилала пелена, сотканная из красных нитей, которые становились все толще и тоще, заслоняя от нее тень, в которой покоилось ее тело. Ора была уже далеко отсюда, вновь увидела его тело у своих ног, огненные личики на груди и холод, который постепенно таял, принося с собой жизнь, которая, казалось, навсегда покинула это сердце.
Ночь была глубока, она уводила их в себя, погружая их на самое дно, из которого казалось, не было выхода. А где-то там вверху озаряли их путь звезды. Они не боялись всемирного холода, готового поглотить их тела, нет, ведь они родились и жили в нем, неся в себе и не растрачивая напрасно тепло жизни. Рука все сильнее и сильнее цеплялась за нее. Девушка чувствовала, как снова слабеет его пульс, кровь медленнее струиться в жилах, холодеет кожа.
- Нет, ты не должен, ты не должен поддаваться ей. Я знаю, завтра снова будет свет и тепло, и все это уйдет туда, - она обратила свое лицо вверх. - Днем солнце защищает нас от него, готового высосать жизнь из всего, что встречается на его пути, а сейчас его время, но я не отдам тебя, нет, я помогу.
Ора вытащила талисман, теперь он жил своей жизнью. Сначала внутри кристалла пробежали тонкие жилки света, постепенно они ветвились и, наконец, тоненькие лучики света достигли холодных острых граней. Камень внутри пылал, но снаружи ее ладони по-прежнему ощущали один лишь холод. Девушка накрыла амулет его ладонью и когда через мгновение вновь посмотрела, сияние померкло, и только в самом сердце камня все еще теплился уголек света, но вскоре погас и он. Внезапно Ора почувствовала, что на нее кто-то смотрит, обернувшись, она увидела изумленные глаза брата, твердо, без поддержки, державшегося на ногах.
- Что это было? Мне стало легче.
- Что ты видел? - ей сейчас почему-то не хотелось, чтобы он тоже видел внезапно оживший камень.
- Я, ничего. Просто внезапно пелена спала с глаз, и я почувствовал себя лучше.
Ора вздохнула.
- Ну что ж, тогда пошли.
Мелкие камешки хрустели у них под ногами. С каждым мгновением силы вновь возрождались в его теле, и шаги становились все тверже и увереннее. Они шли над долиной, залитой непроницаемой для света черной мглой. Бледные поросли хиона покачивали верхушками, едва возвышающимися над линией горизонта. Воздух был сух и холоден.
- Что же тогда произошло. Что все это может значить. - Ора пыталась воссоединить воедино все то таинственное, что она знала о земле, на которой они жили. Мелкие острые осколки калейдоскопа нехотя складывали перед ней странный узор.
Они считали себя детьми песков, хотя и жили не в самой пустыне, а в предгорьях у самой черты, отделяющей ее от высоких гор. Их жизнь была наполнена походами, они охотились на диких канов, уходя за ними далеко в пустыню, вновь возвращались к скудной земле, которая едва могла прокормить их племя. Старики говорили, что раньше, они жили далеко отсюда, так далеко, что там, откуда они пришли, никогда не наступали зимние холода. Обширная долина питалась несколькими источниками, они дарили свою неиссякаемую влагу земле, плодам и людям. Там росли инысы совсем не такие как здесь, а раза в три выше, и они приносили свои плоды круглый год, а не только летом. Потом пришли Они, неся огонь и смерть. Ночью люди проснулись и увидели, как горит кровля их жилищ, как рушатся стены, стоны и крики доносились из темноты, которую не могло разорвать даже пламя. Лишь немногие смогли ускакать прочь от их мира, в котором им уже не было места и на рассвете измученные, встретились. Люди смотрели друг на друга, пытаясь найти мать, отца, брата, жену, любимого, но лишь немногим это удалось, ибо «нечто» не щадило никого, и лишь немногие избранные оказались достойны жизни. Уставшие конти, которым до этого лишь изредка приходилось скакать так долго, уныло брели в поисках воды. Они никогда не забирались от долины так далеко, и поэтому не знали в какую сторону направить своих конти, да и ужас перед свершившимся гнал их все дальше и дальше от смерти.
Люди, привыкшие к спокойной, оседлой жизни, не выдерживали, солнце, от которого раньше можно было укрыться под навесом и за стенами дома, теперь немилосердно прожигало кожу, иссушая тела. Красное марево окутывало их, казалось, что пылает сама земля. И только на третий день они нашли источник и бледные поросли иоса, корни которого можно было есть. Потом судьба вновь улыбнулась им, источники попадались довольно часто, и недостатка хотя бы в воде не было, так они шли все дальше и дальше в надежде вновь обрести покой. И через несколько недель блужданий горстка людей и несколько выживших конти добрались до гор, здесь они нашли пищу и пещеры, в которых можно было укрываться от холодного ветра и жаркого солнца. Так и возникло племя «Песчаных барханов».
- Что же произошло тогда? Что-то страшное? Может быть то зло, которое изгнало мое племя из долины и зло, которое подстерегало их здесь, одной природы? Что могло заставить бежать их тогда, бежать без оглядки, так что до сих пор никто из их потомков не решается отправиться на поиски долины предков. А этот камень? - пальцы Оры опять сжали грани кристалла, которые больно врезались в ее ладонь.
Разогнув их, она поднесла его к глазам. Теперь это был ничем не примечательный тусклый камень.

***

Рон поднялся и подошел к окну. Яркие зеленые краски отражались от окружающей его растительности, которая выступала за пределы стекла, пытаясь дотронуться до него. Эта зелень казалась настолько реальной, что ему даже почудился горьковатый запах свежей зелени, разлитый в воздухе, а на губах - чистую и прозрачную каплю росы, которая провела тонкий след, скатившись вниз, и исчезла, высушенная сухостью его кожи. Рука невольно потянулась к подбородку. Он поднес пальцы к глазам и ничего не увидел. Мираж исчез. То - что он видел и чувствовал несуществовало. Голые камни безвоздушного пространства, яркая луна и больше ничего.
Луна была уже довольно высоко. Пора было заняться работой. Рон, на ходу глотнув горячего кофе, пошел в аппаратную и выпустил из ангара роботов. Денег у компании было мало, поэтому и приобрели старые модели, для работы которых необходим был хоть небольшой естественный свет, определенной интенсивности. Их собирали для работы на Земле, раньше они неплохо справлялись с нею, потом их отправили на свалку, откуда их за бесценок приобрела компания.
Рон наблюдал, как с трудом передвигаясь, железные махины ползут по шахте. Завтра должен был прибыть транспорт, а у него было только 2/3 заказа. Поэтому он решил, что сегодня выжмет из них все, что было возможно, иначе его могут и не взять с транспортером, как он рассчитывал и тогда придется торчать здесь еще больше пяти земных месяцев.
- Опять одиночество - холодная дрожь пробежала по его телу, тяжелая, металлическая кислота сжала его челюсти и стала медленно разъедать глаза. - Но нет. Я должен улететь завтра.
Рон стряхнул с себя, внезапно набежавшую на него слабость, его пальцы послушно замелькали над кнопками пульта управления. Через несколько минут все было готово, теперь ему оставалось только одно - ждать. И он ждал.
Закрыв глаза, он полулежал в кресле, если бы что-нибудь произошло непредвиденное, то звуковой сигнал вызвал бы его душу из небытия, в которое она погружалась все глубже и глубже.
- Древние верили в нирвану, видели в ней единственный путь уйти от страдания. Что же несет она в себе. Забвение? Смерть? Или новая жизнь, полная страдания. Нет. Я не должен думать там. Ведь я, я предаю не только себя, свою жизнь, но и ее - Землю, которую я не видел так долго.
Металлическая кислота опять стала разъедать его челюсти, намертво схваченные судорогой. И теперь у Рона не было больше сил сопротивляться внезапно нахлынувшим на него чувствам. Он - сын Земли, видел ее редкими урывками, его родиной стала черная пустота.
- Но пустота это ведь ничто. Здесь ничего нет кроме пустоты.
Ему казалось, что вокруг него возвышается лес. Нет, он не возвышался, ведь самые высокие деревья не превышали двух метров, густые поросли кустарника, утопающего в снегу, хрупкие замерзшие веточки, покрытые густым инеем, темное небо, на котором только на несколько часов днем появляется солнце. Он почувствовал, как холод проникает в его тело, превращая каждую его клеточку в маленькую льдинку. Их число все увеличивалось, связи между ними слабли и он уже начал ощущать, как его тело начало медленно распадаться, когда резкий звук вырвал его из холода и тишины, в которую он был погружен, как в вакуум. Что-то было не так. Что-то случилось.
Рон открыл глаза, блеклое мерцание экрана сменилось резким светом, который ударил его по глазам. На мгновение, закрыв их, почувствовал, что холод отступил, и теперь все его тело лихорадочно пылало.
- Почему это случилось сегодня? - спрашивал он себя.
Но больше медлить было нельзя. Сигнал тревоги все еще висел в воздухе, и Рон, протянув руку, отключив его, затем попытался выяснить, что же все-таки случилось, но компьютер на все вопросы отвечал односложно - «Неполадки в программе».
- Что же случилось? Что же все-таки случилось? - эта мысль пульсирующей болью равномерно отдавалась в затылке. - Можно даже отсчитывать по ней секунды - неясно мелькнула в его мозгу и затерялась, затянутая трясиной.
Рон очнулся только тогда, когда что-то больно оцарапало кожу на лбу и, увидел, что стоит уже полностью одетый в тяжелый скафандр высшей защиты, а в руках у него два запасных баллона, которые в случае необходимости можно было прикрепить к спине и к поясу. Вставив довольно тяжелые патроны с кислородом в пазы, он еще раз проверил защиту, взял ящик с инструментами, включил дополнительное освещение и вышел из станции.
Смутные тени постепенно приобретали довольно четкие очертания. Прямо перед ним нависало острое ребро породы, змеей уходившей в мертвую плоть спутника. Свернув влево, обогнул еще две трещины и, наконец, достиг пещеры, внутри которой и велась разработка редкого в космосе вещества ириона - сплав которого использовался в качестве одного из составляющих для производства топлива. Залежи были неглубокие, но сами скалы, нависшие сейчас у него над головой, были очень хрупкими, и поэтому требовалась действительно ювелирная работа, позволяющая извлечь небольшие кристаллы ириона из стен, без повреждения их структуры, иначе все могло просто-напросто рухнуть, что затянуло бы разработки еще на длинные месяцы.
- Черт. Я не должен сейчас об этом думать - приказал себе Рон и с облегчением почувствовал, что ему, наконец, удалось полностью изолировать свой мозг от нежелательных сейчас эмоций.
Медленно он прокручивал в мозгу все ситуации, которые могли быть связаны с неполадками в работе роботов, самым страшным могло быть, конечно, повреждение породы, но тогда скала уже не выдержала бы. Этот вариант был безжалостно отметен, как впрочем, и многие другие. Рон пригнулся и поправил фокусировку очков, что-то возвышалось прямо над его головой. Когда картина прояснилась, то он увидел, что на довольно большом скальном выступе сгрудились роботы, они делали резкие, скользящие движения руками, что-то непрестанно передавая друг другу с помощью специальных кодов. Рон спешно стал расшифровывать коды.
- Что делать, что делать, что делать - показывал один
- Нестабильно, нестабильно, нестабильно, опасность - передавал другой.
- Уходите, уходите, уходите
- Мы все связаны, связаны, связаны......
- Опасность, опасность, опасность......
- Что делать, что делать, что делать - начал передавать один из них.
Рон попытался установить с ними связь, но все было напрасно, они не реагировали на его сигналы. Но вот из руки одного из роботов вспыхнуло пламя, на миг озарившее необычайно крупный кристалл ириона. Потом спокойствие исчезло. Все последующее сохранилось в его памяти как дикая смесь всполохов в безвоздушном пространстве, на фоне которых меркли даже звезды, разрываемых пластов земли и воя внезапно вспыхнувшего робота, собранного из неплавких металлов. Единственное реальное, что он тогда ощутил, это толчок и движение. Да движение. Теперь он понял, спутник поменял орбиту и наподобие космического корабля полетел...Но куда?
Чувство беспомощности и неизбежности гибели навалились на него, он даже не пытался бороться, не видя ни единого шанса впереди. Рон знал, что скоро сюда в эту точку пространства придет корабль и что же? Что он найдет здесь? Да ничего. И даже если кто-нибудь пожалеет о потере рудника, то о потере его жизни вряд ли даже и вспомнят. Он был слишком до этого одинок и неудачлив. О неудачниках лучше не вспоминать, проще всего просто поставить на них крест.
Робот уже не вопил, да и остальные куда-то исчезли, наверное, расползлись по вновь образованным щелям. Рон знал, что ирион используется для активирования двигателей, но чтобы простая химическая реакция вызвала такой эффект? Господи. Да никогда в жизни он не мог даже подумать об этом. Но теперь видно придется.
- Пора выбираться отсюда. Может быть, еще не все потеряно, если конечно станция цела.
Он с трудом поднялся. Идти было довольно тяжело, все время приходилось сильно наклоняться вперед, чтобы просто-напросто не хлопнуться на спину. Дорога заняла у него чуть больше получаса, и когда он перелез через очередную скальную плиту, вырванную сотрясением из монолита, то его глазам предстала станция. Наклонные плоскости, некогда служившие ей дополнительной защитой от метеоритов, теперь лежали на ее крыше, которая в нескольких местах была пробита и представляла довольно жалкое зрелище. Рон даже пошатнулся, он знал, что такое может быть, но все же надеялся на лучшее. А теперь?... Что теперь? Он подошел к шлюзу, дверь была сорвана, а молекулы воздуха уже давно потерялись в межзвездном пространстве галактического вакуума.

