Неоконченная повесть. Глава 9

Совместно-отдельное наше проживание становилось всё сложнее. Надо было что-то решать конкретно и мы с мужем опять сели за стол переговоров. Были очень долгими наши споры, беседы, ссоры. У нас почему-то было очень много претензий друг к другу и мы никак не могли понять, кто же из нас виноват в том, что произошло. Муж клялся мне в любви и в том, что он мне не изменял, а у меня в руках было то злополучное письмо, которое стало виной нашей самой крупной ссоры за всю совместно прожитую жизнь. Мы оба понимали, что разрушить всё, что нас связало вместе очень нелегко и ещё труднее начинать всё строить заново. Пока мы еще жили в одной квартире и все-таки чувствовали ответственность друг перед другом и нашими детьми, мы садились за кухонный стол переговоров и начинали всё сначала. Мои родители были за то, чтобы мы расстались, потому что, зная взрывной характер Николая, они всё время переживали за меня и внуков. Мама Николая ,конечно, была против и во всём обвиняла только его. С дочерью отношения тоже у Николая были натянутыми, потому что он так ей и не мог простить её невнимательности и обвинял её, что она специально подложила это письмо в книгу. Вулкан страстей то затихал, то с новой силой начиналось извержение. Время шло, мне не хотелось начинать бракоразводный процесс. Зная Николая, я представляла, сколько это будет стоить мне сил и нервов. Он всё время кричал, что я не развожусь с ним, потому что мне жалко эти дрова(мебель) и тряпки(вещи). И неоднократно грозился всё побить и даже сделал попытку, разбив стул от гарнитура рядом с креслом, где я сидела. Я не была храброй  и я его боялась чисто физически. Но никогда не подавала вида и не вступала с ним в схватки. На моё предложение, чтобы он подал на развод, я получала под нос огромный кукиш. И как он такой большой у него получался только! Проходила ярость и Николай опять просил у меня прощения. Такая жизнь продолжалась у нас довольно долго. Мы были измотаны морально и физически оба. Потом зашёл разговор о том, что Данилу надо будет после школы поступать учиться, а одна я его не потяну. Тем более, что началось непонятное брожение в стране, мы оказались в суверенном государстве Кыргызстан. Для России мы стали иностранцами одним росчерком пера в Беловежской Пуще. Кыргыстан переходил на свою валюту-сомы. В течение нескольких дней у нас не было вообще никаких денег: рубли мы сдали, а сомы не получили. Потом нам за каждые двести рублей российских выдавали один сом. Пенсия,которую мне начислили, в неспокойном уже 1992году, в размере 1260 рублей, превратилась в 68 сомов. Через время появилась и мелочь-бумажные тыйины: один, пять и десять. В стране царил хаос. Общество моментально разделилось на богатых и бедных. Народ ринулся за пределы к родственникам в Германию, Россию, Казахстан. Нам бежать было некуда и здесь мы не знали чего
 ждать. Было страшно и всё неопределённо: начались массовые сокращения, в первую очередь пенсионеров, больных и людей в возрасте. Всё это отодвинуло на второй план наши личные проблемы: надо было думать о том, как выжить и что будет дальше. И мы с мужем заключили перемирие пока только по финансовым вопросам...