***

Купол был высоко над головой. Черные, прозрачные грани сходились в бесконечной, едва различимой точке света, проникавшего сквозь небольшое отверстие в самом центре. Свет падал сверху, конусом обхватывая небольшое тело, проходя через него, и ровным потоком изливался на большую голубую звезду, подвешенную к куполу цепями. Это был цельный и в то же время очень редкий камень. Сначала могло показаться, что это руки неведомого мастера выточили эти ровные грани, но на самом деле это было не так. Камень представлял собой цельный кристалл, выросший в недрах земли, ни один резец не притронулся к его девственной глади. И только на трех его гранях были небольшие углубления, по форме напоминающие сам кристалл. Ветер ворвался сквозь расположенные невысоко над землей окна, но ничто не могло нарушить покоя. Звезда даже не пошевелилась. Свет, доходя от купола до нее, растекался, заполняя ее тихим, прозрачным золотом, в котором тонула даже голубизна озер. День мерк. Кристалл погас, и только в самом его сердце все еще продолжала гореть маленькая тоненькая ниточка, но скоро порвалась и она, осыпая звезду последними искорками дневного светила.

***

Рон потер ладонями виски. Странное видение ушло.
- Наверное, у меня начинаются появляться галлюцинации из-за нехватки кислорода - подумал он, и машинально переставил и подключил новый патрон. Потом взял использованный патрон в руки. Странно, но он был использован только наполовину.
- Значит это просто от ожидания.
Рон снова обвел взглядом тесную комнатку, в которую он принес все, что смог достать из-под обломков. Да, запасов было достаточно. Он мог физически прожить еще около года, но он был совсем не уверен в том, что выдержит хотя бы месяц. Загнанный еще раньше в скорлупу станции, он не понимал тогда величины своей свободы, теперь его тюрьма сократилась до размеров его тела. Так чем же для него была сейчас свобода? Воздух, пространство внутри которого, он мог свободно двигаться - вот чем для него была сейчас свобода. Те, кто живет под открытым небом, вряд ли когда-нибудь задумываются об этом, вряд ли понимают, что они должны быть счастливы хотя бы потому, что над ними не висит угроза умереть, задохнувшись от недостатка кислорода. Да, некоторые из них голодают, но что такое голод от недостатка пищи по сравнению с кислородным голоданием?! В кровь поступает все меньше и меньше кислорода, сердце лениво проталкивает ее по сосудам, все дальше и дальше к каждому кусочку тела, каждой клеточке, которые жадно ищут и не находят и гибнут.
- Нет! - закричал Рон на самого себя - Я выживу! Я знаю, что я такой же, как и все, и не являюсь исключением из большинства людей, но может быть так было предначертано свыше, чтобы я погиб именно здесь и именно так, но нет. Я говорю - нет. Я не могу умереть сейчас, так и не совершив то, что собирался. Знаю, что чудес не бывает на этом свете. Но пусть произойдет чудо. Я не должен ТАК умирать. Нет

***

Ора стояла на плоской каменной плите и смотрела вниз. Прямо под ней лежало оно - «Озеро горного духа». Только второй раз в жизни она видела нечто подобное, озера редко встречались даже в горах, а в пустыне... Нет, об этом даже никто не слышал. Это просто не могло быть, правда говорили, что где-то там, где почти всегда холодно, есть огромное озеро, но до него никто еще не доходил, а люди терялись в догадках, пытаясь понять, откуда же произошел сам слух об этом. Искали, но не находили.
Озеро олицетворяло в себе силы природы, которая бережно, капля за каплей отдавало их растениям, животным, людям. А люди любили и берегли редкие источники, встречающиеся в пустыне, вокруг которых теплилась жизнь. В низких долинах деревья также приспособились к недостатку влаги, их корни проникали глубоко в почву, доходя до водных нитей, пронизывающих землю. Иногда казалось просто абсурдной картина сухой, кое-где даже потрескавшейся земной коры, а на ее поверхности гладкие стволы с мясистыми листьями. Все здесь могло показаться странным, но только не ей, чувствовавшей воду. Да, Ора обладала этим редким даром. Только благодаря таким людям, охотники могли уходить достаточно далеко в пустыню на поиски пищи, они знали, что если они не доберутся до известного им источника, то могут сами добыть воду. Человек, обладающий даром, описывает круг, сидя верхом на конти, а потом по спирали начинает двигаться к некому центру, он знал, что искать. Вот все ближе и ближе, он уже видит, как серебристый поток струиться там, под копытами его скакуна, все ближе и ближе, и, наконец, он останавливает конти и спрыгивает на землю. Торжествующий крик и руки медленно начинают отодвигать песок, освобождая воду. Но вот, наконец, и крепкое черное дно, которое начинает медленно покрываться драгоценной влагой. Не торопитесь, воды хватит на всех, утомленных зноем конти и долгой погоней людей. А утром те же самые руки осторожно закроют обнаженную на ночь рану, которая быстро затянется песком своей серебристой плоти. Это было в пустыне, но не в горах. Там водные нити располагались слишком глубоко, чтобы из них можно было достать воду. Но природа позаботилась и об этом, создав небольшие резервуары под открытым небом. Над одним из них и стояла сейчас Ора. Солнце было уже довольно высоко, и небольшое белое облако испарений висело над сероватой поверхностью вода. Сейчас озеро показалось ей совсем непривлекательным, его вода была какого-то дымчатого цвета, небольшие холодные волны лениво глодали каменные берега. Но все это было только видимостью, броней, под которой скрывалась вкусная, освежающая влага. Девушка спустилась с камня и подошла к самой воде, погрузила в нее ноющие от усталости руки. Внезапно желание полностью погрузиться в эту чистую, бодрящую среду, овладело ею, но в последнее мгновение чувство страха перед манящей бездной пересилило его, и девушка отступила назад, повернулась и, больше ни разу не оглянувшись, стала карабкаться наверх.

***

Он очнулся от полузабытья, в которое часто погружался в последнее время. Открыл глаза и сразу не смог понять, где же он и что вывело его из состояния покоя. Что-то изменилось. Рон поднял руку и, только почувствовав, как она налилась тяжестью, понял, что состояние почти полной невесомости исчезло, спутник, точнее то, что от него осталось, набирал скорость.
- Это может быть только, если ...
Рон вскочил, и тут же непомерная тяжесть, от которой он уже почти отвык, почти швырнула его назад, пригвоздив на мгновение к полу. Но потом он все-таки заставил себя встать и подойти к двери, с трудом прошел через коридор, который заканчивался подобием самодельного люка. Да еще раньше он нашел инструменты, и ему удалось восстановить атмосферу в этой небольшой комнате и прилежащем к ней коридоре, даже создать что-то вроде шлюза. Теперь жизнь уже не казалась ему такой страшной, по крайней мере, он мог вновь видеть свое лицо, тело в зеркале. Да, ощущать себя, как зверь, посаженный в клетку.
Рон надел шлем и вышел наружу. Он стоял на дне, едва прикрытом обрывками металла. Но вот что-то заставило его поднять глаза вверх, и он увидел звезду, разгорающуюся все ярче и ярче. Он понял, что у него осталось не так уже много времени, хотя если приближающаяся планета окажется пригодной для жизни, то шанс у него еще был, у него был межпланетный ранец с топливом.

***

Он летел сквозь материю, был ею, растворялся и вновь собирал свои молекулы, творя свое тело. Был мыслью, полностью отрывался от своей физической сути, преобразуясь в нечто, еще не виданное в этом мире.
Человек лежал, широко раскинув руки, его тело, беспомощно распластанное, напоминало рыбу, выброшенную на песок ленивой волной. Кожа уже покрылась мертвенной бледностью, быстро расползавшейся вглубь, поражая ткани и даже сами клетки. Мельчайшие, еще недавно живые кирпичики, из которых состояло тело, мертвели, но, застывая, они все еще продолжали составлять единое целое, но сейчас Единое было всего лишь видимость. Было достаточно небольшого толчка, чтобы эта глыба, впаянная в почву распалась.
Холод поглотил его, холод и пустота. Что же там? За границей льда и тени. Сон или смерть? Он уже не знал, просто не мог знать, потому что мозг его стал такой же частью единого целого, как и все остальное. Единственное, что ему оставалось, это ждать. Ждать и только ждать.

***

Пустыня просыпалась. Уже по согретым барханам заструился песчаный поток, мелкие камешки, нагреваясь, наливались светом, громче звучала вода между красных ребер земли. Все эти звуки, запахи, ощущения были знакомы ему до боли, он пережил их не раз и не два, а каждый день своей длинной жизни. Высохшая от времени рука поднялась над головой и провела в воздухе круг очищения. Сегодня ему снова предстояло идти туда, и он чувствовал, что эта дорога может быть для него последней. Тяжело приподнявшись и стряхнув с колен последние холодные осколки земли, старец взял в руки посох и, с трудом поддерживая свое тело в вертикальном положении, пошел в горы, туда, где на дне ущелья находилась его пещера. Там он раньше совершал ритуалы, а теперь шел туда в надежде на скорое освобождение от непомерного груза, скопившегося за долгие зимы его дней. Путь был как никогда ему в тягость, старые кости не слушались, но Тинг шел и шел, и на пятый день над ним раскинули свои длани горы. Теперь ему оставалось найти вход в долину. Но странно, он не торопился. Старик сел над острым выступом скалы и стал ждать рассвета. И только когда тень от скалы медленно поползла по песку, встал и продолжил свой путь.
Тинг стоял на холодной мерцающей плите в самом центре пещеры, он знал, что свет идет прямо из камня, но странно, на этот раз свет был слишком похож на земной. Тинг невольно перевел глаза наверх и пошатнулся, свода не было, неровные края разлома угрюмо нависали над ним. Теперь он более внимательно осмотрел стены пещеры, а потом пол. В самом дальнем углу над самым проемом лежали какие-то странные глыбы, а в самом углу одна из глыб напоминала человека. Старец подошел ближе. Это действительно был когда-то человеком, но мертвенный холод навеки сковал его своим смертным панцирем. Тинг склонился над фигурой и приложил руку к груди человека. Странно, но в тоже время, как он касался того, кто наверняка был лишь чужаком, он сначала почувствовал, а потом увидел боль и символ его веры, гигантскую голубую звезду под черным сводом, услышал тихое пение ночи.
-Откуда ко мне пришло это - Старец присел на корточки и ненадолго ушел в себя. Теперь он почти ничем не отличался от фигуры, распростертой у его ног.
Это была башня, башня из которой он был изгнан. Он - последний хранитель символа веры. Или не последний? Откуда явился тот, кто уже мертв, но не смирился со своей смертью. - И что я могу сделать?
Внезапно он почувствовал прилив сил. Старик, еще недавно сам с трудом переставляющий ноги, с легкостью поднял, ставшее для него теперь невесомое тело, освободил его от странного одеяния и понес его к плите, у основания которого был начертан знак - звезда. У него не было настоящего символа, но была вера. Тинг верил, но не знал еще, что без главного ему все равно не обойтись. Он пытался оживить в себе память башни, призвать звезду, и ее немеркнущий даже ночью свет, излить на человека, окружить его животворным покровом. Но когда Тинг открыл глаза и посмотрел на человека, лежащего на плите, то с огорчением понял, что ничего не изменилось.
- О, если бы у меня была хотя бы та маленькая звезда. Я знаю, что мне бы тогда удалось сделать это. Но она исчезла вместе с моей дочерью, они исчезли вместе и теперь последние силы уходят из меня и уже никто не сможет оживить того, кто мог бы стать новым хранителем. А у меня нет больше сил вернуться назад, я остаюсь здесь.
Старик сел на камень, взглянул последний раз на знак, начертанный на скале, закрыл глаза.
/***
Замок был высоко в горах. Его острые, серые шпили сливались с окружающим их пейзажем, поэтому его было довольно трудно заметить, глядя снизу, с долины. Мелкий орнамент был выбит прямо на камне скал, он начинался у самого основания и сходился длинными спиральными линиями у вершины. Узкая дорога, выбитая в твердой породе, уходила в долину, обрываясь так же внезапно, как и начиналась у самых ворот. Гигантская глыба, поднималась с помощью цепей вверх, но обычно она плотно прилегала к земле, и тогда замок был почти недоступен. Почти, до тех пор, пока не появились Они. За один день Они совершили то, что не смогли сделать дикие племена в течение нескольких веков. Пламя пыталось, но так и не смогло сжечь камень, но все же оставило на нем длинные багровые следы. Две зимы жители деревни не осмеливались подняться наверх и проникнуть в замок. Их манила к себе разверзнутая пасть открытых ворот, сокровища, которые могли остаться в подземельях, но все это казалось им слишком ничтожным по сравнению с тем, что люди не знали, есть ли еще кто в замке или нет. Так он и стоял, покрываясь птичьими гнездами боевых кордонов и пробивавшихся кое-где между плит, покрывающих замковую площадь, низкорослых деревьев и жесткой травой.
Был уже полдень, когда одинокий путник, обогнув селение, остановился возле красной дороги, его конти нетерпеливо тряс головой и перебирал передними ногами. Но вот поводья были опущены, и благородное животное золотое с рыжей гривой стало карабкаться вверх. Дорога временами становилась слишком крутой, там всадник спешивался и тащил за собой своего скакуна. Один раз путь преградила трещина, видно следствие зимнего обвала, тогда ему пришлось сесть верхом и заставить, пятившегося назад скакуна, прыгнуть. Золотое тело распласталось в воздухе и без труда перемахнуло через расщелину. Дальше дорога была довольно ровная и не вызывала у него больше никаких затруднений. Дорога резко обрывалась недалеко от ворот, перед которыми простиралась полукруглая площадка, за которой поднимались стены, и чернел провал входа. Путник спешился и оставил скакуна на краю площади. После этого всадник поправил шлем, из-под которого невольно выбилась длинная прядь волос, и легким шагом вошел в замок.
Это было странное, ни с чем не сравнимое ощущение, стоять, не двигаясь, не смея даже взглянуть вверх, зная, что над тобой висит глыба, которая в мгновение ока может превратить твое тело в лепешку.
- Хватит испытывать судьбу, - подумал путник, и, наконец, сошел со своего опасного места и ступил на плиты замка.
Величественная некогда картина, теперь была изуродована длинными подтеками камня, похожими на застывшую лаву у подножия вулкана. Одна из башен была срезана почти у самого основания, рядом с ней возвышалась низкая приземистая башня, на стене которой чернел провал. Именно к ней и направился путник. Вскарабкавшись по обломкам вверх до самого провала, осторожно заглянул в нее. Невольно расшатанный камень полетел внутрь башни, и тогда черная туча вспугнутых кочанов поднялись и закружились над головой, оглашая воздух единым, пронзительным криком. Вынув из сумки веревку, он намертво закрепил ее между двумя обломками, взял в рот черный камень, обладающий способностью светиться в темноте, стал спускаться вниз.
Стены освещал неровный, мигающий свет, который выхватывал из темноты то неровный выступ камня, то тонкую, извилистую трещину. Спуск мог показаться бесконечным, тем более что очертания дна терялись, сливаясь с узкими стенами колодца, но тот, кто стремился сюда, знал, куда и зачем он идет. Хватка рук уже ослабла, пальцы отказывались повиноваться, но губы упрямо считали - « 25,26, еще семь зарубок и я буду у цели». Но вот ноги, наконец, коснулись дна, которое неожиданно наклонилось и человек, потеряв опору, покатился вниз.

***

Что-то заставило ее проснуться, оно коснулось ее мозга, и, оставив на нем слабый след, исчезло. Ора открыла глаза и села, глядя прямо перед собой. Ее немигающий взгляд вбирал в себя очень черные по-зимнему звезды, густой свет от двух маленьких спутников, заливающих долину и барханы на ее окраинах. Она дотронулась руками до головы, как бы проверяя, на месте ли она, а потом, встав, бесшумно вышла из невысокой хижины на воздух и пошла, глядя прямо перед собой, по черной полоске света двух лун. Девушка не заметила, как вслед за ней скользнула из соседней хижины тень и растаяла, слившись с тенью больших дронов. Что-то вело ее все дальше и дальше, что-то, заставившее сильнее биться сердце, наполнившее душу и сердце радостью и в тоже время тревогой. Дорога была довольно ровной, поэтому ее ноги без труда находили для себя опору, в тоже время ее душа была уже далеко отсюда.
Ора очнулась и почувствовала, как чьи-то руки растирают ее лицо. Она открыла глаза, над ней склонилось озабоченное лицо брата.
- Ты меня напугала, я пошел за тобой, ты шла не глядя, и почти дошла до обрыва, когда я понял, что ты просто не видишь его. Что это было? Что с тобой? Хотя нет, не говори, ты, наверное, еще не совсем пришла в себя. Ложись и попробуй заснуть, покараулю тебя до утра. Надеюсь, что это больше не повториться. Спи - его рука повелительно закрыла ей глаза. Ора послушалась, но прежде чем заснуть, ее мозг неторопливо стал восстанавливать все то, что она видела там.
Тихое дуновение ветра погасило последние отблески света дневного светила, и сквозь купол проникла ночь. Она принесла с собой пряные запахи ярко-красных цветов, чьи головки только-только приоткрылись, показав всему миру нежные хрустальные чашечки с тонкими тычинками. Ночь заполнила своей тягучей тяжестью каждую выемку в каменных стенах, просочилась даже в небольшие трещинки, цементируя и укрепляя их до восхода двух лун. Но вот и они. Их свет, спугнул тьму, и она неторопливо раздвигалась, давая место струящимся на купол частицам. Они проникали внутрь через небольшие отверстия и, наконец, достигли ее - голубой звезды. Свет рождал в камне причудливые тени, которые брызгами вспыхивали внутри и также мимолетно исчезали, но вот всполохи стали все сильнее и сильнее, и над поверхностью стало концентрироваться небольшое облако, прошло еще немного времени, и вот Ора увидела лицо человека, который смотрел на нее и говорил.
Девушка провела рукой по лицу и приподнялась. Уже было утро. Она лежала на охапке свежих листьев, недалеко от границы холмов. Ора встала и позвала брата. «Странно» - подумала она, - «Я же видела его ночью, или мне это привиделось, как и тот купол. Ора внезапно вспомнила лицо старика, но что он говорил ей, все это ускользало от нее сейчас. - «Может быть позже я вспомню. Это что-то важное. Да, я должна найти храм со звездой. Но где? Девушка поднялась и подошла к холодному источнику. Вода освежила ее, придала мыслям ясность.
- Я не так уж далеко от поселка. Но где же мой брат? Может быть, он вернулся туда? Оставив меня здесь? Нет. Хотя сейчас утро и мне ничего не угрожает. - Ора повернулась к темнеющим на востоке горам. - Мой путь ведет туда. Но это глупо отправляться в дорогу пешком и без пищи. Хотя я не знаю, отпустят ли меня, если я вернусь домой, а я не могу врать.
Ора подняла сумку, лежащую у ее ложа и открыла ее. Там был нож, длинная веревка из жил диких кочанов и несколько лепешек из инисов.
- Странно, я не помню, когда я взяла все это. Но теперь я могу не возвращаться, иначе я просто не смогу пройти этот путь.
Девушка взяла сумку и, больше ни разу не оглянувшись, пошла вперед, туда, где покоилось горное плато. Горы здесь еще не достигали больших высот, но и они для племени, которое привыкло жить в пустыне, казались недоступными. Ора только дважды была здесь, именно на этом пути лежало оно - озеро. Дорога сначала была знакомая и девушка без особого труда, поднявшись на высокое плато, достигла воды. Теперь ей предстояло обогнуть озеро и идти вверх, ориентиром ей служил высокий горный шпиль, четко выделяющийся над гладью воды.
Озеро было все таким же, как и раньше, и в тоже время не таким, каким Ора видела его раньше. Довольно сильный потоки воздуха гнали волну, разбивавшую поверхность на ряд мелких холмов, непрерывно двигающихся. Вода потемнела и сейчас ее голубизну стали забивать серые всплески. Девушка обогнула озеро и стала искать удобный подъем. Ее глаза жадно вбирали в себя малейший излом, выступ, на которой поместилась бы нога, трещины и опасные осыпи, которых лучше было бы избежать. Она поднималась все выше и выше, вот уже ее ноги довольно твердо стоят на козырьке, который девушка приметила для себя еще у озера. Осторожно повернув голову, глянула вниз.
Озеро сейчас было совсем маленьким. Ора рассмеялась, представив, что может его вычерпать своей ладошкой, но от смеха ее нога невольно вздрогнула, и из-под подошвы сапога посыпались мелкие камешки, которые с гулким, все усиливающимся стуком, покатились вниз. Они падали, увлекая за собой осыпи и крупные камни и даже целые глыбы породы. Внезапно небо, земля, все поплыло у нее перед глазами, но Ора справилась с собой, повернулась лицом к стене и простояла так, уткнувшись прямо в шероховатую, неровную поверхность, некоторое время.
- Сейчас мне станет лучше. Сейчас - она опять обернулась, вновь все стало на свои места, все было в порядке. Переведя дыхание, девушка вытерла насухо, внезапно вспотевшие ладони, и подняла руки вверх, ощупывая первую ступеньку для восхождения. До вершины оставались считанные метры.
Все уже было позади. Она все еще видела мелкие трещины рядом со своей щекой, тесно прижатой к теплому камню, и чувствовала, как чья-то леденящая ладонь яростно сжимает сердце, видела себя со стороны, маленькая фигурка, распластанная на почти отвесной скале. Внезапно ее тело охватила дрожь, она сначала пронзила тысячами маленьких иголочек кончики пальцев, потом волной прокатилась вверх, через минуту ее тело все еще нервно вздрагивало, но постепенно спазмы отпустили ее тело, и Ора смогла разжать челюсти и глубоко вздохнуть.
- Я сделала это. Сделала. - Уже более спокойно повторила девушка. Все уже позади, позади. - Повторяла она сама себе, но, поняв, что внушение не может помочь ей сейчас, заставила себя сесть, подобрав ноги и сжав ладони.
Медленно, под действием хорошо знакомых с детства упражнений, к ней возвращался покой, блаженное тепло вновь вернулось в измученное тело, вытеснив усталость и боль. А между тем на темном небе стали зажигать свои лампадки звезды. Они неторопливо мерцали, заботясь о том, чтобы всю ночь их свет согревал чьи-то сердца, бездорожные скалы. Красные полосы, уже скрывшегося за горизонтом светила, все еще разрывали темноту, обрываясь и осыпая своими осколками острые шпили, но они уже были обречены. Единственное, то оставалось без изменения - это пустыня. Ее прибрежные волны по-прежнему исторгали из своих недр серебристое сияние. Неповторимое днем, оно ночью несколько приглушило свои краски, накинув на них прозрачную пелену. Гигантское расплавленное пространство некогда твердой породы и ветер, меняющий очертания барханов, плавные изгибы линий. Иногда с запада приходили, за несколько дней предупреждая о своем приближении, яркие всполохи, проносившиеся над самыми высокими гребнями песка, и внезапно обрушившиеся после недолговечного затишью на Пустыню, после чего она преображалась, исчезала надменность и спокойствие. Буря вздымала целые волны, всасывая в себя песчинки, иногда даже обнажала голое скалистое основание, и, низвергая все то, что она поглотила, вновь насыпая холмы там, где, быть может, до этого времени их никогда и не было. Но самым страшным для людей было то, что буря могла уничтожить источники воды и наутро, когда небо очищалось от последних осколков пыли и вновь становилось прозрачным, люди вновь накрывали унесенные ветром крыши, подпирали двери, порой откапывая от песка хижины, но вернуть воду, они не могли. Источник, погребенный под толщей песка постепенно распадался на отдельные тонкие жилки, которые капля за каплей всасывались песками. Иногда последствия песчаных бурь были настолько опустошительными как для людей, так и для окружающей их растений, что люди были вынуждены покидать насиженные места и уходить. Уходили в пустыню, в надежде найти еще один островок жизни, который станет их очередным домом, домом в котором им всем хватит места.
- Может быть, все, что мне рассказывали о бегстве нашего племени, ничто иное, как сказка, придуманная теми, у кого от страха песок превратился в огонь, это была просто красная буря, когда воздух окрашивается в алые тона из-за множества мельчайших частиц, растворенных в его прозрачной сути. Я видела ее один раз. Да это было страшно и иногда казалось, что это гигантские языки пламени вздымаются над землей, пытаясь поглотить все. Шум ветра усиливает иллюзию, и ты уже слышишь, как пламя возглашает свой зов над Пустыней.
Ора очнулась. На небе уже появилась вторая луна. - «Скоро рассвет. Пора».
Девушка вытащила из сумки толстый, мясистый корень, который выкопала у озера, и надкусила его. Слегка терпковатый сок выступил из трещины и освежил рот. Прожевав и проглотив последний кусок, она поднялась и, больше ни разу не оглянувшись назад, на долину, во впадине которой начинало разгораться под первыми лучами дневного светила, озеро, пошла к первой ступени гигантской террасы, нависшей над более-менее ровной поверхностью скалы. Все время приходилось преодолевать трещины, небольшие она просто перешагивала, а крупные обходила. В некоторых местах она просто их перепрыгивала, ее не пугала их глубина, но Ора помнила, что ей говорил старый Лу. «Камень может быть только с виду твердый и гладкий, когда ты осторожно поставишь на него ногу, он может и выдержать, но если ты не рассчитаешь и прыгнешь на него, то твоя сила может искрошить то, что уже давно подточено внутри временем и ты потеряешь опору. Берегись трещин. Порода камня на их краях не такая крепкая». Он учил ее также и многому другому. Но сейчас его слова помогали ей. Постепенно ее движения дошли до автоматизма, и дорога не требовала больше от нее такой сосредоточенности, как в начале.
- Что же тянет меня туда, на горное плато, которое я видела то ли во сне, то ли наяву, почему я хочу увидеть этот город и башню. Но в то же время тревожное предчувствие сжимает мое сердце. Откуда пришло это ощущение безысходности, будто то, что я ищу, там уже нет. Но может я должна сама убедиться в этом. Убедиться. Но что потом? Если это действительно, правда. Вернуться назад? Нет. Я чувствую, что не успокоюсь, пока не найду ее.
Рука невольно потянулась к груди и погладила гладкий камень, ощутила острые грани рисунка и манящую теплоту маленького огонька, тлеющего на ее коже.
- Что же он может означать? И откуда он. Как он мог появиться в моем племени у моей матери. Кто была она и кто на самом деле мой отец? - Вопросы появлялись и гасли, но ответа на них у нее не было.

***

У нее болела ушибленная при падении голова, кровь медленно стекала из неглубокой ранки на ноге, но она не обращала на это никакого внимания. Ведь ее цель была близка. Покатый пол постепенно выровнялся, стены стали еще выше. Под ногами гулко пели холодные плиты. Но вот последний поворот, еще одна дверь, открытая с помощью магического символа власти и цель была достигнута. Она переступила порог. Это было что-то неповторимое. Никогда еще Нел не видела такого.
Потолок казалось, приподнял окружающие его стены и вознесся вверх, устремляясь навстречу дневному светилу, свет которого никогда еще не проникал сюда. Стены были покрыты ровным слоем светящихся красок, которые наполняли все пространство розовым светом. Легкий туман окутывал все, сглаживал углы, еще больше отдаляя противоположные стены, вдоль которых находились они. Высокие и низкие, округлые, широкие и узкие столбики возвышались над бугристой поверхностью пола. Нел подошла к одному из них и, наклоняя почти вплотную, приблизила свое лицо к верхней грани. Там, внутри в почти полупрозрачной дымке лежал кристалл. Он был строгой конусообразной формы, с зелеными жилками внутри. Но вот в самом его центре возникла искра, она безумно заплясала внутри камня, пытаясь выбраться наружу. Нел отпрянула назад, ей на мгновение показалось, что холодная искра впилась ей прямо в сердце, но вскоре это ощущение прошло и, уже свободно вздохнув, она подошла к следующей колонне. Нел обошла уже почти весь зал, но цель все еще не была достигнута. Может быть ее нет, нет здесь. Нервная дрожь пробежала по телу. - «Тогда зачем я здесь? Вернуться назад? Нет! Я не могу. Я должна найти его». Остались всего две колонны, когда Нел увидела его. Темно-зеленый, почти черный камень, острые лучики звезды. Нел достала из сумки кусок коры, на котором острой палочкой был нацарапан рисунок. Очертания полностью совпали. Тогда Нел подняла камень и разбила преграду, отделяющую ее от цели, протянула руку и взяла кристалл. Странно, но она ожидала совсем другого. Тягостное ощущение, вновь боль в сердце, стало тяжело дышать, потом все исчезло, закружилось в вихре черного пламени, охватившим ее. Через мгновение Нел очнулась, холодный камень безмолвно лежал в ее ладони, а из разбитой колонны выходили густые клубы тумана. Решив, что она, наверное, отравилась от дыма, Нел поспешила выбраться наружу, вновь прошла под нависшей глыбой, отвязала конти и поспешила вниз, по скалистой дороге в долину.

***

Ора поднялась с колен, обтерла тыльной стороной руки мокрый лоб и, запрокинув назад голову, застыла, предаваясь гулкому безмолвию и пустоте, стоявшей вокруг. Мелкие камешки искрами звездной пыли лежали под ее ногами, неровные каменные плиты, проеденные временем, ветром и светом, кое-где оголялись, выступая над поверхностью, усыпанной крупным щебнем и более мелкими песчинками. Черные трещины прорезали кое-где покатую плоскость, некогда глубокие, они были сейчас почти полностью засыпаны песком и кусками породы. Рваные края зияли красными незаживающими ранами, которые очень медленно залечивала сама природа. Небо казалось совсем близким. Тучи совсем низко нависли над платом, давя на него своей неизмеримой тяжестью и придавая местности еще более угрюмый отпечаток чей-то гигантской ладони, прикрывшей этот голый кусок земли. Было совсем тихо и тепло. Воздух невидимыми нитями сплетал его, придавливая тепло к земле, мешая раствориться в почти черных тучах, смешать свое дыхание с леденящими струями, уже почти готовыми упасть вниз. Но вот они, наконец, оторвались, и сейчас же прохлада проникла в легкие и заставила глубоко вздохнуть и открыть, наконец, глаза. Было уже пора. Пора идти, но ледяной ливень, внезапно обрушившийся на плечи, заставил Ору спрятаться под невысоким козырьком скалы. Девушка забилась в уголок и устремила свой все еще ничего не видящий взгляд в небо. Внезапно ее вновь пронзил мертвенный холод, страх сковал ее члены, и Ора вдруг отчетливо вспомнила свой сон, осколки которого она до сих пор тщетно пыталась склеить в единое целое...
Она стояла у входа в пещеру. Ноги не повиновались ей, рука, поднесенная к глазам, дрожала, но девушка справилась с собой и переступила порог, скорбную черту, высеченную в камне. Пол был почти гладким, а стены то нависали у нее над головой, то отступали, освобождая место для воздуха. Прямо перед ней на корточках сидел старик. Его глаза были закрыты, а с бороды свисали сосульки. Старик был мертв. А в ногах у него на холодной плите было распростерто еще одно тело, лицо человека было одновременно наполнено мукой и покоем, а на самом камне был начертан символ, да тот самый символ.
Ора очнулась, последние капли гулко отдавались в ее голове, гроза прошла, оставив после себя холодные мокрые камни, потемневшие от воды пески и мелкие лужицы в небольших углублениях скал. Встряхнувшись, как большая серая кошка, она забросила длинные мокрые пряди волос за спину и, укрепив их костяными палочками, оглянулась. Плато изменилось. Тучи все также низко нависали над камнями, но они уже не давили и не мешали дышать, небо немного очистилось, пропуская всеосушающий свет. Мертвые пески оживали. Появились небольшие юркие зверьки, они потешно перебирали своими лапками, волоча за собой толстый, похожий на сочный стебель, хвост. Набредя на лужицу, забавно барахтались в воде, переворачиваясь вверх серебристым брюшком, блаженно подставляя его под пока согревающие, но не иссушивающие, лучи. Кое-где в расщелинах скал чуть приподняли над поверхность узкие жгуты песчаной травы, прибитой дождем, а на концах уже набухали тугие почки. Ора сорвала одну из них и, растерев пальцами, поднесла к лицу, капля зеленого сока отдавала свою свежесть и жизнь, которой ей так там не хватало. Там... Там был символ. Такой же, как и у ее талисмана. Мысленно она вновь увидела плиту и символ звезды.
- Там их было двое. Старик и тот, другой. - Почему-то ей почудилось, что тот второй не умер, а просто спит в надежде на пробуждение. - Вряд ли это возможно. Я никогда не слышала об этом. - Ора встряхнула головой, отгоняя странные до нелепости мысли, которые все же никак не хотели отпустить ее - Что же все-это значит? Как все это можно объяснить. Не понимаю.
Ладонь сжала ребристую поверхность камня. А под ногами все также хрустели и перекатывались мелкие камешки и песчинки, навсегда сохраняя в себе память от тяжести ее ног.

***

Он был везде. Он был нигде. Что это и кто это. Где и кто? Сознание пыталось пробить себе дорогу сквозь мертвенный холод, сжимающий его в своих тисках. Он видел и не видел. Жил и не жил. Короткие импульсы искрами пробегали по телу, но не проникали внутрь, даже не касались его. Ледяной купол был над ним. Он сжимал пространство до ничтожных размеров, и оно взрывалось, вознося его в необъятную высь. Вверх, вверх, и снова вниз. Чем все это могло быть? Чем-то или просто ничем?
Маленькие струйки замерзшей влаги медленно сползали вниз, образуя небольшие лужицы и фейерверки искр, когда случайно луч света приникал сквозь трещину в куполе. Свет - значит день. Лишь этот единственный признак указывал здесь на это. Свет, день, жизнь. Ночь, холод, смерть. Все это переплелось в одну жуткую космогонию и не отпускало его. Того, кто был мертв при жизни и жив в смерти. Он не знал, не чувствовал, не видел, хотя нет, все это у него было, но не настоящее, а иллюзорное. Он видел, слышал и чувствовал, но все это сплеталось в единое ощущение, ощущение того, что некогда или никогда не существовало, но для него это было не так. Для него это было его нынешнее существование, его жизнь, его реальность. Он был уже не человеком, а чем-то большим, богатство чувств, волны воспринимаемой им информации ошеломляли, и поэтому у него не было еще времени подумать о том, кто он и где он. Гигантские зеленые кристаллы переплетались с красными живыми спиралями, перемежаясь желтыми шипами и катафонией звуков. Он видел временные изменения, которые происходили со всем тем, что находилось возле, вне и внутри него, он не только видел, но и ощущал, чувствовал каждую уходящую песчинку времени, которая оставляла слабый свет и звук в пространстве. При желании их всех снова можно было склеить в единое целое и повернуть время назад, заставить его снова и снова превращать жизнь в непрестанную череду действий. Но зачем? Он мог. Но не хотел.
Между тем пространство изменилось и начало приобретать некогда привычные для него очертания. Гигантское кольцо охватывала радуга цветов, в центре которой слагалась из отдельных зернышек цельная картина. Размеры ее были настолько велики, что она, увеличенная в несколько сотен раз, теряла свой первоначальный смысл, приобретая другой, неповторимый и еще не понятый им. Мельчайшие крупинки закрывали теперь все видимое пространство и мельчайшие пространства между ними превратились сейчас в глубокие черные расщелины, из которых пахло смрадом. Этот тяжелый запах давил на него, прижимая и делая все меньше и неощутимее, он уменьшался и ощущал, как вот уже одна из трещин засасывает его в свою бездну, затягивает во мрак, в котором не было даже малейшего отблеска дна, туда, где никогда не было света. Он погружался, и в тоже время странные ощущения нахлынули на него. Теперь его тело уже не существовало. Это было даже не существо, а просто разум, растворенный в вакууме. У него не было зрения, слуха, обоняния, но у него было главное - Знание. Он знал, что находиться среди сильно разреженных частиц, он не видел их, но знал где они, куда они стремятся, и что с ними произойдет в следующее мгновение, ибо теперь его жизнь состояла именно из них - мгновений, мельчайших кирпичиков, из которых и слагалась Вечность.
Частицы пробегали, проносились мимо него, входя в него, становясь им, и каждая из них несла с собой еще одну крупицу знания, которое рождало мысль. Но вот все было готово, и он теперь был способен на все, легкий толчок и нечто, совершило прыжок в Ничто и Никуда, чтобы постичь то, чем он когда-то был, и что все еще связывало его с материей, которую потревожили, и которая теперь тянула его назад, в свою скорлупу, в ограниченное со всех сторон пространство, во мрак и тишину. И он вернулся

***

Маленькая луна висела совсем невысоко над зубчатой линией горизонта. Высоко в небе кружился, широко распластав свои крылья, ночной веп, изредка оглашая воздух резкими прерывистыми воплями, так что можно было принять их за крики человека. Это не были крики радости. Нет. Скорее призывы о помощи, иногда звук становился таким тонким и высоким, что казалось, что его может издавать только маленький ребенок в припадке нечеловеческой боли или страха. Но вот птица снизилась и исчезла, растаяв в острой тени башни, то ли влетела внутрь через небольшое отверстие в куполе, толи притаилась в одной из небольших ниш на ее поверхности.
Свинцовой тяжестью налились ее ноги, саднящая боль раздирала ладони, а у виска неистово бились две голубые жилки. Она нашла ее, и цель была близка, но какое-то странное предчувствие заставило остановиться, прежде чем девушка преступила порог.
- Порог слишком холоден. Я пришла слишком поздно. Порог холоден и свет звезды уже не согреет его своим теплом. Но нет, я должна сначала убедиться, увидеть.
Ора сжала холодные ребра камня и вошла в еще более густую темноту, чем та, которая окружала ее под открытым небом...
Звезда висела на гигантских цепях под небесным сводом. Свод был чист, и ничто не отделяло ее от него. Лунный свет исподволь проникал в отверстие, но вот полоса света становилась все шире и шире, и, наконец, она полностью осветила звезду. Камень жадно вбирал в свои недра струящуюся энергию, загорался сам. Но вот раздался громкий скрип, створки купола были сдвинуты, и звезда осталась в кромешной тьме, освещенной теперь только ее слабым, зеленоватым светом. Он бросал длинные, причудливые тени, скрещивающиеся и снова разбегающиеся. Но вот одна из них приобрела струящуюся форму и медленно стала приближаться к одному из лучей, в котором по мере ее приближения, пробегали длинные узкие змейки, они достигали самого основания луча и там застывали в ожидании чего-то. Но вот тень почти вплотную приблизилась к камню и протянула длинную когтистую руку, в ту же секунду раздался дикий вопль, запахло паленой кожей и шерстью. Тело скорчилось, стало заметно ниже, серая тень сползла с человеческого существа на пол, открывая косматую скрюченную фигуру старухи, которая надрывно стонала, потрясая в воздухе обнаженной рукой. Но вот она достала откуда-то из своей одежды белый порошок, посыпала им руку, что-то пробормотала и отползла снова в сплошную тень, туда, откуда она недавно появилась. А звезда еще некоторое время тревожно пульсировала в самом своем центре, но постепенно всплески становились все реже и реже, пока, наконец, не исчезли.

***

- Ты достала - Скрюченная рука потянулась к груди девушки, но Нел отвела ее руку в сторону.
- Да, я достала. И теперь я больше не буду подчиняться тебе. Хватит. Я не хочу никому причинять зло. Ты пыталась раньше заставить меня делать это, но я никогда не хотела нести горе и слезы. Нет. Теперь у меня есть он, и я смогу бороться с тобой.
Нел подошла к гигантской звезде, которая была похожа на обыкновенный белый камень, на котором кто-то вытесал притом довольно грубые острые грани.
- Ты не сможешь оживить его. Ведь ты пытаешься, пытался, я знаю, а вот я.
Нел достала камень, висевший у нее на шее, и торжествующе поднял его над головой.
- Теперь я могу все. Я, а не ты и первое, что я сделаю, это уничтожу тебя. Я знаю, это противоречив всему тому, что я делал раньше, я не хочу причинить зла живому существу, но не тебе, ведь ты само зло и умножаешь зло, я верю, что я творю добро. Ты должна потерять свою силу, стать такой как все, попробовать на себе настоящие человеческие страдания и боль, ты должна и я смогу сделать это.
Нел подошла к камню почти вплотную. Теперь он был между ними, прямо напротив нее стояла Хильда, но странно, нельзя было сказать, что она испугалась, казалось, что все это ее не касается, и только глаза горели в ожидании того, что может все-таки произойдет. Нел вперила свой взгляд в небольшую впадину в большом камне, которая повторила очертания маленькой звезды, лежащей у него на ладони.
- Да я должна положить ее сюда. Тогда... Как только ее ладонь почти вплотную приблизилась к поверхности камня, он ожил. В нем взметнулся фейерверк света, зеленые жилы пробивались от центра к его окончаниям, а возле впадины бушевало целое пламя огня. Нел испугалась, но была уверенна, что должна довести задуманное до конца и, наконец, опустила маленькую звезду на свое место. В то же мгновение все ее существо взорвалось от боли, тысяча иголок пронизали каждую клеточку ее тела, еще мгновение девушка стояла, сотрясаясь от проходившей сквозь нее энергии, но потом рухнула наземь, увлекая за собой маленькую звездочку, которую чуть не стоила ей жизни. Нел все еще была без сознания, старуха подошла к ней, осторожно подняла камень, и медленно оттащила девушку в угол, небрежно бросив ее там. После этого Хильда доковыляла до двери и там, нажав какую-то впадину, нырнула в появившееся отверстие. Камень вновь встал на свое место. В пещере остался вновь безжизненный камень, тускло блестевший в полумраке, и бездыханное тело на груде пыльных шкур.
Ее тело оставалось безжизненным, в то же время разум пробудился. Девушка тщетно пыталась разобраться в том, что же произошло.
- Почему большой Талисман не принял малый. Ведь он в этом мире только один, и я просто не могла ошибиться, взяв другой кристалл. - Девушка вспомнила длинные ряды символов, начертанных на скале в глубине пещеры, которые она с трудом разбирала, пытаясь прочесть о Талисмане и его ключе. - Может быть, я тогда неверно истолковала один символ. Я решила, что он и означает кристалл - знак звезды, но почему тогда звезда была не вогнутая, как и здесь на Талисмане, а выпуклая. Я тогда решила, что это изображение того, как должно было быть. Но я ошибалась. Ошибалась. Но в чем тогда дело. Почему я была не права и в чем? ... Да, там была еще какая-то черта, правда совсем небольшая, она отсекала верхний угол звезды, но в то же время больше походила просто на царапину, которая могла появиться совершенно случайно. Небольшая осыпь, удар свалившегося сверху камня и ... Нет, тогда она была бы вертикальной или наклонной, а там она была горизонтальной. Камни не падают параллельно. Значит это все-таки знак. Но знак чего?
Лоб ее от напряжения покрылся испариной, и Нел похолодела, внезапно поняв, что это была черта отрицания. Отрицания чего угодно, чем бы оно ни было.

***

- Ну, успокойся милая моя. Успокойся. - Твердая ладонь непрерывно гладила длинные темные волосы, стирала крупные капли, стекающие со щек.
Он нашел ее здесь, посреди гулкого пустого зала, в куполе которого были видны звезды. Нашел и чуть не потерял. Жизнь медленно уходила из ее, ставшего внезапно невесомого, тела. Она уже не помнила, сколько тягостных дней и ночей пролежала тут, убитая одной мыслью, что то, ради чего она стремилась сюда, умерло, и его уж нет, и никогда не сбудутся все те видения, которые приходили к ней с самого детства. Теперь она бессильна перед лицом неведомой опасности, которую уже можно было ощутить, почувствовать как она первой дрожью пробирается по всему телу, сотрясая каждую его клеточку и вселяя неистовый ужас. Так и лежала она, отрешенная от всего, пока не пришел брат. Он поднял ее и вынес из башни. Сначала Ора билась в его руках, пытаясь вырваться и вновь оказаться в хранилище, которое, увы - оказалось пустым, но крепкие руки не отпускали, и, наконец, окончательно обессилев, девушка разразилась рыданиями. Слезы душили Ору, ей было больно, но вместе с тем, слезы рождали в ней гнев, гнев на саму себя, которая позволила пустоте проникнуть внутрь, заставить отречься от всего светлого, что все еще было у нее в душе, что подсказывали ей маленькие лучи, больно впившиеся в тело.
- Почему, почему я так легко сдалась. Но где она? Почему я не нашла ...- Мысли лихорадочно метались в темнице еще недавно бывшей пристанищем печали и боли.
- Не бойся ничего. Все теперь будет хорошо - услышала Ора голос брата и удивилась, только сейчас заметив его присутствие.
- Я не знаю, что заставило тебя отправиться через горы в этот давно уже забытый город Темных башен, но я не мог бросить тебя здесь. Я искал твой след, терял и находил его вновь и вновь. На несколько дней буря заставила меня оставить поиски, она окончательно сбила меня со следа, пока я не догадался заглянуть сюда.
- Ты был здесь раньше? - Ора с изумлением открыла глаза и, приподнявшись на локте, посмотрела на брата. - Ты видел его, - голос девушки звенел, как тысячи хрустальных брызг. - Да, но это было уже давно. Я был тогда еще маленьким мальчиком, и это был для меня первый далекий поход, который предпринял наш отец.
- Вы шли пешком? - в ее голосе чувствовалось явное недоумение.- Как ты мог тогда преодолеть такие преграды? Нет, это просто невозможно.
- Нет, мы не шли по горам. Сюда можно попасть, обогнув горя через узкое плато, врезающееся в северную часть города. Там удобный спуск, но правда через пустыню путь не близок, да и его мало кто знает.
- Но зачем?
Перед ее глазами вновь возник величественный пейзаж в своей первозданной красоте, такой, каким она увидела его, наконец, поднявшись на плато. Все пространство, которое занимал город, состояло из сплошной массивной горной плиты, ровной и гладкой, лишь кое-где ее края были изрезаны и разбиты. Но странно, пока она шла по городу, между домами, - нигде на стене не было ни одной трещины, даже просто царапины попадались очень редко. Сами же здания казались чуждыми этой шири, со всех сторон врезавшейся в небо, которое почему-то именно здесь казалось ближе всего к земле. Небо, на котором Ора за все время, что пробыла здесь, не видела ни разу дневного светила. Днем, небо сгущало свои обычно более бледные краски, и сквозь темную муть, поднимающуюся откуда-то из недр планеты, они сливались, распадаясь на сеть маленьких кусочков, из которых трудно было опять что-нибудь слепить заново. Свет, проходя через серебристую пелену, распадался, окрашивая линию горизонта в алые тона и, казалось, что скоро рассвет, в то же время как на самом деле, светило уже давно перевалило за полдень. Дальняя густо изрезанная кромка горизонта под влиянием не подходившего ей ореола, несколько сглаживалась, расплываясь. Иногда даже испарения, смешанные с этими красными бликами, поднимали над настоящими пиками гор другие - дрожащие и зыбкие, готовые развеяться даже от небольшого дуновения ветра, ветра, который может принести вместе со слабыми запахами долины, слабое напоминание о жизни, которая уже довольно давно забыла это плато. Голое и пустое сейчас, оно когда-то было покрыто небольшим слоем наносной почвы, где росли в небольших бороздах, по которым текла вода, невысокие, короткоствольные аксы. С приближением холодов на них все ярче и ярче наливались сотни тяжелых и упругих стручков, зерна которых еще не успели затвердеть и покрыться более плотной кожурой. Но со временем, после того, как почва перестала орошаться, она превратилась в сухую, потрескавшуюся породу, которую постепенно размыли и развеяли зимние ливни и осенние ветра. И сейчас здесь уже ничто не напоминало о жизни.
Мертвая бесконечность. Если смотреть сверху, то насколько хватает глаз - везде было одно и то же - горные шпили, серый песок и больше ничего. Даже песок здесь был не таким, как в пустыне. Здесь ему не хватало тепла и света, для того чтобы в самом в самом сердце каждой песчинки зародилось хотя бы небольшое тепло, в свою очередь, отдавая воздуху тихий, струящийся свет. Его мягкие волны окутывали любой предмет, соприкасавшийся с поверхностью и, особенно в полдень, оставалась, заметна тонкая пленка излучения, которая охватывала все тело.
- Там все совсем не так - как здесь. Странно я шла сюда, не зная до конца зачем, полностью подчиняясь ночным видениям и той непреодолимой силе, которой я просто не могла противостоять. А что теперь, - девушка устало опустила голову и закрыла глаза. - Ее уже нет. Она покинула меня последней. - Ее взгляд вновь помутнел от набежавших слез, которые источало само сердце, покоренное болью. - Я должна была прийти раньше. Но зачем?
Девушка почувствовала, как врата времени смыкаются у нее за спиной, отдаляя даже момент ее рождения от того мгновения, когда Звезда была все еще там, под самым куполом. Но странно, внезапно ора почувствовала внутренний толчок.
- Я должна найти пещеру. - Лихорадочное волнение вновь овладела ее телом, и почти ничего не видя, от все еще застилающих ее глаза слез, она пошла вдоль края, даже не замечая, что за ней неотступной тенью следует ее брат.

***

- Ты должен что-нибудь сделать. Заставь его говорить.
Бимбо все еще ощущал прикосновение стали на запястьях, шее и лодыжках, но теперь ко всему этому примешивалось странное щекочущее чувство, которое никогда еще не приходилось испытывать ни одному механическому существу. И только потом, когда все уже было позади, Бимбо понял, что это был Страх. Но почему страх, спросите вы? Разве машина может вообще что-либо чувствовать? Нет, но ведь он был не совсем машиной, а довольно сложным организмом, содержащим такие элементы биогенетически созданных новых клеток, которые, как и все живое рождались и умирали, успевая за тот довольно короткий цикл, отпущенный им судьбой, породить себе подобные. Они нуждались в небольшом количестве органических веществ и воде, а также, следовательно, их можно было искусственно разрушить, подвергнув действию высокой температуры или давлению. Но он все еще оставался машиной и в отличие от большинства людей, мог заблокировать центр, принимающий сигналы от таких групп клеток. Даже в случае полного их уничтожения, оставшийся каркас был бы в состоянии заново синтезировать клетки и ускорить процесс их развития и формирования в единый, целостный организм. Поэтому ему практически ничего не могло угрожать, и у Бимбо не было причин позорно трястись, если бы его мозг не зафиксировал мельчайшего разрыва, который нарушил только одну кристаллическую связь, по которой и должен был пройти сигнал блокировки.
- Пути были отрезаны. Теперь я буду все чувствовать. - Подумал Бимбо и, сделав прозрачными веки глаз, стал фиксировать каждое движение находившихся вокруг него людей. Но все это пока не давало никаких положительных результатов. Из их приготовлений он так и не смог понять, что же они задумали, поэтому, когда он ощутил впервые за всю историю существования роботов боль, он испытал болевой шок, а после этого он также впервые в своей недолгой жизни потерял сознание.
Первое что он ощутил, когда очнулся, это тишину и тяжесть, такую тяжесть ему еще никогда не приходилось даже приподнимать, не то, что носить все время вместе со своим телом. Бимбо начал проверять функционирование каждого отдельно взятого участка тела. Кожа была цела, но кристаллические связи так и не восстановились, необходимо было срочно включить код их генерации.
- Иначе я не выдержу еще раз того, что они со мной делали. - Подумал он.
В то время как внутри его тела кипела работа по восстановлению клеток и связей, мозг его продолжал лихорадочно биться над неразрешимой пока задачей, кто и зачем это сделал. Но, прежде всего, чтобы ответить на эти вопросы, надо было понять, откуда, кто-то узнал, что они существуют.
Да, они существовали и существовали уже сравнительно давно. Созданные в одной лаборатории, постепенно оказались здесь. Они никогда не видели себе подобных, но у них были датчики, которые фиксировали импульсы, посылаемые мозгом идентичной с их мозгом структуры. Они были совершенны, если бы...
Бимбо понял, что нашел кончик клубка, который ему еще придется размотать его до конца, если он хочет еще увидеть так привычные уже для них небо и солнце над головой.
- Я уже здесь четыре года и за это время ничуть не изменился. Но этот срок сравнительно небольшой и для людей, хотя даже за это время они меняются, а мы? А что если пройдет не четыре, а восемь, десять, двадцать лет? Неизбежно это может вызвать интерес, а потом ... Что может произойти потом. А может и не будет потом. Я ведь не знаю что встроено в Х-камеру, в которую не в силах проникнуть ни при каких обстоятельствах, может быть механизм, заложенный в ней, предусматривает и это, но что конкретно? Вопросов было слишком много. Другой бы электронный мозг просто не выдержал бы, но Бимбо был уже не совсем роботом, он и так с самого первого дня был наполовину живым организмом, а сейчас, когда впервые познал ощущения, доступные только живому существу, чувствовал себя уже совсем другим, обновленным , независимым.
- Да, но если учесть что до сих пор я не имел возможности даже пошевелиться, то о какой свободе может быть речь? Ни о какой.
Между тем его внешние датчики передавали отдельные детали, из которых рождалась общая картина окружающих его предметов. Человек на его месте ничего не смог бы рассмотреть, так как света помещении в котором он находился, практически не было, но Бимбо вместе с видимой человеку частью спектра обрабатывал также и инфракрасную область, что позволяло ему довольно четко различать неровности и выступы, которых впрочем, было не так уж и много. Странно, но он только сейчас заметил, что фиксировавшие каждое его движение браслеты, исчезли, но тяжесть не проходила.
- Я могу объяснить это только одним образом. Он еще раз мысленно спроектировал окружающую его обстановку, перед тем как сделать окончательный вывод.
- Это корабль и он идет на ускорителях. Между тем внутри в его организме была закончена восстановительная работа. - Они, наверное, решили, что при такой силе тяжести я не смогу двигаться, но они просчитались.
Бимбо несколько замедленно, но плавно и без видимых усилий, поднялся и шагнул к двери.

***

Странный стук отдавал прямо в мозг. Он повторялся через ровные промежутки времени, заполняя собой пустоту безмолвия.
- Наверное, это где-то капает вода, подумала Нели. - Она капает уже давно, капала еще тогда, когда город, откуда была взята звезда, был еще жив, капает сейчас и, наверное, будет капать и потом, после ее смерти.
- Но почему сразу смерть. Нет. Я ведь еще жива, хотя и заперта здесь. О судьба !... Вместе с тем, что могло бы дать мне силу, свободу и власть. Власть? Над чем и над кем. Нет, это опять она, это не я, а она - противная старуха, то ее мысли и представления, которые никогда не покинут меня.
Нел встала, подождала пока пройдет дрожь, причиной которой являлась скорее слабость и нетвердым шагом пошла, опираясь о стену рукой, к небольшому выступу, из которого капала вода.
- Мне надо хотя бы немного влаги и я вновь смогу забыться. Только немного влаги. Девушка попыталась облизать пересохшие губы, но во рту у нее было сухо. Она удивилась, почему не догадалась подойти сюда раньше, когда у нее было больше сил, чем сейчас.
Нел приблизила свое лицо почти вплотную к камню, она уже почти ощутила влажную капель на своих губах, когда ее нога вместо камня ощутила гладкую покатую поверхность. Нел не поняла и попыталась теперь ладонью коснуться блестевшей на сером камне струйки воды. Но все было тщетно, тонкая, едва видимая, но очень прочная пелена отделяла ее от стены. Нел отступила на шаг назад и чтобы не упасть, прислонилась к острому ребру скалы. Но что это, она не ощущала больше ее ребристой поверхности, и здесь было нечто, отделявшее ее от реальных предметов. Девушку охватил страх, теперь уже забыв о слабости, она металась по всей пещере, везде, буквально везде ощущая холодное прикосновение к гладкой, изогнутой поверхности. Оставалось проверить только одно. Нел ступила вперед к звезде и протянула ладонь.

***

Ровная гладкая поверхность покато опускалась вниз, закруглялся у самого пола, а сквозь ее полупрозрачную поверхность просвечивались звезды. Теперь Бимбо, был почти уверен, конечно, если все это не было одним, хорошо продуманным муляжом, что он находился на корабле, в Космосе. Да, отсюда не смог бы убежать даже он. Его механизмы просто не выдержали бы холода, за стенами, отделяющими его сейчас от пространства, стремительно убегающего прочь от искусственного космического тела. Он уже был в космосе, в самом начале своего существования, сразу после того, как его создали из сложной биологической смеси и тончайших механизмов.
- Но тогда я был просто машиной. Машиной? Ну, а теперь, кто ты? Кто я? - Он пытался ответить, но ответа не было.
Да по всем своим внешним и внутренним параметрам он остался тем же, кем и был - полуживым механизмом, который практически невозможно было уничтожить. Но в то же время в самой системе произошли какие-то мельчайшие изменения, неточности, которые сначала привели к тому, что он впервые почувствовал боль и страх и не только почувствовал, но и осознал их, сфокусировал и запомнил в своем сознании. Уже одно, что позволило ему теперь сомневаться в том, что он останется все таким же, каким был раньше.
- Да, и еще самое главное, - подумал он. - Почему же не сработала система самоуничтожения, тогда, когда они пытались узнать у меня?... - Он остановился. - Узнать что? И кто они? Что случилось с моей памятью и чем это можно все объяснить. Да, если бы я был человеком, то у людей бывает частичная потеря памяти от перенесенного ими шока, но я же не человек. Что могло случиться?
Но он напрасно искал в самом себе хоть что-нибудь, что могло бы навести его на потерянный внезапно след, который в последствии приведет его в очень странное место, все еще продолжающее хранить тайны.

***

Она протянула ладонь и с облегчением почувствовала шершавую поверхность камня. Все еще не веря в это, Нел прильнула всем своим телом к его выпуклому ребру, пытаясь полностью раствориться в его местами гладкой плоскости. Постепенно ее мозг отключился от реальности, девушка перестала воспринимать окружающее, боль, страх - все это успело покрыться пеплом памяти.
Существо было живым. Еще недавно оно ничего не воспринимало, кроме себя самого, но вот что-то изменилось, и оно впервые осознало, что оно не одно, что его организм не является единственным, существующим в Нигде. И Что само Ничто наконец, приоткрыло для него границы, и он увидел и услышал и осознал.
Темные деревья надвигались, сплетая в густой клубок свои тени, завязывая их в тугие узлы, они сливались с землей, и казалось, что ничто уже не в силах оторвать их, разделить. Шаги давались ему легко, он шел, не задумываясь, как это у него получается, существо не было больше таким беспомощным как в самом начале. Его мозг уже содержал в себе большое множество заполненных кристаллов памяти. Прошло время, и сам организм изменился, он приобретал многие качества живого существа, его повадки, голос, он изучил речь, жесты и мимику, но он по-прежнему оставался всего лишь организмом, и ничем более.
Красное солнце пылало. Его огромный диск закрывал почти четверть неба. Из потрескавшейся почвы поднималась пыль, она оседала на тяжелых ботинках, открытых участках кожи, казалось, что даже само небо покрылось серым налетом копоти. Из трещины в почве показалась небольшая змейка, она повернула свою, покрытую панцирем голову в его сторону и сверкнула глазами.
Женщина порезала руку и с удивлением для себя заметила, что у нее опять практически не идет из ранки кровь. Завязав ранку тугим пучком травы, она взвалила на себя шкуру дрока и медленно пошла по склону вверх, неся воду в дом своего воина.
Небо было высоким и в то же время очень близким. Воздух густел, тьма заполняла его, проникая откуда-то снизу, из-за гор, чьи шпили уже практически были неразличимы в надвигающейся на него ночи.
Он подумал, что ему должно было сейчас тяжело дышать, но странно, только после этой мысли, его грудь, приподнималась, и легкие получили новую порцию кислорода. Потом он опять задумался и вместе с тем, как его мысли уходили все дальше и дальше от этого ущелья, ставшего практически неразличимым на фоне окружающих его скал, мерное движение замедлилось, пока человек опять не застыл, созерцая ночь>
- Я или не я, - медленно мелькнуло у нее в голове. Нел все еще не могла сориентироваться в окружающем ее пространстве, которое все еще не хотело приобрести четкие формы. Цвета, звуки, запахи - все сливалось в сплошной фосмогорический клубок, распутать который, она была сейчас не в силах.
- Может быть, стоит просто подождать. И все станет опять таким, как раньше - робко попыталась утешить она себя такой мыслью, и внезапно покоряясь нахлынувшей на нее волне покоя. Нел ослабила хватку, до сих пор удерживающую ее в этом поистине странном месте и провалилась...
Камень был все таким же серым и шершавым, но теперь, когда его поверхность находилась совсем близко от ее глаз, Нел увидела, что под его внешней оболочкой пульсируют тоненькие жилки света. Они пронизывали его насквозь и, чуть не доходя до поверхности, растворились, распадаясь на мельчайшие искорки. Прислонившись щекой, она почувствовала чуть ощутимые импульсы, легкие разряды в воздухе. Тогда девушка еще раз закрыла глаза и решилась.
Энергия пульсировала в каменном теле, пытаясь найти выход из небытия и попытаться достигнуть конца безысходности. Уже долгие лунные зимы на этой планете не видела она людей, не ощущала энергии их тел и душ. Что-то, что уже давно было похоронено и наглухо закрыто в самом центре ее тела теперь пробуждалось. Оно откликнулось на зов и теперь искало дорогу наружу, снова выполняя свой долг, то, зачем оно было оставлено здесь на этой планете, отделенное от пространства всего лишь тонкой оболочкой черного купола, в центре которого был проем, пропускающий внутрь лунный свет, единственную пищу, которую получала звезда на этой планете. Если бы не этот свет, то энергия, некогда бурлившая в камне, должна была неминуемо иссякнуть и тем самым повернуть жизнь вспять, ее жизнь и жизнь тех, за которых она была в ответе. Она была центром, жизненным органом, сердцем людей, живущих под его защитой, их советником и спасителем. Пока нечто извне не пришло, чтобы уничтожить тех, для кого она существовала. А потом был долгий сон и пустота, пустота одиночества. И только одно - лунный свет, все еще не оставляли ее душу. Он приходил каждую ночь, наполняя все ее тело теплом, и уходил, унося с собой саму жизнь. Так было долго, лунный свет сменялся дневным сиянием, отблески которого ложились ровными мазками на купол, под которым покоилось оно. Звезда не являлась разумным существом в полном смысле этого слова, как нельзя назвать живым существом растущие кристаллы аналитов на Зене, которые впрочем, были способны при остывании подавать импульсы, регистрируемые как импульсы живого существа. Звезда была составлена из множества подобных им кристаллов, которые соприкасались острыми гранями, по которым и передавались слабые днем и сильные ночью сигналы. Вся ее структура была очень плотной и непрозрачной, и поэтому никто даже не мог подозревать о том, что до сих пор хранилось в самом ее сердце, в полости, открыть которую можно было только изнутри. В самом начале, те - кто создал ее, последние видел сердце Звезды, после чего она была помещена в среду, живых кристаллов, которые наподобие кораллов слой за слоем нарастали, делая его все более недоступным. Соединения были настолько прочными, что практически ничто не могло уничтожить его, но если бы это кому-нибудь удалось бы, то это уничтожило бы и само сердце, то, ради чего оно было создано в пределах Видимого мира, за чертой Вечности.
Звезда материально находилась здесь и в то же время она была одновременно и во множестве других миров, она была везде и нигде, соединяя все миры в единое целое, давая возможность перехода, конечно только для тех, кто мог бы увидеть и понять его. Оно было оставлено здесь задолго до того, как появились каменные стены замков на планете, появилось одновременно с башней и обитателями этого странного городка на высокогорном плато, которое уходило далеко в пустыню, разделяя ее. Тогда, в самом начале, оно все также покачивалось под самым куполом, вбирая в себя тайны лунного света и подготавливая окружающий его мир к восприятию знания. Так было тогда. Но потом, потом произошло непоправимое, те, кто создал его, охранял и поклонялся, погибли, и ей больше некому было говорить правду, правду о глубине вечности, о звездах, других мирах и пыли, которая некогда падала на головы великих, создавших их всех и ела песни в их сердцах. Дело в том, что сердце, которое было создано или отдавало живым существам не только знание, но и любовь и песни неведомого ими мира, небесную музыку, которая заставляла забытья, растворяя все вокруг и погружая в волны блаженства, грусти, радости и счастья и ничто не могло отнять все это у сердца, только смерть.

***

Существо было мертво. Белая изморозь лежала на его губах, иней покрывал кожу. Голова была наполовину закрыта коконом, который практически невозможно было уничтожить, но, однако он был покрыт глубокими рваными царапинами, обрывки серебристой ткани покрывали грудь, застывшую в последней судорожной попытке вздохнуть. Одна рука была наполовину откинута назад, другая лежала вдоль тела, открытой ладонью вверх. Ора наклонилась и коснулась ее поверхности. Тысячи маленьких иголочек пронзили ее руку.
- Странно. Линия жизни у него внезапно обрывается, что может означать только одно - смерть. Но, что это, тоненькая складка вновь возникала, ее глубина говорила о силе и здоровье, а на самом конце стоял знак - знак вечности - остроугольный треугольник вершиной вверх.
Ора встала, и только теперь ее взгляд упал на камень под ногами. Там был высечен такой же символ, что сейчас горел ярким пламенем на ее груди - маленькая звезда, составленная из маленьких треугольников, уводящих в бесконечность. Не осознавая полностью, что она делает, девушка достала камень и, опустившись на колени, положила камень в углубление.
Теперь они были единым целым, и только тонкая полоска кожи, на которой висела раньше звездочка, выделялась на почти абсолютно гладкой поверхности. Казалось, что две коричневые ленточки вросли в сплошную скальную породу, на которой был вырезан рисунок. Ора попыталась потянуть за один из них, но ее усилия оказались тщетными, она только оторвала кусочек кожи. Даже лезвие ножа не смогло проникнуть в щель между камнями. Девушка обессилено откинулась назад.
- Я ничего уже не могу сделать. Наверное, когда-то он был вырублен отсюда и теперь, вернувшись назад, не хочет покидать это странное место.
Она бросила еще один взгляд на неподвижно лежащее на плите тело и поняла, что она уже бессильна что-либо изменить. Время само взяло этот день в свои руки. Только сейчас, когда камня уже не было с Орой, она задрожала и медленно пошла к узкому проему в скале, навстречу свету и солнцу. В этот вечер тело плохо повиновалось ей, будто оно заржавело, побывав в глубоких объятьях вечной ночи. Наконец она дошла до первых низких деревьев, под куполом которых струился ручей. Ора обессилено опустилась на землю и, закрыв глаза, мгновенно погрузилась в тяжелый сон.
Кто-то стоял над ней. Она еще не очнулась, но почувствовала чужой взгляд и услышала тяжелое дыхание. Ора все еще неподвижно лежала на боку, поджав под себя правую ногу, дыхание у нее все еще было ровным и спокойным. Плавным движением человека, который просто поворачивается во сне, она положила правую руку себе на пояс, пальцами через кожу куртки нащупывая рукоятку ножа. Затем, она резко перекатилась два раза в сторону, мгновенно выдернув из-за пазухи нож, вскочила на ноги лицом к незнакомцу.
- Этого не может быть, - воскликнула Ора, увидев его лицо, ее губы нервно зашептали заклинания против злых духов.
В двух шагах от ручья стоял он, тот, чье тело, еще недавно подобное ледяной глыбе, покоилось на скале в пещере, только теперь он был больше похож на живого человека, чем на статую изо льда.

***

Мы все были созданы благодаря ей. Оа возродила наш мир, поселив в нем разум. Но разума всегда было недостаточно и не только для нас, но и для любого живого существа, поэтому мы сами постигали глубину чувств. И вот тогда пришло время, когда не только Она давала нам свет, силу, знания, но и мы дали ей то, что всегда не хватает холодному камню. Мы познали чувства. Но любая вещь, существующая в природе, несет в себе две стороны, добра и зла. Открыв для себя радость, счастье, любовь и нежность мы вместе с тем познали и горечь, боль и ненависть. А когда людская боль достигла наивысшего предела, тогда погибли многие, в том числе и он - последний Хранитель, через которого струился на всех остальных неиссякающий поток Света. Он погиб, но сила разума не иссякла, она просто ослабла в тех, кого некогда создала звезда. А потом в городе остались только двое - старик и женщина, под сердцем которой зрела новая жизнь. Но судьба разъединила и их, разбросав так далеко друг от друга, что у них больше так и не нашлось случая увидеться еще раз. Еще раньше, чем они расстались, исчезла из города и сама звезда, все, что у них оставалось - это маленький ее осколочек - частица разума и силы. А потом, спустя несколько месяцев, женщина умерла на шкуре в семерках заходящего солнца, успев одеть на шею своей дочери теплый маленький лучик света и надежды на будущее.
Прошли годы, они похоронили старца в глубоком ущелье в ногах у могилы того, кто вернул Звезду и вновь возродил ее силу.

***
Ора стояла рядом с тем, кого оживил камень. Теперь она знала, что ждет ее впереди. А над ними высилась она - воплощение силы и света. Света - теперь способного нести только одно добро, знания и жизнь. И так будет всегда. Хранители больше никогда не покинут его, ибо это необходимо всем, кто живет, жив и будет жить на этом свете.
2004